Глава 4
Корейский сыр с танхончским йогуртом
Роднин наконец отыскал нужный листок бумаги. Поднял его таким образом, чтобы помешать Бондарю заглянуть в текст. Откашлялся. Провозгласил голосом судебного заседателя, зачитывающего приговор:
— У меня в руках результаты твоего медицинского обследования, капитан. Если ты помнишь, то оно проводилось на прошлой неделе. Подозреваю, что на сегодняшний день дела со здоровьем у тебя еще хуже. Уверен в этом. Убежден.
— Я в отличной форме, — упрямо произнес Бондарь.
— Думаешь? — Роднин заглянул в текст заключения. — Вот выдержка из заключения. «Практически здоров, однако в последнее время придерживается совершенно недопустимого образа жизни: по собственному признанию, ежедневно выкуривает около 40 сигарет «Монте-Карло» с повышенным содержанием никотина и выпивает примерно двести граммов крепких спиртных напитков. Судя по остаточному содержанию алкоголя в крови, последняя доза спиртного превышает названную капитаном Бондарем Е. Н. примерно в три раза. В ходе настоящего обследования выявлены настораживающие признаки: язык обложен, давление несколько повышено, в трапециевидных мускулах имеется спазм, прощупываются так называемые «фиброзные узелки»; сотрудник страдает от патологических нарушений сна. Для восстановления прежней формы рекомендуется отдых и умеренность в течение двух-трех недель». — Роднин отложил заключение, оперся ладонями о стол и строго взглянул на Бондаря. — Вот такие пироги, капитан. От себя добавлю: в прошлый раз тебе рекомендовали передохнуть одну-две недели. Хреновый прогресс получается. Не в твою пользу.
Бондарь почувствовал себя так, словно его хорошенько саданули в солнечное сплетение.
— Предвзятое мнение, — только и сумел выдавить он.
— Разумеется, — подтвердил Роднин. — Еще какое предвзятое. А ты хотел, чтобы в Федеральной службе безопасности смотрели сквозь пальцы на то, как один из лучших сотрудников убивает себя? Не дождешься! — Твердая, как доска, ладонь полковника с грохотом опустилась на крышку стола. — Слишком много усилий, времени и денег вложило в тебя государство, чтобы спокойно наблюдать за твоим распадом.
— Вы говорите обо мне, как о каком-то механизме, — угрюмо констатировал Бондарь.
— Пусть так, — заявил Роднин. — Хотя, на мой взгляд, лучше бы ты действительно был механизмом. Серийным роботом, который можно заменить в случае необходимости.
— И отправить на свалку.
— И отправить на свалку!
Начальник оперативного отдела Управления контрразведывательных операций ФСБ РФ умел входить в положение подчиненных, но куда чаще ему приходилось демонстрировать безжалостность.
— Так отправляйте, — тоскливо произнес Бондарь. — Лучше отставка, чем карьера конторской крысы. Я неоднократно обращался к вам с просьбой подключить меня к какому-нибудь оперативному расследованию.
— Что ж, — неожиданно ухмыльнулся Роднин, — считай, что ты своего добился.
— Шутите?
— В этих стенах?
Достаточно было встретиться с немигающим взглядом Дзержинского на фотографии за спиной Роднина, чтобы понять неуместность каких бы то ни было шуток в этом кабинете.
— Я готов, — тихо сказал Бондарь, превращаясь во взведенную пружину. В какой-то мере он действительно был механизмом. Далеко не таким примитивным, как спусковой механизм огнестрельного оружия, но столь же безотказным.
— Готов ты был вчера, — проворчал сдерживающий улыбку Роднин, — когда вылакал пол-литра водки и завалился спать. Надо бы тебя с недельку продержать в карантине, капитан. Для профилактики.
— Не томите душу, товарищ полковник, — взмолился Бондарь. — Я столько ждал настоящего задания! Надоело дурью маяться. Работать хочу. Как прежде.
— Хм. Взять с тебя подписку, что ли?
— Дело настолько секретное?
— Подписку о том, что ты возвращаешься к нормальному режиму, — охладил пыл подчиненного Роднин. — Никаких возлияний в свободное время. Что касается курева…
— Вы хотите, чтобы я бросил курить? — ужаснулся Бондарь.
