Фаворит приходит первым

Сергей Павловский

Кризис начала 90-х годов по-разному распорядился судьбами людей, стоявших на страже государственных интересов. Но в любой ситуации герои этой книги продолжают оставаться людьми, верными высокому чувству долга, офицерской чести и суровой мужской дружбе. И неважно, чем им приходится заниматься: охотой на нечистоплотных дельцов «нового русского бизнеса» или поиском подлинных убийц крупного государственного деятеля. «Фаворит приходит первым» – это захватывающее продолжение книги «Ставка на Фаворита».

роман

Глава 1

Никакого плана у Довбуша не было. Он просто дождался у стоянки «Прометея» «лендкрузер» Сокульского, аккуратно сел ему на хвост и провел до самого дома. Почему вслед за Сокульским вошел в подъезд? А черт его знает. Наверно, хотел удостовериться, что Сокульский поднимется к себе в квартиру на четвертом этаже.

Тот и поднялся, притом пешком, а не лифтом. Сергей стоял на площадке первого этажа и дожидался, пока хлопнет дверь. Но дождался он другого. Там, ориентировочно на четвертом этаже, словно шарик надувной лопнул. Легонький такой хлопок, затем еще один. Потом наверху пришла в движение кабина лифта и поползла вниз.

Сергей все понял сразу. Симфония хорошо знакомая каждому меломану — для одного пистолета с глушителем в двух частях. Часть первая — главная, часть вторая — контрольная. Партитура сыграна безукоризненно и Сокульскому, похоже, доктор не нужен. А с дирижером следовало повидаться.

Створки лифта расползлись с визгом и из кабины быстро юркнул вьюноша в спортивных шароварах и легкой курточке. Не нравился Фавориту такой типаж. Терпеть не мог. Во-первых: сопляк. Двадцатилетний недоносок без принципов и жизненной позиции. Хотя стрелять, наверняка, наловчился. В кого стрелять? Похер. Зачем? Понятно. Глаза, нос, повадки — крысиные. Даже запах тела мускусный, отвратный. Довбуш учуял его еще на расстоянии.

А еще трус: это во-вторых. Как увидел Довбуша — глазенки зашныряли. Побелел весь. Спрашивается: чего бояться? Пистолетик то сбросил у тела. Да ведь понял, засранец, что не случайный и не простой дядька у лифта топчется.

Но, молодец! Двигательные реакции замечательные. Стилет из рукава так и выпорхнул. Крохотный, такой, стилетик, узенький, что шило.

Ручонку со стилетом Довбуш сломал одним движением, но сразу в двух костях и с вывихом. И снова крысенок оказался на высоте. Каких только чудес со страха не наделаешь? Вывернулся, изловчился — и наутек. Утруждать свои ноги Сергей не собирался. Грациозным, полным томной неги движением, он уцепил сюрикен в кармашке за шиворотом и запустил его вдогонку беглецу.

После такого броска ни желания, ни возможности бежать у противника, обычно, не возникало. Вот и теперь: послушная звезда со свистом вспорола воздух и аккуратно подрезала «ахиллово» сухожилие на правой ноге беглеца. Тот как раз намеревался выпорхнуть из подъезда на улицу, но не выпорхнул, а вывалился. В довершение всех бед он чувствительно ткнулся носом в ступеньку и на этом полет бедняги прервался.

Во дворе уже сгустились сумерки и роковой полет килера-неудачника никто не созерцал. Сергей выдернул из голени крысенка сюрикен, вытер его о штанину и спрятал на место — в кармашек за шиворотом. Затем добавил мерзавцу еще ребром ладони по шее, обеспечив «отключку» минут на пятнадцать, без особых церемоний и предосторожностей взвалил обмякшее тело на плечо и протащил к своей машине. Зашвырнул неудачника на заднее сидение и быстро вырулил со двора. Попетлял немного по переулкам, вырулил на Юбилейный проспект. Здесь Довбуш остановился на стоянке перед продуктовым магазинчиком и сам перебрался назад.

Крысенок уже подавал признаки жизни. На его месте Довбуш бы не очень торопился — мироощущение не сулило бедняге ничего, кроме безрадостных, но интенсивных болевых раздражителей.

— Ну-с… — строгим менторским тоном протянул Довбуш, как только килер оклемался настолько, что сталь понимать смысл вопросов, — Как я догадываюсь, Вы, молодой человек, ничего не знаете, ничего не видели, случайно проходили мимо. А я напал на Вас с неизвестно какой целью и изуродовал самым бесчеловечным образом? Так?

