Вор и убийца

Сергей Куц (2024)

Кровь и песок! Впереди лишь казнь. Но кто-то очень могущественный оказался сильнее королевского правосудия. Теперь Николас Гард, вор и флибустьер, должен сполна расплатиться за свое спасение… Эх, не думал я, что сделку скрепит магия клятвенного креста! Проклятые эльфийские леса, пристанище оживших ночных кошмаров — земли, прозванные Запустением, из сердца которых живыми не возвращаются. И теперь туда иду я. Вместе с несколькими такими же смертниками, как и ваш покорный слуга. Я стал свидетелем и участником невероятных и страшных событий, которые навсегда изменили наш несчастный мир. Никогда бы не поверил, что увижу все то, что предстояло пережить, но пока меня ждет поход в Запустение.

Глава 7

В Бранде

Улица, петляя, шла вниз с небольшим уклоном. Бранд раскинулся на огромном пологом холме. Разросся город очень давно, задолго до появления в Загорье арнийских чиновников. Поэтому тут не было прямых улиц и площадей, очерченных в границах правильных форм, как в многочисленных Приютах. Оживленные проулки разбегались в разные стороны совершенно хаотично, и, чем дальше от главных улиц и городских площадей, тем сильнее они сужались.

Все, как в других старинных городах Большого Орнора. Я ощущал себя как дома на этих тесных городских тропах.

Торговля в Загорье процветала, богател и главный город графства. Бранд очень напоминал мне Лерпо, сразу даже не скажешь, чем именно. Внешне этот город никак не походил на города Семиградья. Ни архитектурой домов-крепостей, таких же массивных, с тяжелыми ставнями на окнах и крытыми дворами, как во всем Загорье. Ни одеждой горожан. На юге больше красок и меньше меха, а кожи нет вовсе. Здесь же, на севере, преобладали куртки темных цветов из дубленой кожи, отделанные мехом. Причем подобным образом облачались не только горцы.

Бранд казался большим плавильным котлом, в котором смешались люди из всех возможных земель и мест. Вероятно, именно этим данный город, расположенный в опасном и неприветливом краю, напоминал мне Лерпо. Мою вторую родину, где о камни десятков причалов плещутся волны теплого и ласкового моря. Здесь также бойко торговали; на центральных улицах не стихал шум и гам. Народ толкался локтями, ругался, звенел монетами в кошелях. Рай для вора.

А ночью Бранд замирал, с тревогой прячась под крепкими крышами, и вдоль фонарей с наступлением темноты проходили лишь усиленные отряды стражи. Арбалетчики и пикинеры из дежурных караулов были единственными, кто решался выйти на улицу после заката солнца. Люди боялись, и отнюдь не работников ножа и топора. Ночной разбой в Бранде давно вымер, причем в прямом смысле этого слова. Вор или грабитель часто не доживали до утра, как и любой другой горожанин или гость города, который вздумал бы прятаться по подворотням. Три ночи, как прибыли в Бранд, и каждое утро слышали рассказы о новых жертвах упырей.

Местные осеняли себя знамениями и делились новостями. В последнее время вампиры как с цепи сорвались. По приказу епископа вскрыли все свежие могилы на городском кладбище и учинили трупам «вампирскую мессу», но упыри не унимались. Горожане кряхтели и снова осеняли себя знамениями. Горцы отличались искренней набожностью, чего давно не увидишь в южных королевствах.

Сумеречье накладывало на Бранд и другой отпечаток. Повсюду много нелюдей. Гномов из торговых экспедиций сновало столько, словно все их шахты истощилось разом. Бородачам отвели целый квартал, куда в обязательном порядке селили всех пришлых с Бурых, Седых или Железных гор, как бы те косо ни глядели друг на друга из-за вековой вражды.

Еще больше в толпе шагало орков. В среднем они на полголовы выше людей. В Большом Орноре орков осталось немного, и все их малочисленные селения находились к северу от Долгого хребта. Племена орков изрядно проредили в стародавних войнах с южными королевствами, которые разделили между собой земли нынешнего Сумеречья.

