Русская рулетка

Сергей Зверев, 1999

Жиган не раз видел страх в глазах противников. Но его лютый враг Хожахмет, убивший родного брата Жигана, не привык бояться. Тем более что он окружен такими отпетыми головорезами, что сквозь их кольцо не прорваться и самому отборному спецназу. Но Хожахметеще не знает Жигана и его товарищей по оружию, не знает, что отныне Жиган будет счастлив, только увидев страх в его глазах.

Глава 5

Открытый в Москве, на Большой Грузинской улице, ресторан «Робин Гуд» быстро получил признание у знатоков грузинской кухни и любителей грузинских вин. Владельцы ресторана не могли пожаловаться на отсутствие посетителей.

Особенно большой наплыв желающих отведать баранью ножку в коньяке и запить ее настоящим «Киндзмараули» или «Хванчкарой» наблюдался в вечерние часы. Обычно в такое время за каждым столиком сидела теплая компания, негромкие звуки напевных грузинских мелодий способствовали пищеварению. Веселые, по-кавказски радушные официанты бодро разносили вина и закуски.

Столик в центре зала выглядел островком одиночества на фоне разгорающегося вечернего веселья. Здесь сидел единственный посетитель — моложавый подтянутый кавказец с чисто выбритым лицом и густым ежиком седых волос на голове. Он неторопливо ел одно из фирменных блюд ресторана — курицу по-шервудски.

Официант, не сводивший с него глаз, заметил, что гость отодвинул опустевшую тарелку, немедленно метнулся к столику и убрал ненужную посуду.

Гость некоторое время не возобновлял трапезу, медленно попивая из бокала «Киндзмараули» и окидывая зал цепким взглядом прищуренных карих глаз. Затем, поставив бокал на столик, вынул из внутреннего кармана великолепно сшитого черного пиджака записную книжку в коричневой кожаной обложке. Пролистав несколько страниц, задержал взгляд на записях, затем, сняв колпачок с дорогого «Паркера», быстро набросал золотым пером несколько строчек.

На его холеном, непроницаемом лице мелькнула тень озабоченности. Спрятав ручку и записную книжку, он некоторое время сидел почти неподвижно. Затем придвинул к себе тарелку с салатом, который, как и несколько других фирменных блюд, носил название ресторана. Какое-то время он ковырялся вилкой в салате, выбирая отдельные кусочки, но затем, видимо, потеряв аппетит, закончил ужин.

От официанта не ускользнуло то, с каким раздражением гость бросил вилку в салат. Мгновенно оказавшись у столика, он долил в бокал вина и, вежливо наклонившись, поинтересовался у гостя:

— Вам не понравился салат, Гурам Каллистратович?

Кавказец в ответ негромко произнес по-грузински несколько слов, и выражение вежливого внимания на лице официанта мигом сменилось гримасой испуганного оцепенения.

Наконец, справившись с чувствами, официант сдернул со стола тарелку, втянул голову в плечи и исчез.

Посетитель допил вино и потянулся к лежащему на столе мобильному телефону. Включив аппарат, нажал на кнопку набора последнего номера и, дождавшись ответа абонента, произнес в микрофон единственную фразу:

— Я выхожу.

После этого он отключил телефон, спрятал трубку в боковой карман пиджака, из наружного кармана вынул аккуратно сложенную стодолларовую купюру и, оставив ее на столике, покинул ресторанный зал.

Уже в гардеробе седоволосого кавказца настиг администратор. Приложив руку к сердцу, начал извиняться, но гость небрежно отмахнулся от него.

— Вах, Шалва, перестань!.. Просто я сегодня не в духе.

Администратор быстро накинул на плечи гостя дорогую итальянскую дубленку, проводил его к выходу, распахнул дверь и, изогнувшись в почтительном поклоне, стоял до тех пор, пока седоволосый не сел в ожидавший его джип «Гранд-Чероки».

Новенький автомобиль темно-зеленого цвета с тонированными стеклами сорвался с места.

