Россия сердце тревожит… Стихи о России и поэзии

Сергей Дмитриев, 2021

Известный поэт и историк Сергей Дмитриев, представляя в семитомном проекте свое многолетнее поэтическое творчество, в новой книге «Россия сердце тревожит… Стихи о России и поэзии» собрал в единую летопись протяженностью более четверти века свои стихотворения о России, ее тысячелетней истории, родной природе и временах года, а также о феномене поэзии и великих русских поэтах, по следам которых автор странствует долгие годы. Стихи о Родине, «дыме Отечества» всегда были сложнейшим и самым непредсказуемым жанром поэзии, потому что они рождались в конкретные моменты истории. Поэты – дети своей эпохи, и их предназначение – отражать ее приметы и дыхание, какими бы они ни были. Вот и автору этой книги пришлось отобразить панораму русского бытия на протяжении последних двадцати с лишним лет, обращаясь параллельно к самым значимым моментам в истории родной земли. «Я поэт есенинских кровей / С почерком Серебряного века, / Но душе моей всего милей / Пушкинская библиотека» – таким образом автор сформулировал свое поэтическое кредо, стараясь не только проникнуть в тайны поэзии, но и воспеть странствия по свету самых ярких представителей поэтического олимпа России: Грибоедова, Пушкина, Тютчева, Гумилева, Есенина, Волошина и многих других. В качестве приложения к книге представлены статьи о творчестве автора критика Михаила Кильдяшова.

© Дмитриев С.Н., cтихотворения, фотографии, 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

От автора

Под русскими святыми небесами…

В поэзии всегда существовали и развивались сквозные темы, захватывавшие в свой плен поэтов самых разных эпох и поколений. И я не избежал той же участи «хождения» по «избитым» поэтическим кругам, когда почти на протяжении 25 лет (1979–1981, 1998–2021) отдавал дань служения поэтической музе. В предыдущих томах задуманного мной семитомника почти всех своих стихотворений уже были представлены самые «вечные» темы поэтического творчества: о жизни, смерти и бессмертии, о любви и семье, о душе, Боге и вере, а также о путешествиях по городам и весям родной земли, собранные в книгу «Поэтические места России».

А теперь пришло время собрать в одном томе воедино всё написанное в стихах о России (как правило, без привязки к конкретным местам родных далей и просторов) и о самой поэзии, загадку которой до сих пор так никто до конца и не разгадал.

Стихи о Родине, «дыме Отечества» всегда были сложнейшим и самым непредсказуемым жанром поэзии, потому что они рождались в конкретные моменты истории и несли на себе отпечаток того или иного времени. Поэты — дети своей эпохи, и их предназначение — отражать ее приметы и краски, ее дыхание и движение, какими бы они ни были. Вот и мне пришлось в той или иной степени отобразить панораму русского бытия на протяжении последних двадцати с лишним лет, начиная с девяностых годов, когда и в моих стихах сквозило, можно сказать, почти упадническое настроение всеобщего «падения в бездну»:

На руинах великой державы

Мы влачим 21-й век.

Лишь обрывки утерянной славы,

Как приметы дерзкой расправы,

Нам из всех остались утех.

И пожухли сельские травы,

И закрылись вокруг заставы,

И как горечь чужой отравы

Иноземный слышится смех.

Тогда над Россией мне, как и многим другим, виделось именно «свинцовое небо», по «российским невзгодам» в ту пору справлял свой «молебен Спас», «Богоматерь слёзы роняла» сквозь «оклады святых икон», а «тревожные чёрные стаи налетали из дальних сторон». И меня все время мучил тогда один вопрос: «Неужели в судьбе России / Ни покоя, ни счастья нет?..» Отсюда рождались вот такие ощущения безысходности и одновременно веры в Россию (написано в апреле 2001 г.), несмотря на печальные коллизии на её страдальческом пути:

О России горько говорить,

О России думать больно.

Остаётся вольно иль невольно

Родину свою любить.

И пускай суровые ветра

Над Россией множат ураганы,

Заживут трепещущие раны,

Возвратится гордости пора.

Нам с Россией нечего делить,

И не мбнят стран заморских двери.

Нам начертано в Россию верить

И её безропотно любить…

Жертвенный путь родной земли, когда «русские дороги странно вьются, словно нити в путаном клубке», не мог не вызывать у меня тогда ощущение предопределенности выпавшей для Родины и россиян судьбы:

Под русским небом выпало с рожденья

Нам жить, любить и умирать!

Как испытанье или как везенье?

Как крестный путь иль благодать?

Не разберёшься сразу, лишь с годами

Приходит понимание само собой,

Что под родными мы не можем небесами

Ждать для себя судьбы иной.