— Ты меня уж совсем за деспота держишь, капитан. Травись на здоровье…
— Спасибо.
— Но в меру, — закончил мысль Роднин. — Полпачки в день, чтобы уши не пухли. И баста. — Он выложил перед собой тощую папочку, прикрыл ее название рукой и хитро улыбнулся. — Даешь слово?
Бондарь задумчиво поскреб подбородок:
— Сначала хоть намекните, что за дело. Если опять контрабанда двадцати семи тонн обогащенного урана, то сойдемся на двадцати сигаретах в день.
— Торгуемся, значит? — усмехнулся Роднин.
— Время такое, товарищ полковник. Рыночные отношения кого угодно торговаться научат. Взять хоть Государственную Думу или Кабинет Правительства, так там с утра до вечера…
— А-атставить!
— Есть, отставить! — осекся Бондарь.
— Возможно, — понизил голос Роднин, — в этой папке хранится кончик ниточки, которая позволит нам распутать клубок самого опасного террористического заговора, который когда-либо угрожал человечеству.
«Не слишком ли сильно сказано?» — подумал Бондарь.
— Вот как? — произнес он вслух. — Кто-то собирается отпраздновать годовщину одиннадцатого сентября?
— Все может обернуться гораздо хуже, — заверил Роднин. — Если факты, изложенные здесь, — он погладил закрытую папку. — Если факты, изложенные здесь, подтвердятся, то впору бить тревогу в общепланетарном масштабе.
— В общепланетарном? — повторил Бондарь, как бы пробуя определение на вкус. Судя по скептической гримасе, оно показалось ему не слишком уместным.
— Это не преувеличение.
— Да-да, конечно, товарищ полковник.
— Речь идет, — Роднин не спеша открыл папку, — о ядерном шантаже.
— Та-ак…
Бондарь почувствовал холодок, ползущий вдоль позвоночника. К охотничьему азарту примешивался подсознательный мистический ужас, свойственный всем людям, детство которых прошло в обстановке ожидания атомной войны. В конце семидесятых она вполне могла стать реальностью, и только постепенная разрядка отношений между СССР и США свела вполне реальную угрозу к минимуму. Но новое время бросило человечеству новые вызовы. Разведывательные службы всех стран с замиранием сердца ждали дня, когда в мире объявится новая террористическая организация, располагающая самодельным или похищенным у армии ядерным оружием. Неизвестные в мешковатых одеждах с масками вместо лиц. Они запишут свой ультиматум на видеокамеру, после чего распространят кассеты по разным телекомпаниям. И тогда станет ясно, что Земля находится на грани катастрофы. Апокалипсис, описанный древними, покажется детской сказочкой.
Один подобный теракт породит цепную реакцию. Какие-нибудь неприметные серые человечки станут оставлять сумки в камерах хранения, в поездах, машинах, школах, на фабриках и стадионах, среди больших скоплений народа и вблизи от объектов стратегического значения. Бомбы с атомной начинкой станут использовать не только террористы, но и маленькие нищие государства, не говоря уже о тех, где существуют диктаторские или профашистские режимы. Вслед за шантажом и вымогательством последуют первые взрывы, а дальше пошло-поехало.
— Такие поползновения, — сказал Бондарь, — надо пресекать в корне. Давить угрозу в зародыше.
— Согласен, — кивнул Роднин.
— Ядерный шантаж, надо же, дожили… С кем мы имеем дело?
— Со многими неизвестными, капитан. Как обычно.
— Откуда у этих ублюдков ядерное оружие? — нетерпеливо спросил Бондарь. — Они создали «грязную» бомбу, о которой так долго говорили силовики?
— А зачем мараться? — задал встречный вопрос Роднин.
— Кому-то удалось умыкнуть боеголовку с военной базы?
— Опять не угадал. Скажи-ка мне, тебе доводилось слышать о потерянных Соединенными Штатами атомных бомбах?
— О потерянных атомных бомбах? — Бондарь повел головой из стороны в сторону. — Мне такое и в страшном сне не могло привидеться.
