Поднебесные убийцы

Сергей Зверев, 2012

На Алтай отправляется археологическая экспедиция, чтобы разыскать ценный старинный манускрипт. Принимая во внимание особую значимость и секретность предприятия, охранять ученых во время поисковых работ было поручено группе десантников во главе с легендарным Батяней. И, как выяснилось, не зря. Очень скоро экспедицией заинтересовались китайцы, и в тот же район горного Алтая отправилась вооруженная до зубов Триада…

Глава 3

Лавров шел следом за проводницей, которая на ходу рассказывала о том, что год назад в ее вагоне тоже была стрельба. Меж собой повздорили какие-то «крутые», которые в худших «традициях» девяностых годов затеяли выяснение отношений с применением оружия. То ли кто-то кому-то слишком много проиграл в карты, то ли кто-то кого-то обозвал.

— Их задержали? — вслушиваясь в певучий голос девушки, поинтересовался Лавров.

— Задержали… Они тут же начали хвататься за мобилы, и их почти сразу же отпустили. У них, оказывается, связи где-то там, высоко-высоко. Даже оружие вернули с извинениями, — иронично сказала девушка. — Один из них все в купе ко мне пытался вломиться. Спасибо, какие-то спортсмены ехали, осадили наглеца. После этого не знала, как и быть. С одной стороны, вроде и работа нравится… А с другой — нередко случается такое, что, бывает, просто душу воротит. Да и личная жизнь из-за этих постоянных разъездов рухнула, — она вздохнула.

— Месяц в дороге, пару дней дома? — понимающе заметил Андрей.

— Да… Вас как зовут-то? — неожиданно спросила девушка. — Меня — Лариса…

— Андрей… — представился Лавров. — Спецназ ВДВ… — сам не зная зачем, добавил он.

— Ого! — восхищенно и с удивлением воскликнула девушка. — А я думала, вы из какого-нибудь ЧОПа…

Они шли по проходу плацкартного вагона, сопровождаемые взглядами десятков глаз, когда из одного купе неожиданно вывалил подпитой уроженец юга весьма нехилых габаритов.

— Красавица, не проходи мимо! — загородив дорогу Ларисе, пьяно ухмыльнулся он. — Посиди с нами, выпей вина… Куда спешить?

Кое-кто из его соплеменников робко попытался вернуть не в меру расходившегося «крутяка» обратно, однако тот отмахнулся от них, как от назойливых мух.

— Слышь, ты, клоун! А ну-ка исчезни с дороги! — жестко отчеканил Лавров, в упор глядя на выпивоху. — Что, от рождения глухой?

— Это кого ты сейчас клоуном назвал? — скривился тот, даже не подумав посторониться, игнорируя недовольное бурчание своих земляков, которые уже поняли, что их соплеменник зашел слишком далеко.

— Смотри, деловой, — с угрозой в голосе продолжил он, — а то по двести восемьдесят второй статья пойдешь под суд за разжиганий межнациональный рознь. Понял?

— Считаю до трех! — В глазах Андрея забегали искры. — Если не исчезнешь, то все вы сейчас пойдете пешком в свои родные края. Ну?! Раз! Два!..

Переполошившись, южане скопом вцепились в бузотера и поспешно уволокли его обратно в кубрик.

— Командир! Извини! — к Лаврову с виноватым видом обернулся один из южан. — Просто он немного перевыпиль и крыша поехаль… Мы его сейчас спат уложим, и все будет тихо.

— Уложите, уложите, — сердито сказал Лавров. — Можете даже колыбельную спеть. Только шепотом, чтобы людям не мешать.

— Господи… И когда только у нас порядок будет? — оглянувшись, досадливо проговорила Лариса.

— Сейчас разберемся… — пообещал Андрей, внутренне настраиваясь на жесткий разговор с начальником поезда.

