Киев – наш город

Сергей Олегович Страхов (2023)

Жизнь 70-х и 80-х настолько предельно правдиво изложены писателем, что, читая книгу, приходит понимание того, что мы в некоторой степени всё это знали, но особо не придавали многим вещам значения. И о том, что в те времена было многое позволено, потому что существовал огромный зазор между действительностью и юридической ответственностью. Автор пишет о том, как обычные киевские пацаны и девчонки пытаются выбраться из этого обычного советского гетто. Они тоже хотят спокойной обеспеченной жизни. Это не футболисты, не хоккеисты, не артисты, не музыканты, не дети прочей советской и партийной обслуги и просто больших начальников. Это дети рабочих, инженеров, военных, маленьких начальников. И они могут рассчитывать только на самих себя. Пытаются пробиться, как могут, как умеют. Не многие выживут в той мясорубке, куда они с остервенением толкают сами себя и друг друга и, похоже, что не самые лучшие. Увлекательно и детально авторы описывают эти события, действующих реальных лиц в своей книге.

Глава 4

Как только всех разбросала судьба, вдруг на Борщаговке, каким-то непостижимым образом, открывают сразу четыре бара. Да не просто бара, а точь-в-точь, как в кинофильмах про Запад. Слабо освещенные столики, с настоящей барной стойкой, с коктейлями, с барменами, похожими на барменов, а не на буфетчиков, как они и назывались. Современная музыка и, главное, полное отсутствие ментов, комсомольских отрядов, дружинников и прочего подобного люда.

Такого в Киеве в то время нигде не было. Может, в нескольких ресторанах за очень большие деньги, да в валютных барах системы «Интурист». А тут по относительно доступным ценам.

Началось неимоверное паломничество на Борщаговку всевозможных продвинутых, блатных, приблатненных, проституток, студентов, девиц легкого поведения, очень модных и не очень, обычных молодцов и девиц. Казалось, что весь Киев собирается по вечерам здесь. Занимали места заранее. Вечерами у входа толпилось неимоверное количество тех, у кого не было знакомых из обслуги, чтобы можно было попасть внутрь. Переплачивали администратору за то, чтобы только войти. Мест-то свободных никогда не было.

Бар на Гната Юры, который располагался на втором этаже «Детского Мира», уже успел оккупировать Мартын со своей вновь собирающейся бандой. И каждодневные битвы отличали эту местность. В конце концов, Мартын добился-таки того, что без него там и мышь пробежать не могла. Даже мастер спорта по боксу полутяжеловес Сталин приезжал из Подола в этот бар только со всей своей бандой. Это только, чтобы просто посидеть в баре.

Примечательным оказался бар на Потапова, расположившийся через небольшой парк от двора наших героев. На втором этаже столового комплекса. В баре постоянно приглушали свет, и разные парочки могли обниматься сколько угодно. Бар оккупировали всевозможные мутные типы, как мухи на мед, слетавшиеся со-всего города сюда вечерами. Получил в голову и Иванушка, попытавшийся, как было раньше, взять власть в свои руки в районе. Показал ему кто здесь хозяин некто Гришка Цветастый.

Напротив, через поле, расположилась так называемая «Чебуречная» — точно такой же бар, как и два предыдущих, но поменьше и с таким же контингентом.

И конечно «Молодежный». Довольно большой зал на двести посадочных мест. Длинная барная стойка с телевизором и видеомагнитофоном — заморское чудо. Крутящиеся высокие стулья возле барной стойки. Высоченный бармен с бакенбардами, как у дореволюционных метрдотелей. Отличная посуда, великолепная музыка, отдельные полукабинеты, коктейли и почти в открытую продающиеся американские и прочие заграничные сигареты. Шикарные тетки, девки и девчонки. Богачи, могущие себе позволить прогулять сто рублей за вечер. Выглядело это все для того советского периода очень презентабельно.

Вместе с Акулой вышли прогуляться по пустынному, после новогодней ночи, городу, и ноги сами привели нас к бару на Потапова. На удивление, он был открыт, жадность чудеса творит. Вместе того, чтобы отсыпаться после новогодней попойки, бармен Витя уже стоял за стойкой и протирал бокалы. Черные брюки, белая рубашка, чисто выбрит. Ну просто поэт разливочного цеха. Больше в баре никого не было. Мы присели на вертящиеся стулья за стойкой.

— Два по сто коньяку, — заказал Акула.

— Только не паленого, по возможности, — вставил я свои пять копеек.

— У нас паленого не бывает, — еще ничего не поняв, вальяжно отвечает Витя.

Витя наливает коньяк, достает из холодильника тарелку с нарезанными лимонами, ставит на стойку, смотрит на нас двоих.