Спустя некоторое время темно-зеленый джип, рассекающий фарами вечерний мрак, свернул во двор жилого дома по Большой Сходненской улице. Машина остановилась в нескольких метрах от дверей первого подъезда.

В этот час двор был почти пуст, лишь чуть поодаль, за деревьями виднелась фигура молодого человека, который прогуливался с маленькой кудлатой собачонкой на поводке. Собака вела себя беспокойно, металась из стороны в сторону, оглашая двор визгливым лаем.

— Ладно-ладно, не хочешь гулять — пойдем домой, — недовольно сказал молодой человек и, направившись к первому подъезду, потащил за собой собачонку.

Седоволосый кавказец в накинутой на плечи дубленке вышел из джипа, огляделся по сторонам, на мгновение задержал взгляд на собачнике, наклонился к машине, сказал что-то водителю и захлопнул дверцу.

«Гранд-Чероки» дал задний ход, в последний раз осветив мощными лампами фар невысокую фигуру в желто-коричневой дубленке.

Спустя мгновение, когда машина исчезла со двора, кавказец вошел в подъезд. Шагавший за ним следом молодой человек резко отшвырнул в сторону длинный кожаный поводок, предоставив собачонке свободу. Кудлатый цуцик мгновенно перестал лаять и что было силы рванул прочь со двора.

Молодой человек, отпустивший собаку, с не меньшей решительностью бросился в подъезд. Когда он рванул на себя дверь, седоволосый кавказец уже успел подняться на лестничную площадку первого этажа.

На ходу расстегивая куртку, парень выдернул из-за пояса пистолет «ТТ», снял оружие с предохранителя и навскидку открыл огонь по человеку в дубленке.

Несмотря на то, что кавказец находился на расстоянии нескольких метров, ни одна из выпущенных в него пуль не попала в цель: они кромсали стены, с визгом разлетались по сторонам, рикошетом били по батарее отопления и дверным косякам квартир, расположенных на первом этаже. Одна из пуль пробила выкрашенную грязно-коричневой краской деревянную дверь над «глазком» и влетела в квартиру.

Кавказец, на долю секунды замерший в оцепенении — словно не верил, что в него с такого близкого расстояния промахнулись — бросился бежать по лестнице наверх, на второй этаж. Дубленка мешала ему, и он рывком сбросил ее с плеч.

Неудачливый киллер, громко матернувшись и продолжая беспорядочно палить из пистолета, кинулся вслед за жертвой. Последняя пуля, выпущенная из обоймы его «ТТ», вдребезги разнесла стекло в окне, расположенном на площадке между первым и вторым этажами.

Топот ног, треск выстрелов, визг пуль и звон битого стекла сопровождались отчаянным криком жертвы:

— Спасите! Убивают!

Выстрелы на мгновение прекратились: у киллера кончилась обойма. Он остановился на ступеньках лестницы, судорожно шаря рукой в кармане черных джинсов и пытаясь достать оттуда новый магазин.

Снова заговорил пистолет, но на этот раз выстрелы доносились сверху.

На третьем этаже убегающего кавказца поджидал еще один убийца — такой же молодой, крепко сложенный парень, как и его напарник. Его лицо наполовину скрывал поднятый воротник кожаной куртки, черная вязаная шапочка была надвинута почти на глаза. Он оказался хладнокровнее и точнее коллеги — держа в руке пистолет, спокойно ждал, пока объект не окажется прямо перед ним.

Взбегавший по лестнице кавказец даже не успел понять, что же произошло. Первые две пули прошили ему грудь, окрасив белую сорочку под пиджаком алой кровью. Цепляясь за перила, он резко пошатнулся, но уже не смог удержаться на подгибающихся ногах. Силы покинули его, он завалился на бок, все еще цепляясь скрючившимися пальцами за прутья перил.

Еще одна пуля попала в лицо жертвы между левой скулой и переносицей. Она прошла, разворотив кавказцу половину лица, а после этого смертоносный кусочек металла вместе с осколками кости проник в мозг, в мгновение ока превратив его в кровавую кашу.

