Новая жизнь мистера Брайна

Сергей Николаевич Фирсов, 2022

Чикагский гангстер Чарльз Брайн неизлечимо болен, но умереть от саркомы не входит в его планы. Доктор Хьюз – его лечащий врач не в силах помочь Брайну, поэтому направляет его к профессору что сконструировал аппарат, способный переселять сознание из одного тела в другое. Дело за малым: выбрать подходящую мать, и понадёжней спрятать деньги, чтобы следующую жизнь в новом теле начать обеспеченным человеком. Накануне переселения в новое тело Брайн обманул своего компаньона Эванса: все его деньги забрал себе. Эванс, разумеется, решил предъявить Брайну за обман. Он врывается в дом профессора и в самый ответственный момент мешает эксперименту. В результате этого вмешательства Брайн оказывается совсем не у тех родителей и забывает где он спрятал клад. Он рождается у нищих фермеров – супругов Боба и Салли Паркер. И теперь у маленького Паркера – бывшего мистера Брайна одна задача – во чтобы то ни стало найти свои сбережения раньше своих подельников.

Глава вторая.

Место было выбрано братьями Лорано одно из самых мрачных и безлюдных — заброшенное депо. Запутанные лабиринты полуразрушенных корпусов из бурого кирпича, тянулись почти на целый квартал. Выбитые окна, разорванная кровля, а внутри развалин — целое озеро с коричневой водой из которой виднелись куски арматуры и бетонные сваи. Кое-где сохранились еще лестничные пролеты из металла, местами поржавевшие, местами обвалившиеся вместе с площадками. Несколько веток с гнилыми шпалами и кривыми рельсами шли из ниоткуда и уходили в никуда.

Кадиллак мистера Брайна приехал раньше назначенного времени. Как только колеса перестали утопать в грязных лужах и выбрались на сухой грунт, Майк остановил машину.

— Здесь ну… ждать будем? — спросил он у Брайна.

— Здесь.

Больше других нервничал Эванс:

— Ага! Здесь! — воскликнул он. — Мы здесь у них как на ладони! И отступать некуда: впереди тупик, позади — грязь по уши. Не нравится мне все это, не нравится…

Эванс блуждал взглядом по развалинам, смотрел, не замечая стрелок, на свой Breguet, потирал вспотевшей рукой лоб, тяжело вздыхал и снова весь ритуал повторялся по кругу.

Майк сидел и крутил в руках папиросу. Он тоже был в напряжении, но старался виду не показывать.

Сидели молча. И тут Эванс как подскочит:

— Вон там! На втором этаже. Двое! — крикнул он. — Нет, трое!

— Это мои люди! — успокоил Майк. — Они здесь ну… повсюду. Покурите, мистер Эванс! Нервы ну… успокойте.

— Да не хочу я курить!

— Покури, покури, Джордж, тебе полезно. — подхватил Брайн.

В этой обстановке только он один и сохранял невозмутимое спокойствие.

Сколько лет Джордж его знает, а до сей поры не мог он понять, как Чарльзу удавалось всегда сохранять присутствие духа. Джорджа распирало любопытство что творилось в такие минуты в голове у Брайна. Неужели ему наплевать на то, что он может вот так вот взять и умереть? В чем тут кроется секрет? А может и нет здесь вовсе никакого секрета? Все-таки хорошо бы знать, о чем таком надо думать, чтобы сердце не колотило в висках.

Эванс знал Брайна еще с детства. Они жили в одном районе. Родители Джорджа богатством не блистали, но были способны дать ему неплохое воспитание.

Чарльза воспитывала улица. И потому он рано понял, что пробиться наверх, стать респектабельным, да и просто выжить в одиночку не представляется возможным. У Чарльза не было денег, хорошего образования и заманчивых перспектив, но обладая даром входить в доверие, он сумел завоевать авторитет среди местных чикагских шаек.

В десятилетнем возрасте он примкнул к одной из них. Занимались повседневной рутиной — вымогательством у сверстников, грабежами, да и простым воровством тоже не брезговали. Как-то раз решили обнести мясную лавку. Чем хозяин лавки провинился — не известно; кажется, не пожелал давать продукты в долг… А может просто есть хотелось. Налетели ночью целой толпой, денег, правда не нашли, видимо хозяин на ночь забирал кассу домой — благо жил неподалеку, но товара нашли столько, что унести всемером не смогли. Пришлось половину оставить… Все бы ничего, но видимо, разбитая витрина наделала много лишнего шума. И уже когда дело было почти закончено, заявился хозяин да не один, а с большущим ротвейлером. Шайка тут же рассыпалась, как горох в разные стороны, и только маленький Чарльз подвернув ногу в темноте и поранившись разбитым стеклом, убежать не смог. Его-то и схватил лавочник.

