Повелитель баталий

Сергей Самаров, 2014

Грузинские и американские спецслужбы планируют применить против России новейшее бактериологическое оружие. Чтобы сорвать безумные планы военных авантюристов, на территорию закавказского государства забрасывается диверсионная группа ГРУ, состоящая из трех человек. Один из бойцов – совсем еще молодой, опыта диверсионной работы у него еще нет. Но у солдата есть снайперская винтовка, которой он виртуозно владеет, и планшетник, на котором установлена информационная система военного назначения «Оператор»…

Глава 2

Нас отправили почти сразу, как только мы собрались. Перед выездом на аэродром я слышал, как старший лейтенант Станиславский давал инструктаж старшему прапорщику Косолапову, который должен был замещать его на время командировки. Косолапов уже командовал нашим взводом, когда Станиславский уезжал в отпуск. Весь разговор между ними я не услышал, но то, что ухватил, меня заинтересовало.

Когда нас посадили в микроавтобус, чтобы отправить на аэродром, я спросил Станиславского:

— Товарищ старший лейтенант, а что, весь взвод вслед за нами отправляется?

— Нет. Он будет выполнять свою задачу. — Командир взвода сухо и четко поставил на место любопытного солдата, еще раз подтвердил золотое правило разведки — не задавать лишних вопросов.

Они могут касаться только полученной задачи.

Я понял свой промах, еще сообразил, что даже при том, что на меня в какой-то степени стала падать тень профессиональной славы моего отца, по-прежнему оставался все тем же самым рядовым Вячеславом Волконоговым, каким был и раньше. Рядовому следует знать свое место, чувствовать момент, когда можно задавать вопросы, а когда делать этого никак не стоит.

Надо хотя бы тему чувствовать. Потому что в нашей службе она решает многое. Есть темы для общего обсуждения, в том числе обязательные. Есть профессиональные, которые каждый солдат знать попросту обязан. А есть темы служебные. Как я должен был бы отреагировать, если бы кто-то из семи моих конкурентов сейчас задал бы вопрос о том, что нам предстоит или зачем меня вызывали к майору Варфоломееву?.. Вот-вот! Именно так старший лейтенант и ответил на мой вопрос.

Куда мы направляемся, что именно нам предстоит делать, не знал ни я, ни младший сержант Чубо, молча сидящий по другую сторону от старшего лейтенанта. Чубо вопросов не задавал. Он был намного опытнее меня, знал, что и когда следует спрашивать.

Нас везли на военный аэродром, потому что в гражданский самолет нас, вооруженных и экипированных, никто не посадил бы даже после проверки на алкотестере и беседы с психологом на предмет вменяемости и адекватности. Естественно, мы и не ожидали, что нам предоставят президентский лайнер. Самолет, на котором нам предстояло лететь, уже стоял с включенными двигателями и истерично вибрировал всеми фибрами своей души. Звон внутри стоял такой, будто мы находились в жестяном барабане. Отправляться в путь на таком чуде техники было страшновато. Но пилоты никакого беспокойства не проявляли, и мы своей озабоченности тоже не показывали.

Посадочных мест нам не приготовили. Самолет был даже не грузопассажирский, а просто грузовой. Хорошо хоть то, что в нем оказалось несколько стопок матрацев, на которых мы по указанию бортмеханика расположились вполне удобно. Пилоты потребовали выключить все мобильные устройства, и мы взлетели с жутким ревом.

Салон наполнила непонятная вонь. Впечатление было такое, что все выхлопы четырех двигателей не уходили в небо, а притягивались к нам какими-то неведомыми силами. Утешением служило то, что летели мы не на Дальний Восток, а только, как оказалось, в Каспийск. Это не слишком долго, и мы непонятным образом умудрились выжить среди выхлопных газов.

В аэропорту Каспийска мы с младшим сержантом Чубо помогли пограничникам перетащить матрацы на грузовик, потом забросили туда несколько ящиков стандартного для армии зеленого цвета и по приказу старшего лейтенанта сами забрались в кузов. На сей раз мы ехали недалеко, не больше километра, и снова стали грузчиками. Те же самые вещи мы теперь уже перетаскивали в вертолет.

Не знаю, как мой командир отделения Володя Чубо, но лично я сделал, как мне показалось, обоснованный вывод. Раз нас заставили помогать погранцам, значит, это было необходимо для скорейшего отправления вертолета в путь. Такая заинтересованность у нас могла возникнуть только в том случае, если бы мы сами на нем летели.