— Ну да, ты ведь поздновато родился, — сочувственно кивнул Роднин. — А в мое время америкосы постоянно что-нибудь теряли. Такие, понимаешь, рассеянные с улицы Бассейной. — Роднин добродушно хохотнул, хотя взгляд его преисполнился застарелой ненависти. — В 1956 году, например, американский бомбардировщик случайно, слышь, капитан, случайно сбросил две атомные бомбы во время проведения тренировочного полета над Средиземным морем. По-моему, даже фильм про это сняли. — Роднин потер лоб. — «День, когда всплыла рыба», кажется, так.
— Атомные взрывы в Средиземном море? — опешил Бондарь. — Это что-то новенькое.
— Бомбы были без запала. При падении могла взорваться только тротиловая начинка, а не сам плутоний. В общем, атомная бомба похожа на обычную. — Роднин изобразил руками нечто обтекаемое. — В носовой части у нее тротил, а в хвосте плутоний. Между двумя отделениями — отверстие, куда, как пробку, вставляют запал. Бомбы ударяются оземь, взрывается тротил, и от него, через запал — плутоний.
— Их нашли? — быстро спросил Бондарь.
— Неизвестно. Официальные экспедиции — нет. Но если подобные игрушки однажды попадут или уже попали в руки экстремистов, то…
Не закончив фразу, Роднин многозначительно посмотрел на Бондаря. Тот пробормотал, глядя в пустоту невидящими глазами:
— Любой специалист способен заменить отсутствующий запал взрывателем с часовым механизмом. Бомбу укладывают в кузов грузовика, отвозят в намеченное место и включают таймер.
— В пятидесятые годы итальянцы ужасно боялись, что однажды так и случится, — сказал Роднин. — Шутка у них появилась. Мол, на самом деле, последний день Помпеи был предпоследним.
— Черный юмор.
— Куда уж чернее.
— И часто такое случалось? — спросил Бондарь.
— После ЧП у берегов Сардинии с завидной регулярностью, — ответил Роднин. — В КГБ даже решили, что американцы проводят некую коварную операцию. Делают вид, что теряют бомбы, а на самом деле сбрасывают их в заранее намеченных точках. Чтобы однажды обойтись без всяких самолетов и ракетоносителей. Окружить Евразию кольцом из ядерных зарядов, а в час «Х» рвануть их одновременно. — Роднин красноречиво вскинул руки. — В стане врага паника, смятение. Эффектное начало атомной войны, а? Никто не понимает, кто и откуда наносит удары, а тем временем наносятся все новые и новые — уже с воздуха.
— Жутковатая картинка получается, — согласился Бондарь.
— К счастью, только картинка. Когда в 1958 году американский летчик уронил атомную бомбу в свою же речку Саванна, стало ясно, что это просто трагическая случайность. Америкосы тогда поголовно заболели медвежьей болезнью, все ждали, когда штат Джорджия взлетит на воздух.
— Но все это дела давно минувших дней, верно? — Бондарь вопросительно взглянул на увлекшегося начальника. — Сейчас никто не проводит тренировочные полеты с атомными бомбами на борту. Об утерянных ракетах мне тоже слышать не доводилось.
— Так-то оно так, — сказал Роднин, — да нам вроде привет из прошлого. Эхо «холодной войны». — Он мельком взглянул на первую страницу открытого дела и заговорил изменившимся, деловитым тоном. — Прошлый век, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Американский бомбардировщик, взлетевший с авианосца «Тикондерога», выронил две атомные бомбы в Японском море. Они, к счастью, не взорвались, но так и не были найдены, несмотря на проведенные поисковые операции. Где они сейчас и в каком состоянии, неизвестно.
— Японское море большое, — заметил Бондарь с притворным безразличием.
— Карту России помнишь? — так же равнодушно осведомился Роднин. — Есть такой край, Приморский называется. Он расположен в самой южной части Дальнего Востока на берегу Японского моря. По суше граничит с Китаем и Северной Кореей, по морю с ними же плюс с Японией.
— Вы хотите сказать, что бомбы упали в наших водах?
— Не хочу, капитан. Совсем не хочу. Однако приходится признать, что такое могло произойти.
— Погодите, — нахмурился Бондарь. — В шестидесятые годы наша ПВО работала как часы. Над территорией СССР птица не могла пролететь незамеченной, не то что иностранный бомбардировщик.
— Я тоже так думал, — признался Роднин. — Но, когда поступил сигнал, на всякий случай кое-что проверил. И выяснил одну любопытную деталь.