— Слышишь, Гима, ты это, давай завязывай свои самокопания по женской части. Займись делом.

— Не…, мне это нравится. Я первый день на свободе. Чем вы здесь два года занимались? — Моему возмущению нет предела.

— Да я ж один! А какой из меня организатор — сам знаешь. Так что давай без фокусов, — также возмущается Акула.

Чокаемся, отпиваем коньяк. И я переключаю свое внимание на бармена.

— А я ведь тебя узнал. Ты один из тех двух, что в «Пролиске» меня ментам сдали, а те потом чуть на тот свет не отправили.

— Да я не при делах там. Это напарник, — до бармена наконец дошло, что сейчас будет.

— Напарники друг дружке не чужие, тот не мог такое решение один принять, — сразу же, въехав в тему, подключается Акула.

— А напарника ваш Лысый за это убил, — уже не очень-то и вальяжно пытается съехать с очень опасного разговора бармен.

— Ты за словами следи. Откуда такая информация? Он просто взял и пропал. Говорят, выехал в Архангельск. Но, вроде бы, туда не приехал, — цедит сквозь зубы Акула.

— Так Лысый же сколько времени в тюрьме просидел по этому делу!

— Это мусорская поганка. И, все равно, ничего не доказали. Плохо твое дело, если Лысый про такие слова узнает. Да и я за то дело готов посчитаться. Слишком мне дорого оно обошлось.

— Тоже убьете?

— От тебя все зависит.

— Сколько? — Я вижу, что Витя точно струсил.

— Нисколько. Готов к сотрудничеству? — Я показываю кивком на Акулу, — его не бойся. Он все равно, что я.

— Попробуем.

— Здесь «Попробую» не катит. Или да, или нет.

— Да.

— Тогда так. Говорят, что ты без напарника работаешь. Загнешься ведь.

— Подыскиваю.

— Мы тебе подгоним опытного человека. Не пожалеешь. Только ты и при нем держи язык за зубами о наших с тобой отношениях. И я знаю, что вы все ментам обо всём стучите.

— Я не…

— Меня это не волнует. Интересует только то, что ты о нас будешь докладывать. Всё будешь согласовывать со мной. Это не обсуждается. Что сейчас сказать можешь? — Перебиваю я Витю.

Бармен мнется, качает головой.

— В твоих интересах выложить всю правду, если хочешь на этой золотой работе остаться.

— Пасут они Лысого уже два года. Как только Лысый появляется в баре, я сразу же звоню Гунько. Больше не предупреждать?

— Наоборот. Только меня обо всем ставь в известность, и всё.

С вас с новым напарником двести рублей в день.

— Да ты что? Я здесь и половины не имею.

— Серьезно?! Хочешь, мы посадим в баре своих людей? Они за неделю всё до рубля высчитают, но платить тогда будешь половину…. Ладно, платить будете стольник в день. Потому, что здесь будет наша база, — я уже вошел в образ и меня теперь с пути не собьешь.

— Какая база? Здесь сразу две сильные банды обосновались. Меня, кстати, терроризируют. Коньяк главари жрут и ни копейки не платят.

Акула наклоняется над стойкой бара, берет бутылку, из которой бармен наливал нам коньяк, пустой стакан, наливает четверть стакана коньяка, пододвигает стакан Вите.

— Рассказывай о бандах.

— Первая — Гриши Цвета. Вор, вроде как, не из наших краев. И масти неизвестной. У него — одни уголовники, им лишь бы кого избить, да ограбить. Драки каждый день! Они мне всех солидных клиентов отваживают. Но есть и вторая проблема.

— Какая?

— Мамонт.

— Что это за мамонт такой?

— Понимаешь. Не так давно завелся здесь один штымп. Довольно мутный. Сразу же получил служебную квартиру. Мало того, что работает начальником жэка, и все к нему за подписью стоят, так он постепенно подмял под себя и всю левую жизнь района.

И сам под два метра, и люди у него все здоровые, как на подбор. Все бывшие десантники, причем только что мобилизованные. Мозги у них еще основательно промыты. Что командир прикажет, то и сделают. Каждые полгода появляются новые демобилизованные. У него дома постоянно человек десять толчется. Сразу же, со-своей бандой занялся кидками. Братьев Косточек выставил на валюту, да еще имеет претензии к ним. Договорился с Недаманским-младшим на покупку партии джинсов и дубленок. Кинул и его. Кинул на последнее. И хоть бы глазом моргнул. Сидят себе в баре каждый вечер, как ни в чем ни бывало. Делят его напару с Цветом.

— А ты откуда всё и про всех знаешь? — Удивлен и я.

— Работа такая, — дипломатично и скромно отвечает Витя.

