Поминуха в Кушмарии

Сергей Евстратьев, 2018

Уважаемый читатель, ты сегодня смеялся? Нет. Негодовал? Да! Тогда эта книга для тебя. Doctor honoris causa, профессор и академик, экономист Сергей Евстратьев, доказав, что остроумие сильнее ума, если им пользоваться с умом, а современная экономика и юмор – синонимы, перешел на сторону литературы. Его ироничный и озорной взгляд оценены. Он удостоен премии «Золотой телёнок» Литературной газеты, звания лауреата Национального конкурса драматургов, Союзом писателей Республики Молдова дважды признан писателем-сатириком № 1. В 2017 г. за книгу «Сказки для взрослых» и в 2018 г. за книгу «Поминуха в Кушмарии», которая перед вами. Мы уверены, читая ее, вы будете смеяться и грустить, возмущаться и улыбаться. Что еще нужно хорошей книге?

1. Необычайная просьба

Почти любая сложная история начинается просто.

В молодой, но древней стране Кушмария, которую летописец называл краем, стоящим на пути всех бед, жители на климат не жаловались. Вот погода всегда кого-то не устраивала. Порой раздваивала. Дачникам нужен дождь, а мош Иону — сухая погода, жене еще плащ не купили. Нынешняя весна заикалась, птичий мир картавить не торопился. И все же зима спешила уйти. Подснежники выглянули из-под земли и с удивлением взирали на мир. Воодушевились мухи, считая себя птицами. Голуби и вороны повышали в звании офицеров полиции и таможенной службы. Дни удлинялись, юбки укорачивались. Стали одеваться деревья и раздеваться девушки, встречая весну во всеоружии. Они первыми почувствовали потеплевшие солнечные лучи и лишь мужественно поеживались от остатков зимних мгновений. На улицах количество ног уменьшалось, становилось все больше ножек. Началась весенняя течка: потекли ручьи. Мужские деньги таяли быстрее снега.

Сегодня у Василия не было царя в голове. Начался Год Петуха. Сердце искало царицу, а душа — холодного квасу. Двадцатидевятилетний, слегка взлохмаченный, в лёгкой куртке, он стоял у калитки забора, окружавшего двор с двумя двухэтажными домами, и нажимал кнопку звонка. Прикрытая клеёнкой, она пряталась с тыльной стороны забора. Точное её нахождение знали лишь свои. Немудреная хитрость осталась от строителя домов — отца нынешней хозяйки Анны Георгиевны Сырбу. Для Василия, ближайшего друга её сына Дмитрия еще со школьных времен, калитка всегда открывалась.

Через пару минут на крыльце появилась седоватая женщина с добрым лицом, в домашнем фланелевом халате и кожаной, на меху, безрукавке, расписанной яркими пионами. Василий крикнул:

— Здравствуйте, Анна Георгиевна, жаждущего пустите? Ямочки на щеках заулыбались:

— Васику, как тебе не стыдно спрашивать? Ты же моя радость, как второй сынок, — Анна засеменила к калитке, открыла замок, парень вошёл, поцеловал хозяйке руку:

— Тётя Анна, чего весну пугаете? Глянь, как оделись.

— Ты ещё молод пенсионерку учить. Видно, вчера перечокался, раз с утра ко мне потянуло? Поиздевался над организмом, теперь он над тобой. Головушка, небось, болит?

— Нет, мешает. Вам, тётушка Анна, гаданием надо заняться. Половину клиентов у цыганок отнимите. Это уж точно.

— Не подлизывайся, и так угощу. Иди в беседку, — и Анна скрылась в доме.

Отец Анны, инженер-строитель Георгий Сырбу, из бывшего мощного государства приехал после войны помогать восстанавливать Кушмарию и Виноградск. Так назывались маленькая часть этой страны и ее столица. Женился на кушмарийке Марии, дочку назвали Анной. И определил: «Пусть её имя будет напоминать звук застывшего колокола. Церковь-то ещё разрушенная стоит». Его друг, Иосиф Шрайбман, как обычно, не обошелся без комментариев:

— Твоё решение, Георгий, правильное. Анна — доброе имя, в переводе с нашего языка — благодать.

