Пик из Эхтера. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том I

Сергей Маркелов

– Теперь, когда ты знаешь правду, скажи Пик, что ты намерен делать?– Правду?! Правда у каждого своя… С самого нашего рождения мы по кирпичику возводим её вокруг себя глухой стеной. С возрастом огораживаясь Рвом Невежества, воздвигаем Башни Высокомерия и на самую высокую из них ставим Шпиль со словом «Правда». Достаточно кому-то бросить тень в нашу сторону, мы кидаемся на него Войной и ведем её до конца… Так что есть Правда – как не наша Гордыня?!

VII Страшная Болезнь

Путь домой был неблизким. Он отнял у Пика много сил и высосал остатки хорошего настроения. Оставалось лишь уверенное чувство голода и усталости, ведь с самого ухода из дома мышонок и крошки не съел.

О сегодняшнем злополучном происшествии напоминала лишь ноющая боль в голове, да тяжелые мысли, что перемешивались в одну общую кучу неразберихи и усталости, валившей с ног. Но несмотря на это, он уверенной поступью двигался в сторону родного дома.

Достигнув которого и уже стоя у порога, Пик осознал, что беды пережитым происшествием не закончились.

— Лик, ну сколько можно?! — доносился надрывный крик его матери.

— Сколько нужно, столько и можно! — отвечал невнятно голос старшего брата.

— Ты уже совсем на голову садишься! Это мы не едим, работать не хотим!

— Конечно, вас не прокормишь…

На этих словах Пик не выдержал и резко распахнул дверь. На глаза сразу попался старший брат — Лик, любитель заглянуть в бутылку. Одарив его презрительным взглядом, мышонок не в силах был скрыть своего презрения к парню, который был его старше на год. Но из-за страшного пристрастия казался зрелой мышью. Таким неопрятным, неумытым, с заплывшими бирюзовыми глазами, взъерошенными темно-русыми волосами и потрепанной одеждой, порванной в нескольких местах. Он еле мог стоять на ногах, но при этом продолжал «качать права», разговаривая с родителями на повышенных тонах.

— Со своими тремя классами образования… Не то, что мы, правда Пик!? — поприветствовал его брат.

Мышонок молча прошел к кастрюле с супом. Но не найдя там ничегошеньки, исподлобья взглянул на брата, который за минуту до этого вылил остатки еды себе в тарелку через край. И пока нес её до стола, пролил половину на пол.

— Слушай, собирай манатки и убирайся отсюда! — не выдержал тут отец семейства — средних лет светло-русый мышь, с крайне уставшим выражением лица.

Его синие глаза источали боль за сына, а руки тряслись. Он всячески старался скрыть свой мандраж, охвативший всё его тело.

Как и мать, он сидел на кровати, так как находится за столом было невозможно из-за запаха перегара.

— Я имею право здесь жить не меньше вашего! — высокомерно промямлил Лик и полез рукой в карман своей изрядно потрепанной рабочей спецовки.

После чего достал небольшой пузырек и поднес к губам.

— Юлий! — посмотрела на мужа мышь, тот встал, подошел к столу и грозно молвил:

— Сюда!

— Не-а! — сказал наигранно детским голоском парень и прижал к себе «лекарство» от всех болезней.

— Снова за старое!? Отдавай сюда! — повысил голос отец.

— Мало вам моей зарплаты?! Так еще и жить не даете! — проскрипел Лик, строя из себя жертву обстоятельств.

— Это мы тебе жить не даем!? Это ты, на протяжении трех лет нам покоя не даешь! Отдавай, говорю!

— Это вы! Вы во всем виноваты! Я говорил, что люблю её, а вы… Эх! — отмахнулся от него сын.

— Меньше пороть надо! И года не продержался на службе стражником, как сошелся с ней и начал бухать… Брось, говорю!

— А вы знаете, что у неё от меня сын!?

— Знаем, как и от всех в порту! «Уличная бабочка» вот кто она, твоя Вира!

— Сами вы «бабочки» — огрызнулся Лик на мать.

— Ты как с матерью разговариваешь?! — получил мощный подзатыльник от отца нерадивый сын.

— Как хочу, так и разговариваю! — начал орать грубым голосом парень.

— Со мной можешь говорить как хочешь, но не с матерью! Не будет её, кому ты нахрен нужен будешь такой?!

— Так выпьем за это! — раскрыл пузырек Лик и отхлебнул.

Не успел он его закрыть, как Юлий схватил руку сыну и попытался вырвать отраву.