— Вон наших Алёну с Милкой трахнули и не заплатили, — вставил Акула.

— А вот обижать наших девчонок мы им не дадим, — покачав головой, серьезно выдаю наши планы.

Два друга вышли из бара в задумчивости, идут по парку, который начинается сразу за баром.

— Здорово ты его развел. Вчера обо всем узнал — и уже успел план составить?

— Во-первых, начало положили вы, когда замочили-таки его напарника Семаго. Видел, как у Вити руки дрожали? А, во-вторых, любой экспромт готовится очень тщательно. Знаешь, как хорошо думается, когда ты неделями слоняешься один одинешенек по камере.

— А Лысый рассказывал, что вообще думать не можешь.

— Так Лысый же стоял, закрытый в шкафу, а я ходил по камере. Это разные вещи. И почему — вчера? Маринка раньше написала.

— А она то откуда все знает!?

— Марина где учится? В Инфизе. У нее в группе одни борцы да боксеры с гребцами-академистами. А те чем все занимаются? Охраняют шпилевых, кидал да ломщиков. А еще барменов, и мечтают рано или поздно стать на их место. Просек?

— Так тебя ж пасли там, как Лысого здесь! Как же?

— Да, Толик Филин помогал. Потом расскажу о нем.

— Слушай, а в напарники ты кого к Вите сватаешь? Ты же только освободился.

— Котя пойдет.

Оба плюхаемся на лавочку.

— Ну мастак ты комбинации вымучивать.

— Слушай здесь. Стой хоть целую ночь под подъездом, но, чтобы Мартын ждал меня завтра на поселке Победа на нашем месте в десять часов, а Лысый завтра был здесь на этой скамейке в восемь часов вечера. А я займусь Иванушкой. Говоришь, он в этом баре каждый вечер пасется?

— Да.

— Сам? Без Плохиша?

— Так Плохиш же только освободился. Под надзором. Ему нельзя светиться. А Кудя?

— Кудю пока не трогаем. Пусть он из этой передряги со своей любовью хоть живым выберется. Тогда и посмотрим.

— Да ему все говорят. Как горохом об стенку.

Открывается дверь в бар на Потапова. Я прямо в военной форме без погон, не раздеваясь в гардеробе, вхожу. Вверху слышны звуки драки. Поднимаюсь по лестнице и вижу, как три уголовника бьют ногами, лежащего на полу вестибюля Иванушку, а тот только закрывает лицо руками.

Валерий Николенко. Кличка — Иванушка. Происхождение клички неизвестно. Русский украинец. Среднего роста, худощав. Физически развит хорошо, спортом занимался в части школьной программы и в военном училище.

Из семьи интеллигентов. Мать — инженер, отец — полковник, младшая сестра с амбициями. Родители Иванушку разбаловали, позволяли ему вести совершенно беспечную жизнь.

В школе учился почти отлично. Без сложностей поступил в военное училище, а потом перевелся с большим трудом в сложный радиофизический институт.

Религией не интересуется, в политике, как и все в то время, немного диссидент. Полное отрицание всего комсомольского и в меру критика всего советского. Большой поклонник дамского пола. Они отвечают ему взаимностью. Менял женщин, на пару с Максом, как перчатки. Женился потому, что его подруга залетела. Но сразу же после рождения ребенка бросил жену.

Особых устремлений в жизни не выявлено. Пьянки-гулянки, женщины. Толком нигде не работал. Ярко выраженный холерик. Активное отношение к жизни. В компаниях всегда на первых ролях. Несмотря на небольшие габариты, в драках, которых не боится, почти всегда побеждает. Пользуется стабильным авторитетом на Борщаговке.

Уровень умственного развития — высок, но никак не применяется в жизни. Одни развлечения.

Я делаю несколько прыжков по лестнице, бью одного уголовника в челюсть, тот падает, бью второго уголовника, тот тоже отлетает. Третий урка со смаком заряжает, и разбивает мне лицо в кровь. Я падаю, но успеваю схватить обидчика за ноги, тот заваливается, сильно ударившись. Поднимаюсь на колени, все время оглядываясь и пытаюсь поднять Иванушку.

Из бара появляется Гришка Цвет — худой, лет тридцати с внешностью бандита, и толкает меня ногой. Вместе с Иванушкой, скатываемся с лестницы. К нам никто не приближается.

— Чтобы я вас здесь больше не видел, — презрительно, просто смеется Цвет.

Тащу пришедшего в себя окровавленного Иванушку вниз по лестнице и смотрю снизу-вверх:

— Скоро не увидишь.