Оказалось, что я прав. Когда мы закончили погрузку, я увидел, что Станиславский сидит в салоне, оборудованном в передней части стандартными авиационными креслами, рядом со старшим лейтенантом погранвойск. Взмах руки нашего командира надо было понимать однозначно: «Загружайтесь сами, устраивайтесь со всеми возможными удобствами».

Таковых в грузопассажирском вертолете было мало, но он, по крайней мере, выглядел новеньким, не дребезжал как консервная банка, брошенная на асфальт. Мы с погранцами расселись, как уж смогли, и машина взлетела. Конечно, даже в грузовом самолете шума было меньше, чем здесь. Зато в салоне уже не воняло отработанным топливом. У меня было полное ощущение того, что до места назначения мы обязательно доберемся. Вполне вероятно, это дело обойдется без происшествий.

Смотреть по сторонам и прилипать носом к стеклу иллюминатора было интересно. Но это занятие слегка портило нервы, поскольку летели мы на небольшой высоте. С двух сторон от вертолета тянулись горные хребты, заставляющие его повторять повороты ущелья, при этом активно ложиться набок. Иногда у меня возникало ощущение, что пилоты наши — мужики рисковые, летят, надеясь на удачу. Авось винт не заденет за скалы! Конечно, я понимал, что это не так, весь полет у них просчитан, тем не менее в иллюминатор старался смотреть реже, хотя сидел рядом с ним, устроив на коленях свой рюкзак.

Скоро мне стало закладывать уши, чтобы нормализовать внутричерепное давление, я сидел с открытым ртом. Все это говорило о том, что вертолет забрался высоко, хотя горные хребты за стеклом иллюминатора стали вроде бы ниже, да и крутизна их уменьшилась. Но я понимал, что это всего лишь видимость.

К моему счастью, лететь нам довелось недолго. Уже через час вертолет сделал над летным полем так называемую коробочку и пошел на посадку, которая завершилась вполне благополучно. Нас опять встретил грузовик, в который нам вместе с погранцами пришлось таскать все то, что прилетело с нами. Подошла другая машина, как я догадался, с обратным грузом, но им занимались уже другие солдаты-погранцы. Мы уехали в кузове первой машины. На сей раз старший лейтенант Станиславский сидел вместе с нами.

Место здесь было не жаркое, хотя солнце грело основательно, и кожа лица чувствовала это. Однако условия высокогорья тем и отличаются, что воздух там прохладный. Я это знал, хотя в настоящих горах ни разу не был. Дух у меня не захватывало, как у многих. Но, возможно, просто потому, что мне еще ни разу не довелось подойти к краю пропасти и сверху посмотреть на поток, бушующий внизу. Говорят, это незабываемое зрелище. Но в мои молодые годы не стоило жалеть о том, чего я еще не видел.

Времени на раскачку нам отпущено, как оказалось, не было. Кто-то там, наверху, просчитывал все наши действия с точностью до десятка минут. Поэтому мы успели только пообедать в столовой погранотряда, как старший лейтенант Станиславский дал команду к выступлению. Я понял, что мы будем двигаться не пешим ходом, а на машине. Стандартный военный «УАЗ» стоял перед штабными дверями.

Перед тем как загрузиться в машину, Станиславский собрал наши документы, приказал срезать погоны и нарукавные эмблемы. Все это он передал начальнику пограничного отряда на хранение. Свои документы, погоны и петлицы старший лейтенант приложил к нашим.

— Девичьи фамилии своих матерей знаете? — спросил командир взвода, ничего при этом не объясняя и тем только усиливая наше любопытство. — Или напомнить вам?

— Так точно! — отрапортовал младший сержант Чубо, который и без погон все равно продолжал для меня оставаться командиром отделения, точно так же, как старший лейтенант Станиславский не перестал быть моим взводным. — Знаем. Я, по крайней мере.

— Так точно! — добавил я. — И я знаю.

— В случае чего, это теперь ваши фамилии.

— А что может произойти? — все же спросил я.

— Потом объясню, — пообещал Станиславский и посмотрел на часы. — Примерно через час.