Сам Георгий прожил еще недолго. Мария мужа любила, не перечила, но в обиходе называла дочку по-кушмарийски — Анишоара. Когда та бедокурила, брала ее за ухо и строго выговаривала: «Анишоара, ты красивая, а поступаешь некрасиво».

Аннушка выросла доброжелательной, с веселым носиком и с улыбающимися ямочками на щеках. Рано вышла замуж за Богдана, жившего по соседству. Первенца назвали в честь отца мужа. Поначалу жили с родителями Анны в одном доме, потом отец мужа помог им построить собственный. Обжить не успели, случилась трагедия: оба Дмитрия, дед и внук, погибли в автокатастрофе, а через месяц не пережил инфаркта отец Георгий. Вскоре от тоски умерла мать Анны. Муж убедил Анну поступить учиться заочно в институт. Так она стала технологом пищевой промышленности и начала работать на заводе, где и трудилась до пенсии. Рожать боялась. Муж любил и надеялся. И наконец, в 35 лет, родила Митеньку — 2. Как только он затопал, отец отвез тезку к своей матери, в кушмарийскую деревню. Там тот и жил до школы. В городе окончил гимназию, а дальше учиться не захотел — пошел служить в армию. Демобилизовавшись, приехал к родителям, пожил у них две недели и уехал зарабатывать деньги на свадьбу. С тех пор Анна сына не видела. Получила лишь короткое письмо, в котором он писал, что завербовался на большой срок, организация закрытая, когда вернется, напишет. Похожее письмо получил и Василий, его друг, с припиской, чтобы тот взял шефство над матерью. Пришло и второе несчастье. Муж утонул на зимней рыбалке, провалившись под лед, спасая друга. С того дня Анна жила одна и тоскливо ждала сына.

…Хозяйка появилась с керамическим кувшином и кружкой, украшенными пионами. Это были её любимые цветы. Мама ей рассказывала, что отец, когда женихался, всегда приходил с пионами. Василий подскочил, взял кувшин. Анна не удержалась:

— После медового месяца женушке внимания столько же выкажешь, али нет?

Она часто ездила с мужем к его родителям. Те жили по другую сторону реки, где чаще говорили на русском языке. Ей полюбились некоторые русские слова, и по возвращении часто их употребляла.

Взяв у Василия кувшин, Анна налила кружку кваса и протянула жаждущему:

— Пей, страдалец!

Василий, не отрываясь, её опорожнил и попросил вторую.

Анна налила, погладила Василия по голове, вздохнула:

— Когда я поглажу своего Митеньку?

— Погладите, тётя Анна, погладите, это уж точно. А вы знаете, я слов впустую не бросаю.

— Поскорее бы, — и Анна присела на скамью.

— Ваш квас, тётя Анна, уж точно подтверждает: в жизни есть и приятные моменты.

Квасница ещё раз погладила друга сына.

— На здоровье, Васику! Квас делать меня научила маманя. Из ржаных корочек, на вишнёвых листочках, на побегах хрена настаиваю, водица только из колодца. Для легких пользителен и дурь прогоняет:

— Это уж точно, — повертел головой Василий, — что-то я не вижу вашего любимца Кагора. Побежал к рыжехвостой?

— Чаще она сама прибегает, услышит стук миски, сразу появляется. Приблизится, если миска пустая, два раза гавкнет и убежит. А если в миске что-то есть, зарычит на Кагора и давай над миской хозяйничать. Кагор молча ждёт. Рыжехвостая начавкается, водички попьёт — и в свой двор. Кагор за ней.

Квас Василия подлечил. Допив кружку, он закурил и продолжил тему:

— Получается, соседка специально плохо кормит свою собаку от жадности или для злости.

— Я однажды ей сказала об этом, она не согласилась, рассердилась… на неделю не больше, но как плацинды печь начинаю — тут как тут, с вопросом: «Может, помочь чего, соседушка?». И пока штук пять не съест со сметаной, не уходит. Оботрёт губы: «Спасибо, соседушка, и не думала, что наемся плацинд у тебя. Сама хотела готовить вечером, но ты опередила. В следующий раз напеку и приглашу.»