Убийца, маскировавшийся под собачника, наконец перезарядил пистолет и, взбежав по лестничной площадке наверх, едва успел отскочить в сторону, — под ноги ему рухнул съехавший по ступенькам, окровавленный труп.

— Вот сука… — ругнулся незадачливый киллер. — Бегунок, бля, оказался…

— А ты мазила и козел вонючий!.. — с ненавистью бросил ему коллега, спускавшийся по лестнице.

Остановившись над кавказцем, который был уже мертв после третьего пулевого ранения, киллер носком ботинка перевернул его лицом вниз и всадил пулю в затылок.

Кровь брызнула в стороны, выпачкав обоим джинсы и обувь.

— Да на хрена?.. Он уже готов.

— Так надо, вахлак. Вечно я тебе должен жопу подтирать. Выходим!

Они бросились вниз, выбежали из подъезда, пересекли плохо освещенный двор, сели в темные «Жигули», ожидавшие их с потушенными огнями у соседнего дома.

Минуту спустя автомобиль растворился в потоке машин, мчавшихся по широким московским улицам.

* * *

Дежурный наряд милиции появился на месте преступления спустя четверть часа.

Труп лежал в луже крови на лестничной площадке между первым и вторым этажами здания. Рядом на ступеньках валялась измятая дубленка. На желто-коричневой замше явственно виднелся след ребристой подошвы ботинка.

— Вызывай оперов, — бегло осмотрев труп, сказал один из патрульных милиционеров, вооруженный короткоствольным автоматом. — Дело ясное.

В ожидании оперативной группы милиционеры осмотрели подъезд, поговорили с соседями. Наряд вызвала старушка с первого этажа, в дверь которой угодила пуля, выпущенная незадачливым киллером.

— Сначала слышу: дверь хлопнула, а потом еще раз. А потом как начало грохотать… Ой, боже мой!.. — Рассказывая, старушка всплескивала руками и качала головой. — Что тут творилось! Звенело, стучало… Я уж было хотела в дверной «глазок» заглянуть, а тут в дверь как стукнуло, так я на пол в прихожей упала. Подумала, никак соседа убивают…

— Почему соседа? — машинально спросил один из милиционеров, разглядывая дырку в двери.

— Так ведь богатый был, на широкой машине ездил… Да не сам, а с шофером.

— На какой машине?

Старушка смутилась.

— Да не знаю я, как она называется. Тут у нас есть один мужчина на втором этаже, сказал, что вроде как мериканьская машина, называется «широкая».

Переглянувшись, патрульные милиционеры рассмеялись.

— Может, «Чероки»? — переспросил один из них. — Джип американский.

— Ой, детки! — опять всплеснула руками старушка. — Почем же мне знать? Я уж так испугалась, так испугалась… Чуть меня не убили. Как стукнуло в дверь, как засвистело над головой… Вон у меня пальто в прихожей на вешалке висит, так оно и вовсе упало.

— С перепугу, что ли? — снова засмеялись милиционеры.

— Вам вот смешно, — с укоризной проговорила бабуля. — А мне эта гадость на кухне банку из-под крупы испортила. Идите вон сами гляньте.

Один из милиционеров остался дежурить на лестничной площадке, другой вслед за старушкой прошел в просторную, хотя и запущенную прихожую, заглянул на кухню. Бабуля продемонстрировала ему большую металлическую банку с большой рваной дыркой в боковой стенке.

Милиционер осторожно, как будто емкость могла взорваться от прикосновения, взял ее двумя пальцами, оглядел дырку, потом поставил банку на стол, снял крышку и запустил руку в перловую крупу, насыпанную до самого верха.

— Есть, — удовлетворенно сказал он через несколько мгновений.

Отряхнув руку от остатков крупы, милиционер переложил в другую ладонь расплющенный кусочек металла.

— Повезло тебе, бабка, пуля, видно, в стенку ударилась, а потом уже рикошетом в банку. Тут ее крупа и остановила.

В прихожей милиционер осмотрел висевшее на вешалке потертое пальто с каракулевым воротником:

— Это пальтишко, что ли, упало?