Однако судьба оказалась даже более переменчива, чем это виделось тогда, и то, что произошло за последние 20 лет, постепенно принесло совсем другие настроения, как в этом стихотворении, написанном в День Победы в 2019 г.:

По-русски, всё-таки по-русски

Вершатся ныне времена.

И на подъёме, а не спуске

Находится моя страна…

Сильней становится держава

С дыханьем крымских берегов.

И возрождается былая слава

Непобедимых дедов и отцов.

И Флаг Победы гордо реет

На Красной площади опять.

И старый враг уже не смеет

Нам, как и прежде, угрожать.

Читатель, обратившись к разделам настоящей книги «Моя Россия», «Россия пробуждается…», «Веков суровая печать», «ХХ век, великий самый…», «Век XXI, непонятный…», может проследить, как менялись настроения и тревоги автора, как увлекала его тысячелетняя история России, скрывающая тайны ее живучести и величия и дающая силы для движения вперед. От Рюрика и новгородского веча к Куликовской битве и эпохе Петра, от раскатов Первой мировой войны к свету Великой Победы, от причуд перестройки к приходу Путина и возрождению Отечества — такова поэтическая тропинка, пройденная автором за 20 лет. Особый взгляд на историю СССР и современной России представляет незаконченный роман в стихах «Андрей Орлов», который автор попытался выстроить удивительной «онегинской строфой». Герой романа оказывается на стыке эпох и переживает вместе с автором все перипетии исторического перелома:

Андрей — свидетель тайных граней

И, как историк, распознал сполна,

Что силой вражеских стараний

Погибла вдруг великая страна.

Но Родину как мать не выбирают,

Зато её судьбе переживают,

И надо даже в смуте жить —

Андрей решил судьбу переменить.

Стихи о России немыслимы без стихов о русской природе, которая дарит нам не только саму жизнь, но и истинную благодать ежедневного ощущения Божьего мира. И не случайно поэтому появление в книге разделов о русских сезонах, среди которых особо выделяются, как ни странно, не традиционные для внимания поэтов весна и осень, а именно лето и зима! У природы, оказывается, есть своя математика, и как приятно поэтам вновь и вновь, год за годом, начиная с самых азов, постигать законы этой увлекательной науки:

Если дождь, значит, будет тепло,

Если снег, значит, холодно будет…

У природы своё ремесло

И своя математика буден.

После бурь наступает покой,

Летний зной ведёт к листопаду.

Разноликий природы настрой

Каждый день раздаёт награды…

У природы наука своя

И своё живоё дыханье.

Математика бытия

Нам дарует очарованье…

Пожалуй, именно поэтическим строкам дано лучше всего и точнее отражать красоту и таинственность природы. Тут поэзия просто незаменима и ей всегда останется «поле для битвы». А что такое сама поэзия? Откуда она появляется и куда исчезает? Зачем и кому она нужна? Каковы ее законы и правила? Как можно сберегать ее в суматохе дней? Как развивать и оживлять? Эти вопросы волнуют меня уже более 40 лет, начиная с тех пор, когда еще в 1979 г. я вот такими незамысловатыми словами запечатлел свое знакомство с поэзией и объяснил ее суть:

Чистые листы тетради:

Хочется писать, писать,

Просто так, не скуки ради,

Просто так, себя понять.

Просто так, излить словами

То, что хочется излить.

И слова ложатся сами,

Начиная долго жить…

А далее, особенно начиная с 1999 г., последовали мои многолетние поэтические размышления о феномене поэзии, пленившей меня всерьёз и надолго. И таких стихов оказалось в итоге более 150: они выстроены хронологически в настоящей книге в разделах «У истоков поэзии. Взгляд из прошлого века», «Поэзии таинственная суть», «Грани стихотворчества», «Путь поэта», «Голгофа поэзии», «Фотостихотворения». Уже в том же 1999 г. у меня не было сомнений в важности для себя самого своих поэтических исканий, несмотря на то что я фактически только их начинал.

Я пишу стихи, а значит, существую,

Позабыв невзгоды и года,

Значит, жизнь проходит не впустую,

Что-то оставляя навсегда.

Я пишу стихи, а значит, верю,

Значит, верю в Божью благодать.

Я стихам своей души доверю

Самую таинственную стать.

Ведь стихи ещё вернее знают

Простоту и потаённость слов…

А поэты, если умирают,

Попадают в мир своих стихов.