— Какую? — быстро спросил Бондарь.
— Вплоть до середины восьмидесятых годов Советский Союз, а до него дореволюционная Россия не имели четко обозначенной государственной границы с Кореей. — Отчеканив эту фразу, Роднин подался вперед, навалившись грудью на стол. — Соображаешь? Конвенция пятьдесят седьмого года не определяла, какую конкретно линию должны охранять наши пограничники, а какую — корейские. Граница между территориальными водами была условная, над Японским морем существовал ничейный коридор шириной 12 миль.
— Примерно 22 километра, — прикинул Бондарь. — Знатный коридорчик. Было где разгуляться.
— Вот американцы этим и пользовались, — подытожил Роднин. — Летали чуть ли не у нас над головами.
— С атомными бомбами. Вы сказали, поступил какой-то сигнал?
— Поступил.
— Хотелось бы ознакомиться.
— Нет ничего проще. — Роднин вытащил из папки страницу и протянул ее Бондарю. — Это распечатка электронного послания, поступившего вчера на официальный сайт нашего ведомства. — Письмо анонимное. Специалисты отследили адрес отправителя, но это нам почти ничего не дает. Неизвестный воспользовался одним из полутора десятков компьютеров владивостокского интернет-клуба. За сутки там бывает до трех сотен посетителей. Конечно, наши коллеги из Приморского управления роют дальше, но шансы выйти на отправителя ничтожны.
— Не согласен, — возразил Бондарь. — Я успел пробежать первые строки и могу предположить, что писавший — мужчина средних лет, довольно грамотный, эрудированный. Разве часто такие появляются в интернет-клубах? Да он бы выделялся в толпе подростков как белая ворона! Его наверняка приметили бы и запомнили.
— Я сделал аналогичный вывод, — сообщил Роднин. — И тоже ошибся. Мужчина средних лет вчера в клубе не появлялся. Что это значит?
— Заранее написал письмо, а потом поручил отправить его кому-то другому, — задумчиво пробормотал Бондарь.
— Вот видишь, как все не просто, — вздохнул Роднин. — Но ты читай, читай. Хочу услышать твои соображения по этому поводу.
— Есть, читать, товарищ полковник.
Бондарь перевел взгляд на лист бумаги. Четкие печатные буквы сложились в строки, строки — в абзацы, абзацы — в текст. А в висках застучали тревожные молоточки.
Руководству ФСБ России. Срочно.
Обращаюсь к вам, чтобы предотвратить готовящееся преступление. Надеюсь, вы отнесетесь к моему сообщению со всей ответственностью.
Точная дата мне не известна, но в период между 1964 и 1967 гг. вдоль юго-восточной границы СССР совершил учебный полет самолет ВВС США с двумя атомными бомбами на борту. Речь идет о «Стражнике» — такое название носил бомбардировщик «Б-52». Серийные номера бомб: «MOS 645» и «MOS 692».
— Данные сходятся? — рассеянно поинтересовался Бондарь.
— Частично, — ответил Роднин. — На самом деле номера бомб этой серии значительно длиннее. Но указанные буквы и цифры присутствуют, мы проверяли.
— Ага.
…Самолет выполнял ночной полет над нейтральными водами Японского моря, двигаясь от Корейского пролива на северо-восток вдоль побережья СССР. Насколько мы знаем, это был плановый вылет по программе НАТО. На борту находились пять человек экипажа и один наблюдатель.
— Обращаю ваше внимание, — сказал Бондарь, щелкая по странице с текстом. — Сначала написано: «дата мне не известна»; потом: «насколько мы знаем». Интересно, автор нечаянно оговорился или проговорился?
— Вопрос к Зигмунду Фрейду, — проворчал Роднин. — Не отвлекайся, капитан. Анализировать потом будешь. Пока что вникай.
— Да вник я, товарищ полковник. Могу повторить по памяти.
— Я тоже могу повторить по памяти.
— И вы серьезно относитесь к этой писульке? — спросил Бондарь, откладывая бумагу. — Какие-то злоумышленники отыскали утерянные американцами бомбы и собираются воспользоваться ими? Но на какой глубине лежат гостинцы дядюшки Сэма? Два километра? Три? Японское море глубокое.