…Тот, сидя в своем купе, пил чай вместе с двумя сотрудниками транспортной полиции. Появление Ларисы с каким-то крепким парнем с военной выправкой компанию несколько насторожило. Без каких-либо церемоний войдя в купе, Лавров хмуро представился и обратился к толстячку в железнодорожной форме:

— Начальник поезда — вы? Будьте добры, сообщите на ближайшую станцию, чтобы к поезду выслали опергруппу. Только что я был вынужден применить оружие для защиты жизни крупного ученого, которого сопровождаю. На крыше восьмого вагона должна быть кровь и какие-то следы, оставленные киллерами.

— А-а-а… Гм-гм… — Едва не поперхнувшись чаем, начальник поезда поставил растерянно стакан. — Хорошо, сейчас вызовем. Сейчас… Кстати, Вакулина! А ты чего тут? Показала дорогу? Молодец! Все, можешь быть свободна, — пробрюзжал он, недовольно взглянув на Ларису.

Та молча вышла из купе.

— Идите и не бойтесь! Я скоро пойду назад и, если что, подстрахую… — оглянувшись, ободряюще сказал Андрей. — Кстати, господа хорошие, а что это у вас в четвертом вагоне бардак творится? — строго взглянул он на полицейских.

— А-а, это у нас там «гастеры»… — досадливо поморщился один из сержантов. — Мать их так! Сказали же им, чертям, чтобы сидели тише воды, ниже травы… Они что, бузили там?

— Не все, но один приставал к Ларисе. В чем дело-то, ребята? Почему порядок не наведем? Что, слаба пружинка?

— Легко говорить… Вы вот сами — наведите попробуйте… — с сарказмом сказал второй сержант. — Сейчас с этим делом проблемы знаете какие? Законов всяких наиздавали — один тупее другого… Ну, к примеру, высадили бы мы их сейчас, этих раздолбаев, на ближайшей станции. А завтра нас самих могли бы поставить на уши.

— С чего бы это вдруг? — Лавров окинул сержантов недоверчивым взглядом.

— Ха! — первый, презрительно улыбаясь, покрутил головой. — Первый раз, что ли? Вот, с напарником неделю назад двоих задержали за дебош. Оба азиаты. По-русски еле бякают-мякают, а права свои — вы не поверите! — знают наизусть. Стали брыкаться, пришлось применить силу. Посадили их в «обезьянник». Наутро приперла толпа с адвокатом, тут же нашлись «свидетели», которые не моргнув глазом заявили, что эти двое тихо-мирно дожидались поезда, ни к кому не приставали, а это мы сами стали вымогать с них деньги, ни за что избили и незаконно задержали. А наши свидетели, кто позвал нас на помощь, бесследно смылись, еще когда мы тех «заластали». Итог? Пришлось извиняться и отпускать.

— Вообще-то я в принципе к «гастерам» отношусь терпимо… — заговорил второй сержант, изобразив неопределенную мину. — Те, что едут сюда работать, пашут и нигде не рисуются. Но есть и уроды, которых, мне так думается, сюда специально подсылают. Ну, чтобы наше население терроризировать, озлоблять, чтобы побольше было мордобоя и резни. И таких, я вижу, становится все больше — вот в чем дело.

— Да, видимо, это так… — кивнул первый. — Где-то там их готовят, натаскивают и отправляют в Россию. Ну а как на Кавказе? Там откуда берутся боевики? Вот то же самое и в Средней Азии. Эти гады и едут-то сюда только ради того, чтобы насильничать, заниматься грабежами, резней, вымогательством… Им тут раздолье — для наших они все на одно лицо.

— Точно! — вздохнул второй. — Насильника ловим, проводим опознание — больше половины не могут его опознать. А если какая и опознает — адвокаты начинают отмазывать непонятно на чьи деньги. Да и сроки-то у нас им какие дают? За малолетку лет пять-шесть, а то и меньше. Видимо, откуда-то сверху спускают такие «ЦУ». За нож в кармане «гастера» — только штраф. Своего могли бы реально посадить. Ну и что это за порядки? А крайние — одни мы…

— Пока у нас нет визового режима, так было и так будет. Если не хуже, — убежденно резюмировал первый. — Ладно, сейчас еще раз сходим, сделаем внушение. Не поймут — выкинем на первом же полустанке.

