Я жизнь за всё благодарю…

Сергей Дмитриев

Известный поэт и историк Сергей Дмитриев, представляя вниманию читателей семитомное собрание своих стихотворений, в первую книгу проекта включил духовно-философскую лирику, затрагивающую самые глубинные вопросы бытия. Как подчеркивает автор, «о чём только не страдает поэтическая душа, когда ей не терпится высказать наболевшее. И болеет она о неожиданно многом: о Боге и мироздании, о вере и душе, о жизни и смерти, о времени и путях-дорогах, о вечности и бессмертии, о Родине и природе, о любви и счастье, о детях и внуках, о стихах и путешествиях… Цель жизни – понять и испытать себя, а уже потом всё остальное. И что на свете, кроме поэзии, способно лучше и ярче раскрыть тайники собственной души?» Этому завету служения поэзии автор пытался следовать па всех своих путях-дорогах, не без оснований считая, что, подражая Пушкину, он тоже мог бы сказать: Не зря извилистой тропой Я пересёк пустыню мира, Недаром камера и лира Мне были вверены судьбой.

Жизнь придумана не нами

Духовно-философская лирика Сергея Дмитриева

Сергей Дмитриев решил издать своё почти полное собрание стихотворений в семи томах. В наше время прохладного отношения читателей к поэзии это, конечно, шаг неожиданный и рискованный. Прочитали бы читатели хоть маленькую книжицу стихотворений в пятьдесят, а тут сотни и сотни, если не тысячи стихов…

Но я, давно зная Сергея Дмитриева, зная его разнообразное творчество и фантастическую работоспособность, могу понять его решение. Он из тех людей, которые не печалятся, что в мире столько уже книг написано, столько всего уже сказано, что и добавить нечего. Нет, он из тех, кто приходит в мир открывать его впервые, задавать впервые вечные вопросы и впервые находить на них ответы. Мир устал уже от слов, мыслей и образов, но Дмитриев об этом как будто бы не знает, он начинает с азбуки, для него мир свеж и прекрасен. А если и ужасен порой, то всё равно свеж в своей ужасности… И стоит понять, почему он именно такой, почему человек может быть и таким, и другим, и иным…

Первый том собрания стихотворений Сергея Дмитриева, к которому я пишу предисловие, как раз составляет духовно-философская лирика. Здесь как раз автор задаёт жизни и себе вечные вопросы и ищет на них ответы.

В своём простодушном и первозданном отношении к миру Дмитриев напоминает мне поэтов XVIII века Григория Сковороду, Тредиаковского и Сумарокова… Тогда ещё не устоялась русская поэтическая традиция, тогда ещё для русского поэта не столь важна была метрика — ямбы и хореи, — сколь важны были вопросы бытия человеческого. Отсюда косноязычность, сбой ритма и вообще полупрозаические речения. Вот вспомним Сковороду:

Всякому городу нрав и права;

Всяка имеет свой ум голова;

Всякому сердцу своя есть любовь,

Всякому горлу свой есть вкус каков,

А мне одна только в свете дума,

А мне одно только не йдет с ума.

Или вот Тредиаковский:

Душа моя, спрячь всю мою скорбь хоть на время,

Умальте, мои очи, слезных поток бремя;

Перестань жаловаться на несчастье, мой глас;

Позабудь и ты, сердце, кручину на мал час.

Есть ещё одна важная, а может, главная черта этой первозданной поэзии нашей. Это простота. Простое, ясное отношение к миру и такое же простое выражение своих чувств и дум. Это огромное достоинство той поэзии. «Где просто, там ангелов до ста». И у Сергея Дмитриева это стремление к простоте очевидно. Одно его стихотворение так и называется «Простота»:

Мы радость сердца променяли

На нервотрёпку суеты

И вовсе в жизни не узнали

Обычной самой простоты.

Когда-то великий Монтень писал: «Говорите сразу о главном». Так вот, сильно не растекаясь мыслию по древу, скажем о главном — о духовно-философском содержании книги, о главной позиции автора.

Почти двадцать лет назад я написал рецензию на книгу стихов Сергея Николаевича «Заветное» (2000). Пожалуй, здесь будет уместно привести оттуда такую цитату: «На книгу «Заветное» интересно посмотреть с точки зрения тематической: о чём пишет успешный предприниматель (а Дмитриев был тогда и остаётся сейчас одним из совладельцев и главным редактором известнейшего издательства «Вече». — Г.И.)? И здесь мы обнаружим интересную вещь: он пишет о тех вечных ценностях, которые не имеют никакого отношения к бизнесу, к успеху. Если говорить концептуально, то перед нами здоровый взгляд здорового человека на жизнь. Он утверждает мир своей семьи, мир своей Родины (Дмитриев по образованию и первоначальному опыту историк, да ещё родился и детство провёл в древнем Великом Новгороде), утверждает красоту видимого мира и тайну мира небесного». В этом же состоит суть и нынешнего тома стихотворений автора.

Сергей Дмитриев свой творческий путь складывает из нескольких дорог. Это и стихи, и исторические исследования (его известные книги о Грибоедове, Короленко и Афоне), и путешествия с фотокамерой по миру, в том числе по африканским местам Николая Гумилёва и по иранским — Александра Грибоедова… Это, конечно, и самое живое, вдумчивое отношение Дмитриева ко всем издаваемым в «Вече» книгам. Главное, что все его дороги устремлены к одному — к творческому воплощению своей неповторимой души, своей неповторимой судьбы. Он пишет: «Жить каждой минутой и каждым биеньем/ Пульса, созвучного небу, / Жить вздохом каждым и каждым мгновеньем, / Кем бы на свете ты не был…» Это в его книгах как зарок себе и всем своим современникам. Не унывать. Работать. Думать. Творить. Смириться только перед тем, что достойно смирения, — перед великими тайнами Творца этого мира.

