Когда зов предков сильнее смерти… Они могли быть счастливы вместе, но предпочли бежать из этого мира. Помощник бурового мастера Егор Плещеев «увёл» юную супругу олигарха из Петербурга, по её собственному желанию найти в мистической Югре поселение своих предков-хантов и… умереть, чтобы возродиться для иной жизни со своим возлюбленным.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Мир Ванты Ху» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Бремя понимания
В уголочке спального отделения вагончика для отдыха буровиков, за дощатым столом сутулился Егор, старательно конспектировал цитаты из книги по истории края в общую тетрадь. Хранилище тел напрочь пропахло кислым потом работяг, кирзой, влажными, непросыхаемыми одеждами и матрасами на лежаках. Вагончик был слабо освещен огненным червяком в колбочке без абажура. На столике перед Егором корячилась на черной лапке старая настольная лампа времен сургутского НКВД с разбитой лампочкой.
Для лучшего запоминания, помбур негромко проговаривал свои черновые записи:
— Седьмой сын Торума и Калтащ, родился между небом и землей… Мир-ванты-ху — «За миром наблюдающий человек», — он примолк, задумчиво глянул в дощатый потолок бытовки, закопченный папиросным и сигаретным дымом, и повторил:
— Мир-ванты-ху! Потрясающая философия древнего примитивного народа, — безвозрастный студент взглянул в конспект, продолжил запоминать мифических персонажей хантыйского эпоса. — Калтащ-ими — хозяйка Срединного мира. Прекрасный образ реальной жизни. Срединный мир… Наблюдающий за миром человек. Замечательный символ!
— Лошадью ходи.
— Отвяжись!
— Надо было объявлять мизер, не девятерную!
— Не учи ученого!
— Меняй масть козыря.
— Заткнешься или нет?!
— А помолчать, разговорники?!
Четверо буровиков разложились на нижнем спальном топчане и двух стульях, раскидывали карты в преферансе на табурете, покрытом перевернутой доской для объявлений. Стол с уважением, даже с неким почтением уступили «учёному» студенту.
Внедрился в вагончик бригадир Васин, рыхлый тюфячок в брезентухе и сообщил:
— Вахтенный сломался. Часа через полтора сменку подадут, — он присел с другой стороны стола от Егора, налил в кружку остывший чай, заваренный с полчаса назад в стеклянной банке.
— Раиса лысину прогрызет, — проворчал пожилой, грузный, крепкий мужик, мастер Краснов, — обещал к тёще в Мансийск смотаться. Свезти детей, на именины бабушки.
— Через новый мост нынче в два счета долетишь.
— Пока то да сё. Умыться — побриться… — пробурчал Краснов.
— Опохмелиться, — подначивали товарищи.
Бригадир Васин искоса глянул на прилежного, «вечного» студента, не выдержал, возмутился:
— Плещеев! На кой хрен сдалась твоя археология?! Скоро… Сколько тебе? Тридцатник? А ты всё в помбурах висишь. Отучился бы в «нефтяшке», давно в Управлении сидел, не парился. В модном галстуке и при деньгах.
— Не цепляйся к учёному, — проворчал мудрый Краснов. — Деньгу всю не заработаешь, а жить по уму — разуму и призванию хочется. У него батя — известный археолог был. Мозги по наследству передаются. Тебе, Васин, этого не понять.
— Деньги склока, а без них плохо! — вставил в разговор коллег свой гривенный54 весельчак Лёха.
— Правильное дело: покойников откапывать, — злобно иронизировал Васин. — Для того надо пять лет горбатиться и научную хрень зубрить?
— Шесть, — пояснил Краснов, — на заочном.
— Шесть. Не легче, — проворчал Васин. — Два года в нефтяшке потерял, потом — армия… На фига, Плещеев? Не пойму.
— И не поймешь, — отрезал Краснов. — У тя только дурная деньга на уме.
— Ради чего ж лямку тянуть?! — возмутился Васин.
— А жизнь? — спросил Краснов.
— Что жизнь?!
— Жизнь проходит.
— Так и так — проходит, — согласился Васин.
— Когда проходит с антересом, — куражась, пояснил Краснов, — тогда не страшно и подохнуть, — и добавил с легким презрением:
— Примитивный ты человек, Васин! Пожрать да поспать. Поспать, пожрать… Даж женщины тя сторонятся! У тебя ж фамилия чужая.
— Почему чужая?! Моя!
— Васин?! От залётного Васи досталась?! — потешался Краснов.