— А вы в этом поезде китайцев не замечали? — спросил Андрей, выслушав жалобы сержантов.

— В седьмом или шестом были какие-то трое, похожие на китайцев. Ну уж точно — не узбеки, не киргизы, — наморщив лоб, припомнил первый.

Поблагодарив полицейских за информацию, Лавров отправился обратно. Проходя через четвертый вагон, он краем глаза заглянул в купе с гастарбайтерами. Теперь там царила тишина — все лежали на полках, и лишь бутылки, валяющиеся под столом, свидетельствовали о недавней попойке.

Когда Андрей появился в своем вагоне, стоявший в коридоре напротив купе жилистый подвижный Бегунец приглушенно доложил, что за время его дежурства никаких происшествий не случалось.

— Отлично! — одобрил Андрей, посмотрев на часы, — часовая стрелка приближалась к шести вечера. — Пока будь здесь, а я схожу в седьмой и шестой вагоны. Вроде, говорят, там могли быть китайцы…

Пройдя через «гармошку» коридора, соединяющего тамбуры соседних вагонов, где стоял неумолчный грохот колес, он оказался в седьмом, тоже купейном, вагоне. Разыскав проводницу — крупную пожилую даму, он вкратце пояснил причины своего визита и попросил рассказать о пассажирах. Та лишь недоуменно развела руками — людей дальневосточного этнотипа в ее вагоне не было.

Проводник шестого вагона, худощавый дядька с тоненькими усами, охотно подтвердил, что в пятом купе действительно от Москвы ехали трое каких-то парней с желтыми лицами и узкими глазами. Возможно даже, это были и китайцы, хотя проводник в этом уверен не был.

— Идемте, надо бы с ними познакомиться, — безмятежно улыбнувшись, предложил Лавров.

Подойдя к купе, проводник постучал и попробовал открыть дверь. Но она даже не шелохнулась. Судя по всему, ехавшие там заперлись изнутри. Еще раз для проформы побарабанив кулаком, проводник достал из кармана специальный ключ. Наблюдая за ним, Андрей вдруг понял: внутри никого нет. И он оказался прав.

Менее чем через минуту, когда дверь отъехала вбок, стало видно, что в купе и в самом деле пусто. Оконная рама отсутствовала, и через зияющий проем были видны мелькающие в ранних сумерках деревья, растущие вдоль насыпи. Судя по всему, оконную раму демонтировали и выбросили. На столике у окна и на полу — что было заметно даже с порога — ярко алели пятна свежей крови. Остановив проводника, который собирался зайти внутрь, Лавров попросил дверь запереть и не открывать ее до прибытия оперативной группы.

Вернувшись в свой вагон, Андрей увидел Ларису, которая шла к нему навстречу по коридору. Улыбнувшись как старому знакомому, девушка певуче поинтересовалась:

— Ну и как, нашли тех, кого искали?

— К сожалению, нет… — Андрей развел руками. — Куда-то скрылись, не оставив нам прощальной записки, — попытался пошутить он.

— И что же вы теперь? — девушка изучающе посмотрела на Лаврова. — Будете их искать?

— Разумеется! Будем искать долго и упорно — хоть до утра, пока не выясним, есть они здесь или нет.

— Понима-а-ю… — проговорила Лариса и зашагала дальше.