— Говори, гаденыш, где прячутся твои сообщники! — гавкал мясник, сжимая сильной рукой пареньку горло. Ему в унисон заливался злобным лаем черный пес. — Будешь молчать — я скормлю тебя собаке!

Чарльз стоял в углу магазина и трясся всем телом, потому как мяснику стоило больших усилий сдерживать разъяренного ротвейлера, который был едва ли не больше его самого.

Какие «сообщники»! Какое там «прячутся»! От страха Чарли и свое имя позабыл. В какой-то момент реальный мир в его глазах стал исчезать: потускнели цвета и краски, очертания предметов вдруг стали расползаться словно круги на воде. Он ничего не видел перед собой, кроме разинутой пасти собаки с острыми клыками, из которой брызгала пена…

Как долго он стоял в том углу — он и сам теперь вспомнить не в состоянии. Полицейский свисток отрезвил мясника и тем спас жизнь Чарльза. Видимо хозяину лавки не хотелось долго объясняться с полицией, Брайна забрали в участок, но вскоре благополучно выпустили.

С тех самых пор у Брайна появился панический страх собак, который он скрывал не только от своего приятеля Джорджа Эванса, но даже от себя самого.

А познакомился Эванс с Брайном при очень интересных обстоятельствах. Некоторое время спустя после неудачного ограбления мясной лавки Чарли сколотил свою банду и стал заниматься более выгодным бизнесом — вымогательством. Начал с малого — брал деньги со сверстников за спокойную жизнь в своем районе. Плата была небольшой — всего лишь несколько центов. Как правило, это были карманные деньги подростков. С теми, кто отказывался платить — поступали жестко: выслеживали, а затем набрасывались всей толпой и избивали до полусмерти. Именно в это время Брайн получает от своих коллег прозвище Чарли Кастет, так как любил вкладывать себе в руку разные отягощения для крепости удара.

И был в том районе один парнишка — сын местного священника Фил, который очень не хотел платить Брайну и его шайке. Его прозвали Святошей. Он был долговязым нескладным юношей с длинными руками и тонкими пальцами, да к тому же еще и очкариком. Его худое бледное лицо выражало какую-то вечную озабоченность. И надо же было такому случиться: у Фила был приятель — Джордж Эванс — простоватый кудрявый и лопоухий паренек. Эванс, кстати, тоже не горел желанием платить дань Кастету и зная местные обычаи, был со Святошей не разлей вода.

Очень скоро Чарли эта парочка порядком наскучила, ибо создавала реальную угрозу его авторитету. Ну не мог он допустить, чтобы кто-то жил в его районе спокойно бесплатно и безнаказанно! Это могло послужить дурным примером остальным и потому было решено как следует проучить этих двоих. Время было выбрано самое подходящее — утро, когда оба в отличии от Кастета и его банды торопились в школу. Они шли себе, через пустынные дворы ни о чем не подозревая, когда четверо ребят вдруг преградили им дорогу.

— Позвольте пройти. — учтиво попросил сын священника.

Шпана злобно ухмылялась. Подошли еще трое из шайки и, последним вырулил из подворотни сам Кастет. Он шел медленно, расслабленной походкой в узком пиджачке, не по росту длинных брюках и кепке, нахлобученной на глаза. Шел и со вкусом жевал свежеукраденное яблоко.

— Какая неожиданная встреча!

— Что вам надо? — спросил Фил.

Этот вопрос был явно лишним. Во всяком случае Эванс уже давно обо всем догадался.

— Мы платить не будем. — сказал он.

— У нас денег нет. — уточнил сын священника.

— Разве тебе не говорили: это наш район. И здесь платят все! — сказал один из шайки. — А вы чего какие-то особенные, да?

— Он святой! — сострил кто-то. — А святым деньги без надобности!

— Выворачивай карманы! — скомандовал Брайн. — Пока я не рассердился!

Бежать было некуда, на помощь звать — бесполезно — взрослых почему-то не оказалось и Джордж решил взять врага на испуг, но вышло как-то не очень:

— Если не отпустите, вам же хуже будет.

Эта фраза сильно рассмешила Кастета.

— И что ты сделаешь?

