Мир Ванты Ху

Сергей Е.ДИНОВ (2023)

Когда зов предков сильнее смерти… Они могли быть счастливы вместе, но предпочли бежать из этого мира. Помощник бурового мастера Егор Плещеев «увёл» юную супругу олигарха из Петербурга, по её собственному желанию найти в мистической Югре поселение своих предков-хантов и… умереть, чтобы возродиться для иной жизни со своим возлюбленным.

Наследие

Расстроенный, потрясенный беспощадностью, кровожадностью лесной воительницы, перепачканный илистой жижей и глиной, печальный Егорка сидел на возвышении, нервно болтал босыми ножками на приступочке домика на высоких сваях. По-хантыйски домик назывался «лупас», служил, в прошлом, охотникам и просысловикам амбарчиком для хранения съестных припасов.

Из добротного бревенчатого дома, краеведческого музея вышел отец Егора, археолог Артем Плещеев, с русой бородкой, с разлохмаченной, как и у сына, шевелюрой, с беспечной улыбкой неунывающего бродяги. Следом выбрел старший его брат, смотритель музея, беспалый охотник Арсений Тропинин, «Дедарс».

— Говорят, нынче Барсово городище ковыряете? — спросил с уважением Тропинин.

— Копаемся по-малёху. Месяца полтора назад бронзовый век нарыли. А так — всё по мелочи. Даж на кандидатскую не наберу.

— Приезжай по осени с сыночком, — пригласил Тропинин, — пройдемся вверх по Тромьегану, покажу стойбище древних.

— Ханты? — уточнил Плещеев.

— Кто знает? — подёрнул тяжелыми печами Тропинин. — Медведю поклонялись. Черепа — на деревьях покоятся, выбеленные временем, дождями, снегами. Может, и ханты. Может, какие другие люди с Конды⁴⁴, может, с нашей матушки Оби.

— В сентябре Егорке в первый класс, — озабоченно пояснил Плещеев, подошел к сыну, снял его подмышки с приступочки лупаса. — В Мансийск, в новый интернат учиться отправлю. Сам на Урал подамся. Похоже, захоронение стрельцов Ивана Мансурова нашли. А там еще дальше, на Тунгуску приглашали. Не дает мне покоя загадка инопланетного пришельца.

— Ну-ну, вечный бродяга. Никак не угомонишься, как и твой батяня? — Дедарс приобнял брата за плечи, но обратился к Егорке:

— Понравилось, малец, мое хозяйство?

Ответа от угрюмого племяшки не дождался.

— За кораблик не переживай, — прогудел охотник.

— Да уж! — возмутился Егорка и фыркнул, едва сдерживая слезы. — Дурная психоза стрелой пожгла.

— Какая психоза? — неприятно удивился Плещеев. — Какой стрелой?

— Водится тут в лесах одна дикарка, — невесело усмехнулся Тропинин, для успокоения Егорки шутливо пояснил:

— Видать, сама Эвихон пожаловала. Царь-девица. Так ханты говорят. Угрожает пришлым и чужакам. Они же землю предков портят, черную кровь пускают. Прости ее, сынок. Откуда ей знать, что батяня твой — хороший человек, ученый, археолог, этнограф. Для нее и ты — чужак… А сколько перьев на стреле было, не приметил?

— Нет! Не приметил, — злобно проворчал Егорка, совершенно позабыв от пережитого ужаса, что одна стрела осталась торчать в досках мостков, другая увязла в прибрежном иле. — Далеко ж был кораблик. Аж посерёдке реки. Вот же дурнина такая! Еще стреляется… Убить же человека можно! — расстроенный, перепачканный грязью мальчуган, не попрощавшись, медленно побрел к списанному, армейскому зеленому «уазику».

— Слегка того… наша лучница, — пояснил Тропинин удивленному отцу Егорки, покрутил обрубком пальца у виска, но пояснил, по-доброму усмехаясь в пожелтевшие прокуренные усы:

— Не переживай. Всё обошлось. Похоже, лесные духи твоему сыночку посватали своих дочерей. Гордись, Артем, сыном! Евихон не каждому сватает…

— Перестань дурить, брат. Сумасшедших в роду хватает, — недовольно проворчал Плещеев.

Тропинин благодушно улыбнулся, крепко пожал руку брата на прощание.

— И тебе, мой друг, «Нови лох»⁴⁵, пора остепениться. Все пальцы медведю-то не скармливай. Оставь себе парочку, — пошутил Плещеев, кивнул на левую, почти беспалую руку охотника, без верхних фаланг четырех пальцев.

— Оставлю, — пообещал Тропинин. — Ложку-то держать по старости надо чем-то… Егорке скажи, к школе трехмачтовый корвет⁴⁶ ему справлю. С тряпичными парусами! С бронзовыми пушками. Есть две втулочки на примете. Глядишь, твой малой в мореходку подастся! Гардемарином⁴⁷ станет. Эх, мечта у меня была заветная в детстве…

— Археологом будет, — категорично прервал брата Артем. — Архивы свои передам. Места на историю у нас богатые. Пусть сокровища князя Бардака ищет.

— Археологом тоже можно. Передавай привет Бардаковке, — попросил Тропинин. — Стоит еще моя развалюха на бережку?

— Стоит. Сургут растет. Скоро твою Бардаковку похоронят.

— Да и пёс с ней. Не о чем жалеть. Мне и здесь хорошо. Русские мы из Русскинской, — печально пошутил Тропинин.

«Уазик» громко и надсадно посигналил. Егорка в нетерпении давил клаксон.

На прощание Плещеев с чувством обнялся со старшим братом, предчувствовал: расстается навсегда.

— Егорке скажи, пусть не переживает, — попросил вновь Тропинин. — Перепугала мальчугана наша партизанка. Дрожал весь. Поясни, дурнина — она дурная, но, похоже, в ней дух Царь-девицы живет. Вот она Егорку и благословила. Теперь он в огне не сгорит, в воде не утонет. Эвихон не ко всем выходит…

— Будет тебе, старый, байки травить. Прибереги для туристов.

— Приберегу, — обиделся Тропинин. — Но четыре перышка на стреле означают четырех дочерей Эвихон…

Старший Плещеев снисходительно улыбнулся и отмахнулся, мол, ладно, хватит фантазировать.

— Пора, думаю, санитаров вызывать, несчастную изловить, завтра же в больницу свезти, — попечалился Тропинин. — Чудить уж больно часто и опасно стала! Две рыбацкие лодки сожгла, охотничий лабаз выше по течению…

Егорка выбрался из «уаза», нетерпеливо притопнул ногой и заорал:

— Ну, па-а-а!..

Мальчуган рос без матери. Ребенку еще и пяти не исполнилось, непутевая его мамаша сбежала с залётным ухарем в Нижневартовск, где, говорят, по пьянке ее под лед Оби затянуло. Следов не нашли. Уголовное дело открывать не стали. Залетный ухарь оказался родственником большого начальства из Тюмени.

— Ну, па-а-а! — капризно крикнул Егорка. — Погнали!

Примечания

44

— левый приток реки Иртыш.

45

— с хант. — «седая голова».

46

— корвет — трехмачтовый военный корабль XVII — XIX веков, с прямым парусным оснащением.

47

— гардемарин — звание унтер-офицеров в Русском императорском флоте. В просторечии так до сих пор называют выпускников военно-морских училищ.