— И как часто приглашала?

— Ни разу.

— Забор у вас низкий, это уж точно. Не зря англичане говорят, чем выше забор, тем лучше сосед.

— Инглиш не знаю, я парле ву франсе. С высоким забором как-то не по-людски. Получается, сам себе сосед или боишься чего?

— Уж больно вы открытая, тётя Анна, не то время сейчас. Так где же Кагор? Обычно, когда я прихожу, всегда выбегает, вокруг вертится, ласкается.

— Не мучай вопросами старую, выпей кваску. Спрашиваешь, где Кагор? Стыдно стало воришке, утащил сосиску и убежал под защиту Европейского союза. Ты же ему на будку флажок прикрепил.

— Это уж точно. Он объявил независимость в одностороннем порядке.

— Пока сытый. Проголодается — сразу забудет про независимость, прибежит просить прощения в одностороннем порядке. Василий риторике специально не обучался — учеба на экономическом факультете университета ограничилась двумя лекциями. Но, видно, при рождении, как говорят, Создатель поцеловал его в уста. Предрасположенность к риторике у него обнаружилась ещё в яслях: он кричал дольше других. Ровно до тех пор, пока согоршочники не замолкали, не выдержав конкуренции. Потом помогала окружающая среда. Южные люди, как известно, слова не экономят:

— Независимости каждому хочется, — продолжил он разговор, — это уж точно. Потому и свой дом на земле столь желанен. Только требует много денег и времени для нормального содержания.

— Времени у меня теперь много, денег бы столько же.

— Так продайте дома. Я первым покупателем буду, деньгами не обижу. Для вашего житья квартиру подходящую подберём, со всеми удобствами, цветным телевизором и спутниковой антенной.

— Не могу, Васику, — запечалилась Анна. — Ты за домом качели видел?

— Угу, я даже один раз, после, — и он щёлкнул по горлу, — на них шишку набил.

— Ты шутишь, — заметила Анна, — а Митя, уезжая, наказывал: «Береги, мама, качели, вернусь, станешь на них внуков качать, чтобы руки отдыхали, а душа радовалась».

Васику спорить не стал:

— Сына ждать — святое дело. Сколько времени прошло?

— Десять лет и два месяца, во вторник будет.

Широко открытые светло-карие глаза Анны, обычно дарившие добро, становились строгими при деловом или неприятном разговоре и печальными со слезинкой, когда спрашивали о сыне.

Василий поставил кружку, поцеловал Анне руку:

— Чем-то вы ещё озабочены, тётушка Анна? Анна оглянулась:

— Гроб нужен.

— Какие проблемы? Похоронных контор нынче больше, чем покойников. Только скажите, какой гроб желаете. Для вас — любой будет. Ой, извините, тётушка, для вашего дела, конечно. Хоть из красного дерева, хоть — перламутровый.

Анна озабоченно развела руками:

— Новый гроб дорого стоит, а б/у у них нет, напрокат не дают, а мне нужен только на один раз.

Обычно находчивый Василий пришёл в замешательство:

— Не понял… Извините, тётя Анна, но гроб, как презерватив, на один раз и нужен. Уж простите за такое сравнение.

Анна поглядела по сторонам:

— То-то и оно, тут непростое дело, — наклонившись к Василию, она долго что-то на ухо шептала.

Названый сын изменился в лице:

— Ну, вы даёте, тётя Анна! Раз так — будет вам гроб с крышкой. Это уж точно, готовьтесь. Ой, простите.

Анна махнула рукой, отгоняя, как лишнее, извинения Василия:

— Вот спасибо, Васику! До гроба доброту твою не забуду.

— Сплюньте, тётушка Анна. Назначайте мероприятие, — и оратор-филантроп стремительно покинул двор, на ходу разговаривая по мобильнику. Анна вослед его перекрестила кружкой и направилась к дому.