Год красного петуха. Книга вторая

Сергей Виноградов

Вторая книга «Год красного петуха» включает в себя стихотворения различной тематики, написанные в конце 2017 – начале 2018 годов. Является продолжением хронологического цикла стихов «Сквозь високосный год», опубликованных ранее в двух книгах. Произведения из этих сборников становились лауреатами литературных конкурсов «Арсис» в 2016—2017 годах.

© Сергей Виноградов, 2018

ISBN 978-5-4490-3989-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ОКТЯБРЬ

Пятница, тринадцатое

Полночь. Пятница. Тринадцатое.

И не полная луна,

Значит, можно отоспаться —

Ночью будет тишина…

Будут оборотни тихо

В эту ночь, как люди, спать

И в лесу лесное Лихо

Тоже, видимо, дремать…

Полнолуние не скоро,

Так что будем, братцы, жить!

Кто-то прямо у забора

Ляжет спать, а кто-то пить

Будет до утра с подругой

За нечётное число…

Только оборотням туго —

Нынче им не повезло!

Грустно

Сижу. Курю. Растёт гора окурков.

Проходит жизнь, как фильм, передо мной

И я в том фильме сам среди придурков,

Обиженных судьбой, да и страной.

Мне грустно от того, что на исходе

Остатков лет и я вдруг осознал,

Что жил не так, не то я делал вроде,

Теперь вот жду предсказанный финал…

Ненужный никому — стране и людям,

Друзьям ненужный, да и сам себе.

— А может просто прошлое забудем,

И плакаться не будем о судьбе?

Я прошептал душе своей пропитой,

Очередной окурок затушив.

Душа молчала. Лишь сомнений свита

Вокруг меня шепталась: вроде жив…

Вспомнил всё

Я вспомнил всё: что было — не было,

Кем был и не был никогда,

Такое же, как нынче, небо,

Послевоенные года,

Когда родился мальчик где-то

И этим мальчиком стал я

И в августе далёким летом

Мною пополнилась семья.

Потом я вырос и однажды

Забыл про всё: про мать, про дом,

Стал слишком смелым и отважным,

Оставив встречи на потом.

Я строил жизнь свою умело —

Сам по себе, как я хотел.

И к маме мне порой хотелось,

Но было слишком много дел.

И вот однажды мне приснился

Я — очень старый и седой,

Как будто к маме я явился,

А мамин дом давно пустой…

Всё тот же стол и табуретки

И тот же старенький диван,

В буфете мамины таблетки,

В шкафу знакомый сарафан…

Я вспомнил всё. Но слишком поздно.

Теперь мне маму не вернут

Ни покаяние, ни слёзы

Даже на несколько минут…

Но я и в снах её не встречу

И от того давно не сплю.

Напрасно ставлю Богу свечку,

Я и за век не отмолю

Мой грех великий перед мамой.

…Я вспомнил всё. Все наши дни,

Но в молодости все упрямы,

Нам часто просто не до мамы,

А в результате вновь одни…

Страна уродов и шутов

На карнавале жизни я лишь шут,

Не прячущий своё лицо под гримом,

Я каждый день свой правый суд вершу,

Но все мои слова проходят мимо —

Мимо пустых сердец и мрачных душ.

Напялив на себя чужие маски,

Они несут свою святую чушь,

Немного правды, очень много ласки…

И вот уже обласканный народ

Валит толпой на митинги и сходки,

А тот, под маской, истинный урод

Ведёт народ уверенной походкой

В свой будущий февраль или октябрь,

И вдоволь насмеявшись над шутами,

Ещё не понимает, что он — раб,

Смеётся над собой, а не над нами…

…Когда-нибудь прозреет вновь страна

И с идолов своих все сбросив маски,

Увидит вдруг — под маской сатана,

И всё, что обещал он, просто сказки.

Все истины достаточно просты,

К тому же их не раз мы проходили:

Нам правду говорят всегда — шуты,

Какая есть. Но мы, видать, забыли…

Двадцатый век

Двадцатый век — век революций,

Добра и зла. Любви и бед.

