Масамунэ и Мурамаса. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

Сергей Изуграфов

Алекс Смолев переезжает из Санкт-Петербурга на греческий остров Наксос, где Алекс покупает виллу и виноградник. Загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют Смолева принять активное участие в расследовании преступлений. Ему помогают его друзья, работники виллы, инспектор уголовной полиции острова и даже Бюро Интерпола в Греции. И вот снова очередное преступление ставит полицию в тупик…

Часть вторая

Проявляй великое сострадание и помогай людям.

Ямомото Цунэтомо. «Хакагурэ»

— Стекло, говоришь, упало? На ценный экспонат? Во время выставки? — поинтересовался Виктор Манн. Видимо, он тоже шел где-то по улице: в телефоне стоял гул и раздавался треск. — Вот незадача! Не повезло музею, что тут скажешь! Ладно, присылай данные на твоего товарища, поможем, чем сможем! Копию паспорта, перечень экспонатов, что везет, заявку от музея, подписи, печати, — ну, как положено. Думаю, завтра за день все сделаем, пусть приезжает. Ради такого случая попрошу коллег из смежных министерств, думаю, пойдут мне навстречу. А на выставку в Афинах давай обязательно сходим, я своих приведу. А то меня Тереза ругает, что никуда не ходим, ни в театры, ни в музеи… Вот и будет ей музей! Кстати, а что Стефания, проявилась как-то?

— Проявилась, — помолчав, нехотя ответил Алекс. — Письмо написала. Мол, по рабочим вопросам она полностью со мной согласна и совершенно доверяет мне во всем. Что у Фонда нет никаких сомнений в том, что проект будет успешно осуществлен. Желает мне скорейшего выздоровления и всего самого доброго. Вот так! И как тебе это нравится?..

Смолев сидел на удобной деревянной скамейке главной аллеи в Летнем саду. Живые изгороди сада затянула яркая зелень, пышные кроны старых лип бросали на аллею густую тень. Многим из них было уже больше двухсот лет. Невдалеке журчал знаменитый фонтан «Пирамида».

Смолев любил приходить сюда. Он считал, что побывать в Петербурге и не навестить Летний сад он не может, не имеет права. Здесь было одно из немногих мест на Земле, где он чувствовал радость, покой и умиротворение.

По гравийным дорожкам неспешно фланировали отдыхающие горожане, с интересом разглядывая открытые после ремонта статуи греческих богов. Проходя мимо, они бросали любопытные взгляды на подтянутого брюнета с серыми глазами, в отлично сшитом светлом костюме, одиноко сидевшего на скамейке, стоявшей как раз неподалеку от Аполлона и Артемиды.

— Да, кисло, друг мой, — подытожил Виктор сквозь усилившийся шум. Видимо, он переходил оживленную улицу: в трубке явственно были слышны автомобильные сирены. — Но ты же понимаешь, что она тебе хотела сказать этим письмом?

— Витя, я ничего не понимаю! — в сердцах ответил Смолев. — Что случилось, почему уехала, что за тон такой официальный?! Я что-то сделал не так? А самое главное, когда успел? В больнице-то?

— Ладно, разберешься! Поговорю с Терезой, может, она что подскажет, — пересиливая шум, прокричал Виктор. — Нос не вешай! Слушай, я перезвоню чуть позже, я сейчас в центре по делам — сам себя не слышу! Обнимаю! Все, отбой!

— Давай, удачи! — грустно ответил Алекс и сбросил звонок.

Он прикрыл глаза и стал перебирать в памяти события последних дней.

То, что Стефания неожиданно покинула Наксос на пароме, он узнал, уже оставив больницу на следующий день к явной радости главного врача, которую тот и не потрудился скрыть.

Уже на вилле Катерина сообщила Смолеву, что Стефания накануне в спешке собралась и ушла из гостиницы к пирсу, чтобы успеть на последний паром до Пирея.

«На тот же самый, — уточнила говорливая горничная, радостно блестя глазами, — на котором уехали Цветковы и их подруга. Та самая Ариадна! Вернее, Цветковы-то уехали, а она осталась!»

Тут Катерина начала загадочно улыбаться. «К вам Димитрос и Леонидас, босс! — добавила она весело. — У них к вам какой-то серьезный разговор!»

