Меняла

Сергей Тарадин

На первый взгляд эта повесть — чистая мистика. Но на самом деле все описанное позволяет и другую, вполне реалистичную трактовку. Какая версия верна — решать читателю.

Глава четвертая. Пикник

Следующим утром Ярик с Олегом лежали на берегу речки, разложив на газете поверх травы захваченную из дому провизию. Удочки были воткнуты в глинистый берег, потому что уже больше часа поплавки стояли на воде, как вкопанные.

— Невезуха сегодня с клевом, — вздохнул Олег, прикрывая ладонью от солнца кудрявое темя.

— Может, надо было у моего деда бредень попросить? Прошлись бы под камышами, глядишь, сазанчик, а то и сом…

— Ну, это можно и после обеда. В жару рыба как раз в ил заляжет. Знаешь, кстати, анекдот про двух рыбаков?

— Нет. Какой?

— Короче, просыпаются утром два рыбака на берегу. Смотрят: вся земля вокруг них перепахана, и сети кругом стоят. Один другому и говорит: «Ух, ты, Федька, вчера и нажрался! Гляди-ка, где сети поставил! На берегу!» А второй в ответ: «Это я-то нажрался?! Где ты греб, там я и ставил!»

— Молодцы, здорово управились! — рассмеялся Ярослав.

— Ну, а что ты скажешь по поводу Светки? — резко переменив тему, спросил Олег, очищая от скорлупы сваренное вкрутую яйцо. — Классная девочка, правда?

— Отличная! — с восторгом отозвался Ярослав, жуя бутерброд. — Везет тебе! У тебя как с ней? Ты ее уже — того?

— Естественно! — ухмыльнулся Олег. — Только не говори никому, ладно? А то тут же село, сам понимаешь. Я, кстати, у нее — первый!

— Не жалко?

— Она сама предложила. Вообще, очень здравомыслящая девчонка. Говорит: «Я посчитала: пока высшее образование не получу, замуж я выходить не собираюсь, а до двадцати двух девушкой все равно не дотерплю. Любопытная слишком. Так лучше уж нагуляться, как следует! Семь бед — один ответ. Тем более, неизвестно еще, какой там муж будет, стоит ли ради него себя беречь. Попадется такой козел, как мой отец, — никакой радости по жизни не будет! Хрен ему, а не невинность!» Видишь, умница какая!

— Думаю, ты с ней не потому, что она умница…

— Ну, зря ты так! Брательник мой, знаешь, что по этому поводу говорит? «Даже глупостями интереснее заниматься все-таки с умненькими девочками!»

— Брат у тебя — супер! Умеет сказать. Как он там, кстати?

— Сессию сдает. Весь семестр баб протрахал, а теперь, наоборот, его имеют по полной! — Олег поднял голову и посмотрел на звенящего в небе жаворонка. — Вот заливается! Ну, а ты — как? Так до сих пор никого ни разу?

— Нет, ну почему… Было разок, с одноклассницей…

— Я тебе один совет дам, — серьезно сказал Олег. — Ты, когда врешь, то лоб вот так не морщи, пожалуйста!

Показывая, как не надо делать, он сдвинул брови и захватил пальцами кожу у себя на лбу. Ярослав, глядя на него, тоже машинально потрогал свой лоб.

— А я — что? Морщил? — спросил он.

— А ты — что? Врал? — рассмеялся Олег.

Ярослав понял, что дешево попался, и залился краской:

— Да, ну, тебя, Олежка! Вечно подловишь на слове…

— Просто надо, чтобы слово с делом не расходилось! Тут, кстати, на другом конце улицы такая девочка живет! Супер! Я весь слюнками изошел! Светка это дело, конечно, засекла и сказала, что мигом глазки выцарапает — и мне, и ей. Так что я — пас! А ты — дерзай! Мы со Светкой подыграем! Они — подруги! Девочка эта, правда, послезавтра уезжает к родственникам на море. Но два дня — немалый срок!

— Да, ну! Скажешь тоже, «немалый»! Что же я за два дня успею? Только познакомиться? — недовольно пробубнил Ярослав и услышал в своем голосе те самые нотки двоечника, которые звучали при первой сдаче первого экзамена.

— Ярик! Запомни одну простую вещь! — назидательно произнес Олег. — Если ты не уложил женщину в постель в первый же вечер, то потом — это уже не ты, а она тебя уложила! И ты после этого никогда больше не вернешь себе инициативу. И она уже никогда не будет считать тебя настоящим мужиком. Женщина в самом начале должна почувствовать себя беспомощной перед тобой. Это как лошадь объездить! А иначе всадником будет она, а ты пойдешь в кони. А что говорит народная пословица?

— Что?

— «Кто в кони пошел, тот и воду вози»! Вот так-то, друг мой! Кстати, всадники из них, я тебе скажу, — чистое говно! И коня загонят, и себя замучат. Потому что не в этом их бабье предназначенье. Нет, ну я, конечно, не имею в виду «позу наездницы» — то, понятно, другой разговор.

Олег явно пересказывал услышанное от кого-то из старших. Скорее всего от брата или его друзей-студентов, в кругу которых он общался. Самостоятельно в его возрасте до таких вещей додуматься невозможно. Но куда менее искушенному Ярославу друг в этот момент казался образцом настоящей взрослости, мудрости, смелости и мужественности. Что такое «поза наездницы», Ярик не знал даже теоретически, но спросить постеснялся. Между тем, Олег продолжал:

— Брат мой, знаешь, какую теорию мне развил? Говорит: «Олежка, пользуйся моментом. Пока на девчонок не давит возраст, они готовы трахаться из любопытства и не будут тебе морочить голову всякой хренью. А через пару-тройку лет мысли у них повернутся в сторону замужества, и смотреть они на все будут уже под этим углом. Тогда секс для них станет не самоцелью, а средством решения абсолютно других задач. И мороки с этим будет — выше крыши. Так что: лови момент!»

— Ладно! — с неожиданной решимостью вдруг заявил Ярослав. — Давай, сегодня же попробуем объездить эту лошадку!