Век смены вех и Конституций.

Век поражений и побед…

В двадцатом веке я родился

И, значит, век двадцатый — мой.

Я вырос с ним и с ним простился

Уже далёкой, той зимой…

Теперь о нём осталась память

И много лжи о нём вокруг.

Сменилось всё: страна и знамя,

Сомкнув тысячелетний круг…

И вот уж новые герои

Возводят вновь на пьедестал

Те буржуазные устои,

Что век двадцатый разметал

Народу дав мир и свободу…

И я был счастлив в веке том.

Век двадцать первый — век разброда,

Где все забыли о святом.

О долге, совести и чести,

О том, что не в чести давно…

А мне с двадцатым веком вместе

Остаться в прошлом суждено.

Такой как есть

Полвека там, полвека здесь —

Живу на два тысячелетия

Такой как был, такой как есть,

Даст Бог отпраздную столетие.

Ну, а не даст, ему видней,

Выходит, сделал всё, что в силах.

Таким, как есть, остаток дней

Жить буду, только б сил хватило…

Цена

Во все века и времена

У правды есть своя цена

Бесценна только наша жизнь…

— Эй, шут, а, ну-ка покажись —

Кричит из царственных дворцов

Кому-то свора подлецов —

Явись и правду нам скажи,

И кто здесь кто — всем докажи!

И шут пришёл. И рассказал

И кто есть кто всем показал.

Ну, а потом, сорвав рубаху,

Шута отправили на плаху,

Чтоб место знал. Его ж вина

Лишь в том, что есть всему цена…

История

Не нам судить историю сегодня,

Тем более, что было, сочинять.

История есть замысел Господний

И мы его таким должны принять.

До хрипоты не спорить об итогах,

Что было бы, чего могло не быть.

История и мы в ней — все от Бога,

Чем нагло врать, уж лучше всех любить…

Первый снег

Что же, осень, ты с моим

Парком сделала —

Были рыжими деревья

Стали белыми?

Стал похож парк на меня

На седого

Или к нам пришла зима

Снова?

Но пока ещё октябрь.

Середина.

И совсем не по душе

Мне картина,

Та, что вдруг нарисовал

Твой художник,

Но, надеюсь, что её

Смоет дождик…

И вновь парк мой

Заблестит позолотой,

Ведь кому же стариком

Быть охота?

Так что, осень,

Ты не старь нас напрасно —

Не меня и не себя.

Ты согласна?

…Жаль, ответить, видно, сил

Не хватило,

Но пол осени ещё

Моросило…

Теперь всё в прошлом

Сто дней осталось до зимы

И это лето

Промчалось вместе с жизнью

Незаметно.

И незаметно вместе с жизнью

Мы седели.

Лет не считали,

Только лишь недели…

Недели тёплых дней.

Теперь всё в прошлом

И голова не снегом

Припорошена —

В ней иней лет,

Но он, увы, не тает

И старость уже где-то здесь

Витает…

Прошло сто лет

Прошло сто лет. Такой же вечер.

Такой же, как тогда, октябрь.

И носит листья клёнов ветер

И на Неве всё та же рябь…

Как будто время вдруг застыло,

Но Смольный тот же, как тогда,

А всё, что будет, всё забылось

И не случиться никогда…

Не будет выстрела «Авроры»

Никто не будет Зимний брать

И никаких о прошлом споров

И никому не надо врать…

Но то, что было — то и было —

Матросы в Зимнем и костры

И революция уныло

Вползала в тихие дворы.

И утром было всё иначе —

И был Октябрь уже не тот.

Страна пока ещё не плачет —

Она заплачет через год,

Когда в бою схлестнутся братья

За мать, за Родину, за Русь.