Молодые мужчины уже ждали его на верхней террасе.

«Серьезный разговор» шел на английском — греческий Алекс только начал изучать — и продлился два часа, после чего плавно перешел в обед. После того, как в конце трапезы все уже выпили по традиционной рюмочке ракомело¹⁰ за «успех предприятия», Леонидас поднялся и протянул руку Смолеву.

— Спасибо вам, Алекс, я буду вам очень благодарен! — блестя глазами и несколько смущенно улыбаясь, проникновенно сказал молодой грек.

— Пока не за что, Леонидас, друг мой! Я впервые буду выступать в таком качестве, но сделаю все, что смогу! — широко улыбаясь в ответ и крепко пожимая его руку, ответил Алекс. — А где же сама Ариадна? Она пропустила обед!

— Они с вашей новой управляющей гуляют по набережной. Сказали, что пройдутся по магазинам и пообедают в таверне, — ответил Леонидас. — Спасибо вашей Софье, я хотел, чтобы этот разговор остался между нами. Если все получится — это будет огромная радость для всех нас!

— Праздник будет на весь остров! — подтвердил Димитрос, весело потирая руки. — На целых три дня! Все виноделы будут праздновать!

— Ну что ж, — сказал Алекс, вставая, чтобы проводить гостей. — Мои наилучшие пожелания вашим родителям, надеюсь в скором времени порадовать вас вестями!

Вот так он и улетел в Петербург. Огорошенный неожиданным отъездом испанки и озадаченный непривычным поручением, которое взял на себя добровольно.

До встречи с Фудзиварой-сенсеем оставалось еще три часа. Этого было вполне достаточно, чтобы выполнить обещание, данное Леонидасу, и пешком — погода была отличная, а Алекс даже думать не хотел о такси — вернуться на Васильевский остров, где и находился спортивный клуб. Тот самый Додзё, в котором еще недавно и сам Смолев занимался Кендо.

Родственники Арины Филатовой жили совсем рядом с Летним садом — на Моховой, дом тридцать три. Алекс несколько раз прокрутил в голове возможный сценарий разговора, потом быстрым движением легко поднялся со скамейки, помахал на прощанье греческим богам и направился по аллее в сторону Михайловского замка — к выходу из сада.

По дороге он зашел в цветочный магазин на Фонтанке, где уже много лет покупал прекрасные цветы. Продавщица его узнала и радостно разулыбалась.

Как часто бывает, все пошло совсем не так, как предполагаешь заранее.

Он позвонил, спустя мгновение тяжелая деревянная дверь неспешно отворилась. Стройная пожилая женщина, стоявшая на пороге, внимательно оглядела его с ног до головы.

— Александр Смолев, — представился Алекс, склонив голову. — Добрый день! Я звонил вам, Галина Александровна!

— Вот вы какой, — произнесла после паузы бабушка Арины глубоким грудным голосом. — Я несколько иначе представляла себе жителя греческого острова. А вы совсем не загорели! Боже мой, белые лилии! Мои любимые! Я смотрю, вы подготовились, молодой человек! Впрочем, что же это мы с вами на пороге… Проходите, прошу вас!

Алекс шагнул вслед за хозяйкой. В прихожей вкусно пахло жареными пирожками.

Хозяйка и гость прошли в гостиную, где большой круглый стол уже был накрыт для чаепития: посреди стола, гордо возвышаясь вокруг блюдечек с разнообразным вареньем, стоял электрический самовар с заварочным чайником на макушке.

Смолев, еще раз поклонившись, вручил женщине букет и, пока та вышла ненадолго, чтобы налить в вазу воду для цветов, огляделся.

Это была типичная квартира старой ленинградской интеллигенции: много книг на полках шкафов, картины, репродукции и эстампы на стенах. Гравюры с видом Невы петровских времен привлекли его внимание, он постоял пару минут, рассматривая парусники и лодки напротив Петропавловской крепости. Старый мастер не упустил ни одной детали ни в такелаже судна, ни в парадных нарядах дам, толпившихся на молу.

Алекс пригляделся к гостиной повнимательнее. Обои давно требовали ремонта, да и потолок надо бы побелить. Но это не мешало комнате быть уютной. Он отметил удобные мягкие кресла и диван вдоль стены. Рядом с диваном находился журнальный столик с толстой стопкой журналов по архитектуре и дизайну.