— Вот это я уже слышу речь не мальчика, но мужа! — с энтузиазмом поддержал его Олег. — Только — чур! На взлете не тормозить! Запомни! Тут: либо «полный вперед», либо «полный пердец»! Третьего не дано! Как говорит мой братан: взялся за грудь — делай что-нибудь!

— Заметано! — отважно заверил друга Ярик.

На самом деле, уверенности ему придавала не столько поддержка Олега, сколько то, что, в конце концов, в запасе-то теперь всегда есть вторая попытка! А это вам — не дули воробьям крутить! Если что не так, ну, в конце концов, переиграем заново и подготовим все, как по нотам!

— Кстати, имя у нее интересное, — сказал Олег набитым ртом, тыча в горку соли белой головкой молодого лука с длинными темно-зелеными перьями. — Олефа.

— Не понял? — озадаченно посмотрел на него Ярослав.

Тот проглотил еду и уже разборчиво повторил:

— Олеся.

— Имя красивое… — мечтательно улыбнулся Ярик.

— А девочка — еще красивее! — засмеялся Олег. Он бодро поднялся, смахивая с себя крошки. — Все! Время не ждет! Сматываем удочки. По просьбам трудящихся рыбалка заменяется охотой!

Света с удовольствием взяла на себя роль сводни. Во-первых, ей хотелось отвести соблазн от Олега, а, во-вторых — что же, получается: она одна тут такая развратная, а эта Олеська вся из себя прямо дева непорочная? Фигушки!

Пока ребята готовили все необходимое для пикника, Света вдохновенно «присела на уши» подруге, применив полный арсенал аргументов, который у всех женщин имеется для подруг на такой случай. Тут были и комплименты в адрес Ярослава, и намеки на прелести взрослого полового общения, и насмешки над инфантильностью и трусостью Олеси, и призывы к женской солидарности, и упреки в предательстве вкупе с угрозами смертельной обиды до гробовой доски.

Короче, к четырем часам, на которые был назначен пикник, Олеся была максимально, насколько только возможно, подготовлена к моральному разложению.

Мужская и женская часть коллектива, чтобы не возбуждать лишнего любопытства соседей, встретились в условленном месте за деревней недалеко от лесной опушки. Знакомясь с Ярославом, Олеся залилась стыдливым румянцем. Света с Олегом тут же понимающе переглянулись, отметив это, как хороший знак. Все шло по плану.

Внешне Олеся совсем не походила на свою подругу. Да и внутренне тоже. Может, живи они в городе, вообще бы, не подружились. Просто в небольшой деревне и выбора-то особого нет — как для дружбы, так и для любви. В больших городах, правда, тоже, бывает, видишь двух подруг, да и не обязательно подруг — супругов, например — и настолько они выглядят несовместимыми, что поначалу недоумеваешь: как они могли выбрать друг друга? Что их связало? Потом, конечно, при ближайшем рассмотрении все проясняется. У них обязательно обнаруживается что-то общее — и, к сожалению, в этих непонятных случаях таким общим чаще оказывается не достоинство, а порок. У кого-то — тайная слабость к выпивке, у кого-то — неуемная страсть к злословию. Бывает, людей объединяет дремучий снобизм, бывает — скрываемая от других безнравственность, — да, мало ли на свете пороков!

Но в случае с девочками все было просто. У Светы отец руководил местной МТФ — молочно-товарной фермой, а у Олеси работал главным агрономом совхоза. Дружили отцы — дружили и дети. Прослойка молодой интеллигенции в деревне была крайне тонка, так что две умненькие начитанные девочки были обречены на общение: в остальных подворьях дети интеллектом совсем не блистали.

Правда, мамы были очень разные. У Олеси она работала единственным учителем деревенской начальной школы, где местные ребятишки обучались первые четыре года, прежде чем продолжить образование в районе.

У Светы мама высшее образование так и не получила. Закончила только техникум, да и то заочно, потому что очень рано вышла замуж, а старшую дочь Ларису родила и того раньше, на третий день после своего совершеннолетия.

Была она с крепким характером, категорична в суждениях, могла и выпить, и матерное словцо вставить, но при этом мечтала, чтобы дочери не повторили ее ошибок молодости, а выросли порядочными и культурными.

Поэтому в доме имелась неплохая библиотека и даже пианино. Лариса, которая больше походила на отца, выросла послушной, освоила игру на фортепьяно, специально ездила на уроки в райцентр, очень долго носила длинную темную косу и в целом выросла примерной девушкой, хотя немного и не от мира сего.

А вот младшая, Света, внешне — точная копия матери, от которой и заслужила прозвище «выдра», потому что с детства была полной противоположностью сестре. Боевая и не в меру самостоятельная, она вечно шкодила, влипала в какие-то истории и сызмальства изрядно портила жизнь Ларисе.

Сестру она ни в грош не ставила, считала недотепой (отчасти справедливо), любила пошпынять ногой под столом, свалить на нее какие-нибудь свои проделки, да и просто обсмеять ни за что.

Над подругой Света взяла шефство с самого знакомства, когда их вместе посадили играть в куклы, пока взрослые выпивали за знакомство. Олеся с ролью ведомой сразу легко смирилась, на этом и сошлись.

У Светы были волосы цвета соломы и вопреки обычному представлению о волосах блондинок, довольно жесткие. Честно, хотя не так долго, как сестра, относив толстую косу, только пшеничного цвета, этой весной Света решительно постриглась «на каре», что говорило о жажде перемен и обновлений.

Чуть грубоватая, но здоровая и блестящая веснушчатая кожа, крепкие зубки и спортивная фигурка дополняли внешний облик Светланы. Характер она имела веселый и напористый.

Олеся, если и желала перемен, то только не в прическе. С детства всех, кто ее знал, она восхищала длинными вьющимися волосами, удивительно мягкими на ощупь. И в целом Олеся, с ее тонкой кожей, стройной фигуркой и теплыми карими глазами, смотрелась живым воплощением нежной податливости и кроткой безответности.