Фил взялся исправить ситуацию, занял боевую стойку и крикнул:

— Хотите драться? Что ж, я готов! Один на один! Кто тут самый смелый? Подходи, ну… Давай!

— Может он что-то не понял? — спросил кто-то из шайки.

— Не понял — сейчас объясним! — отрезал Брайн. — Разве кто-то собирается тут с тобой драться? Слышь, Святоша, ты мне эти штучки брось! Давай по-хорошему, а?

— Это как? — опешил Фил.

— По-хорошему — значит по-людски! — Кастет бережно снял с него очки, дыхнул на них, протер и вернул обратно. Не успел паренек взять их, Брайн резко зарядил ему кулаком в челюсть.

Трое уже добивали Святошу, лежащего на земле, остальные в том числе и Брайн испытующе смотрели на Джорджа.

— Ладно, хорошо. — выдавил из себя Эванс пересохшим от страха языком. — Вот, э… возьмите. — и трясущейся рукой протянул несколько центов.

Брайн взял деньги, пересчитал, сунул себе в карман и предупредил:

— Здесь не хватает, но на первый раз пойдет. Будешь мне должен. Понял?

Джордж промолчал и Кастет схватил его за одежду да как следует тряхнул:

— Понял, спрашиваю?!

— Да…

— Так-то лучше… Через неделю принесешь еще. И этому… скажи тоже. — кивнул он на Фила, что лежал, корчась от боли и тихо стонал. — Иначе пожалеешь.

В довершении своих слов, Кастет раздавил ногой очки и носком ботинка швырнул их в лицо Святоше.

Через неделю Джордж, как и было условлено, встретился с бандой Кастета на заброшенной фабрике. Здесь когда-то производили металлоконструкции и назвалось это место Палмер Индастри. Но завод обанкротился, пришел в запустение и стал местом сбора для Чарли и его подельников.

Это случилось вечером. Ребята сидели возле костра, курили, пили дешевое пиво, обсуждая свое бытие.

— Принес? — спросили Джорджа, когда он подошел поближе и отсвет костра заплясал на его лице.

— Да. Но сначала я хочу поговорить с Кастетом.

— Ну говори! — отозвался Брайн.

— Только наедине…

Брайн сурово посмотрел на Джорджа, ухмыльнулся и молвил:

— Ладно… отойдем.

Они прошли несколько шагов за бетонную сваю и остановились. Оставшиеся возле костра тут же стали строить догадки, о чем могла идти речь.

— Вот увидите, сейчас Кастет ему всыпет на полную катушку за все хорошее. — рассуждал один.

— Чарли может… он такой! — вторил ему другой.

— Да не, просто деньги возьмет и отпустит на все четыре стороны…

— Если Кастет решил кому-то наподдавать, тут и деньги не спасут.

— Эт точно.

А разговор длился долго. Эванс сидел на ящике, комкал в руках кепку, уставившись в пустое пространство, а Кастет ходил у него за спиной, словно акула, которая, заприметив добычу, нарезает круги и лишь выбирает момент для нападения. Но вопреки всем ожиданиям нападения не произошло. Эванс встал, кивнул головой, надел кепку и удалился. Кастет вернулся к своим и пояснил:

— Он хочет к нам присоединиться.

Паренек, что был самым маленьким из всех присутствующих и носил пиджак и брюки на три размера больше и огромную кепку, что закрывала ему пол-лица, дотянув сигарету, бросил окурок в землю и заявил:

— Да он же стукач!

— Заткнись, Шляпа! Без тебя разберусь! — прикрикнул на него Кастет.

— Зачем он нам нужен?

— Надо на этого типа еще в деле посмотреть…

— А может он того… сдаст!

— Действительно, пусть сначала докажет, что не стукач!

— Тихо! — отрубил Кастет. — Я дал ему одно задание. Если сделает — станет одним из нас. Если нет — сами знаете…

Каким было то задание Кастет не стал вдаваться в подробности дабы не вызывать лишних споров. А поручили Эвансу вот что: добыть, а точнее забрать велосипед. Причем, не у абы кого, а у Святоши Фила. Тут Кастет сразу убивал двух зайцев одним выстрелом: во-первых, он давно хотел себе велосипед, несмотря на то, что кататься на нем не умел; а во-вторых если Джордж действительно сможет ограбить своего приятеля, значит дружбе конец и эта парочка не будет больше докучать Кастету и искушать остальных подростков, которые исправно платят дань своей непокорностью.

