Сезон дождей

Сергей Ихатов, 2022

Это рассказ о девушке, память которой вымыл дождь. О мужчине, который возвращает историям право быть рассказанными до конца. И о мире, в котором день за днем оказывается, что конец света случился позавчера.

Дождь третий

Колыбель приливов

Они сидят кругом, собравшись у подноса с дымящимися чашками чая. Монах протирает линзы рукавом и, чуть щурясь, осматривает собравшихся. Когда туман на очках развеивается, он молча надевает их. Узкие зрачки смотрят прямо на книжника.

— Я вижу, вы ждете, чтобы я начал разговор. Но я слишком хорош в молча…

— Это не по правилам.

— Знаю, но я предупредил об этом.

Конверт с письмом лежит у подноса. Монах молча поднимает его и, выставив перед собой, вскрывает. Откладывает обратно, даже не заглянув внутрь. Грубо ампутированная бумажная боковина падает рядом с подносом.

— Скорость почты — не моя ответственность.

— Вы могли дождаться ответа.

— Не могли.

— Это не по правилам.

Ольвия теперь тоже смотрит на книжника.

— Все отлично, — говорит ей книжник. — Кто-то излишне дорожит своими правилами.

— Они мои. Я их устанавливаю. И могу отказать, если кто-то их не соблюдает.

— Что-то не так? — теперь и Мона повернулась к книжнику.

— Просто капризы. Просьба касается только нее. У Ольвии имя есть. Я его как раз назвал. Мы делаем…

— Фон Силин, — представляется монах.

–…все так, как предусмотрено правилами.

— Которые придумал я.

— Малоизвестный, но занимательный факт, — вступает Ольвия.

— Значит, вы выберете мне имя? — Мона не отрывает взгляд от чашки чая.

Тац-тац-тац, перестукиваются четки вместо ответа.

— Вспоминаете текст? — Ольвия выставляет улыбку напоказ.

— Природа правил и инструкций такова, что они поддерживают порядок вещей, — монах тщательно выговаривает каждое слово. — О котором мы совместно договариваемся. Мы придерживаемся договора о том, что небо наверху, а земля — внизу. Поэтому называем то, что сверху — небом, а то, что внизу — землей.

— Означает ли это… — нараспев начинает книжник, подражая тону монаха.

— Означает ли это, что, нарушив договор, мы изменим положение неба и земли? Нет. Все останется там, где и находится. Либо не останется, но не из-за нарушения договора. Он касается только правил человеческого порядка и согласия о нем. Вещам нет дела до этого, они живут без наших правил и договариваются о собственных.

— Я не понимаю, — Мона выглядит утомленной.

— Все просто, — монах делает глоток чая. — Я предлагаю правила определения самого важного из договоров между людьми — называния. Самостоятельно выбрать имя невозможно. Оно должно быть дано кем-то. С этого все начинается, это первая травма рождения. Имя даруется и тут же отнимается. Потому что оно не для вас, а для других.

— Но я ведь хочу…

— Мужчина справа от вас — редкостный эгоист, который никак не хочет причинить себе эту травму. Не дает другим обратиться к нему самому. Только через абстракцию… — фон Силин кивает на книжника. — В моем понимании он даже еще не родился. Очень самовлюбленный поступок. Может, все-таки попробуешь? Это совсем не больно.

Конец ознакомительного фрагмента.