Подобное впечатление, кстати, иногда оказывается ложным. Именно у таких миниатюрных созданий в их нежных маленьких головках с красиво распущенными или аккуратно уложенными волосами, таится порой такая твердость, такое упорство в достижении поставленных целей, что любой мужик позавидует.

Прочность характера в данном случае как бы компенсирует телесную хрупкость. И забавно смотреть со стороны, как такая аккуратная миниатюрная головка легко управляет не только изящным телом своей хозяйки, но, заодно, и другими, куда более крупными и грубыми телами попадающихся, а, вернее сказать, попадающих, мужчин.

Конечно, такое имеет место далеко не всегда. В большинстве случаев, мягкие вьющиеся каштановые волосы, как и теплые влажные карие глаза, честно свидетельствуют о добром и отзывчивом нраве их хозяйки. И Олеся служила ярким тому примером.

Была в семьях девочек и общая беда. Оба отца крепко выпивали. Матери ужасно стыдились этого и прилагали массу усилий, чтобы никто вокруг ничего не знал. И, хотя считается, что в деревнях утаивать что-либо от соседей бесполезно, но, как говорится, камушек легче всего спрятать на берегу моря, среди таких же других. На фоне всеобщего пьянства прилично выглядевшие отцы девочек слыли едва ли не трезвенниками.

Когда в семье есть беда, дети взрослеют быстрее. Девочки рано привыкли мыслить и действовать самостоятельно, не полагаясь на родителей, увязших в своих разборках. Обе подруги страстно мечтали поскорее уехать в большой город и никогда больше не возвращаться в родное село.

По инициативе Светы девочки вместе составили довольно детальный план, который следовало выполнить, чтобы подготовить себя к взрослой городской жизни. Он содержал целый ряд очень достойных задач, таких как, например, отличная учеба по всем предметам с прицелом на поступление в вуз. И в этом, кстати, девочки преуспели: обе были примерными ученицами.

Имелся в плане и перечень книг и прочего чтива, которое следовало непременно проштудировать в ближайшее время. У искушенного читателя подбор этой литературы, возможно, вызвал бы снисходительную улыбку, но в целом — идея, безусловно, здравая. Например, такая позиция, как: «Перечитать в журнале „Здоровье“ все статьи о половой жизни и как не забеременеть».

В то время по этим вопросам сведений было катастрофически мало, и журнал «Здоровье» служил практически единственным более или менее достоверным источником. Подшивки за несколько лет в школьной библиотеке имелись.

Но вот уже следующий пункт плана, «потерять невинность» — тут, как говорится, без комментариев. Аргументация у девочек, в основном, конечно, у Светы, в данном случае была такой: ну, вот приедем мы в город целками, и сразу будет видно: плужня неотесанная пожаловала! Городские-то мигом засмеют!

Это довольно странное для девочки суждение появилось в голове Светы после того, как однажды старшая не очень умная приятельница ее сестры, вернувшись на каникулы с учебы в техникуме, рассказывала ахающей подруге об удивительной и манящей городской жизни, как она ее понимала. И неосторожно ляпнула глупую фразу.

А младшенькая оторва, которая вечно подслушивала, приняла все за чистую монету, как непреложную истину. Такие ложные идеи, бездумно подхваченные в детстве, порой очень долго потом не выветриваются, ускользая от контроля уже созревшего разума.

Все бы ничего, да вот только Олеся все время тормозила с выполнением некоторых из намеченных пунктов. Стричься она не хотела, с мальчиками встречаться отказывалась. Свету, решительно шедшую по пути реализации поставленных задач, робкая подруга все больше и больше раздражала.

Возникла, правда, еще одна проблема. Местные ребята не очень-то годились на роль первого любовника. Мало того, что — никакие, так еще и языки как помело! Света одному поцеловать только себя дала — так и то: через два дня уже вся школа знала.

Классная руководительница после уроков на беседу оставила. Пришлось клясться, что это было всего-навсего в щечку, и в первый и последний раз. Поверила, наивная старушенция! Даже матери обещала не говорить. А то — этого только не хватало: в семье и так скандал за скандалом!

Когда появился Олег, Светлана, едва взглянула на него, сразу поняла: вот ее шанс. Парень городской и сразу видно, что опытный. Отдалась она ему в первый же вечер — а чего тянуть кота за хвост? И не пожалела. Олег оказался таким внимательным и аккуратным! Все прошло почти без боли, и крови практически не было.

Потом, правда, выяснилось, что, вопреки ее ожиданиям, «первый раз» растянулся на несколько довольно болезненных встреч, но в конце концов, все женщины через это проходят. Ничего страшного. Лучше же сейчас через это пройти, чем потом, когда любовь придет, а ничего не готово.

При этом Олег сразу спросил про ее женский цикл — так естественно, как бы само собой. Такая забота Свету прямо подкупила. Она сама только недавно узнала, что забеременеть, оказывается, можно не каждый день, а всего раз в месяц! Ну, там, плюс-минус пара дней.

Увы, как назло, они с Олегом сразу попали как раз на опасный период. Но парень повел себя так уверенно, что она успокоилась и полностью ему доверилась. И он не подвел: головы не потерял, все сделал, как надо. Еще и пошутил:

— Ты, — говорит, — у меня сегодня — невменяемая женщина.

— Почему невменяемая?

— Ну, та, которая говорит: «Только, пожалуйста, не в меня!»

Никаких особых ощущений Света в первый вечер не испытала, просто терпеливо дождалась, пока все закончится. Олегу про их с Олеськой план она, конечно, ничего рассказывать не стала, проехалась ему по ушам, что, вроде бы, решилась на все просто из любопытства. Поверил!

Но потом случившееся вызвало в ней целую бурю эмоций, причем не совсем тех, что она ожидала. Вроде бы все внутри должно было петь, она же добилась своего, решилась, сделала! Теперь она — женщина! Все пути открыты! Но было немного страшновато, что она совершила такой непоправимый шаг.