Андрей тоже сделал несколько шагов и, не выдержав, оглянулся. Но именно в этот же самый миг оглянулась и Лариса. Их взгляды встретились. На самую-самую крохотную долю секунды. Однако и за этот невероятно короткий отрезок времени между ними состоялся скоротечный безмолвный диалог. В ее взгляде невозможно было не прочесть: «Эй, очнись! Неужели ты ничего не замечаешь? Или не хочешь замечать? Ведь как было бы здорово, если бы этот вечер, а может быть и более того, мы провели с тобой вместе…» Но наверняка и она в его взгляде прочла нечто определенное. Правда, несколько иное: «Все отлично вижу и прекрасно понимаю… И может быть, я был бы не против посвятить этот вечер тебе. Но служба есть служба. А еще есть та, которая сейчас отсюда очень далеко, но она все равно незримо присутствует здесь. И с этим ничего не поделаешь…»

С безмятежно-невозмутимым видом они зашагали дальше, каждый в свою сторону. И едва ли кто мог бы догадаться, что каждый из них уносил в душе частичку горечи, порожденной неразрешимыми противоречиями велений души и тела двоих людей, испытавших друг к другу мимолётную симпатию, осознанием невозможности найти выход из этого безнадежного тупика.

Минут через десять поезд остановился у какого-то провинциального, но довольно крупного вокзала старинной постройки. В восьмой вагон с перрона тут же поднялась опергруппа из четырех человек. Старший группы, который представился как капитан Скибкин, выслушав Лаврова, послал одного из своих подчиненных на крышу вагона, чтобы тот осмотрел место, где находились киллеры. Прочие занялись осмотром купе в шестом вагоне.

Поскольку следственные действия несколько затянулись, начальник поезда со скрежетом зубовным был вынужден согласиться на дополнительную двадцатиминутную задержку. «Прочес» состава силами как дежурных сержантов, так и приданных им в подкрепление полицейских, которые дежурили на вокзале, в плане поимки киллеров из Триад ничего не дал. Китайцы исчезли. Скорее всего, они ухитрились на ходу десантироваться из вагона через окно.

Прикинув, где именно это могло произойти, капитан Скибкин созвонился со своим начальством и попросил, чтобы вдоль железнодорожной линии была направлена поисковая патрульная группа. Впрочем, дотошная проверка всего контингента пассажиров оказалась не напрасной. В ходе осмотра вагонов был обнаружен и задержан находившийся в розыске опасный рецидивист. «Залетел»-таки и тот самый, излишне бойкий гастарбайтер. Как видно, едкое замечание Лаврова задело сержантов за живое, и поэтому, скрупулезно проверив его сумку с вещами, на глазах всего вагона они нашли пригоршню «чеков» с героином.

Как показал осмотр пятого купе, его пассажиры несколько раз через выставленное окно по веревке взбирались на крышу своего вагона. Затем ползком по крышам пробирались к восьмому. Закрепив на оконном стекле купе, где находились Лавров и академик Дёмин, специального крохотного «жучка», они прослушивали их разговоры.

–…Видимо, как только из вашего с ним разговора выяснялось, что Петр Михайлович намеревается выйти из купе, они тут же начинали ожидать его появления в санузле, — дымя сигаретой, повествовал Скибкин. — Вообще-то, если разобраться, для убийства это место идеальное. А что? Грохот в тамбуре стоит постоянный — кто услышит выстрел? Спохватятся человека не сразу — мало ли, почему он в туалете засиделся? А за это время можно сто раз скрыться. Кстати, на крыше вагона — кровищи… Иван, мой помощник, когда там осматривал, говорит, как будто кабана зарезали. Видимо, киллеру вы перебили пулей плечевую артерию. Не думаю, что он выживет. Хотя… Если вовремя наложили жгут — может, и вытянет.

— Но ему в любом случае нужно будет делать переливание крови, — задумчиво заметил Андрей. — А это сделать реально только в стационаре. Так что на этот момент он уже или сам умер от кровопотери, или добили свои же «кореша».

— Ну-у-у?.. — Капитан недоверчиво воззрился на собеседника, всем своим видом выражая сомнение.

— Ну, нашли же на днях в Москве-реке их соглядатая, который «засветился» перед налетом на квартиру академика… — Лавров поморщился. — Это у нас испокон веков была такая общественная мораль, что жизнь человека бесценна и уникальна. Даже сейчас это есть, когда большинство в той или иной мере и очерствело, и осатанело. А у них, в условиях сверхскученности, психология совсем иная. Жизнь человека там ничего не стоит, и ее сохранение — личная проблема каждого.