Преферансисты, увлеченные игрой, лишь похмыкали. Самые азартные и нетерпеливые, Лёха и его партнер Игонин, мрачный сухарь и трудоголик, продолжили игровые «прения».
— Бубны.
— Почему не трефы? Или червы?
— Заткнитесь! — сдержанно попросил Краснов. — Последнее предупреждение. Или — бросаю игру!
— У тебя, значит, офигенная фамилия? Краснов! — возмутился Васин.
— Генерал был такой, белогвардейский, — терпеливо пояснил Краснов, внимательно всматриваясь в свои карты, чтоб не упустить игру. — Площадь Красная в Москве, опять жа. Знач, — Красивая.
— Я так и понял, ты у нас из недобитков, — опрометчиво прохрипел тщедушный Васин. Тут же ему под нос сунули волосатый кулак, размером с полупудовую гирьку.
— Катись ты! — отмахнулся Васин.
Егор продолжал увлеченно готовить реферат, просматривал научную монографию отца, в пожелтевшей папке — скоросшивателе, бережно переворачивая размягшую страницу за страницей.
— Нет, вот ты скажи, Плещеев, на кой хрен кому сдалась твоя писанина? — не унимался Васин.
Лёха сбросил карты, недовольный приходящей мастью и всей игрой в целом:
— Пас! Меняю проигрыватель, на выигрыватель, — проворчал он.
— Плещеев! Че молчишь?! — заводился бригадир. — Скажи мудрое слово!
— Оставь учёного в покое! — потребовал Краснов.
— Не зуди, Петрович! Вот, послушай, — миролюбиво и спокойно ответил Егор зануде — бригадиру, перелистнул обратно несколько исписанных страниц тетрадки, прочитал:
— «Давно это было. Тогда люди понимали язык птиц, зверей, трав и деревьев. Дорожили их дружбой. Самые мудрые из племени хранили тайны Понимания…» Великие тайны Понимания, Петрович! С большой буквы «Пэ». А не с маленькой или прописной. Вот в чем глубинная суть Жизни.
— Эт правильная философия, — поддержал Краснов. — А в тебе, — он презрительно сморщился, обернулся к бригадиру:
— Вася Петрович, мля, никакого понимания! В твоем гнилом нутре, только бабло на уме!
— При чем тут бабло?! — возмутился Васин. — Причем тут «понимание»?!
— Правильные вещи — красивые слова. Историю своей земли надо знать, — встрял в разговор мрачный пультовик Игонин.
— Еще один умник выискался! Норму сегодня не добрали! Ага?
— Ого! — передразнил Лёха. — Нормы нынче — не в норме!
— Премию не получим! Вот вам и — ого! — заткнул его Васин. — При чем тут «понимание», Плещеев?
— При всём! — отрезал Краснов. — Пустобрех ты, Васин, хоть и бригадир. Недаром, твои предки из «манси»! Эт значит, — болтливый ты человек! Умные слова не для твово разумения. Тяжко стало на буровой. Вот те нутро-то и крутит, что умный — разумный человек, — он кивнул на Егора, — в даль светлую заглядывает, а ты, Вась-Вась, всю свою жалкую жизнёнку на брюхе по грязи да перед начальством елозишь.
— Елозю?! — возмутился бригадир.
— Да. На брюхе. Легкая нефть закончилась, — продолжал мудрствовать Краснов, — тяжелую добывать надо тяжким трудом. Вооон ажно когда на другой стороне Оби все качалки встали. Всё отсосали, халявщики, да бросили. До сих жалеешь, что в 90-х в «Тыкос» тебя не взяли. Бабла б тогда с нашей землицы-то понакачал бы себе по карманам, кулак буржуйский.
— С нашей?! С нашей землицы?! — передразнил Васин. — Сам ты кулак!
— Да, с нашей! — грозно повторил Краснов. — Мои предки тут с Ермака Тимофеича прописались! Ты ж за легким баблом год как вернулся! Здрассте, мордассьте! Пожаловал! А уж, глядите, в бригадиры выбился! Задолиз!
— И пожаловал! — повысил голос раздраженный Васин. — Здесь мой дом!
— Вспомнил о доме, когда полы прохудились да крыша обвалилась, халявщик — пробурчал Краснов.
— Это я-то — халявщик?! — взвился Васин, но нарвался на тяжелый взгляд из-под густых бровей собеседника. Васин злился и готов был засветить зануде — бригадиру меж бровей.