И как она смогла остаться

В живых тогда? Знать не берусь…

Сомнения

Сомнения в душе вряд ли от Бога —

Они скорее в нас от сатаны,

Когда осталось веры так немного,

Намного больше нынче в ней вины…

Но мы пред Богом вряд ли виноваты,

Скорее виноваты пред собой,

Ведь мы не просто люди — мы солдаты,

Мы без сомнений лезем только в бой…

И убиваем без сомнений себе равных,

Ведь если не убьём, то нас убьют,

Но умирать не хочется бесславно,

Забыв про то, как мамы слёзы льют

По всем убитым в этой страшной бойне,

В бессмысленной до ужаса войне…

И кто кого окажется достойнее —

В сомнениях моих судить не мне.

Мой комсомол

Сегодня комсомолу-старичку

Девяносто девять —

Слава и почтение!

С ним повидали много на веку,

Но я давно своих болячек пленник…

А он, как и Ильич,

Всегда живой!

В свои девяносто девять —

Вечно юный

И вечно молодой,

А я — седой…

Мне по годам его не переплюнуть.

До возраста его

Мне не дожить,

А, может быть,

Стремиться и не надо.

Мне надоело

Партиям служить,

Жизнь превращая

В шоу на эстрадах…

Мой комсомол

Живёт со мной во мне

И, слава Богу,

Из ума не выжил.

Но, если и служил —

Своей стране…

…Хоть той страной

На старости унижен.

Обманщица зима

Белый снег, как летний ливень,

Вдруг обрушился с небес…

Отчего же я счастливый

И какой мой интерес?

Интерес простой — дождался

Наконец-то я зимы!

Вот он — снег! Он здесь остался

Среди серости и тьмы

Долгой осени проклятой.

Побелил вокруг дома.

Много радости ребятам

Неожиданно зима

Принесла ноябрьским утром.

Только снег тот был — вода…

Словно не было, как будто,

И не будет никогда

И ни снега, ни зимы…

А её так ждали мы!

Такое было время

Такое время. Открываем монументы

Не палачам, а жертвам. Октября.

И вспоминая страшные моменты,

Кого-то проклинаем снова. Зря.

Но вряд ли мы найдём успокоение,

Своей душе, её разворошив…

Быть может, и найдём, но на мгновение,

Свой страшный и ненужный суд свершив.

Над кем же суд? Над прошлым или будущим?

И в назидание кому? Самим себе?

И возведя стену, кому послужим,

Оставив новый шрам в чужой судьбе?

В судьбе не палачей. Лишь их потомков,

Тех, кому жить ещё и жить и жить…

Но список жертв, прочтя в лицо им громко,

Мы прошлое не сможем завершить.

Сегодня нам нужны совсем не стены,

А скорбь оставив лично для себя,

Должны мы примириться непременно,

Россию нашу общую любя.

И палачи — они ведь тоже жертвы,

А жертвы — палачей бы извели…

Такое было время. Все мы смертны.

И так мы сделали уже всё, что смогли.

Итог столетия

Мы не умеем жить по середине,

Любовь и ненависть — вот наши два крыла.

Россию почитаем, как богиню,

И тут же проклинаем. Не со зла.

А потому — иначе жить не можем:

То рушим храмы и пускаем кровь,

То строим мир — прекрасный и безбожный,

Его же низвергая вновь и вновь…

И так из века в век. И век двадцатый

От тех, других, ничем не отличить:

Всё так же мы искали виноватых,

Чтоб не себя в раздрае обличить…

И новый век, увы, ни чем не лучше:

Всё то же лицемерие и ложь,

Всё те же в октябре на небе тучи

И даже год так цифрами похож…

Менталитет

Если очень много врёшь —

Значит, долго не помрёшь.

Если правду говоришь —

На костре судьбы сгоришь.

Если будешь правдолюбцем-

Пулю в лоб от революции

Обязательно получишь.

Не высовывайся лучше!

…И молчим мы — тет а тет —

Ведь такой менталитет

У российского народа

Аж с семнадцатого года.

Так уже сто лет молчит

Или вновь донос строчит

На себя и на соседа

Или пьёт, но до победы,

До последнего глотка,

Как все прошлые века.

От того и Русь жива —

Остальное лишь слова…

Либералам

Либералов резиденты

Снова лезут в президенты.