— Местами, — возразил Роднин. — В непосредственной близости от залива Петра Великого, где произошло ЧП, масса островов, банок, отмелей. История, конечно, темная, но во многом правдоподобная. Тот полет указанного самолета действительно имел место. — Роднин позволил себе слегка ослабить узел галстука. — Когда это случилось, нашей разведке удалось раздобыть секретный доклад Марка Льюисона, натовского наблюдателя, командира эскадрильи Британских Королевских Военно-воздушных сил. Все сходится. Кроме того, к делу приложена выписка из журналов боевых дежурств двух наших подразделений ПВО. — Роднин многозначительно похлопал по тощей папке. — За самолетом наблюдали, вели его от самого Корейского полуострова. Когда нарушитель вплотную приблизился к нашим водам, была объявлена боевая готовность.
— Почему же американца не сбили? — удивился Бондарь.
— За несколько секунд до пуска ракет он резко изменил маршрут, набрал высоту и ушел к берегам Японии. Попытки связаться с экипажем по радио ничего не дали, «Стражник» исчез с экранов наших радаров. На последующий официальный запрос Пентагон и НАТО дали абсолютно одинаковые разъяснения. Самолет сбился с курса, просим извинить за причиненные неудобства.
— Н-да, хорошенькие неудобства, — пробормотал Бондарь, водя пальцем по рубцу на подбородке. — Почему оброненные бомбы не искали тогда? Где их искать теперь?
— Тогда генсек Брежнев распорядился забыть об инциденте, — пояснил Роднин. — Он совсем недавно сменил Никиту Сергеевича, и в его памяти были свежи воспоминания о Карибском кризисе, когда мы чудом избежали ядерной бойни со Штатами. Хрущевская агрессивная политика не устраивала Центральный Комитет. Все хотели мирной спокойной жизни.
— Отыщи мы тогда бомбы, пришлось бы идти с американцами на конфронтацию, — кивнул Бондарь, — понимаю. А потом? Позже?
— А потом суп с котом, — отрезал Роднин. — Сначала застой, затем ускорение, затем перестройка. Тебе краткий курс истории государства Российского прочитать, или сам сообразишь?
— Ладно, обойдемся без экскурсов в прошлое. Что мы имеем на сегодняшний день? — Бондарь уселся поудобнее. — Автор утверждает, что группа неизвестных лиц обнаружила бомбы и намеревается поднять их со дна для тайной передачи правительству Ким Чен Ира. Это вызывает у меня сомнения. Масс-медиа чуть ли не ежедневно трубят о том, что Северная Корея давно обладает ядерным оружием. Стоит ли игра свеч? Зачем Ким Чен Иру допотопные атомные бомбы, когда его страна обладает развитыми ракетными технологиями? Я недавно читал меморандум ЦРУ по этому поводу, — припомнил Бондарь. — В нем утверждается, что северокорейские ракеты в состоянии нанести удар по территории США.
— Блеф, шулерство, — отмахнулся Роднин. — Корейцы просто берут Америку на пушку. Парни из ЦРУ прекрасно знают это, но подыгрывают Ким Чен Иру.
— Зачем?
— Лоббируют интересы Пентагона. Ах-ах, господин президент, ах-ах господа конгрессмены, срочно нужны деньги для предотвращения военной угрозы! Те, в свою очередь, тоже прикидываются, будто ужасно обеспокоены демаршами Северной Кореи. — Роднин невесело усмехнулся. — Ким Чен Ир дает им формальный повод для вооруженного вмешательства.
— Опасная игра, — заметил Бондарь.
— И крайне грязная. Смотри, что получается, капитан. Допустим, американцы повышают цены на топливо, поставляемое на Корейский полуостров. Корейцы тут же объявляют, что запускают законсервированные ранее ядерные реакторы. Потом Буш, к примеру, причисляет КНДР к «оси зла», на что следует обещание провести испытания ядерного оружия. И т. д. и т. п.
— Бесконечный политический сериал, — хмыкнул Бондарь.
— Именно так, — согласился Роднин. — Но заметь, постепенно Северная Корея начинает терять инициативу. Вороны шарахаются от огородного пугала лишь до тех пор, пока не убедятся в его беспомощности.
— Ким Чен Ир — не пугало.