Эванс уходил от Кастета в тяжелых раздумьях. С одной стороны, ему не хотелось воровать у Фила, с другой — он понимал: банда Кастета — это сила с которой никто в районе не мог справиться и, если ты не с ними, значит тебя просто раздавят. А быть раздавленным Эвансу не хотелось.

На следующий день Эванс зашел к Филу и попросил у него велосипед, но тут выяснилось, что велосипеда в доме не было, так как отец Фила уехал на нем на службу в церковь. Эванс пешком отправился через пять кварталов в церковь и по дороге сочинял что он скажет священнику чтобы взять велосипед.

Церковь девятнадцатого века показалась Джорджу весьма мрачным сооружением. Он обошел ее вокруг, потоптался немного на месте и, поборов свой стыд и страх, решился войти. В храме свершалось таинство крещения. прихожан было не много — человек десять. Отец Фила был занят своей работой. Эванс выскользнул из парадной двери и вошел со служебного хода. Обшарив коридор, он натолкнулся на искомую вещь и услышав чьи-то шаги, схватил велосипед и выскочил с ним на улицу. Там через ворота и в обратный путь. От страха у Джорджа пульсировали виски, педали крутить было тяжело, и казалось бегом было бы намного быстрее… Он даже умудрился заблудиться в своем районе, но дело сделал.

Когда он под вечер явился на заброшенную фабрику с велосипедом повисло гробовое молчание. Многие из банды даже привстали от удивления.

— Вот это да! — вырвалось у Шляпы.

Кастет взяв велосипед и убрав его в сторону, угостил Эванса сигаретой и глотком виски:

— Держи! Заслужил!

Эванс до того момента не пробовавший ни того ни другого, посчитал неразумным отказаться, а потому затянулся и закашлял. Сразу же пригубил виски и ему показалось, что в его нутро вливается расплавленный металл…

— Ух ты ж! — не унимался Шляпа, осматривая велосипед. — Почти новый! Кастет, дай прокачусь, а?

— А че сразу ты? Другие может тоже хотят! — высказался толстенький мальчонка в сером пиджаке без пуговиц, неуклюже залезая на седло.

— За сколько его толкнуть собираешься, а? Кастет!

Спорили еще долго, что делать с велосипедом, в итоге Кастет постановил оставить его себе. С сего момента Джордж стал жить двойной жизнью для своего отца — он по-прежнему оставался прилежным школьником, «подающим большие надежды», а для дворовых ребят Эванс по кличке Колесо — стал приближенным самого Кастета, с которым было опасно связываться. Ему доводилось исполнять разные поручения: сначала стоять на стреме, когда карманник Шляпа «отрабатывал» очередного толстосума. Затем стали давать более ответственные задания. Надо было принять от Шляпы «отработанные» часы или кошелек, чтобы в случае если Шляпу все же поймают, отвести от него подозрения. Колесо быстро почувствовал запах денег и не отказывался от работы никогда.

Кастет для своей банды был неприкасаемым авторитетом, и Эванс скоро в этом убедился. Случай произошел вот какой. Решили вынести кассу продуктовой лавки, причем средь бела дня. Согласно плану, Колесо со Шляпой отвлекают продавца, а Кастет забирает выручку из кассы. Толстяк должен был стоять на стреме подле входа, делая вид, что продает газеты и, если какой-то случайный посетитель решит зайти в магазин — тут же подать знак — закашлять. План был неплохой, с учетом того, что в середине рабочего дня народу в лавке быть не должно.

Продавцом в этой лавке работал упитанный молодой человек со страдальческим взглядом и медлительными движеньями. И пока Колесо со Шляпой заговаривали ему зубы, Кастет ловко запустил лапу в кассу и, схватив деньги, ушел. Колесо и Шляпа купили молока и хлеб и тоже успешно ретировались. И вроде бы дело провернули хорошо, но была одна загвоздка — исчез Толстяк. Кастет был в бешенстве.

Вечером того же дня на место сбора банды на заброшенную фабрику доставили Толстяка.

— Ты где был? — рычал Кастет

Толстяк виновато молчал.

— Струсил сука!

Били толстенького парнишку все, не исключая Эванса. Били ногами по лицу. Шляпа предложил утопить его. И бедолагу понесли к огромному ржавому корыту с дождевой водой. Но когда его макнули, Кастет решил проявить милосердие и Толстяка отпустили…

Ну а с Филом по прозвищу Святоша Джордж более не общался. Наверное, Фил его подозревал, но открыто не обвинял. Вот только Эвансу стало мниться, что он потерял нечто ценное, нет, не дружбу. Кажется, он потерял самого себя.