Против ожиданий, какое-то напряжение и боязнь неизвестности вошли в ее душу вместе с саднящей болью. Она почувствовала себя беззащитной, и Олег, которого она до этого рассматривала только в качестве инструмента для реализации своих планов, неожиданно стал вызывать совсем другие чувства.

Она вдруг потянулась к нему сердцем, поняла, что надеется на него, ждет от него защиты, верит в него. В конце концов, это же он сделал с ней такое. И теперь ей было страшно остаться со всем этим одной.

Даже захотелось поклясться любовнику в верности, но это уж было бы в данной ситуации совсем глупо. Свете потребовалось напрячь все силы, чтобы убедить себя: все хорошо, все по плану, она — молодец!

Нежно поцеловав кавалера в небритую щеку на прощанье, Света запретила провожать себя до дома. Во-первых, конспирация. А во-вторых, по пути она решила все-таки заскочить к Олеське и похвастаться. Заодно, кстати, и алиби себе обеспечить. Если мать спросит: «Где была так поздно?», — ответ готов: «У Олеси».

— Неплохой пацан. Для начала лучшего и желать нельзя, — подытожила про себя Света, подходя к дому подружки.

Олесю новость, конечно, повергла в полный шок! «Ничего, пускай завидует», — снисходительно и удовлетворенно подумала Света. Она и прежде разговаривала с подругой тоном превосходства, а теперь и вовсе смотрела на нее свысока. Заодно и свои страхи этим заглушала, продолжая убеждать себя, что она на правильном пути.

Важным было и то, что она таким образом одержала победу и над сестрой-недотепой. Та-то все еще в девках ходит! Так что, дорогая сестричка, осталась ты теперь далеко позади!

«Вот они какие, городские мальчики! Не то, что местные „плуги“! Никакого сравнения! — думала Света, вернувшись домой и лежа в постели, не в силах заснуть. Она снова и снова переживала случившееся и прислушивалась к своему новому, теперь уже женскому телу. — А ведь таких ребят у меня будет — сколько захочу! Вот это — жизнь! Аж дух захватывает!»

Когда Олег понимающе переглянулся со Светой, отметив стыдливый румянец Олеси, Ярослав тоже уловил смущение и интерес в ее глазах. Природа учит нас подмечать такие вещи на уровне инстинкта. Дело в том, что, когда человек смотрит на того, кто ему нравится, его зрачки рефлекторно расширяются. Это невозможно скрыть, и, наверное, поэтому люди говорят, что глаза никогда не лгут.

Все то время, пока Света обрабатывала подругу, а ребята собирали снедь для пикника и ходили в сельмаг за вином, Олег подробно инструктировал друга, что и как надо делать с женщиной. Помнится, год назад старший брат вот так же детально наставлял его самого. И Олег тогда не сплоховал. Его первая девчонка даже не догадалась, что она у него — первая. Он был с ней таким взрослым!

И только потом, когда ворвался к брату и выпалил, задыхаясь от восторга: «Представляешь, я там сейчас Ленку!..» — осекся, наткнувшись на снисходительную улыбку, и почувствовал себя совсем мальчишкой. «Ладно-ладно, молодец! — приободрил тогда его брат. — Поздравляю».

В сельмаг в тот день завезли портвейн «777». Это был последний завоз, о чем пока еще никто не знал, даже продавщица. Дело в том, что как раз с начала следующей недели до этой тихой деревеньки докатится разворачивающаяся по всей стране знаменитая горбачевская антиалкогольная компания. Постановления о борьбе с пьянством были уже приняты месяц назад, но, конечно, никто не ожидал, что за их выполнение власть возьмется с таким азартом.

Сухой закон в нашей стране до этого уже однажды вводился. Это сделал последний русский царь Николай во время Первой мировой войны. В результате: самодержца невзлюбили, правительство обанкротилось, и, как следствие, случилась Великая октябрьская социалистическая революция. Хотя, конечно, в учебниках ее причины излагались несколько иначе.

В СССР в начале восьмидесятых годов ситуация с пьянством стала критической. Годовое потребление спирта на душу населения, которое ни в Российской Империи, ни в эпоху Сталина никогда не превышало пяти литров, зашкалило за десять, а с учетом самогоноварения цифру можно было увеличивать еще раза в полтора. Это означало: на каждого взрослого пьющего мужчину — примерно сто бутылок водки в год. Ну, то есть, без просыха.

На этот раз за отрезвление страны государственная машина возьмется с невиданным размахом. На выполнение задачи будут мобилизованы не только производители спиртного и предприятия торговли, но и милиция, прокуратура, профсоюзы, вся система образования и здравоохранения, все общественные организации и даже творческие союзы писателей и композиторов.

Государство впервые пойдет на снижение доходов от продажи спиртного, которые до этого были едва ли не основой бюджета, принося в него около четверти всех поступлений.

Станут пропагандироваться безалкогольные свадьбы, где народ за столом будет недоуменно таращиться на соки и газировку. Под такую «выпивку» и закуска в горло не полезет, и музыка в пляс не позовет. Даже «Горько!» будет кричаться вяло и недружно, без вдохновения.

Кончится все полным извращением здравой идеи: вырезанием эпизодов из любимых фильмов, порубками уникальных виноградников, появлением повсюду левых перегонных заводов, сверхдоходами водочной мафии, ростом коррупции, массовыми отравлениями ядовитым алкоголем, недовольством населения и, в итоге, революцией. Только на этот раз в обратную сторону, к капитализму. Видимо, в подобных ситуациях — не так важно, куда. Главное, чтобы не так, как было. Что-то же делать надо!

Но это все будет позже, а пока двое ребят в жаркий полдень стояли за углом сельмага, советуясь. Ярославу внутрь магазина лучше было не соваться: сразу видно, что несовершеннолетний, спиртное могли не отпустить. Поэтому рослый Олег вернулся из разведки и докладывал:

— Есть «Три топора» — убойная вещь! Только тара какая-то нестандартная — по 0,5. Огнетушителя бы, я думаю, хватило, а полушки на четверых, боюсь, маловато…

— Три топора — это что? — переспросил Ярослав.