Читая представляемый том, ты погружаешься в поэтические авторские интерпретации мудрости и Древнего Египта, и Древней Индии, и великих мыслителей Соломона, Конфуция, Пифагора, Сократа… И после всего этого великого и мудрого поэт всё равно задаётся вопросами:

Что такое небо? Что такое твердь?

Что такое хлебом поделиться?

Что такое правда? Что такое смерть?

Что такое Богу помолиться?

В этом и есть самая глубокая тайна жизни: вроде бы все ответы были найдены ещё до нас, но в каждом новом человеке на земле вновь и вновь встают эти вопросы во всей своей первозданности, а поэт бьётся над ними и не только для того, чтобы просто ответить, но ответить поэтически и по-своему. Твардовский об этом как-то хорошо сказал:

Вся суть в одном-единственном завете:

То, что скажу, до времени тая,

Я это знаю лучше всех на свете —

Живых и мертвых, — знаю только я.

Сказать то слово никому другому

Я никогда бы ни за что не мог,

Передоверить. Даже Льву Толстому —

Нельзя. Не скажет, пусть себе он Бог.

А я лишь смертный. За свое в ответе,

Я об одном при жизни хлопочу:

О том, что знаю лучше всех на свете,

Сказать хочу. И так, как я хочу.

Сергея Дмитриева я знаю довольно давно и всегда ощущал к нему дружеские чувства, испытывая близость к его творчеству. Это отразилось, в частности, в моем стихотворении, написанном в Коктебеле в 2009 году и посвященном 50‐летию Сергея. Приведу его здесь, чтобы было понятнее мое отношение к его жизненному опыту:

С белых вишен летят лепестки,

В море Чёрное ветер их сносит.

Годы, годы… Седеют виски.

И душа успокоиться просит.

Это возраст хороший, мой друг.

Много видел и понял немало.

И не надо случайных подруг…

Всё на место надёжное встало.

Этот возраст, Серёжа, хорош

Тем, чем зрелость полна не напрасно.

Зрелый плод или зрелая рожь,

Или зрелый талант — всё прекрасно.

Стоит подчеркнуть, что это стихотворение я написал как бы в ответ на поэтическое послание, которое Сергей Дмитриев сделал мне чуть ранее, в 2008 году, отразив в нем свое отношение скорее даже не ко мне и к моим бежецким корням, а к той самой жизни, постижению которой он посвятил настоящий том своих стихотворений. Вот эти строки:

Ближе к небесам и ближе к Богу

Звучит твоих стихов струна,

И видишь дальнюю дорогу,

Что нам навечно суждена.

И видишь куполов сиянье

Там, на пригорке вдалеке.

И бьётся чувств очарованье

В твоей уверенной строке.

Россия, Бежецк, трав дыханье,

Речушка, верба, облака…

И крепнет в сердце пониманье —

На всё Господняя рука.

Сергей Дмитриев успешный человек и в жизни, и в творчестве. Но это не значит, что всё у него и во внутреннем мире гладко и безоблачно. Горечь, тревога и печаль нередко проступают в его стихотворных строках. Тема смерти — великая тема всех времён и народов — настигает автора в самых, казалось бы, неподходящих для этих мыслей местах, где-нибудь в швейцарских горах или в красивейших итальянских городках… Он даже одну из своих поэтических книг назвал «О жизни, смерти и любви» (2004).

Но и в философских стихах автора о смерти нет ни ужаса, ни слёз. Есть вечный вопрос, который преодолевается верой и любовью.

Всегда останется в пути

Тропа, что к горизонту вьётся

И может тайно привести

Туда, где жизнь не оборвётся.

Удивительно и еще раз удивительно… Сколько же вопросов задаёт в своих стихах автор! Задаёт человек XXI века. Когда, казалось бы, не до этих самых вечных и тревожных вопросов. Все отмахнулись от них. Надо выживать. Мир катится в тартарары. Одни молятся, другие «берут от жизни всё». Потребительство победило всякую философию. Ан нет!

Сергей Дмитриев по этому поводу иронизирует:

Если можешь не страдать — не страдай.

Если можешь не искать — не ищи.

А посмеешь не прощать — не прощай.

Но тогда уж на судьбу не ропщи.

Если можешь не писать — не пиши.

Если можешь не любить — не люби.

А захочешь согрешить — согреши.

Но при этом сам себя не сгуби.

Если верить не дано — не молись.

Если можешь не спешить — не спеши.

За дела любые в жизни берись,

Но не выйдет жить совсем без души.

Если можешь не мечтать — не мечтай.

Жить не хочешь — ну тогда не живи.

Но уж если ты живёшь — понимай:

Без страданий жить нельзя и любви!

Сергей Дмитриев много пишет о любви. В его семитомном собрании стихотворений даже есть целый том «Любовь земная и небесная». Но мы ведём речь в духовно-философском плане. Всё кончается не смертью, а любовью. Но это уже нездешняя любовь. И мы её скорее чувствуем в духовном опыте, чем знаем. Хотя и стремимся проникнуть, узнать, понять. Но в поэзии предчувствие порой важнее всего…

Геннадий Иванов, первый секретарь Союза писателей России