Музей шкур

Сергей Носачев, 2020

Татуировка – это искусство. А хороший мастер в первую очередь художник. Рассказ из сборника "Музей шкур" Содержит нецензурную брань.

Чёрные кушетка и кресло густо блестели в белом свете ламп. Они стояли у свободной от книжных шкафов стены. Саму стену расквадратили разноформатные фотографии, глянцевые, пускавшие по всей комнате солнечные зайчики. Из-за бликов большую часть снимков нельзя было разглядеть, но было понятно, что на всех — работы Ангела.

— Чай-кофе? Коньяк? — Ангел положил руку Юре на плечо.

— Нет. Хотя… чай, если можно.

Юра виновато улыбнулся. Он пытался избавиться от холопского страха лишний раз кого-то напрячь.

Ангел усмехнулся.

— Присядь пока, — он махнул на кресло.

Юра раньше не бывал в тату-салонах, но здесь всё казалось правильным, именно таким, как должно. Тёмные стены, мягкий жёлтый полусвет и рабочее место, высвеченное холодным белым. Оно горело, как сцена. Вот-вот выключат большой свет и начнется представление. В зрительном зале книжных полок расположились черепа всех форм и размеров. С другой стороны, тату-салоном это место было только технически. Обычная квартира, огромная квартира, в сталинке, где Ангел заодно и работал.

Юра прошёлся по периметру комнаты. Три стены панцирем закрывали стеллажи библиотеки. Хребты книг, матовые и, реже, глянцевые, с тиснением и относительно новые, полиграфичные, широкие и тонюсенькие, в которые едва втиснулись серебряные полоски скоб, — они поднимались от самого пола до потолка. Белые поблескивающие черепа придавали важности и без того томам.

Окно тоже было обрамлено шкафами — буквой П. Под подоконником чернела ажурная решётка батареи, изящно вписанная в эту гармонию вертикальных линий.

Юра вглядывался в корешки, шевелил губами, проговаривая фамилии писателей. Как выживший солдат на мемориале павшим товарищам, он читал фамилии и вспоминал лица, героев, сюжет, цитаты. Нет, это не его однополчане, скорее — генералы: династия Андреевых, Бабель, Куваев, редкий даже для государственных библиотек Кржижановский, Набоков, полные собрания Паустовского, Пастернака…

Рядом — стена со снимками татуировок. Чёрт, да как это вообще возможно? Татуировщик-интеллигент. Даже звучит… каламбурно? Странная эклектика. Юра быстро отмахнулся от мыслей об Ангеле и с интересом разглядывал татуировки. Работы впечатляли. Изящные и целостные картины, умелое использование анатомических особенностей “холста” — цветные и черно-белые, гиперреалистичные, мультяшные, акварели. Наверняка, каждый стиль имел своё «отраслевое» название — их Юра не знал. От разглядывания татуировок кожа по всему телу начала слегка зудеть в предвкушении — вот-вот и на ней появится нечто, что он ещё долго вот так же будет рассматривать, только уже на самом себе, в зеркале.

Раньше татуировка пугала Юру. Несколько раз он чуть не набил себе — в училище, когда валялся в госпитале с воспалением, потом на какой-то пьянке у подруги, где среди гостей был начинающий татуировщик, потом ещё в армии… но каждый раз в последний момент он соскакивал. Приступы трусости вызывало слово «навсегда». Но сейчас он чувствовал необходимость внешнего атрибута, который повяжет тело и сознание. Он не видел конкретного рисунка — набор элементов, из которых хотелось построить нечто целостное.

В центре комнаты стоял огромный письменный стол, без компьютера и ноутбука: настоящий скелет динозавра — такой же огромный и архаичный.

Юра вдруг понял, что чересчур долго находится здесь один. Словно Ангел намеренно дал время прочувствовать атмосферу студии, своеобразный апперетив. Это сработало. Юра усмехнулся.

— Ну, больной, рассказывайте!

От неожиданности Юра вздрогнул. Ангел улыбаясь поставил на стол поднос с кружками и сахарницей.

— Хочу татуировку, — растерянно пожал плечами Юра.

Лицо Ангела заострилось, зубы белели оскалом — он улыбался.

— Подробности будут или бьём на мой вкус?

Юра прокашлялся и пожевал губу. Хотелось сначала определиться с оплатой.

— Малов сказал, что… То есть… — Юра потупился. Разговоры про деньги ему никогда не удавались.

Ангел наблюдал за этой миниатюрой широко улыбаясь. Сузившиеся глаза, морщины у рта и острый нос снова сделали его похожим на чёрта с детской иллюстрации.

«Чёрт-альбинос» — подумал Юра глядя на соломенные волосы и белую футболку.

— Не тушуйся. Я могу поработать бесплатно, это правда. Малов дал тебе подробностей?

— Нет.