— Ничего себе! — почесав нос, с сомнением хмыкнул Скибкин.

— Интернетом пользуетесь? Вот, не так давно был описан случай, когда на юге Китая, в каком-то городе — не помню названия — на улице легковушка сбила двухлетнего ребенка. И никто — ни сам шофер, ни прохожие на это никак не отреагировали. А почему? Потому что это была девочка — в Китае самый нежелательный ребенок. Ее потом еще и микроавтобус с пассажирами переехал. И тоже не остановился…

— Ё-о-о… Гм-гм! Ч-черт побери! — Закашлявшись, капитан нервно бросил окурок в урну. — Это что за зверье-то такое?! И что же им, водилам этим, за это ничего не было?

— Какую-то ответственность они вроде бы понесли… Но дело-то в том, что этот случай не единичный. При полутора миллиардах населения там ежегодно убивается самими родителями несколько миллионов детей женского пола.

— Ничего себе «шуточки»! Прямо даже не верится, что такое возможно…

— Верится не верится, но это факт. Похожей информации в Интернете с избытком. Еще пример. Вот, спас ты ребенка, а ему нужна медицинская помощь. По китайским законам половину лечения обязан оплатить спасатель. Такие вот у них там «пироги»…

— Ох-ре-неть! Прямо как страшная сказка на ночь! Это что же тогда получается? Если они к своим детям так относятся, то что бы стали творить здесь, если бы вдруг, например, смогли захватить Россию? — Скибкин поправил форменную кепку. — Же-е-е-сть… Не дай бог, конечно, такого!..

Закончив положенные формальности с оформлением бумаг, опергруппа убыла, и поезд снова помчался по своему рельсовому пути, отполированному пробежавшими по нему за долгие годы миллионами вагонных колес. Глядя в темнеющее окно и держа в руке сотовый телефон, академик Дёмин о чем-то меланхолично размышлял.

— Что пригорюнились, Пётр Михайлович? — оторвавшись от купленного на станции географического журнала, Андрей испытующе посмотрел на своего подопечного.

— Э-э-э-х… — тот безнадежно махнул рукой. — Сколько же сейчас у нас развелось и шкурничества, и продажных людишек. Боже мой!..

— Есть какие-то неприятные новости? — Лавров сразу же понял, откуда «дует ветер».

— Есть, Андрей, есть… — Дёмин устало вздохнул. — Когда вы разговаривали с капитаном, мне позвонили из Академии и сообщили, что у нас с вами появились весьма серьезные конкуренты.

— Бандюги из Триад?

— Именно!.. — ученый с сокрушенным видом покачал головой. — В общем, как рассказал мой помощник, к нашим федеральным властям еще несколько дней назад обратилось некое китайское негосударственное «культурно-этнографическое общество» с просьбой разрешить допуск на территорию Алтая их, как они назвали, историко-этнографической экспедиции.

— С целью?

— Якобы для сбора данных, которые бы подтвердили теорию какого-то их там ученого-антрополога, выдвинувшего предположение, что праалтайцы своими корнями происходят из Китая. Дескать, он изучил черепа из нескольких захоронений и нашел не менее сотни признаков их тождественности форме черепа ханьцев.

— Ни дать ни взять, прямо-таки расовый отдел Альфреда Розенберга… — рассмеялся Андрей.

— Вот-вот… И теперь они собираются провести исследования на современном уровне, с изучением структуры генома алтайцев. Но на деле-то понятно, что за всем этим стоят все те же Триады…

— И им, следует понимать, разрешение дали? — иронично спросил Лавров.