«УАЗ» неторопливо, но уверенно вез нас по высокогорной дороге. Даже двигатель его не чихал от малого количества кислорода в воздухе. Да и мы этого как-то не ощущали. Потом дорога круто пошла вниз. Мы спустились в долину, а дальше уже ехали просто по камням, устилавшим берег реки.

Может быть, это природное явление и называлось рекой. Его ширина соответствовала, наверное, этому громкому титулу, но глубина оказалась такой, что в башмаках можно было перейти на другой берег и не замочить штанины.

Так мы тряслись достаточно долго, добрались до места, где в реку впадал небольшой ручей, свернули направо и через пять минут хода остановились перед металлическими воротами с красной звездой на каждой створке. Оказывается, этот символ Советской армии кое-где еще сохранился.

— Застава, — сообщил водитель-прапорщик.

Ворота перед нами распахнулись, и «УАЗ» въехал на территорию.

Дальше все было так же скоротечно и просто, как и раньше. К нам подсели два солдата-пограничника. В машине имелись откидные боковые сиденья, которыми эти ребята и воспользовались. Мне показалось, что такое дело было для них привычным.

Водитель сразу выехал, но после того как пересек ручей, впадающий в речку, стал часто посматривать на часы. Видимо, он выдерживал график. Прапорщик несколько раз задавал вопросы старшему лейтенанту Станиславскому, но нам на заднем сиденье из-за урчания не самого тихого двигателя не было слышно ни слова. Станиславский отвечал коротко, но тоже посматривал на часы. Наверное, они согласовывали порядок действий.

Скоро «УАЗ» совсем сбросил скорость и теперь просто полз по берегу, вид которого изменился. Склоны гор, спускавшиеся к воде, стали лесистыми, поросли елками, можжевельником и лиственными кустами. Скоро автомобиль остановился. Пограничники открыли заднюю дверцу и выскочили. Я тоже положил ладонь на ручку, но старший лейтенант Станиславский, как оказалось, имел глаза и на затылке.

— Сидеть, Слава! — приказал он. — Это вышли только наши попутчики.

Водитель-прапорщик вдруг просигналил. Я увидел, как на другой стороне реки из кустов вышли на берег два вооруженных человека. Они поприветствовали нас взмахами рук. Форма на них была какая-то странная. Это оказались явно не российские пограничники. Насколько я сумел рассмотреть, вместо автоматов Калашникова эти парни были вооружены автоматическими карабинами «М4»^[6].

Большим умом для того, чтобы догадаться, что это за люди, обладать было не обязательно. Если мы контактировали с людьми, носившими зеленые погоны, значит, приехали на границу. У Дагестана два южных кордона — с Азербайджаном и с Грузией. Азербайджан не в таких близких отношениях с США, чтобы поменять «калаши», привычные для своих пограничников, на не столь качественные американские карабины. Зато Грузия с удовольствием избавлялась от оружия, оставшегося на советских складах и даже многократно превосходящего по всем статьям американские аналоги, и переходила на новое. Для грузинских властей это было делом принципа. Господь им судья.

Так я определил, где именно мы находились. Вооруженные люди на той стороне речки оказались грузинскими пограничниками. Видимо, они постоянно встречались с российскими коллегами, поэтому водитель-прапорщик и приветствовал их автомобильным сигналом.

— Они нас видели! — громко, перекрывая голосом шум двигателя, сказал старший лейтенант Станиславский.

— Потому я и поприветствовал их, — заявил прапорщик. — Если бы мы, то есть вы, стали прятаться, это вызвало бы подозрение. Но поскольку вы сидите открыто, они ничего не заподозрят. Если эти грузины будут, как часто случается, общаться с нашими солдатами и спросят про вас, то им скажут, что инспекция приехала. Нас иногда проверяют. Я лично дважды инспекцию возил. Один раз из Махачкалы, второй из Москвы. Да и без меня такое бывало.

Машина плавно тронулась. Мы поехали дальше и часть пути проделали прямо по реке, близко к середине, чтобы не натыкаться на большие камни, которые представляли собой серьезное препятствие даже для «УАЗа» с его высокой проходимостью.

Видимо, на грузинскую территорию мы не заезжали, и тамошние пограничники молча наблюдали за брызгами, летящими из-под колес нашей машины. Если даже одно колесо «УАЗа» и заскочило за рубеж, то они на это внимания не обратили.