— Подеритесь еще, буржуины! — прохрипел Игонин.
— Понятно… Одни вы тут все такие — радетели — старатели, бессребреники! — тихо возмутился Васин, поднялся, обиженный, вышел из вагончика, при этом выключил единственную лампочку под потолком.
— Свет вруби! — гаркнули ему во след.
— Каждая пипетка лезет в клизмы! — смело и звонко заявил в темноте Лёха. После выхода бригадира, чтоб не вызывать на себя гнев мелкого начальства.
— По правде сказать, запасная кубышка, со златом — серебром под кроватью, еще никому не вредила! — проворчал Краснов. — Эээх, жизнь моя — убогая сторонка!
— Темно, как у негра в… — неловко пошутил Игонин.
— Нравятся мне люди, которые везде побывали! — вставил свою старую заготовку неунывающий Лёха.
В темноте послышались смешки буровиков, возня. С грохотом опрокинулся табурет. Покатилась пустая жестяная кружка.
— Плещеев, ты все ж поясни народу. Зачем чужие могилы всю жизнь ворошить? — спросил невидимка Игонин. — Денег не заработаешь. А нищим?.. Какой смысл древние кости перетряхивать?
— Давай-ка последние вытряхну крохи
Из тощей сумы отошедшей эпохи.
Узнаю, вернувшись к былым временам,
Каким наши деды молились богам? — по памяти прочитал нараспев Егор.
— Никак наш помбур поэтом заделался? — удивился Игонин.
— Поэт Ругин написал.
— Врубите вы свет, трепачи! — рявкнул Краснов.
— Плещеев — новое светило. Избу всю бредом запуржило! — наконец, придумал собственный неловкий экспромт неугомонный Лёха.
Лампочка под потолком бытовки вновь родила огненного червячка. Вагончик наполнился тусклым желтым маревом. Буровики успокоились, смешали карты, начали новую партию.
— Завтра вечером праздник Огня у Черной55, напротив яхт-клуба, — сообщил Егор. — Ни с того, ни с сего власти вдруг устроили. Пойдет кто? Обещают гранд-спектакль и дармовое угощение.
Буровки не ответили. Лёха собирался сыграть на черной трефовой масти, в кои веки вдруг подвалившей ему во всей красе. Краснов задумал держать «вист»56. Играли по «десюньчику57». Но самые азартные проигрывали, бывало, весь немалый аванс буровика.
— С размахом празднество готовят! Может, юбилей города какой?! — не унимался заинтересованный Егор. — Дров на целую деревню завезли. Хантов в национальных одеждах пригласили. Шаман настоящий будет. Странно…
— Че странного?! Небось, начальство из Москвы пожаловало, — догадался пультовик Игонин. — Вот наши и стелются. Пас!
— Какого хрена ты пасуешь?! — возмутился Лёха. — У тя че, бубны перестали водиться?!
— Никогда не заткнетесь, шулерское ваше отродье! — прохрипел Краснов, давая понять: игра окончена. Он с негодованием сбросил свои карты на доску объявлений, покрывающую табурет. — Эх, такая масть попёрла! Черва! На загляденье! Всю игру обломали, пустобрёхи!
С ним согласился молчаливый его партнер — буровик с тяжелой фамилией Драганов. Мужик сумрачный, с серым, землянистым лицом. Хронически одинокий, оттого не понимающий для чего живет, для чего зарабатывает деньги, когда хочется по выходным только одного: напиться, забыться, вовремя опохмелиться, чтоб явиться на вахту, не подвести товарищей по буровой. Недовольный прерванной игрой, Драганов треснул кулаком по соседнему табурету с такой силой, но балагур Лёха подскочил, сидя, втянул голову в плечи. Мрачный Игонин судорожно сглотнул липкую слюну, чтоб не получить в морду за мухлёж, на чём его ловили товарищи регулярно. В этот раз пронесло.
Краснов и Драганов выбрались из бытовки в синеву подступающего вечера покурить в специально отведенном месте, схожем на бетонный бункер от бомбежки. Лёха завалился в грязных сапогах на спальный топчан, мечтательно закинул руки за голову и принялся легкомысленно насвистывать песенку из фильма «светлых» советских времен «Небесный тихоход» с Николаем Крючковым в главной роли: «Мы, друзья, — перелетные птицы…»
Упорный Плещеев продолжил конспектировать и готовить реферат по мифологии малых народностей Сибири.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Мир Ванты Ху» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других