Так что есть над чем подумать:

Может быть, сначала в Думу

«Казачков» лихих пустить?

Жаль, не можем им простить

Мы эпоху ельцинизма —

Выходцев из коммунизма…

Впрочем, пусть себе кричат —

Наши люди отличат

Кто есть кто теперь уж точно

И придётся всем им срочно

Выдвигать кандидатуру

То ли с пьянки, то ли с дуру

Где-нибудь там — за бугром,

Впрочем, там их ждёт разгром…

Там хотя и демократия —

Понимающая братия!

Толпа

Не поминайте в суе имя Бога

И имена других — былых вождей,

Остыньте от страстей своих немного

И от чужих желаний и идей.

Вы лишь толпа. Толпа всегда слепа,

Она способна только на погромы,

Она в своём неистовстве глупа,

Не сердцем, а инстинктами влекома.

И у толпы не может быть вождей.

Вожди и Бог есть только у народа.

А крикуны с тех ваших площадей —

Они лишь вожаки слепого сброда.

Они — ничто. И вы для них — никто.

И всем — никто теперь уже не будет!

Но у толпы всегда есть шанс зато

Однажды вспомнить, что и в ней есть люди…

Поздняя осень

Ещё вчера была зима

И снова осень наступила

Умыла окна и дома,

Но, видно, капель не хватило

Умыть дороги и поля,

Прибраться к своему уходу.

И неумытая земля,

И неумытого народа

Полным полно бредёт домой

Под мерно моросящим душем

В мечтах, как будет им зимой

И лучше и намного суше…

Сегодня третье ноября —

Кончина осени, похоже.

Ворчу я на погоду зря,

Ведь вечной осень быть не может.

Не будем вечными и мы,

Перешагнув рубеж последний —

Канун итогов и зимы…

А что ж тогда было намедни?

Сосед ушёл

Бреду и старый и усталый

Домой под стареньким зонтом…

Ну вот и осени не стало —

Уйдёт она, а что потом?

Одолевают меня мысли

И я иду, не видя луж…

Жизнь пролетела слишком быстро,

А я ведь был прекрасный муж,

И был отцом, и стал вдруг дедом,

А после деда кем мне быть?

Зайду-ка лучше я к соседу

С ним вместе выпить и забыть

Про этот наш проклятый возраст,

Но нет соседа. Только тень…

Жаль, что явился слишком поздно,

Хотя б на час, хотя б на день

Вернуться в прошлое с ним вместе

И напоследок посидеть,

Но смертью удостоен чести

Опять не я. А мне — седеть

И ждать покуда

И по лужам бродить

Под стареньким зонтом…

Но без соседа будет трудно

Не думать, что нас ждёт потом?

Отречение

Вот и солнце явилось над Доном

И опять ночь ушла за поля

Снег последний исчез у затона,

С добрым утром, донская земля!

Вот и снова дымы над станицей

И опять казаки спешат в храм

За детей, за царя помолиться,

Как положено здесь по утрам…

Ну, а где-то в чужом Петрограде

Этим утром случилась беда

И зачем, почему, чего ради

Царь отрёкся от нас навсегда?

И зачем казаков своих бросил,

Тех, кто верой и правдой служил?

Жаль, не знали мы, что будет осень —

Будут новая кровь и вожди…

А пока в первый мартовский вечер,

Переделав все за день дела,

Пред иконами ставили свечи,

Ведь незыблемой вера была.

Вера в Бога и вера в Отечество…

Пусть Октябрь был ещё так далёк,

Но на этот раз ночь бесконечную

Не разрушит ни солнце, ни Бог…

Красный Дон

Дон мой тихий, Дон прекрасный

Был ты белый, стал ты — красный

Белый снег стал вдруг кровавый.

Неужели Богу мало

Этих жертв? Но Бог молчит.

Только ворон лишь кричит,

Подводя итог неправый…

Улетел орёл двуглавый

С наших стягов за кордон,

Нам оставив красный Дон

В назидание навечно…

Слава Богу, всё конечно!