— Именно! Причем без какого бы то ни было детального изучения и рассмотрения заявки. Прямо как лакеи кинулись исполнять запрос, приняв решение менее чем за сутки! — Академик в сердцах стукнул кулаком по крышке столика, за которым сидел у окна. — Это как можно назвать? То у нас, было дело, смеялись по поводу «Вашингтонского обкома», дающего указания нашим федеральным верхам. Ну а теперь, я гляжу, и «Пекинский обком», причем мафиозный, командует нашими ведомствами вовсю… Куда катимся?!

— Ничего, Пётр Михайлович! Пусть, пусть едут эти мафиозники… — В голосе Андрея прозвучали нотки сарказма. — Пусть! Если надумают устроить нам какую-то подлянку, жизнь им малиной не покажется — уж это я обещаю!

Незадолго до отбоя он прошел по всем купе, где ехали члены экспедиции, чтобы проверить, как там идут дела. В основном дорожная жизнь научных работников и распределенных между ними спецназовцев протекала в обычном, «штатном» режиме, без намека на вероятность каких-либо форс-мажоров. Кто-то уже начал укладываться спать, кто-то, имея наклонности завзятого гурмана, даже в такой поздний час уплетал бутерброды с сыром и колбасой, запивая их чаем, доставленным проводницей Ларисой. Кто-то лениво перелистывал страницы книг и журналов, а кто-то никак не мог наспориться, уже давно забыв, с чего, собственно говоря, началась стихийная, но, тем не менее, чрезвычайно напряженная и жаркая дискуссия…

В самом отдаленном купе, в отличие от всех прочих, атмосфера сложилась и вовсе далекая от научной, и даже просто свойственной обычной дорожной компании. Постучав в дверь и услышав дружный хор необычно веселых и даже возбужденных голосов: «Вой-ди-те!..» — Лавров сразу же понял — тут что-то не так.

И действительно, обитатели этого купе — две лаборантки, «мэнээс» с пышным, есенинским чубом и спецназовец Юрка Борисенко выглядели чрезвычайно жизнерадостными, и даже сверх того. Ярко-розовые лица и блестящие глаза без подсказок говорили о том, что сложившийся здесь «квартет» уже успел употребить чего-то разгоняющего кровь и веселящего душу. Причем в весьма изрядной дозе. Красующаяся на импровизированном «дастархане» бутылка кубанского вина, наполовину уже опорожненная, скорее всего, была далеко не первой.

Цветя безудержными улыбками, лаборантки при появлении Андрея дружно издали ликующее: «О-о-о-о!!!..» и усердно начали приглашать его к их «шалашу». При этом взгляды у девушек были отнюдь не целомудренными.

Юрка, едва Лавров шагнул в купе, вскочил на ноги и, стараясь притвориться абсолютно трезвым, с преувеличенно строгим видом начал докладывать:

— Товарищ майор, за время ваш… ваш-шего присутствия… То есть отсутствия… Гм… В общем, никаких происшествий не случилось, — наконец-то завершил он, особо отчетливо, с чувством выделив последнее «не случилось».

Слушая его, девушки с громким хохотом повалились одна на другую. «Мэнээс» тоже, не выдержав, фыркнул и отвернулся.

— Ладно, Юра, вольно. Садись, — Андрей чуть приметно махнул рукой. — Только давай так определимся — тебе, наверное, уже хватит. Ты меня понял? Учти, в данный момент — это у них свободное от работы время. А вот мы с тобой на работе.

— Так точно… — Не поднимая глаз, тот в знак согласия мотнул головой.

— Товарищ майор… — несколько вкрадчиво заговорила одна из лаборанток — полненькая, круглолицая крепышка, но другая — изящная шатенка, ее перебила:

— Свет, ты чего тут официозничаешь? В армии, что ль? У него ведь, между прочим, есть имя. И зовут его Андрей… Андре-е-е-й… — чуть зажмурясь, с некоторой даже негой в голосе протянула она. — Мне так нравится это имя!.. М-м-м! Андрей, а может, останетесь с нами? А?

Она одарила Лаврова столь жарким взглядом, что у него даже взмокла спина и отчего-то защекотало где-то в животе.