Пограничники оказались нормальными людьми. Они не являлись носителями ярко выраженного комплекса неполноценности. Он присущ националистам и правителям большинства бывших союзных республик, которым очень хочется почувствовать собственную значимость. Но она, к счастью, не всех волнует. Этим грузинским пограничникам, к нашему счастью, не было до нее никакого дела.

Река петляла, и «УАЗ» повернул вслед за ней, углубляясь на российскую территорию. Граница пошла левее, по узкому ущелью, где был выставлен полосатый столб. Он оказался не совсем таким, какие я видел раньше, разумеется, только в кино и в книжках. Мне было понятно, что он выставлен не российскими, а грузинскими пограничниками. Значит, мы удалялись от кордона.

Но скоро автомобиль повернул еще раз и снова двинулся вдоль границы, хотя и на каком-то отдалении от нее. Ехать напрямую возможности не было из-за сложного горного профиля.

Вскоре навстречу нам вышли двое пограничников, теперь уже наших, российских. «УАЗ» остановился. Водитель-прапорщик вышел и о чем-то заговорил с этими парнями.

Старший лейтенант Станиславский обернулся к нам и спросил:

— Задача ясна?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант, — ответил я.

— На ту сторону пойдем, — сказал младший сержант Чубо.

Он проговорил эти слова вполне обыденно, даже равнодушно, так, словно хотя бы раз в неделю обязательно пересекал границу соседнего государства.

— Молодец, соображаешь! — подтвердил его правоту командир взвода.

— А задача?..

— Разведка. Сбор сведений. Рядовой Волконогов у нас большой специалист по этому вопросу. Вместе со своим планшетником.

Я понял, для чего мы сняли знаки различия, сдали документы командиру погранотряда и вынуждены были вспомнить девичьи фамилии своих матерей. Конечно, хорошо бы было не называть их в критической ситуации. Тем не менее готовым в такой операции следует быть ко всему.

Водитель-прапорщик вернулся и сообщил:

— Все готово. Точка наблюдения для вас оборудована. Солдаты приведут вас на место и оставят там. Переходить будете самостоятельно, чтобы с грузинской стороны не возникло никаких претензий к нашим погранвойскам. У нас с ними теперь отношения почти дружественные. Иногда друг к другу в гости ходим, наш оружейник недавно им карабины ремонтировал. Короче говоря, полное взаимопонимание.

— Понятно, — согласился старший лейтенант Станиславский. — Мы вообще ребята самостоятельные. Можешь не сомневаться, справимся. Если что-то вдруг случится, то пограничники будут ни при чем, это гарантия нашего командования. Кстати, на сей счет мы еще и с вашим командиром договаривались.

До самой темноты мы просидели в схроне, сооруженном пограничниками. Делать такие вещи они умели, может быть, даже не хуже, чем в спецназе ГРУ, хотя у нас разработана целая система по подготовке средств маскировки. Нас, видимо, учили лучше и больше, зато они несли непосредственную службу. У пограничников сохранялись хорошие традиции в работе по этому профилю, возникшие еще в советские годы.

В свое время я смотрел несколько старых фильмов о границе и представлял ее совсем не такой, какой увидел. В кино обязательно была колючая проволока, в несколько рядов опоясывающая всю страну. Вдоль заграждения непременно тянулась контрольно-следовая полоса, миновать которую не имел возможности ни один нарушитель.

Здесь же не было не только контрольно-следовой полосы, но и даже одного ряда колючей проволоки. Лишь кое-где сиротливо стояли пограничные столбы, введенные в обиход, кажется, при Павле Первом. Они торчали лишь там, где необходима была отметка на местности. В других же местах защитники российских рубежей обходились без столбов. Они и так знали, где проходит некая виртуальная линия, разделяющая две страны, или же просто предполагали, что им это известно.

Когда-то здесь проходила граница административная, потом самолюбие отдельных персон превратило ее в государственную. Людей она разделить не смогла. Тем не менее нам предстояло эту границу переходить, причем делать это тайно. Мы больше половины светового дня потратили на то, чтобы присмотреться к расположению грузинских постов, понять график движения их нарядов и обеспечить себе хотя бы относительную безопасность.

— Ну что, рядовой, готовь свою технику, — незадолго до наступления темноты потребовал старший лейтенант Станиславский. — Посмотрим, на что «Оператор» способен, и чем он нам поможет. Мне нужен весь вид по ту сторону границы.