С тех пор оркам отвели самые скудные наделы на границе с Запустением. Пересекать Долгий хребет этому племени запрещалось категорически. Разве что в клетках. Преступников-орков часто продавали на юг, в цирки или зоопарки. Южане всегда восторгались подобными «экспонатами». У меня это вызывало отвращение, близкое к тошноте.

По юности я однажды открыл клетки с орками в зверинце Лерпо, чтобы те смогли сбежать. Но лучше бы им оставаться за решетками: пойманных казнили на потеху публике с необыкновенной жестокостью.

Я не мог ответить тогда на вопрос, зачем вскрыл замки на орочьих клетках. Старик говорил, что во мне играет кровь их расы, но я точно знал, что нет более свирепых бойцов на пиратских кораблях, чем добравшиеся до Краба северные орки. С их бесшабашной боевой яростью не могли сравниться даже их вконец одичавшие собраться — орки из чащоб Зеленого Орнора.

Сумеречье давало оркам относительную свободу. Королевским чиновникам не было до них никакого дела, и кабы те не нанимались в купеческую стражу или не занимались контрабандой, об их племени давно забыли бы. Орк не существует, пока не пересек горы или не присоединился к мятежу, или не нарушил закон. Для местных бюрократов, разумеется.

Но на улице не заметить орка трудно. В гордых осанках и прямых взглядах ощущались звериная уверенность в своих силах и решимость принять любой вызов. Война и тяжкие потери пошли на пользу орочьей расе. В лишениях выжили только сильные духом и телом. Поэтому их старались не задевать и лишний раз не беспокоить. Любой конфликт с орком разрешался не в пользу последнего, как происходило и при столкновениях с гномами. Только стражу попробуй, дождись — днем городская охрана не баловала своим присутствием, а вооруженный до зубов орк мог внезапно оказаться рядом.

Несколько раз мне встречались и эльфы. На каждого из них был надет ошейник с указанием имени хозяина. Во всем мире осталось совсем мало эльфов, и в любом краю их жизнь — это доля рабов. Встреченные мной в Бранде эльфы являли собой забитых жалких существ с потухшими безжизненными взорами. Бессмертие в ошейнике раба могли выдержать только окончательно поставившие на себе крест. Те, кто не в силах принять смерть от собственной руки. Орки стали железными, эльфы рассыпались в труху.

Глядя вслед поникшей сутулой фигуре с корзиной яблок на плече, я мысленно спрашивал себя, эта ли раса сотворила чудеса, о которых сегодня ходят легенды? Могли ли они пожертвовать собой и наложить на свои леса проклятье, родившее Запустение?

До Бранда мне довелось встретить только одну представительницу расы перворожденных. Слепую эльфийку в таверне Кампо. За три дня в столице Загорья я увидел еще нескольких, и все они смотрели на мир погасшими и безвольными взорами. А ведь еще недавно я хотел развлечься с эльфийкой, да хорошо, что не получилось. Женщина с пустотой вместо души удовольствия не доставит.

Акан рассказал, что город славится не только постоялыми дворами, но и публичными домами. В городе имелось целых два квартала с пикантными заведениями. С проститутками на любой вкус и кошелек и эльфийками для клиентов с самыми завышенными запросами.

Впрочем, в постель к перворожденной я не попал лишь по стечению обстоятельств. В публичном доме, который навестил по наводке Роя, мне досталась совершенно обычная куртизанка рода человеческого. Красивая, ухоженная — притон был не из дешевых, я всегда брезговал недорогими шлюхами — но вовсе не эльфийка. Их там не оказалось.

Мой выбор чем-то неуловимо напоминал племянницу кардинала Антуана. В комнате с проституткой я представлял, что обнимаю Алису Кайлер, и мне это нравилось.

Конец ознакомительного фрагмента.