На следующий день в парке на скамейке мы с Акулой встретились с Иванушкой и Плохишом. Оба среднего роста и обычного телосложения, как и я. Оба чернявые с опущенными вниз, нынче очень модными усами и обязательными густыми, длинными, вьющимися, черными, жесткими, как щетина, волосами. В беседе с окружающими всегда ироничны, любят пошутить, а своих — подколоть. С незнакомыми — наглы и в обиду себя не дадут.

Правда, сегодня Иванушка со следами больших побоев на лице.

Всегда большое внимание уделяют своей одежде. Казалось бы, ничего особенного в них нет, но девки в них души не чают, и вокруг них всегда сплачиваются все компании прилегающих дворов. И даже бесспорный авторитет этой местности Вова Лысый относится к ним с большим уважением. Ну, а в драке равным этим двоим, нет. И всегда они вместе и за плечами Плохиша — гитара. В общем — первые хлопцы на селе.

И уже к лавке подходит Лысый.

— Как хотите, а пацанов надо выкупать, — я категоричен.

— Так Калине сидеть всего ничего осталось. А Миху родители выкупить не смогли, что-то там не срастается, — не понимает меня Иванушка.

— Всего ничего?! Да хоть бы один день. Калина и так насиделся. Василий его так и не выкупил, а вам хоть бы что. Он его даже греть перестал с тех пор, как я в исправиловку загремел.

— Ну, Василий теперь большой человек стал. К нему так не подберешься. Мы, что можем?

— Так! Кончай базар! Говнюки мы. Нечего сказать, — недоволен и собой и всеми Лысый.

— Тогда и Макс, — Акула разводит руками.

— С Максом сложнее, но по любому, нужна будет капуста. Предлагаю собрать всех бойцов и забрать все четыре борщаговских бара. Тогда капуста сразу же появится, — огорошил я всех своим заявлением. — Этот — на Потапова, Чебуречную через дорогу, и Молодежный. На той стороне «Детский мир» заберет Мартын.

— Мартын нам зачем? — кривится Плохиш.

— Без него — никак. Во-первых, боец один из лучших в городе и банда у него уже готова. Во-вторых, он же весь Поселок держит. Туда даже менты не суются. А нам нужна база в тихом месте. У него и оружие есть. Согласились бы тогда с Максом на мои условия, сейчас бы были деньги его поддержать на зоне и уже занимались бы тем, чтобы его выкупить. А так, что делать? Придется ждать и собирать деньги, а Максу сидеть.

— Тогда ты предлагал половину прибыли в общак. Не многовато ли? — Опять открыл рот, угрюмо сидящий Лысый.

— Конечно, это не мало. Но, во-первых, это не мне в карман, а деньги общие. Во-вторых, очень много проблем будет возникать по делу и их нужно будет быстро решать. Случай с Максом не должен повториться. А, в-третьих, общак будет работать. Пока и не очень напряженно, но придет время, и он заработает на полную. И тогда все изменится кардинально, — услышали оба мое мнение.

— Сколько ждать этого времени? — Процедил Лысый.

— Придется подождать. Лет через десять и начнем, — отвечаю я уверенно.

— Ладно. Я не против. Кстати, Серый, ты давно обещал пробить кто у нас стукачек. Нашел его? Он очень будет нам мешать теперь, — надо сказать, с удивлением слышу я уже спокойную речь от Вовки Лысого.

— А как же. Я его вычислил.

— Ну, говори, давай. Первым делом с него и начнем.

— Послушайте, пацаны. Отдайте его мне. Я придумал ему более удачное применение. Будет на нас теперь работать, — прошу.

— Ну, хоть кто он? — Подключился к разговору, уже все понявший Плохиш.

— Не могу. Не потому, что не доверяю. Очень тонкое уж это дело. Можете спугнуть. Один буду вести стукача. А выгода скоро уже будет видна. С Мамонта и начнем, — заканчиваю прения.

— А сам? — Ехидно, видимо вспомнив старое, смеется Иванушка.

— Я светиться не буду. Буду с общим работать. Но если нужно, я от драки не отказуюсь. Буду участвовать на общих основаниях. Кстати, если бы не было Мартына, где бы мы свое оружие хранили?

— Было б что прятать, — Иванушка уже не смеется, а просто хмыкает.

— Подождите пару минут.

Через десять минут подхожу к той же лавочке. На плече у меня спортивная сумка. Отдаю сумку Иванушке. Тот открывает сумку и вынимает пистолет ТТ.

— А ну дай сюда. Патроны есть? — Хватает пистолет Лысый.

Киваю, а Иванушка с восхищением вынимает второй пистолет ТТ.

— Я на днях съезжу кое-куда, привезу еще. И скоро будут стволы посерьезней. Годится?

— Теперь годится, — Лысый уже доволен.

— Но общее руководство бандой, Вовчик, будет на тебе. План таков…, — начинаю со своей коронной фразы.