— Портвейн «Три семерки». Может, возьмем два пузыря? — предложил Олег. — Не волнуйся, деньги у меня есть!

— Да, нет, не надо, — испугался Ярослав. — Двух многовато будет. Бери один. Хватит.

Его опыт употребления алкоголя пока исчерпывался бокалом шампанского на своем пятнадцатилетии. И сейчас Ярик побаивался: если старики застукают его выпившим — мама потом даст прикурить!

Место для пикника выбрали на поляне у края леса, в укромной низинке, которую от пустынной проселочной дороги отделял густой кустарник. Долгий июньский день был все еще жарким, поэтому расположились в тени прямо под копной свежескошенного сена. Пока девочки деловито распаковывали и раскладывали на газетах еду, ребята соорудили небольшой костерок — еду дымком подкоптить, да и комаров вечером отгонять.

Ярослав украдкой поглядывал то на копну сена, то на Олесю. Неужели именно здесь и именно сегодня все и произойдет? И вот эти симпатичные коленки, которые так соблазнительно выглядывают сейчас из-под ее легкого платьица, когда она, сидя на траве, режет хлеб — неужели эти коленки он уже сегодня сможет развести руками? У него перехватывало дыхание.

— Ну, что? За знакомство? — предложил Олег первый тост. Все засмеялись, как будто он сказал что-то очень веселое. Радостное волнение буквально перехлестывало через край. Еще бы! Они одни, без взрослых, сами взрослые, пара на пару, с вином, и — то ли еще будет!

Ярослав поднес ко рту граненую водочную стопочку с портвейном и посмотрел на Олесю. Она тоже держала стопочку у губ и, поймав его взгляд, озорно улыбнулась.

Чтобы показать свою взрослость, Ярослав уверенно выпил портвейн, по-молодецки крякнул и потянулся к закуске. Олеся, слегка пригубив, поставила стопку обратно на газету.

— Э, нет! Так дело не пойдет! — вмешался Олег. — Хотя бы один хороший глоточек — надо!

— Ты чего, Олеська? — подключилась Света. — Ну-ка, давай, без выпендриваний!

Олеся смутилась и посмотрела на Ярослава, словно прося защиты. Он увидел испуг в ее глазах и заступился:

— Ребята, не приставайте к девушке, пусть пьет, сколько хочет!

Наградой ему был теплый благодарный взгляд карих глаз. Олег же, напротив, посмотрел в сторону друга крайне неодобрительно и, чтобы этот взгляд не был перехвачен Олесей, сделал вид, что вспоминает анекдот, который тут же и рассказал:

— Две женщины беседуют. Одна спрашивает: «У тебя бывает такое, что муж поздно домой возвращается?» Другая отвечает: «Нет, не бывает. Отучила». «Как?» «Пришел он разок поздновато, а я кричу из спальни: это ты, Петя?» «Ну, а он?» «А что — он? Он — Боря».

— Правильно, вот так вас, мужиков, надо! — раскрасневшаяся Света игриво толкнула Олега кулачком в бок. Тот улыбнулся ей в ответ, взял бутылку и разлил по второму кругу:

— Ну, что? Как говорил Гитлер, затевая Вторую мировую войну: «Между первой и второй — перерывчик небольшой!»

Олег поднялся на ноги и пафосно провозгласил:

— Было бы глубоко неправильно не поднять второй тост за присутствующих здесь дам! Мужчины пьют стоя, женщины — до дна!

Ярослав тоже встал. Дождавшись, пока выпьют дамы, оба кавалера опрокинули свои стопки, после чего церемонно поклонились подругам. Олеся, правда, опять едва пригубила, но к ней больше не цеплялись.

— А что это мы такое пьем? — Света сосредоточенно рассматривала этикетку на бутылке, кокетливо хмуря бровки.

— О, это легендарный напиток! — ответил Олег. — С богатой историей. Появился он так. В средние века Англия владела обширными землями на территории нынешней Франции. Называлось это «Герцогство Аквитания». Красивое название, правда?

— Это где?

— Это, если можете представить себе карту Европы, левый низ Франции, у самого Атлантического океана. Бискайский залив, слышали?

— Вроде бы, слышали. Англия, я помню, это же где-то возле Канады?

Несмотря на сплошные пятерки в школе, в географии девочки, судя по всему, не разбирались. Ярослав уже, было, открыл рот, чтобы внести ясность, и, если бы это сделал, то не только испортил бы всем настроение, но и навеки заслужил репутацию зануды. Однако не успел. Олег опередил друга. Тактично не высмеивая познания дам, он вовремя ввернул комплимент:

— Я ж говорил, что вы — умницы!

И, поймав самодовольную улыбку Светы, продолжил:

— Сегодня на этом месте провинция Бордо, где делают одни из лучших вин в мире. Но даже и в те далекие времена виноделие там было развито. Поэтому англичане не испытывали никакого недостатка в собственных винах.

Однако после кучи всяких войн французы англичан с материка выперли. И те остались без своего вина. А покупать его у противника было западло. Что делать? Пить-то надо!

— Надо?

— Ну, а как же без этого? Особенно с их промозглыми туманами. И вот английские купцы нашли неплохое вино в Португалии. Это там, чуть южней. Но португальское вино оказалось кисловатым, а, пока доплывало до Альбиона, и вовсе до уксуса скисало.

— Альбион — это что такое? — спросила Света.

— Это древнее название Англии. Слово, кстати, родственное названию «Альпы». Горы, короче.

— Откуда ты столько знаешь?

— Мужчина должен много знать, потому что ему приходится по жизни принимать много решений. А решения без знаний — тыканье пальцем в небо.

Ярослав с завистью увидел, какой восхищенный взгляд послала Света своему кавалеру. Тот продолжил:

— Неизвестно кто: то ли виноделы, то ли сами купцы, — догадались добавлять в перевозимое вино — бренди. И вино перестало скисать!

— Бренди? — переспросила Света. Девочки не знали такого слова.