— Угу, — клюнул разбитым носом крысеныш.

— Но знаешь, что в твоей ситуации самое смешное? — Довбуш прищурился многозначительно.

— Нет.

Он, крысеныш, даже попытался слепить на мордочке некое подобие презрительной улыбки.

— Это то, что я не опер и не прокурор. Мне твои уверения и заверения по фене. И доказательств никаких не нужно. Сдавать я тебя никуда не собираюсь. Знаешь, почему я тебя сразу не прибил на месте?

— Нет.

— Потому что очень надеюсь, что ты хоть что-то знаешь о своем работодателе. Хоть мизер полезной информации. Это и может стать основой нашего джентльменского соглашения.

— Какого соглашения?

Все же крысенку больше всего хотелось жить. И роль героя давалась ему с большим трудом. Инстинкт, могучий инстинкт самосохранения брал свое и наружу перло общечеловеческое эго, которое только истинный герой может загнать обратно в нутро.

— Простое соглашение, — хмыкнул Довбуш, — Ты рассказываешь, что знаешь. А я, между прочим, уверен, что кое-что тебе известно. А в обмен я оставляю тебя жить наедине с твоей поганой совестью. Как, идет?

Сергей встряхнул левым рукавом и раскрыл перед носом килера ладонь. На ней, свернутая колечком, поблескивала тонкая рояльная струна.

— Вот, орудие пытки и убийства, — пояснил он, — Странгуляционная борозда, конечно, остается, но такая тонкая, что неопытный прозектор может и не заметить. А ощущения во время процесса непередаваемые. Обосрешься, обоссышься и кончишь раз десять. Это я, как специалист, тебе гарантирую. Ну что: договорились? — и Сергей легонечко встряхнул его покалеченную руку.

— Да что ж ты, сука, — болезненно взвизгнул крысеныш, пытаясь отстраниться.

— Значить не договорились, — Довбуш вздохнул сокрушенно и размотал струну.

— Постой, я же не сказал, что не согласен, — быстро пролопотал неудачник.

— А что ты, действительно, можешь сообщить мне дельного и поучительного? — задумчиво покачал головой Сергей, — Посредника ты, конечно, знаешь — какой-нибудь местный пахан в авторитете или кто из его пристяжных. Только, на хер они мне? Мне заказчик нужен. А еще… — он страшно выкатил глаза, оскалил зубы, пустил из угла рта тонкую струйку слюны и зашипел, — Мне очч-чень хочется видеть, как ты будешь кончаться.

— У тебя что, крыша поехала? — крысеныш забился судорожно, до предела втискиваясь в угол салона, — Я правда, знаю, знаю очень важное о заказчике.

— Ну!? — Довбуш мгновенно убрал с лица припадочную гримасу и промокнул платочком слюну.

— А ты, ты… можешь мне гарантировать жизнь?

— Не знаю, — пожал плечами Сергей, — А ты можешь гарантировать, что скажешь правду?

— Могу. Ты сам поймешь, что я не понтуюсь.

— Да? Возможно, ты прав. Хорошо. Перед лицом товарищей торжественно клянусь: не мочить ублюдка, если он не будет лепить горбатого. Ну?

— Заказчик — баба.

— То бишь особь женского пола — хочешь ты сказать? — удивленно поднял бровь Фаворит.

— Да.

Сергей открыл заднюю дверку авто:

— Надеюсь, ты не обидишься, если я не провожу тебя до больницы?

— Нет-нет, — быстро замотал головой крысеныш.

— Тогда выметайся.

Довбуш ускорил его чувствительным тычком в спину и полез за руль. Отъехал пару кварталов, притормозил на стоянке перед парком. Махнул рукой киоскеру: «Кофе, двойной!».

«Так… Со Стасиком без меня разобрались… — он с удовольствием ощутил на языке горячую, ароматную струйку, — Однако страсти накаляются, а мне здесь делать больше нечего. Нужно щупать банкира на Кипре. Он, если не всему голова, то всему ключ. Значит на волю, в Пампасы. Да… Но какова сучка? А парнишку жаль. Слег за презренный металл, или за неблагодарную любовь? Вряд ли… Слишком Стас Сокульский был прагматичен для большой любви».

Фаворит сделал последний, обжигающий глоток и скомкал в кулаке хрупкую скорлупу стаканчика.