— Чтобы доказать это, ему позарез необходимо произвести хотя бы небольшой ядерный взрыв.
— Вот, значит, зачем ему понадобились атомные бомбы, — протянул Бондарь.
— Ну, пока что это лишь мои, наши предположения, — напомнил Роднин. — Они требуют либо подтверждения, либо опровержения. Хороши же мы будем, если поднимем шум на весь мир, а в итоге окажется, что автор письма — пациент психиатрической клиники.
— Нельзя исключать также вероятность банального розыгрыша.
— Разумеется. Короче говоря, игнорировать письмо нельзя, но и выставить себя в дурацком свете мы тоже не имеем права. Требуется тщательнейшая проверка. Не забывай, капитан, бомбы находятся на нашей территории.
— Если они существуют, — вставил Бондарь.
— Американцы спят и видят, как пригвоздить нас к позорному столбу, — продолжил мысль Роднин. — Стоит им проведать, что бомбы попали в Северную Корею из России, как нас тут же обвинят в пособничестве международному терроризму. Одних только туманных слухов об этой истории хватит, чтобы потом отмываться до скончания века. Вот почему мы решили не проводить полномасштабное расследование. Сначала нужно хорошенько прощупать почву. И это сделаешь ты, Женя.
— Какое-то дурацкое задание, — посетовал Бондарь. Поскольку начальник отдела обратился к нему по имени, он мог позволить себе быть предельно откровенным. — Я чувствую себя героем дешевого шпионского романа в духе Джеймса Бонда. — Ядерная угроза, письмо, тайная встреча с его отправителем. Почему он выбрал корейский ресторан?
— Сие неведомо, — развел руками Роднин. — Могу предположить, что корейский ресторан выбран не случайно. Во-первых, такой приметный посетитель, как ты, сразу бросится в глаза присутствующим. Так проще установить за тобой слежку.
— А во-вторых?
— А во-вторых, если информатор обладает азиатской наружностью, то попробуй вычисли его в корейском ресторане.
— Логично, — согласился Бондарь, возвращая полковнику письмо.
Роднин аккуратно вставил бумажную страницу на место, закрыл папку и передал ее через стол со словами:
— Ознакомишься и вернешь. Вылет во Владивосток завтра. Оружия не брать, с коллегами из областного управления без согласования со мной в контакт не вступать. Командировочные и билеты получишь у Алтынниковой, я распорядился. Вопросы есть?
— Последний, — сказал Бондарь.
— Выкладывай.
— Насколько я понимаю, меня опознают в ресторане по заказу. Корейский сыр с танхончским йогуртом, хм. — Бондарь криво улыбнулся. — Я обязан пробовать это сомнительное блюдо, или позволите воздержаться? По правде говоря, азиатская кухня мне не внушает доверия. Зальют йогуртом всяких там букашечек-таракашечек, а я расхлебывай?
— На этот счет можешь не беспокоиться, — улыбнулся в ответ Роднин. — Ни сыра, ни йогурта тебе не подадут.
— Откуда вы знаете?
— Корейцы не употребляют в пищу кисло-молочные продукты. Корейского сыра не существует в природе. — Улыбка Роднина просветлела еще сильнее за счет обнажившихся золотых коронок на боковых зубах. — Если тебя и накормят во время беседы, то всего лишь пловом из собачатины или ухой из рыбьей чешуи. Потом поделишься впечатлениями, капитан. Давно хочу понять, почему это все помешались на корейских и японских ресторанах? Чем их там кормят, что они туда толпами валят?
— Ну спасибо, товарищ полковник, — помрачнел Бондарь, — спасибо.
— На здоровье, капитан, — ответил Роднин, не сморгнув глазом. — И не забудь про наш уговор насчет алкоголя и никотина.
— Эх, если бы я знал, в чем будет заключаться мое задание!
— Теперь вы знаете, товарищ капитан, — очень сухо и официально произнес Роднин, давая понять, что аудиенция окончена. — Приступайте к выполнению.
Бондарь молча поднялся, пересек кабинет, держа тощую папку в руке, и вышел, прикрыв за собой дверь так аккуратно, словно она была стеклянной. Только его выдержка уберегла дверь от неминуемых повреждений. Поистине героическая выдержка.