— Да. Это такой крепкий напиток. В переводе — «жженое вино». На самом деле, разновидность самогона. Но, кстати, даже самые благородные напитки — коньяк, арманьяк, виски — это ведь тоже, фактически, самогоны, только очищенные и выдержанные в дубовых бочках.

— И водка?

— А вот водка — нет. Водка — принципиально другой продукт. Не буду вам пудрить мозги, но суть в том, что водка — изобретение химии. Спирт, необходимый для ее изготовления, производится в ректификационных колоннах, в промышленных условиях. Водка изобретена уже в девятнадцатом веке, и поэтому, вопреки распространенному мнению, исконно русским продуктом считаться не может.

— Олег, ну, ты что-то на водку съехал, — вмешался Ярослав. Его настолько заинтересовала история портвейна, что он даже от дамы отвлекся. — Мы так совсем далеко от портвейна уйдем.

— Намекаете, молодой человек, что пора налить? — встрепенулся друг. — Горячо поддерживаю это ваше предложение!

Он взял бутылку, огорченно скривился, дескать, маловато топлива взяли, и разлил вино по стопкам.

— За что будем пить?

— За любовь, конечно! — предложила Света.

— Вот это — золотой тост! Умница! — похвалил ее Олег и обратился к Ярославу. — Я тебе говорил? Чудо, а не девчонка! Это, знаешь, как девушка парня спрашивает: «Я тебе говорила, что ты у меня самый классный?» Он: «Нет, пока не говорила». Она: «Черт! Кому ж я это вчера говорила?..»

Олег выпил и, хватая одной рукой огурец, второй рукой притянул к себе Светлану и смачно чмокнул ее в щеку. Потом, хрустя огурцом, потребовал аналогичного действия от Ярика. Тот немного стушевался, но все-таки потянулся к Олесе, несмело приобнял ее и ткнулся губами ей в щеку. Олеся сидела, не шелохнувшись, не глядя на Ярослава, и только в момент поцелуя как-то наряжено съежилась и наклонила голову.

Оставив девушку в покое, Ярик прилег на траве, опираясь на локоть. После третьей стопки в его голове приятно зашумело, словно к уху поднесли морскую раковину. Все происходящее немного как бы отодвинулось в сторону, и он разомлел, прислушиваясь к этому тихому внутреннему шуму, похожему то ли на дальний морской прибой, то ли на легкий ветерок где-то в листве.

Олег тем временем продолжал:

— А потом, уже в девятнадцатом веке, португальские виноделы догадались добавлять бренди не в уже готовое вино, а еще в ходе брожения, пока не весь сахар превратился в спирт. Брожение от этого сразу прекращается, так как крепкий бренди убивает все живое, и вино в итоге получается в меру сладким. К нам его название пришло из немецкого языка от сочетания слов «Порту» — город в Португалии, через который вывозился этот напиток, и «wein», что по-немецки как раз и есть…

Олег, как школьный учитель, сделал выразительную паузу и вопросительно посмотрел на Свету.

— Вино! — угадала та.

— Умница! — в очередной раз подытожил Олег. — Но, конечно, к тому напитку, который мы с вами сейчас пьем, вся рассказанная история не имеет ни малейшего отношения.

— Как это?.. — разочарованно посмотрели на него девочки.

— Потому что мы с вами пьем не просто портвейн, а «Три топора», он же «Три кочерги», он же «чернила», он же «шмурдяк», латинское наименование: «бормотуха вульгарис»! Чисто советское изобретение. Пьется только в хорошей компании, исключительно для создания праздничного настроения. Технология изготовления и вкусовые качества значения не имеют. А теперь, чтобы слово у нас не расходилось с делом…

Он разлил остатки вина по стопкам.

— Давайте! За ум и сообразительность!

Последний тост был выпит. И только у одной Олеси так и осталось больше половины стопки.

— Кстати, девчонки, хотите, я задам вам городскую загадку? — предложил Олег.

— Городскую? Это как?

— Слушайте. Отгадайте, что за зверь такой: хвост длинный-длинный, глаза злые, горят, а яйца — маленькие и грязные.

— Фу, гадость какая! Это у вас в городе такие водятся?

— Да, именно там. В деревне их точно нет!

— Крыса?

— Неправильно.

— Хвост длинный-длинный… — задумчиво повторила Света. — Ящерица?

— Откуда у ящерицы яйца?

— Тогда не знаю.

— Говорить?

— Говори.

— Очередь за яйцами по семьдесят копеек!

— Да, ну, тебя! — Света снова ткнула Олега кулачком в бок.

— Подожди, подожди! — шутливо отбиваясь, сказал тот. — Я еще про яйца вспомнил! Короче, встречаются две курицы. Одна спрашивает: «Ты почем яйца несешь?» Вторая отвечает: «По семьдесят копеек». Первая: «Что ж так слабо? Я, например, по восемьдесят пять!» А вторая: «Да, ну! Стану я из-за каких-то пятнадцати копеек жопу рвать!»

День тем временем клонился к закату.

— Ну, что, ребятки, мы пойдем за копну, немножко пошалим, — сказал Олег. — И вы тут тоже не скучайте.

Он подмигнул Ярославу, и, обняв Свету, повел ее за копну. Ярик и Олеся остались вдвоем.

Однако сказать, что это уединение немедленно бросило их в объятья, значило бы сильно погрешить против истины. Они даже стеснялись взглянуть друг другу в глаза, не то, что прикоснуться. Все наставления Олега в голове Ярослава спутались в узел, развязать который не было никакой возможности.

Мальчишка ждал, что, может быть, Олеся подаст ему какой-нибудь сигнал, но она вместо этого, наоборот, отсела чуть подальше, подобрала под себя ноги и даже натянула подол платьица на те самые коленки, которые так притягивали взгляд Ярика. Вот и как теперь к такой подступиться?

Стремясь заполнить неловкую паузу, особенно заметную после прекращения безудержного словесного потока Олега, Ярослав начал рассказывать о себе, о своей жизни, о школе, о марках.