— Не-е-е-ет! — завизжал диким визгом парень и схватился с отцом в рукопашную.

Завязалась потасовка, в которой Юлий отчаянно пытался вырвать у сына яд, отравляющий им всем жизнь. Но Лик и не собирался сдаваться. Вскоре в ход пошли кулаки.

— Пик, помоги отцу! — крикнула тут мать.

Мышонок, стоявший всё это в стороне, весь дрожа от отвращения и гнева, бросился на выручку отцу. Быстро обхватив ноги Лику, он потянув их на себя. Стол опрокинулся, а вместе с ним брат. Затем мужчина, придавил его мордой к полу.

— Ах ты сволочь! Убил бы тебя, да гнить на рудниках на старости лет из-за такого говна не охота! — ударял он Лика по лицу ладонью.

— Ну! Убей, убей, убей! А-а-а-а! — припадочно вопил диким хрипом пьянчуга, после чего стал пытаться вырваться, весь извиваясь и брыкаясь.

Пик со слезами на глазах, обнял обе ноги брата и не позволял их распускать.

— Гаденыш, вот ты кто! Мы тебя кормим, одеваем, обуваем, а ты… — весь содрогаясь проговорил отец. — Лилия, водички, дай водички!

Мать быстро подскочила к крану с водой, набрала пустую кастрюлю и вылила прямо на лицо сыну, который весь хрипел, рычал и пускал кровяные слюни.

— Я вас… Я вас…

— Ну, что, что?!

— Засужу, удавлю, ночью убью!

— Тебе мало? Еще, еще, еще!? — ударил его три раза по щеке мышь, стараясь бить не сильно, ведь он и вправду мог размазать сопляка по стене одним ударом.

Отец Пика отличался здоровыми плечами, за которыми было много лет нелегкой работы на заводе по изготовлению шестеренок, для крупных механизмов.

— А-а-а-а! Убивают! Соседи, спасите, вызовите стражу!

— Может еще королевских гвардейцев позовешь!?

— Да, да, их самых! Они вас быстро засадят в тюрьму и больше я вас не увижу!

— Дурак ты все-таки! — проговорил, утирая слезу Юлий и ослабил зажим. — А соседи и без тебя знают, что ты за мышь такая!

После недолгих мытарств Лика, в домике-норке воцарилась тишина. Вскоре виновник всего «торжества» засопел, и отец тихо молвил:

— Понесли его в комнату!

Вместе с Пиком они оторвали бедолагу от пола, и внесли в комнату, где совместными усилиями уложили на нижний ярус кровати. После чего отец, мать и младший сын ушли в переднюю комнату.

Мышонок поднял стол, затем стул и сел на него. Родители уместились на кровати. Царила гробовая тишина, все были на взводе, и никто не знал, что сказать, ведь слова были здесь неуместны.

— Как всё прошло?! — первой нарушила тишину мама мышонка.

— Завтра иду на собеседование, — проскрипел мальчик.

— Ну вот, наконец-то хоть одна хорошая новость за весь день! — проговорил отец, попытавшись встать, но в спину резко вступило, и он согнулся от боли.

— Опять!? — подскочила к нему мать.

— Усмирять его становиться всё сложнее, — тяжело дыша, проговорил Глава Семейства.

— Вовремя ты сынок, — прошептала мама, бросив взгляд на сына, который сидел на стуле сам не свой.

Опустив голову, шмыгая носом, Пик из последних сил старался успокоить свои дрожащие руки и выкинуть страшные мысли о Лике из головы. В такие минуты ему хотелось только одного — самому удавить родного брата. Да только на кого тогда он оставит своих родителей?! Именно эта мысль останавливала его всякий раз, как пьяный брат устраивал побоища дома, и ему с отцом раз за разом приходилось усмирять его силой.

— Позволь, посмотрю! — молвила мышь, взяв с полки баночку с мазью, собственного приготовления.

Отец снял рабочую и единственную рубаху из плотной шерстяной ткани. Стараясь скрыть свой испуг, женщина прикусила язык и стала намазывать во всю спину огромный синяк мужа, проступивший по вине старшего сына.

— Что сегодня… За причина? — чуть погодя тихо молвил Пик, утирая нос.

— Причина!? Таким как он, она не нужна. Они всегда найдут повод! Спроси отца, он знает, — отвечала мать.

— Ладно тебе! Я бросил, сразу же после твоего рождения, Пик… А ты нашла что вспомнить, Лилия!

