Снежная кошка

Сергей Гончаров, 2010

Мало кто знает, что Ивану Грозному однажды преподнесли подарок, который изменил историю России.

Когда в дверь постучали Иван задумчиво смотрел на ладонь в лучах всходившего солнца. Пригладил бороду, немного поерзал на резной скамье, приосанился.

— Входи, — тихо сказал царь.

Иван Васильевич не верил в сложившуюся легенду о прародителе Рюрика, но пользовался. Считал, что придворные должны слышать потомка Августа, основателя династии Рюриковичей, как бы тихо он не говорил.

И все слышали.

Двустворчатые двери отворились. Четыре стражника стояли, словно статуи, сжимали древки бердышей так, что пальцы побелели. Совсем недавно Иван слышал их приглушенный смех, но размышления настолько захватили внимание царя, что он оставил такую вольность без внимания.

В палаты вошел протопоп Сильвестр — в неизменной рясе, с черной, густой бородой по пояс.

— Доброго здравия, государь! — приветствовал он.

Стражники закрыли двери и оставили их наедине.

— Здравствуй отец, — Иван провел рукой по рыжей, клиновидной бороде. — Здравствуй, здравствуй, — встал со скамьи, потянулся. — Эх, думы, думы… Знаешь, отец, что я сегодня узнал? — приблизился к Сильвестру. От него пахло ладаном и жаренным мясом.

— Нет, государь! — хоть протопоп был не низкого роста, ему пришлось поднять голову, чтоб смотреть царю в лицо.

— Сейчас, — Иван подошел к большому столу с ножками в виде кошачьих лап, поискал в ворохе бумаг нужный документ. — Сегодня узнал, как меня называют там, — указал рукой за спину.

Протопоп молчал.

— Московский тиран! — всплеснул руками царь. — Московский тиран строит флот в Нарве! Представляешь, отец?! Московский тиран! Какой же я тиран?! — в тоне Ивана слышалось столько обиды, будто его обвинили в святотатстве. — Или я чего-то не замечаю?

— Наши западные соседи, безусловно, не правы…

— Не правы?! — грохнул кулаком по столу Иван. — Не правы!!! Да они меня боятся, как черт ладана! — улыбнулся и добавил. — Естественно, когда Балтика будет в моих руках…

— Они стараются тебя очернить. — Сильвестр начал догадываться, что с ним играют, как с мышью. Сомнений Иван не допускал — как чужих, так и собственных. — Ведь признать, что ты царь, означает признать, что Россия стала великой державой. А им это не выгодно. Вот и называют тебя тираном, мол, если первый царь у них такой, то, чего от них можно ждать.

— Знаю, знаю, дорогой отец, — Иван подошел к окну с резной рамой, поглядел на улицу. — Просто обидно. Неужели я настолько плох?

— Ты царь, — рискнул ответить протопоп. — И другого нам не нужно.

— Мудро говоришь, отец. — Иван Васильевич обернулся, поглядел в глаза Сильвестра.

— У каждого своя правда, государь, — выдержал взгляд протопоп. — Ты хочешь потеснить их на море. Они же, как собаки, лают, а броситься боятся.

— Прав ты как всегда, отец. Прав, — царь обошел вокруг гостя. — Не хватает мне сейчас Алексея Федоровича. Он бы сейчас меня ободрил. Умеет он это делать!

— Алексей Федорович в Ливонии…

— Да знаю я, что в Ливонии, — махнул рукой Иван.

Протопоп молчал.

— Да он же у меня ложничим и мовником был! Я его в окольничьи произвел. Не просто ж так я это сделал?

— Государь, если ты помнишь, я был свидетелем нескольких событий… — тактично умолк протопоп. Он успел пожалеть, что согласился на уговоры придти к царю.

Иван Васильевич сверкнул глазами, после вернулся на скамью, пригладил бороду.

— Недосуг мне сейчас рассуждать, что да как да почему. Уехал, — подвел итог царь. — Его воля.

Несколько мгновений затуманенным взглядом смотрел в одну точку.

— Так что привело тебя, отец, ко мне в столь ранний час? — спросил он.

— Ко мне пришел купец, — начал Сильвестр. — Яшка Сивый. Он вчера вернулся от хана Едигера…

— Помню, помню… — задумчиво погладил бороду Иван.

–… с подарком.

— Подарок это хорошо! Знает хан, на чьей стороне сила. Так что за подарок?

— Государь, о подарке пускай тебе расскажет Яшка Сивый… — замялся протопоп. — Слишком необычный подарок.

— Пускай, — махнул рукой царь. — Приведи ко мне этого Яшку.

— Он здесь, государь.

— Так пусть входит! — Иван приосанился, пригладил бороду.

Его не смущало отсутствие царских принадлежностей — неудачной дубины, тяжелого шара и колючей шапки — как про себя называл скипетр, державу и шапку Мономаха. Он считал, что потомка Августа должны узнавать в лицо, а не по державным символам.

И его узнавали.

Двери раскрылись, пропуская мужичка маленького роста с торчавшей клочками бородой. Купец остановился рядом с протопопом и до земли поклонился. Яшка старался не поднимать голову, чтоб не встретиться с проникновенным взглядом Ивана.

— С чем пожаловал? — строго спросил царь.

— Я… ездил на… восток, — запинался Яшка. — Закупал… там шкуры… зверей. И… когда хан Едигер узнал, что я купец… из Руси, то пригласил к…

— Какой подарок? — перебил Иван. Слушать испуганное блеяние купца в это утро ему хотелось меньше всего.

— По-подарок… очень… очень… бо-большой, — сильнее запинаясь, продолжил Яшка. — Если го-го-государь… позволит… то… мо-ои с-с-слуги… затащат… с-с-сюда…

Костер потрескивал сырыми бревнами. Пахло затхлыми листьями и мокрой землей. Летний день заволокло туманом, за семь шагов ничего не было видно. Как всегда в этом месте.

Вокруг намного верст ни души. Едигер специально выехал поздно вечером, чтоб к утру быть здесь, по расчетам в это время к Иоанну должны доставить подарок. Лощина, что пристроилась между трех холмов удивительно подходила для предстоящего действа. Отец в детстве возил Едигера с братом сюда.

Конец ознакомительного фрагмента.