Он, как оказалось, знал о возможностях новых секретных программ, установленных на мой планшетник. По крайней мере, старший лейтенант слышал о новой географической информационной системе «Оператор»^[7]. А я-то по наивности рассчитывал удивить своего командира, когда он вытащит из планшета карту местности, где нам предстоит работать. Она у него, скорее всего, имелась. Мало ли что может случиться с компьютером. Тогда и простая карта окажется необходимой. Но старший лейтенант предпочитал ею пока не пользоваться. Тем более что карта не могла показать возможные пути прохода через горы по ту сторону границы так же хорошо, как 3D-макет.

Я загрузил планшетник. Вообще-то хорошо было бы оставлять его в спящем режиме, чтобы потом запускать за считаные секунды. Но в запасе у меня было всего четыре полностью заряженных аккумулятора. Старший лейтенант Станиславский не поставил нас в известность о том, на какой именно срок мы уходим за границу. Даже о самом этом факте он сообщил нам только тогда, когда рядом уже невозможно было найти розетку.

Но тот человек, который планировал операцию, знал все сроки, четко представлял, сколько аккумуляторов мне может понадобиться. Потому я рассчитывал, что энергии мне хватит, но все же решил экономить ее и выключать питание. Это многократно удлиняло загрузку операционной системы.

Дальше я уже буду исходить из того, что подскажет оперативная обстановка. Возникнет необходимость в быстрой активации, стану вводить свою технику в спящий режим. Если же такой нужды не будет, то лучше, по-моему, пару минут подождать, чем потом вообще остаться с разряженным аккумулятором. Планшетник без него невозможно использовать даже вместо молотка, чтобы гвозди им забивать. Техника физически хилая!.. Пока же я даже предположить не мог, что именно подскажет мне эта самая обстановка.

Планшетник наконец-то загрузился. Я определил наше местоположение, посмотрел обычную спутниковую карту, которая мало что лично мне показывала даже при сильном укрупнении, и затребовал 3D-модель местности южнее той точки, где мы находились. Компьютер сработал оперативно и без задержки выдал мне макет изрядного участка грузинской территории. Простыми движениями пальцев по экрану я крутил карту как хотел, в нескольких плоскостях. Система «Оператор» пока работала безукоризненно.

— Товарищ старший лейтенант, готово! — доложил я.

Станиславский взял за плечи младшего сержанта Чубо, передвинул его на свое место, а сам оказался рядом со мной. В тесном схроне даже такой маневр выполнялся с трудом. Можно было бы, конечно, просто передать планшетник командиру взвода, но вдруг понадобилось бы выполнить какую-то операцию, а Станиславский работать с этой системой не умел. Сама программа была не секретная. Майор Варфоломеев говорил мне, что она уже активно внедрялась в войска, но пока еще немногие люди могли пользоваться ею. Потому Станиславский предпочел быть рядом со мной и смотреть на монитор сбоку.

— Вот эти розовые участки — что такое? — спросил старший лейтенант, ткнув пальцем в монитор, от чего изображение сразу укрупнилось.

Я дважды молча коснулся экрана, чтобы вернуть картинку в прежний вид, вошел в панель управления и включил условные обозначения. Розовое заполнение участков означало места, труднопроходимые без специального оборудования. Красные были вообще непроходимыми, но на нашей карте таких участков не было. Потому у нас имелась возможность выбрать маршрут движения, минуя тропы, проложенные грузинскими пограничниками.

— Мне нужен больший охват, — сказал Станиславский. — Иначе трудно ориентироваться. Захвати участок чеченской границы.

— Понял. Это нетрудно, — согласился я.

Примечания

6

Автоматический карабин «М4» создан на заводах фирмы «Кольт» на базе автоматической винтовки М16. Состоит на вооружении армии США и ряда других стран. Считается малонадежным оружием, часто выходящим из строя. Поэтому в США уже неоднократно поднимался вопрос о замене карабина «М4» другим оружием.

7

Географическая информационная система военного назначения «Оператор» начала внедряться в Российской армии летом 2013 года. Система предназначена для изучения и оценки свойств местности, ведения оперативных карт и схем, автоматизации процессов управления войсками, создания виртуальных 3D-макетов местности по данным, полученным одновременно минимум с трех спутников ГЛОНАСС, информационного обеспечения боевого применения высокоточного оружия, навигационного обеспечения транспортных средств и решения других спецзадач армии.