Все бы ничего, но он переживал, что у него не получается говорить так свободно и интересно, как выходило у друга. Тем не менее, поймав заинтересованный взгляд Олеси, Ярик воодушевился и сам не заметил, как его, что называется, понесло.

Войдя во вкус, он начал хвастаться, приписывать себе подвиги всех мальчишек, которым завидовал, и довольно быстро заврался. На вопросы Олеси стал отвечать сбивчиво и неуверенно, путаясь в деталях.

Восторженное удивление, возникшее было в глазах собеседницы, быстро сменилось выражением сомнения и недоверия. А потом и вовсе пошли откровенно критические переспрашивания и покачивания головой, уже даже с оттенком насмешки. Олеся и вправду оказалась неглупой девочкой, и в жизненных вопросах была явно впереди Ярослава, четко отличая вранье от правды.

Мальчишка чувствовал, что блекнет в ее глазах. Он растерялся, запаниковал, не знал, что делать, пытался все-таки удивить собеседницу, несмотря ни на что, — и врал еще больше. Через какое-то время только природная тактичность мешала Олесе выказать явное разочарование.

Тем временем смех, то и дело доносившийся из-за копны, сменился явственным ритмичным сопением и оханьями. События по ту сторону сена не оставляли никаких сомнений в их трактовке. Неловкость и напряжение между Олесей и Ярославом достигли предела. Они сидели, как каменные, и подавленно молчали. Мальчишке казалось, что весь мир слышит, как стучит кровь в его висках.

— Ну, что, ребята, нас там уже комары загрызли, — влюбленная парочка, наконец, вернулась к костру. — Что-то вы какие-то невеселые!

Света переводила взгляд с Олеси на Ярослава с любопытством, быстро переходящим в разочарование.

— Я ж говорил, два пузыря надо было брать! — еще раз высказал сожаление Олег. — Сейчас бы на брудершафт выпили, с поцелуями!

— Может, теперь мы, в свою очередь, у костра посидим, а вы прогуляетесь? — предложила Света.

— Да, нет, мне уже домой пора, — ответила подруга.

— Ну, что ты, Олеська, какая-то — как мертвая! — раздраженно возмутилась Света. — Еще подруга, называется!

— При чем тут «подруга, не подруга»? — обиделась Олеся. — Просто уже пора.

— Не ссорьтесь, девочки, — вмешался Олег и, вопросительно взглянув на Ярослава, добавил. — Все в порядке. Возвращаемся домой.

На обратном пути Света с Олегом все время отставали: они целовались. Олеся и Ярослав ушли далеко вперед.

— Может быть, увидимся завтра? — робко, не надеясь на положительный ответ, спросил Ярик.

— Да, нет. Я собираться должна. Послезавтра утром уезжаю на море.

— Да-да, конечно. Я понимаю.

Какое-то время они опять шли молча. Солнце уже село, и бескрайний закат над широким полем переливался перламутровыми тонами.

Ярослав этих небесных красот не видел. Уходящий день уносил с собой его мечту сделаться сегодня мужчиной. Он погрузился в такую сосредоточенную задумчивость, что даже, кажется, забыл о своей спутнице.

«Почему у меня не выходит так, как у Олега? У него все как-то весело, легко, словно само собой! А тут стараешься, думаешь — и ни фига не получается! Полный провал!»

Он вспоминал события сегодняшнего вечера, и испытывал стыд и досаду. Вот тут он сплоховал, вот тут глупость ляпнул, а вот здесь пришла хорошая мысль, но уже было поздно. А уж расхвастался, вообще, как позорник! Эх, если бы заново!..

— Стоп! — чуть не сказал вслух Ярослав. — Что значит: если бы? Конечно, заново! Завтра же! Меняла-то у меня на что?!

Он очнулся от своей мрачной задумчивости и поймал себя на том, что стоит на месте, пораженный этой пришедшей в голову мыслью, и молча шевелит губами. Олеся тоже остановилась и смотрела на него с опаской, как на человека, не вполне нормального.

Ярослав улыбнулся и ободряюще подмигнул девушке.

«Точно! — подумал он. — Я же могу, о чем угодно сейчас с ней говорить! Потому что с этой Олесей больше никогда не увижусь! Сегодня же меняла заменит ее на другую, еще более классную!»

Осознание безнаказанности придало Ярославу смелости. Смятение и робость, которые только что сковывали его, отступили.

«Не бойся! — напутствовал он себя. — Какую бы кашу ты сейчас ни заварил, тебе ее расхлебывать уже не придется. Поэтому надо просто скачать с этой Олеси как можно больше информации, чтобы потом применить ее к той Олесе, другой».

— Я сегодня хвастал тут не по делу и наврал тебе с три короба, — неожиданно признался Ярик, чего, конечно, ни в жизнь не сделал бы в обычной ситуации.

Олеся бросила на него удивленный взгляд. И он, набрав в легкие воздуха, в лоб спросил:

— Но, вот скажи, только честно, почему у нас сегодня ничего не получилось?

Такая прямолинейная откровенность подкупила девушку. Она остановилась, глядя ему в глаза. Ярослав стоял, как подсудимый в ожидании приговора.

— Ну что же, — сказала Олеся. — Честность — так честность.

На самом деле, с ней сегодня тоже произошла метаморфоза. На поляну Олеся шла испуганной девочкой. Она знала Олега и боялась, что его друг окажется таким же взрослым и решительным. И что тогда делать? Она совсем не была уверенна в правильности принятого ими со Светой решения, но при этом стыдилась трусить и отступать.

Олеся чувствовала: то, что они затеяли — неправильно. «Так нельзя, надо остановиться», — звучало у нее в голове, но события развивались как-то независимо от нее, и она растерянно продолжала повиноваться их ходу.

Однако, общаясь с Ярославом, девушка понемногу снова обрела почву под ногами. Он ей понравился с первого же взгляда. Мальчик симпатичный, даже очень. В шестнадцать лет остальные достоинства второстепенны. И поначалу ее, действительно, залила краска стыда: неужели вот с этим парнем она сегодня… Но потом Олеся безошибочной женской интуицией поняла: он — неопасен.