— Спасибо за приглашение, но у меня, как вы уже знаете, служба… — стараясь придать голосу невозмутимость, уведомил Андрей.

— Рит, чего ты к человеку пристала? Слышала же, что служба у него! — Светлана с утрированной строгостью одернула свою приятельницу. — Пост номер один — проводница Лариска. Тут уже весь вагон знает, что она об него все глаза обломала, а ты не в курсах. А что? Краля хоть куда — и фигурка, и лицо…

Андрей рассмеялся.

— Нет, Света, Лариса тут ни при чем. Между нами, откровенно говоря, ничего не было и не намечалось. А насчет работы я не для красного словца упомянул. Нам с Юрой и в самом деле расслабляться нельзя. Вы в курсе дела, что крыша нашего вагона вон в том конце — вся в крови? Три часа назад некие отморозки пытались убить Петра Михайловича. Ну, скажем так, к счастью, их удалось опередить. Судя по всему, один из киллеров уже в «стране вечных снов». Вы же видели, как тут полиция работала?

— Тю! А мне подумалось, что это так, для пущей важности они сюда приперли… — Светлана изобразила недоуменную гримаску. — Вроде как бы учения по борьбе с условным противником. Да, народ, «поднаркозились» мы клево! Тут, ёшкин кот, война идет полным ходом, а мы-то и не знаем…

— Господи! — Рита смотрела на Лаврова широко раскрытыми глазами. — А я что-то вообще ничего не слышала. Дрыхла, как пожарная лошадь. А вы что, его грохнули? — Правой рукой она изобразила пистолет.

— Надо полагать, ранил… — лаконично уточнил Андрей. — Не исключаю и того, что серьезно.

— Ой! Я теперь ночь спать не буду… — с каким-то шутовским выражением глаз томно простонала Светлана.

— Что, страшно стало? — с веселой язвительностью прищурился «мэнээс».

— Не-е-е-т… Мне всю ночь будет видеться этот мужчина, Андрей — смелый и брутальный, с взведенным курком… пистолета.

Приятельницы снова залились смехом. Закрыв за собой дверь, Лавров зашагал к своему купе. «Вот черти неуемные! — с трудом сдерживая смех, мысленно выругался он. — Ничем их не проймешь…»

Академик Дёмин к этому времени уже улёгся спать. Но когда Андрей, стараясь идти на цыпочках, направился к своему дивану, сосед по купе тут же открыл глаза и негромко поинтересовался:

— Ну и как там народ? Всё в порядке?

— В общем и целом — да, — кивнул Лавров, прямо в одежде ложась на диван. — Если не считать некоторых мелочей, типа попойки в самом дальнем купе.

— А-а-а… Там Светуська с Ритуськой, Эдик Дрожкин и кто-то из твоих ребят, — без труда припомнил Петр Михайлович. — Да, компания, что называется, и спетая, и спитая. Я бы этих троих давно уже выпер с работы. Как поездка — так обязательно попойка, обязательно дым коромыслом. И не только… Обе девахи в разводе, обе, говоря по-народному, слабы на передок. Так что головной боли с ними хватает. Эдя — тоже еще тот гусь лапчатый… Но вот как специалисты — цены им нет. Эрудиция и чутье на находки — исключительные. Пашут, как лошади — натужно, можно даже сказать, остервенело… Если выгнать, то заменить будет уже некем.

— А по-моему, они нормальные ребята, — Андрей пожал плечами. — Весёлые, жизнерадостные. Мне, например, понравились…

— Ладно, ладно, не заступайся — выгонять я их и не собирался. Пусть чудят… — видимо, уже засыпая, пробормотал академик.

Приглушив ночник до минимума и опустив специальную светонепроницаемую шторку на окне, Лавров сунул пистолет под подушку и погрузился в зыбкий полусон, когда перед глазами маячат несвязные сновидения, а уши ловят каждый подозрительный шорох.