— Ага, — закивала старушка. — Я его подняла и на место повесила.

— И что, бабка, ты его даже не разглядывала?

— А что его разглядывать? Я это пальтишко с шестьдесят восьмого года ношу. Новое на мою пенсию не купишь.

Милиционер, посмеиваясь, разглядывал две дырки в полах пальто.

— Теперь понятно, бабка, почему оно упало. Видишь дырки?

— Ох, поганцы! Это ж надо, такую вещь испортили…

— Молись богу, бабуля, что тебя в этом пальто не было.

Милиционер вышел к напарнику на лестничную площадку. Сверху, через перила, выглядывали соседи с вытянувшимися от изумления лицами.

— К трупу не подходить, — грозно вещал милиционер. — Со всеми поговорят. Ну, что там? — повернулся он к коллеге.

Тот продемонстрировал сплющенную пулю и объяснил:

— Пробила дверь, в двух местах пальто в прихожей, рикошетом ушла на кухню и застряла в банке с крупой. Оттуда я ее и достал. Будет вещдок для оперативников.

— Да тут вещдоков — вона… — напарник махнул рукой. — Гильзами половина подъезда засыпана…

— Я слышала, как он кричал: убивают, на помощь, — напомнила о себе старушка с первого этажа. — Тольки ума не приложу, чего он к себе домой не побежал?

— Чего тут думать, бабулька? Времени у него не было ключом в замке копаться. Бежал, куда глаза глядят.

Прибывшая на Большую Сходненскую оперативная бригада МУРа по документам, найденным в кармане убитого, установила, что погибшего звали Гурамом Каллистратовичем Цандерашвили. Судя по паспорту, выданному двенадцатым отделением милиции города Москвы, Цандерашвили родился четырнадцатого мая тысяча девятьсот сорок второго года в грузинском городе Зестафони. Последним адресом прописки значилась Большая Сходненская улица.

В карманах одежды обнаружили, кроме паспорта, разбитый мобильный телефон «Эрикссон», пробитую пулей и залитую кровью записную книжку в кожаной обложке, сломанную авторучку «Паркер» с золотым пером стоимостью около пяти тысяч долларов, наличную валюту в размере пятисот двадцати долларов США и целую россыпь визитных карточек с именами известнейших людей столицы. Среди них были визитные карточки одного знаменитого певца, нескольких банкиров и чиновников высокого ранга.

Несколько визиток принадлежали самому убитому. На них Гурам Каллистратович Цандерашвили значился заместителем генерального директора товарищества с ограниченной ответственностью «Риони».

Вокруг тела Цандерашвили на лестничных площадках и ступенях было обнаружено двенадцать стреляных гильз от патронов калибра 7,62 миллиметра бутылочной формы. А также множественные следы от пуль на стенах подъезда.

Для опытных оперативников Московского уголовного розыска картина стала совершенно ясна.

Судя по гильзам, использовался «народный» пистолет «ТТ». Но киллеры — опрос показал, что их было, по меньшей мере, двое — оказались плохо подготовленными профессионально. Убитый получил лишь четыре пулевых ранения, причем одно уже после смерти — это был контрольный выстрел в голову с близкого расстояния.

Они не бросили засветившееся оружие, как это обычно делают профессионалы, исполняющие заказные убийства. Что это «заказуха», стало очевидным после осмотра карманов убитого. Обыкновенные грабители едва ли оставили бы в карманах жертвы крупную сумму в валюте. На дубленке потерпевшего, а также на ступеньках остались следы обуви.

Но наибольший интерес сыщиков вызвали даже не улики, оставленные преступниками. А сама личность жертвы.

Гурам Каллистратович Цандерашвили в милицейских картотеках значился коронованным по всем правилам вором в законе по кличке Гурам. В последнее время Гурам, принадлежавший к членам грузинского клана, занимался нефтяным бизнесом и вел спокойный, размеренный образ жизни. Он был вором старой закалки и неоднократно высказывался против коронования в законники не за совокупность заслуг, а за деньги.

Гурама считали одним из последних романтиков воровского мира.