В углу стоял старый переносной патефон времен войны — видимо, этот музейный экспонат иногда даже заводили: рядом стопкой лежали пластинки.

Алекс подошел и взял наугад несколько пластинок. Здесь были Утесов, Вертинский, Лещенко — еще тот Лещенко, Петр, а не Лев Валерьянович — Русланова, Лемешев, Шульженко, Козловский!..

Смолев увлекся и не услышал, как в комнату вошла хозяйка.

— Вы, молодые, их уже и не помните, наверно, — произнесла Галина Александровна своим низким, бархатистым голосом. Она вошла с большой хрустальной вазой, в которую поместила принесенный Смолевым букет белых лилий. Женщина поставила букет на комод и внимательно наблюдала за гостем. — А для нас — это наша молодость, самые счастливые годы, несмотря на то, что они были очень тяжелыми.

— Ну почему же, — улыбнулся ей Алекс. — Я знаю их всех, очень люблю слушать Лемешева Сергея Яковлевича. Считаю его великим тенором всех времен! Обожаю старые фильмы с его участием! У вас прекрасная коллекция пластинок, Галина Александровна! Я вам по-доброму завидую!

— Это мой первый муж купил этот патефон, — кивнула, улыбаясь своим воспоминаниям, бабушка Арины. — В мае сорок первого. На нашу свадьбу. А в августе он уже ушел добровольцем на войну. Петя воевал на Ленинградском фронте. Ему было двадцать лет. Впрочем, ему и сейчас по-прежнему только двадцать… Это я состарилась. А я всю войну проработала на Кировском заводе. Сначала на конвейере, как все девчонки, точила снаряды для фронта, а уж после войны пошла учиться на экономиста, а потом снова вернулась на родной Кировский. Этот патефон со мной прошел всю жизнь, это самая дорогая память о муже.

— Понимаю, — сказал, помолчав, Алекс и бережно вернул пластинки на место.

— Что же мы стоим? Давайте-ка пить чай! — смущенно всплеснула руками хозяйка. — С пирожками! Вы какие больше любите? С капустой, с картошкой или грибами?

— Я люблю все! — совершенно искренне ответил Смолев, усаживаясь за стол. Он давно уже проголодался. — Тем более, когда они так божественно пахнут! А как же мама Арины? Она к нам не присоединится? Разговор у меня для вас обеих…

— Она уже едет домой с работы, — кивая головой и аккуратно разливая чай в красивые фарфоровые чашки из праздничного сервиза, ответила женщина. — Она у нас дизайнер, архитектор. Очень талантливая, умница просто! Одна из лучших среди архитекторов города! И это не только мое мнение, поверьте. Но то ли заказчиков стало меньше, то ли архитекторов — больше, работать с каждым годом ей становится все труднее и труднее. Но она не жалуется, не подумайте! Это я так брюзжу по-стариковски! Ей долго ехать, через весь город. Говорят, сейчас жуткие пробки!

Алекс внимательно взглянул на хозяйку. Высокая, стройная и элегантная, с благородной осанкой, в свои восемьдесят с хвостиком Галина Александровна Филатова никак не производила впечатление «старухи». Умный и внимательный взгляд, точные движения, грамотная речь. Назвать ее так у него язык бы не повернулся. Скорее, интеллигентная дама в преклонных годах.

— Пейте чай и угощайтесь, — хозяйка пододвинула к нему большое блюдо с румяными пирожками. — За чаем и поговорим!

Они проговорили больше часа.

Алекс рассказал о себе и своей жизни на острове. Описал Наксос и его жителей, своих друзей, семью Спанидисов и самого Леонидаса. Рассказал про природу: море и пляжи, горы, рощи и виноградники.

Галина Александровна внимательно слушала его, не перебивая, изредка задавая вопросы, когда Алекс замолкал и переключался на очередной потрясающий пирожок. Он ел их, жмурясь от удовольствия, что не могло не порадовать хозяйку.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я поняла. Зачем же вы приехали?

Алекс поставил чашку на блюдце, аккуратно вытер салфеткой губы и взглянул в глаза хозяйке.