Потом пришло понимание таких истин, рассыпанных в отдельных стихотворениях: «Когда не пишутся стихи, / Тогда-то в жизни всё нормально…», «Поэзия — есть жизни украшенье, / Как радуга, рассветы, облака», «Поэзия — дар, но счастья она не приносит / Нигде, никогда, никому…», «Дневник моей души печальной — / Вот что такое летопись стихов, / Которую я начал изначально, / Чтобы понять, кто я таков…», «Я русский поэт, потому и печален / Стою на дороге один / Над видами русских развалин, / Над бездною русских глубин».

С моих первых поэтических опытов для меня сразу очевидной стала неразрывная связь с другими русскими поэтами, расчищавшими ранее своими трудами пути и тропы отечественной поэзии. «Я поэт есенинских кровей / С почерком Серебряного века, / Но душе моей всего милей / Пушкинская библиотека» — таким образом я сформулировал для себя тогда линию собственного соприкосновения с поэтическими токами прошлого. Отсюда родилось убеждение, что «поэтов странствия по свету пора настала воспевать», и появилась моя страсть к путешествиям по следам русских поэтов: Грибоедова, Пушкина, Тютчева, Гумилева, Есенина, Волошина и многих других. Все эти странствия в итоге вылились в циклы стихотворений этой книги: «Поэтический медальон», «Дорогами мастеров слова», «По Европе: Гоголь, Тютчев, Тургенев», «Грибоедовскими тропами», «Мой Пушкин», «По следам Николая Гумилева», «Вспоминая Есенина».

Все эти великие поэты постоянно пытались разгадывать тайну поэзии, и ближе многих к этой разгадке подошел Николай Гумилев, «по-пушкински светлый поэт», страстный путешественник, воспевавший культ Слова:

Но забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог,

И в Евангелье от Иоанна

Сказано, что Слово — это Бог.

Гумилев, пополнивший мартиролог рано ушедших поэтов, считал, что жизнь нужно творить, как картину или стих. И он не случайно говорил своим ученикам: «Прежде чем в стихах, поэзия должна воплотиться в самом поэте и превратить его жизнь в произведение искусства». (В.Г. Короленко как-то развил эту мысль, что «произведением искусства» должна быть не только жизнь поэта или писателя, но и его смерть! При этом он как бы предугадал ту роковую стезю, которая ждала в 1921 г. Гумилева.)

«Поэт, — по мнению Николая Степановича, — всегда господин жизни, творящий из нее, как из драгоценного материала, свой образ и подобие». Он утверждал, что «поэзия для человека — один из способов выражения своей личности и проявляется при посредстве слова, единственного орудия, удовлетворяющего ее потребностям». Здесь Гумилев имел в виду высказанную еще К. Бальмонтом простую, но «очень трудную для понимания истину», что «поэзия состоит, в конце концов, из слов, так же как живопись из красок, музыка из чередования звуков», что поэзия несет на себе миссию сохранения, развития и постоянного оживления языка, на котором говорит народ…»

А как вообще пишутся стихи? Здесь очень много мифов и штампов, начиная с того, что стихи приходят к поэту откуда-то свыше (Блок признавался, что он «слышит стихи», прежде чем их записать), что у поэтов рождается, как правило, именно первая строка стихотворения, что поэт обычно сам не знает, чем закончит начатое им стихотворение, и что очень часто приходящая к поэту концовка произведения — это вообще непонятно откуда появившаяся вещь… Все эти мифы еще требуют своего разгадывания, которое возможно только на своем собственном опыте, когда

Передумано всё, перемолото,

Как в муку, жерновами стихов,

Но немного намыто золота

Из руды бесконечных слов.

Следует особо отметить, что все мои попытки познания поэзии были связаны не только с постоянными путешествиями, но и с моим увлечением фотографией, которая подтолкнула меня в итоге к созданию особого жанра фотостихотворений, которому я отдал дань при издании своих фотоальбомов «По русским далям и просторам», «По свету с камерой и рифмой», «На Святом Афоне», «Персидские напевы».

Путешествовать — миром владеть,

А для прав своих утвержденья

Лучше страны запечатлеть

В форме фотостихотворенья, —

этот опыт помог мне по-новому почувствовать поэзию и внести в свои стихотворения неожиданные ноты и краски. И думаю, что я тоже мог бы сказать, подражая Пушкину:

Не зря извилистой тропой

Я пересёк пустыню мира,

Недаром камера и лира

Мне были вверены судьбой!

А что касается главных тем, составивших стержень настоящей книги — Россия и поэзия, — то они останутся вечными, не познанными до конца и будут снова и снова увлекать за собой сменяющие друг друга поколения поэтов. И эти темы навсегда останутся неразрывны, как неразрывны родная земля и родная речь, Родина и Слово:

Не дано погибнуть и пропасть России

До тех пор, пока на свете есть

Слово русское — извечная стихия,

Приносящая нам жизнь и честь.

Вёшки, 23.02.2021