Новая Зона. Критерий страха

Сергей Слюсаренко, 2019

Прошли годы с того момента, как сын Вадима Малахова, Андрей, спас отца в Зоне (роман «Красный сигнал»). Используя артефакт «Пирамидка» («Коллективное сознательное»), ученые создают межпланетную станцию, способную перемещаться в подпространстве, создавая «кротовую нору». После ряда успешных испытаний беспилотных станций в неведомое место Вселенной, откуда на Землю и пришла Зона, отправляется экспедиция. «Космическая станция – 6», в экипаж которой входит бортинженер Андрей Малахов, должна ответить на вопрос, кто послал на Землю нечто, создающее Зоны, и какова природа этого явления. Но ответ на все вопросы оказался совсем не таким, как ожидалось.

Глава 2

По карте до Зоны было километров пятьдесят. И плыть мы должны будем по течению, так что особенно и грести не нужно. План у нас сложился простой. Мы днем подплываем к самой границе Зоны и потом наваливаем на лодку всяких веток, маскируем ее. А ночью, тоже замаскированные ветками, цепляемся за борта и тихонечко плывем в Зону. Охрана наверняка подумает, что это какой-то речной мусор. Самое главное — на воде нет ни минных полей, ни колючей проволоки. А пройдем границу — только и ищи нас.

Но все вышло по-другому.

Оказалось, что проплыть пятьдесят километров по реке не так-то просто. Во-первых, грести все-таки пришлось, иначе плыли бы мы совсем медленно. Я никогда не думал, что течение в Припяти такое вялое и лодку будет все время сносить к берегу. Бэрик, он захотел грести первым, сразу натер мозоли на руках. Грушевский сказал, что он нес лодку дольше всех, так что грести в итоге пришлось мне. Когда до Зоны оставалось уже километра четыре, Бэрик вдруг завил, что он не может терпеть и ему срочно надо сойти на берег. А то, что я тоже натер руки почти до крови, никого не интересовало.

«Красный сигнал»

Дождь усердно барабанил в стекло. Стучал упорно и безнадежно, как заблудившийся путник в темное окно пустого дома. Иногда порывы ветра заставляли звук капель затихать или усиливаться, но все равно дождь не переставал. Андрей проснулся и не мог сразу понять, где он находится. Глаза, хоть и были открыты, не видели ничего. Внезапно дождь и все звуки, связанные с ним, прекратились. Наступила полная тишина.

— Доложить по постам! — раздался в наушниках хриплый голос командира.

— Место положения неизвестно, провожу анализ, — первым доложил штурман Переверзев.

— Системы в норме, жизнедеятельность станции в норме, — доложил пилот.

— Состояние экипажа — удовлетворительное, — доклад врача был краток.

— Гамма-лазер заглушен, мощность реактора в норме. Включаю защитные электромагнитные поля, — штатно ответил Малахов. И спросил не по инструкции: — Скажите, я один слышал шум дождя?

— Отставить, — мягко сказал командир.

Полусферы скафандров высшей защиты с легким механическим шипением спрятались за креслами экипажа.

— Господи, как много звезд! — раздался голос Тимофеича. — Это совсем не наше небо.

В иллюминаторы глядели чужие созвездия. И казалось, мириады незнакомых светил пытались разглядеть космонавтов.

— Есть данные по позиции, — совершенно обыденно доложил штурман, словно он считал данные с автомобильного навигатора, а не провел сложнейшие вычисления. — До станции квантовой связи пятьсот километров. Короче, мы практически тютелька в тютельку попали туда, куда летал беспилотник.

— Скажи спасибо Малахову, — вмешался пилот. — Это он последовательность импульсов задавал.

— Бортинженеру — установить связь с системой квантовой связи. — Командир сохранял протокольное общение, используя только фразы, положенные по инструкции.

Малахов подключил борт к модулю связи, для этого понадобилось всего лишь несколько манипуляций с терминалом главного компьютера.

— Связь установлена, — стараясь говорить так же бесстрастно, как командир, сообщил он.

— Связь на мой пульт, — отрывисто произнес командир. — Акустику на громкоговоритель.

— Земля, говорит командир станции «КС-6» подполковник Протасавицкий. Находимся в конечной точке броска. Самочувствие экипажа нормальное. Станция готова к работе.

В ответ была только тишина.

— Когда нам рассказывали об этой системе, то говорили, что квантовая связь будет работать мгновенно. — Тревожный Катин голос только больше усилил напряжение паузы.

— Должна работать, — сдержанно ответил Малахов.

— «КС-6» — рады вас слышать, — ожил динамик. — Поздравляем вас с успешным окончанием первого этапа полета. Президент лично передает вам наилучшие пожелания.

— Кто на связи? Всеволод Кондратьевич, ты? — Протасавицкий был уверен, что с ним должен говорить именно глава ЦУПа Всеволод Кондратьевич Бородин.