— Я приехал в качестве свата, Галина Александровна! — открыто и прямо сказал он. — Пусть для меня это новое качество, но в данном случае я абсолютно уверен, что ваша внучка будет счастлива! Я знаю и уважаю семью Спанидисов — это труженики, честные и порядочные люди. Они талантливые виноградари и виноделы! И я приехал пригласить вас и вашу дочь — маму Арины — на Наксос, чтобы вы могли познакомиться с родителями Леонидаса. Их зовут Иоаннис и Мелитина. Они передают вам и вашей дочери через меня свое приглашение посетить их дом. Я, в свою очередь, тоже приглашаю вас остановиться у меня на вилле на неделю, как минимум, или сколько потребуется, пока не решится вопрос так или иначе. Леонидас — достойный человек, и он хочет сделать все как положено. И важный момент, который мне хотелось бы особо подчеркнуть: то, что вы едете на Наксос, — вовсе не означает вашего согласия на свадьбу, просто вы сможете увидеть все своими глазами и решить уже на месте. Ваше право отказаться в любой момент. Естественно, что все расходы берет на себя приглашающая сторона, вам не о чем беспокоиться! Если вы согласитесь, то я все организую!

— Да-а, — протянула пожилая женщина, улыбаясь и удивленно покачивая головой. — Вот это новость! Неожиданно — это мягко сказано! Ее мать с ума сойдет! Но знаете что, Александр? Вы мне нравитесь! И меня вы убедили! Я поеду! Что мне тут паутиной зарастать?! В Греции я никогда не была, люди там свои, православные! Теплого моря я не видела лет двадцать да и по внучке своей бестолковой уже соскучилась… А если свадьба внучки случится, так чего же мне еще желать на старости лет? Можно умирать с чистой совестью! Но я не спешу, не спешу… Поживу еще, глядишь, правнуков дождусь. Последний вопрос, Александр. А зачем это вам? Вам лично? Столько хлопот?

Смолев помолчал, прикрыв глаза, словно что-то вспомнил, и тепло улыбнулся воспоминаниям. Он посмотрел на повеселевшую хозяйку и спросил:

— Вы не слышали историю о том, как много лет назад юноша по имени Петр и девушка Галя решили пожениться наперекор всему и уехали из своей деревни в Петербург? Девушке было тогда едва семнадцать лет. Помнится, что они поженились и были счастливы!

— Слышала, что-то припоминаю, — широко улыбаясь, ответила Галина Александровна. — Ну и болтушка у меня внучка!

— У меня был друг, — продолжал Алекс. — К сожалению, его больше нет с нами. Он сказал мне однажды важную вещь: «Молодые люди, которые любят друг друга, должны быть вместе. Это простая истина и высшая справедливость!» И вы знаете, Галина Александровна, я с ним полностью согласен!

— Хорошо! Вы меня убедили! — повторила хозяйка, слегка пристукнув ладонью по столу. — Дочь я возьму на себя! Она у меня упрямая, но не упрямее меня! Сама сегодня с ней поговорю! Так будет лучше.

— Хорошо, — согласился Алекс, поднимаясь из-за стола. — У вас есть номер моего телефона. С вашего разрешения я откланиваюсь! Отправлюсь дальше по делам. Спасибо большое за угощение: пирожки ваши — просто объедение! Буду с нетерпением ждать вашего звонка! Кстати, это фотографии места, куда вы поедете, я надеюсь. Они все подписаны вашей внучкой, вам будет легко разобраться.

Алекс достал из кармана толстую пачку фотографий и аккуратно положил их на стол.

Незадолго до его отъезда их принесла Ариадна, видимо она все-таки узнала про разговор. Без болтушки Катерины тут точно не обошлось, подумал Смолев.

«Передайте, пожалуйста, маме с бабушкой!» — сказала Ариадна, смущенно краснея. Алекс безропотно согласился, и вот эти фото уже лежат на столе в их гостиной. Посмотреть снимки они смогут и без него, так даже лучше, подумал он.

Хозяйка проводила его до дверей, и скоро он уже снова шагал по набережной Невы мимо Троицкого моста и Эрмитажа в сторону Васильевского острова, подставив лицо теплым лучам северного солнца. До Додзё идти было меньше часа. Сенсей уже наверняка там.

Примечания

10

Традиционный напиток Киклад: ракия с медом — прим. автора