— Конечно, ведь у тебя отнялись ноги. Если бы не они, ты бы не оставил эту дрянную привычку…

— У меня была — Ты! Ты помогла мне справиться с этой болезнью! А Лик, нашел какую-то вертихвостку, которая еще и подливала ему… Вот девки пошли — дуры!

— А мужики тряпки! Чуть что — сразу в стакан…

— Да-а-а, времена нынче нелегкие! С тех пор как Король заболел, а это лет так пять, всё пошло под откос. А еще этот промышленный Прогресс! Дышать от гари и дыма уже нечем! — закашлялся отец.

— Да-а-а, помнятся мне здешние горы, когда они были покрыты густыми лесами, — припомнились былые светлые деньки мышке.

— А нынче, вокруг одна сплошная безжизненная пустыня! Всё повырубали, остальное сожгли. И ради чего!? Чтобы у нас каждый день была грязная вода, которую надо кипятить прежде, чем пить. За которую еще и дерут три шкуры. Да газовая плитка, для работы которой нужен пар, который вырабатывается путем горения остатков лесов! — продолжил сетовать на современные условия жизни простых мышей Юлий.

— Да еще эти газетенки, которые и читать страшно! Не новости, а сводки ужасов! Вот, например, сегодняшние: «Маньяк-насильник хотел похитить ребенка прямо на площади на глазах матери, перед зданием Биржи…»

Услыхав это, Пика всего передернуло, и он вскочил на месте.

— Или еще: «Избалованная Принцесса, нанесла оскорбление троим заморским Принцам, которые прибыли свататься…» — не договорила мать, как паренек воскликнул в голос, оскорбленный до глубины души, первой новостью:

— Всё это ложь!

— Тише сынок, — шепнула на него мышка, бросив беспокойный взгляд на дверь в соседнюю комнату.

— Нет, вот здесь так написано… А Принцы и вправду сегодня приехали. Их многие соседи видели, сами рассказывали…

Пик, не желая больше слышать этих лживых новостей из этих грязных низких газетенок, что каждый день доставлялись бесплатно каждому жителю города ближе к вечеру, дабы тем было чем себя занять после работы, направился к себе в комнату.

— Ладно, завтра рано вставать, — прохрипел он и захлопнул за собой дверь.

Оказавшись в комнате, наедине со своим дурно мерзко пахнувшем от перегара братом, Пик не желая видеть его лица, быстро поднялся на второй ярус и уставился широко раскрытыми глазами в потолок.

Стены и дверь были тонкими и как бы тихо не разговаривали родители, обсуждая новости и собственную жизнь, мышонок всё слышал. Спустя некоторое время дверь раскрылась. В комнату вошла мама, держа в руке свечу, так как на улице уже совсем стемнело.

— Сынок, Пик?! Прости, со всем этим я позабыла спросить — есть хочешь?! Я приготовлю. Отец, конечно, лег спать, но ничего…

— Спасибо, мама, аппетита нет, — отвечал тихо юноша, а у самого живот сводил от голода. — Да и папа спать лег, ни к чему шуметь…

— Хорошо, я завтра приготовлю. Спокойной ночи, Пик.

— Спокойной ночи, Мама.

Дверь захлопнулась, шаги стихли, за стеной воцарилась тишина.

Сна не было ни в одном глазу. Не зная куда деться, мышонок тихо привстал на кровати и потянул ручку на потолке. С тихим скрипом открылся небольшой люк на крышу.

После чего, подтянувшись на руках, он вылез на свежий воздух. Подобрав ноги под себя, Пик устремил свой взор наверх, на звезды, на полумесяц, на бесконечный простор ночного неба — такого успокаивающего и отвлекающего от всего земного, суетного и наболевшего.

Через несколько минут молчаливых мечтаний, внимание мышонка переключилось на фейерверк, который запускали из Королевского Дворца, наверняка по случаю приезда Гостей. Не успел он закончиться, как где-то неподалеку раздался чей-то хмельной голосок, горланивший какую-ту песню.

«Мы уедем с тобой, подальше от всех бед…»

Голос был столь протяжный, что Пик снова поднял очи в сторону Небесных Огней. Вся праздничность, красочность и веселость которых, очень контрастно смотрелась на фоне бедности, серости и пьянства, царившими повсюду. И не было видно этому конца и края.

Тяжело вздохнув, паренек узнал голос горланившего на всю улицу прохожего.

— И ты мой друг, не устоял, — тихо прошептал мышонок.

В полной темноте заведя свой «будильник» на раннее утро, он направился обратно к себе, чтобы наконец лечь спать.