— «КС-6» — сообщите данные состояния станции, — сухо отозвался ЦУП, но потом добавил уже теплее: — Я это, Константин Петрович, кто же ещё.

— Станция в порядке, все системы работают штатно. Самочувствие экипаж хорошее.

— Приступайте к работе по регламенту. До скорой связи по расписанию.

— Какие-то они безразличные, — удивилась Катя.

— Ну, им сейчас телеметрию принимать — расшифровывать. Голова пухнет, наверное. Включить гравитационный стабилизатор, — командир перешел к штатной процедуре.

— Есть включить стабилизатор, — ответил Малахов и добавил: — Ребята, держитесь в креслах, вначале может и покачать.

Практически вся энергия реактора, которая раньше была задействована на работу гамма-лазера, сейчас пошла только на электромагниты, расположенные вокруг стыковочного узла посредине тора. Станция сначала почти незаметно, а потом все сильнее и сильнее начала вращаться вокруг своей оси. Центробежная сила создавала искусственное тяготение. Еще несколько минут, и тяжесть вдавила экипаж в кресла. Так же, или почти так же, как вдавливает любого человека на Земле. Гравитация больше земной на одну десятую была установлена без каких-либо проблем.

Но процедура стабилизации на этом не окончилась. Гамма-лазер в очередной раз задал последовательность импульсов, и теперь от центра станции, метров на двадцать, распространилась зона невесомости, плавно ослабевающая по направлению к тору. Это было сделано для того, чтобы уменьшить механические нагрузки на системы управления прыжком.

— Ну что, все в норме? — Радостный голос пилота разрядил обстановку. — А где тут у нас бар?

— Кого в команду набрали? — засмеялся Протасавицкий. — Одному выпить, другой дряхлый пистолет на борт протащил, третья послушалась командира и половину бортового спирта заменила на коньяк… Один Тимофеич — честный служака.

— Вот же что за народ, — отозвался штурман. — Знал бы я, что командир наберет бухла, стал бы тащить бутылку? Я бы полезное что-нибудь прихватил.

«Они что, совсем с ума сошли?» — подумал Андрей, для него полной неожиданностью был такой внезапный переход от строгого протокола к обычной жизни. — «Лететь на другой край Вселенной, чтобы бухать?»

— Товарищи, а не рано? — не выдержал он. — Мы даже не понимаем, где находимся. А уже праздновать собрались.

— Экипажу провести регламентные проверки и через полчаса собраться в кают-кампании. Форма одежды — партикулярная, — кашлянув, произнес капитан.

— Какая? — не поняла Катя.

— В твоей каюте есть шкаф, там и одежда, и ее названия, — объяснил Тимофеич.

Малахов поймал себя на мысли, что, оказывается, известная ему до винтиков станция имеет свои секреты. Он без труда нашел свою каюту, на двери красовалась маленькая табличка «Малахов А. В. бортинженер». Естественно, внутри всё было достаточно аскетично и рационально. Удобная койка, туалет за перегородкой, полка для личных вещей, небольшой выдвижной столик, на который можно было поставить ноутбук, и табуретка с мягким сиденьем.

Тот самый шкаф в каюте, скрытый за панелью возле кровати, содержал три повседневных комбинезона и смокинг, к плечу которого была пришпилена бирочка — «партикулярное». Лаковые туфли нашлись внизу на полочке. Андрей подумал, что такое мог придумать только жуткий извращенец. Или враг. Надев смокинг и глянув в зеркало, все же остался удовлетворённым. Малахов впервые нарядился так торжественно, но смокинг с атласными лацканами и рубашка с галстуком-бабочкой, как ни странно, смотрелись на нем неплохо. А вот туфли оказались жестковаты.

Кают-кампания выглядела как банкетный зал. Стол по центру накрыли белой скатертью и включили полную иллюминацию. Видимо, этот ритуал — прием по случаю начала экспедиции — был задуман заранее. Командир в белоснежном парадном мундире, с золотым шитьем на стоячем воротнике блистал элегантностью. И штурман, и пилот тоже были в армейской торжественной форме. Малахов в гражданском смокинге почувствовал себя здесь немного чужим.

— А теперь наш уважаемый доктор! — объявил командир.

Катя, а Андрей её видел всегда только в медхалате поверх рабочего комбинезона, вошла в кают-компанию в длинном черном платье, которое сверкало блестками, словно хотело затмить в иллюминаторах все звезды, которые неслись хороводом мимо вращающейся станции.

— Я так и знал, — прошептал Тимофеич за спиной Малахова.

— Итак, товарищи, — командир поднял бокал, — за наш первый день на орбите! Угощайтесь!

Высокие бокалы на тонких ножках с вычурной резьбой по хрусталю были аккуратно расставлены на столике.

Но внезапно праздник был нарушен. Гадкий звук тревоги прервал импровизированный бал. Электронный голос компьютера произнес:

— Нарушение гравитационной стабильности. Ожидается десять минут невесомости до стабилизации.