— Нет, — повторил Ангел и снова зловеще усмехнулся. — Ладно. Подробности позже. Одно из условий бесплатной работы — ты не сводишь, не правишь. Порывистых барышень я за так не татуирую. Поэтому скажи, зачем тебе татуировка? Жил же без неё.

— Сложно объяснить, — Юра пожевал губу. — Просто почувствовал, что её не хватает. Что-то вроде способа присвоить своё тело.

— Ну, вот. А говоришь — сложно, Ангел удовлетворённо кивнул. — Какой рисунок, где?

— Этого пока не решил. Про место. Рисунок… тут тоже сложно, — Юра достал телефон. — Я тут подобрал… Но я не понимаю, как это все объединить, — он протянул смартфон Ангелу.

Тонкие брови Ангела с каждой новой картинкой поднимались все выше и выше — еще немного и они бы уползли с лица. Юре стало неловко. Он несколько раз переступил с ноги на ногу.

— Бык, чертополох, сова, кобра, пламя… выпас в огне.

— Ну, может что-то выбросить… — потупился Юра, но вдруг взволнованно затараторил. — Мне нравятся символы. Год змеи, телец. Сова и чертополох — это мистицизм. А змей просто люблю. Можно выбрать… Что удобнее.

— Мне нравится весь набор. Давай я сегодня порисую, а завтра ты ко мне заглянешь. Вечером. Сможешь?

Юра кивнул.

— Ну, вот и отлично.

— А что по поводу…

— Завтра. Сначала соображу эскиз.

Спустя два дня Юра лежал на столе и обречённо восхищался тем, как Ангел разыграл комбинацию. Эскиз был невероятен. Огромная морда быка, сплетённая из шипастых стеблей и листьев чертополоха, с розово-чёрными цветами вместо глаз. Трава оплетала корягу, ветки которой причудливо изгибались кривыми рогам. Вокруг рогов обвивались две кобры. Длинные языки из открытых пастей распространялись в пламя; в чёрно-оранжевом огне проступал силуэт совы, широко раскинувшей крылья. Юра долго водил взглядом по сложной композиции, и вскоре ему уже чудилось и огненное шипение змей, и совиный крик, и мерное дыхание ветра в кустарнике.

— Это очень круто!

— Спасибо.

— Но она… огромная.

— Хорошая татуировка должна быть большой.

— И куда?

— Спина. Или пузо-грудь. Что скажешь?

— Чёрт! Да! — он не мог оторваться от рисунка.

Ангел улыбнулся. Юра краем глаза заметил лицо мастера и поёжился. Захотелось никогда больше не видеть его улыбающимся.

— Тогда обсудим условия.

— Вы серьёзно?

Ангел кивнул.

— Это же средневековье какое-то. Что-то среднее между инквизицией и нацистами.

— Тебе-то будет уже всё равно, — голос и лицо мастера наполнились лаской и родительским вниманием.

— Да, но… — он не знал, что «но». — Просто это мерзко.

— Опять же — тебе будет всё равно.

Юра с тоской посмотрел на полотно эскиза.

— Это вообще законно?

Ангел пожал плечами.

— Ты задаёшься ненужными вопросами. Подпишемся, заверим у нотариуса и забудешь обо всём этом.

— Забудешь… Плохо представляю, как о таком можно забыть.

— Ладно, чего я тебя тут уговариваю. Мое дело предложить.

Ангел встал, давая понять, что обсуждать тут нечего. Юра сделал вид, что не заметил. Уходить он не собирался. В глубине души он уже дал согласие, а теперь нужно было вытянуть из него это «да» и подпись на сумасбродном договоре.

— А вообще, многие соглашаются?

— Ты не представляешь, — Ангел снова присел на край стола.

— А тебе-то с этого что? Я моложе и вряд ли ты меня переживёшь.

Юра осёкся из-за внезапного перехода на “ты”, но успокоил себя: Ангел вот-вот станет его душеприказчиком и выкать здесь уже не имело никакого смысла.

— Опять же, это моя забота.

— Чёрт. А если ты меня прибьёшь? Чтоб не дожидаться? — усмехнулся Юра и тут же почувствовал простоту и неискривленную логику своей смутной догадки. Он прикусил губу.

— Я давно уже этим занимаюсь. До открытия музея я вряд ли доживу. Пока все снобы и попы наскандалятся… Расписки приведут в исполнение другие люди. Это шаг к вечной жизни, Юра, — рассмеялся Ангел.

— Ладно, — обречённо кивнул Юра. — Согласен.

Он спешно расчеркнул под самым странным документом, о котором когда-либо слышал. По этим бумагам после его смерти Ангел, или его доверенное лицо, имеет право срезать с Юриного тела фрагмент кожи с работой Ангела «с трёхсантиметровым запасом по периметру для удобства дальнейшего экспонирования» в Музее татуировки Павла А. Краснова.

Конец ознакомительного фрагмента.