Этот мальчик волнуется и дрейфит еще больше, чем она! Олеся успокоилась и почувствовала себя старше и даже в чем-то выше Ярика. Ничто так не повышает самооценку женщины, как робость мужчины перед ней! Олеся осознала себя хозяйкой ситуации, поняла, что непредсказуемого и неуправляемого хода событий не будет. Да и, вообще, скорее всего, ничего не будет. Не тот случай!

Когда Ярик расхвастался и заврался, она смотрела на него, как на глупого ребенка, и было даже немножко досадно, что он оказался таким зеленым. Неужели кто-то мог думать, что у нее с этим малышом что-то может быть? Да над ним шефство в пору брать, а не в любовники записывать!

И теперь, когда Ярослав в лоб задал свой вопрос, она вполне смогла ответить на него спокойно и рассудительно:

— Наверное, сегодня, действительно, все могло случиться, не знаю… — сказала Олеся, неосознанно подражая тону своей любимой учительницы литературы, отчего в ее голосе зазвучали наставнические, покровительственные нотки. — Ну, был бы ты хоть чуточку старше, вот, например, как Олег… Хотя — дело не в возрасте. Ты знаешь, у нас, точно, уже ничего не получится. Второго шанса не бывает, это я давно поняла.

Она говорила о любви, как женщина, пережившая немало романов. У Олеси, действительно, было их уже несколько, правда, с воображаемыми мужчинами, героями прочитанных книг.

Ярослав сделал шаг и попытался обнять ее, но она мягко отстранилась:

— Не надо. Понимаешь, любовь — она, как музыка. Либо захватывает душу, либо нет.

«Как я хорошо сказала! — отметила про себя Олеся. — Пусть он запомнит меня и мои слова на всю жизнь». Она была уверена, что так и будет.

— И у меня сегодня эта музыка сперва будто бы зазвучала, а потом затихла. Спичку-то ты, вроде бы, зажег, а к костру так и не поднес. Нет, правда. Мне и самой жалко, что так вышло. Вроде бы чуть-чуть — но не то! А просто так, без чувств, я не могу. Извини. Вот тебе честность за честность.

И добавила по-доброму, как старшая сестра:

— Это хорошо, что у нас ничего сегодня не случилось. А то вышло бы гадко и пошло. У тебя будет другая женщина, с которой все замечательно получится. Единственный мой совет: будь с ней немножко посмелей. И все будет хорошо.

Она была очень довольна собой.

«Вот такой я теперь буду всегда. Взрослой, умной, загадочной и неприступной», — решила Олеся.

Проводив девушку, Ярослав долго еще бродил один по окрестностям села, под ясным звездным небом, обдумывая прошедший день и строя планы — нет, не на завтра, а опять на сегодня. Он был уверен, что меняла не подведет.

Когда мальчишка вернулся домой, старики уже легли. В деревне ложатся рано. Однако, как ни тихо он пробирался в свою комнату, чутко спавшая бабушка окликнула его в темноте:

— Слава, ты? Вернулся? Кушать будешь?

— Нет, бабуля, я не голодный. Ты спи, — полушепотом ответил Ярослав.

— Там ножки в тазике помой, я оставила воду, мыло и тряпочку.

— Я уже помыл, бабуля, спасибо!

«Зря боялся, что застукают пьяным. Можно будет и больше выпить, ничего страшного!» — отметил про себя Ярослав.

В своей комнате он, не зажигая света, тихо разделся и сел на кровати. Потом поднялся и осторожно, почти на ощупь, достал с полки менялу и поставил его на стол. Выделяясь черным пятном на фоне белой кружевной скатерти, тот поблескивал в темноте бронзовой лысиной и выпуклыми бронзовыми щеками.

— Ну, что? — одними губами прошептал Ярослав. — Давай, даю три дня. Закрути это все заново, как ты умеешь!

Никакой реакции.

— Что? Мало? Ладно, возьми четыре.

Глухо.

«Я ж тебе говорил? Выдумки это все, и больше ничего!» — торжествующе заключил тот самый скептик, опять заговоривший в голове Ярослава. Этот внутренний собеседник по-прежнему напрочь отметал всякую мистику.

— Пять дней… Шесть! — Ярик не хотел верить в свою неудачу.

— Неделя!

Нет.

Ничего.

Ни фигушечки.

«Не надо бросаться днями, — посоветовал второй собеседник, мечтатель. Он, оказывается, тоже наблюдал за происходящим. — Тем более, это не поможет. Надо добавить что-нибудь еще. Что-то такое, что тебе дорого. Подумай».

«Парагвай? — догадался Ярослав. — Нет!»

«Ну, тогда — как знаешь. Нет — так нет. Жадина», — мечтатель был явно разочарован нерешительностью мальчишки.

А память тут же услужливо нарисовала соблазнительные коленки, выглядывающие из-под легкого платьица.

— Ладно! — прошептал Ярослав, глядя на менялу — неделя и Парагвай в довесок! Идет?

«Молодец! Вот это по-нашему!» — восторженно закричал внутри мечтатель.

«Да, ну тебя!» — тряхнул головой Ярик и бросил взгляд на менялу.

И содрогнулся. Потому что привыкнуть к улыбке истукана было невозможно.

С трудом отведя глаза от завораживающего зрелища, мальчишка откинулся на постель и вздохнул с облегчением.

«Ладно, не будем жалеть. Что сделано, то сделано. Теперь главное: правильно распорядиться полученным шансом. Надо меньше болтать и больше действовать. Олег прав. В любви мы — как собаки. Каждый раз менжуемся: то ли нападать и гнать, то ли поджать хвост и просить о пощаде. И середины тут нет. Либо ты, либо тебя. Ничего, она же сама сказала: совсем чуть-чуть не хватило. Так что завтра все получится».

Он мечтательно закрыл глаза, представляя, как все это будет, и снова вздохнул, теперь уже в предвкушении.