— Малахов, что такое? — сердито спросил командир и глянул в иллюминатор.

Вращение тора станции не прекращалось, и причина потери притяжения явно была не в этом.

— Разрешите разобраться? — Андрей хотел вложить как можно больше официальности в вопрос. Но подумав, добавил: — Мне надо на мостик, к компьютеру.

— Давай, только быстро.

Быстро не получилось. Как и предсказал искусственный интеллект станции, гравитация исчезла.

Катя, уже успевшая сесть у столика, плавно, практически не шелохнувшись, стала взлетать вверх. Бокалы, оставленные экипажем на столе, тихо звякнули и тоже поднялись над скатертью.

— Ничего страшного, — произнес Степанов. — Обычная отдача твердых тел после снятия нагрузки. Андрюха, ну давай разберись скорее, а то сейчас будем коньяк в шариках губами ловить.

Малахов, так и не успевший поднатореть в перемещениях при невесомости, неуклюже двинулся на мостик.

На своем инженерном мониторе Андрей видел тревожную красную надпись. Но тест систем показал, что все работает нормально. Пришлось с помощью гравитометров искать источник нарушения. Чуткие датчики начали сканировать пространство вокруг станции. Пройти процедуру до конца они не успели. Сила тяжести придавила Малахова в кресле. Аномалия исчезла так же внезапно, как и появилась. Андрей чертыхнулся, опять запустил тестирование систем и, убедившись, что всё в порядке, пошел в кают-кампанию.

А там, устроившись вокруг стола, экипаж весело что-то обсуждал.

— Ну что, Андрей, все починил? — поинтересовался командир, жестом предлагая взять бокал.

— Оно само, — не очень убедительно сообщил Малахов. — Все системы были в норме, это внешнее воздействие.

— Ладно, давайте все-таки выпьем за начало нашей экспедиции. Хотя и немного странное, — поднял свой бокал Протасавицкий.

Никто не стал возражать, и, чокнувшись, выпили до дна.

— Так что ты хочешь сказать? — спросил командир, хотя Малахов и не собирался ничего говорить. — Это было внешнее воздействие?

— Это было очень странное внешнее воздействие. — Андрей поставил бокал на стол. — Не просто приближение большой массы. Как будто некий источник гравитации, или даже скорее антигравитации, стал подавлять наше искусственное тяготение.

— Умышленно, хочешь сказать? — спросил Степанов.

— Боря, я не знаю. Может, здесь существует некая аномалия гравиполей, которую мы не видим и не ощущаем. До поры до времени.

— Странно, сколько Вселенную изучали — не находили, а тут раз — и напоролись? — Штурман подсел поближе. Он, как навигатор, хорошо разбирался в конфигурации гравитационных полей, но в ближнем космосе.

— А что же здесь странного? Судя по всему, мы прилетели, нет, перескочили в ту точку Вселенной, откуда наш движитель родом. Я так думаю, мы здесь много интересного ещё увидим, — не согласился Малахов. — А с другой стороны, мы же ведь так ни на микрон не приблизились к пониманию того, что такое гравитация. Ну да, в руках у нас инструмент, которым мы умеем пользоваться. Но этот инструмент… скажем так, как электронные часы в руках неандертальца. Возможно, он научится ими пользоваться, но понять, как они работают, — вряд ли.

Несмотря на то что Андрей спорил уверенно, его грыз червь сомнения. Ведь может оказаться, что неведомая сила сыграет с ними какую-нибудь очень злую шутку, которой они противостоять не смогут.

— А что, неандертальцы знали, что такое время? — немедленно включился в спор пилот. — Еще скажи, что они сообразят батарейки в часах поменять.

— Хорошо, часы на солнечных батарейках, — вяло парировал Малахов.

— Ладно, давайте не выдвигать преждевременные гипотезы и не спорить на абстрактные темы. — Спокойный голос командира погасил начинавшуюся дискуссию. — Мы же не просто путешественники, мы исследователи. И мне кажется, что наших средств и знаний должно хватить, чтобы понять, где мы и что вокруг происходит. Конечно, в идеале мы должны понять — откуда взялась Зона, или зоны. Ну, скорее не откуда, а почему. Откуда — рабочая версия, пока что отсюда. Возражений нет?

Возражений не последовало.

— Тогда предлагаю ещё по одной, потом ужин и спать. Завтра у нас первый рабочий день. Доктор, подготовьте утром сводку для ЦУПа о состоянии экипажа.

— Хорошо, Константин Петрович, — кивнула Катя и добавила так, чтобы услышали все: — Утром натощак ко мне, анализы сдавать.

— А если алкоголь обнаружится в крови? — Степанов сделал вид, что обеспокоен.

— Тогда я попрошу нашего бортинженера в фотошопе графики подправить, — совершенно серьезно сообщила Катя.