Существует большой мир. Там гигантские самолёты бороздят бескрайние мировые просторы. А есть мир Максима Кашеварова, первого пилота старушки "аннушки" (АН-2), приписанной к аэропорту "Талаги", что под Архангельском. Вокруг маленькие люди с своими маленькими заботами: роды, свадьбы, похороны. И единственная связь с внешним миром – Максим и его "аннушка". Да ещё и внебрачный шестнадцатилетний сын из прошлой жизни на голову свалился. Но даже здесь всегда есть место подвигу. И воплощению главной мечты. Надо только подняться – над собой в том числе.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Выше Севера – там, где Юг предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
ГЛАВА 2
Конец ноября 1990 г. Нянельма
Максим никогда в жизни не видел такого заката. Небо горело как в последний раз. Всё вокруг стало пурпурно-розовым. Облака растворились в этом пламени, но солнца нигде не было видно.
“Где мы?” — спросил Максим у штурмана.
Но ответом ему было молчание. Тогда Максим нетерпеливо оглянулся. Но не увидел ничего. Самолёт просто растворился в этом огромном небесном костре. Кресла и приборной доски тоже не было. Максим просто летел сквозь пылающее небо, нелепо растопырившись на невидимом сидении. И как будто в ответ на незаданный вопрос навстречу ему понеслась тихая, но грустная песня. Пела девушка, как будто жалуясь самой себе на большую, но несбывшуюся любовь:
«Потеряла девка золоты клюци, да
Потеряла девка золоты клюци, да
На атласной лентоцке, да
На атласной лентоцке, да…»
И тут Максим проснулся. За окном только-только начинался робкий ноябрьский рассвет. Падал тихий пушистый снег. Ольги рядом уже не было. Накинув только легкий халатик она вовсю шуровала у большой русской печи и напевала приснившуюся Максиму песню. Он некоторое время любовался ловкими движениями молодухи, но тут от неосторожного движения предательски скрипнул диван и Ольга обернулась: “А проснулся, сокол залётный. Погодка-то налаживается. Выпустят вас сегодня.”
Максим с облегчением потянулся: “Эх, Олька, так бы и спал здесь всю жизнь.”
Ольга засмеялась: “Иди кашу ешь, женишок. При живом муже, мне второй не положен. Да и зачем мне летчик? От вас законные-то стонут.”
“Стонут, а живут. Тем более мы ж местные линии. Почти всегда дома.” — Макс бодро спрыгнул с дивана и зашлепал к рукомойнику. Ольга оперлась о ухват и бросила ему в спину: “Слушай, я разводиться со своим не собираюсь. Хоть он и тюремщик, но жаль мне его. Дурак, конечно, а всё ж свой.”
Макс бодро окатил лицо из медного раритетного рукомойника и заухал от удовольствия. Потом долго растирался по пояс махровым полотенцем.
Прежде чем сесть за стол с ароматно пахнущей тарелкой распухшей гречневой каши, он подмигнул Ольге и указал на диван: “Может ещё?”
Та засмеялась: “Хватит. Неча вас баловать. Как в следующий раз с неба спрыгнешь, так и посмотрим.”
Максим с наслаждением воткнул ложку в рассыпчатую дымящуюся горку: “ А когда твой вернётся, будем продолжать?”
Ольга стала серьёзной: “Нет. Ничего не будет. Я забуду и ты забудешь. Буду женщиной честной, мужней и приличной.”
Макс прекратил жевать: “То есть со мной только неприличная может, да?”
Ольга вздохнула, переживая непонятливость полюбовника: “Насчёт других не знаю. Ты парень видный, симпатичный. Найдёшь свою вторую половину. А я…что я… женщине без мужика нельзя, тем более пять лет. “
Макс помолчал, потом продолжил сосредоточенно уплетал гречневую кашу обильно заправленную маслом и молоком.
О чём-то вспомнил и поднял глаза на Ольгу: “ А что это за песню ты пела?”
Ольга улыбнулась: “Эх ты, москвич и есть москвич. Это наша поморская. Про любовь злую…”
В сенях кто-то забухал сапожищами. Максим сноровисто прыгнул за выгородку и закрылся занавеской.
В избу влетела Матрена, местная почтальонша: “Олька! Где твой сокол?! Макс который? Да не прячься ты! Все итак всё знают!”
Максим конфузливо выглянул из-за неаккуратно задёрнутой занавески.
— Максим Александрович! Меня Илья прислал. Там твой Федька безобразничает!
— Чего случилось-то?
Макс прыгнул в штаны и быстро тянул на себя куртку и унты. Матрена в нетерпении прыгала рядом: “Выйди и увидишь! Он там такое творит!”
Как только Максим выскочил на улицу всё стало ясно. Над деревенькой жужжа крутил мертвые петли их бело-голубой АН-2. Обходя, как на слаломе любопытных замерших вразнобой на сельской улице с открытыми ртами, Максим помчался к избушке местного аэровокзала.
Вскочив внутрь он оттолкнул Илью — местного начальника аэропорта от микрофона, и что есть сил заорал в ребристую шишку: “Федька — урод, твою мать! Всё-всё матери и Людмиле расскажу! А ну быстро садись, гад!”
В микрофоне что-то щелкнуло и оттуда донёсся весёлый голос Федьки: “Завидно, да Саныч? Захожу на глиссаду, оппа!”
Когда Ан-2 распахнул пассажирскую дверь оттуда начали выпадать на снег деревенские девки. Все как одна становились на четвереньки и дружно блевали. Последним на снег молодцевато выпрыгнул Федька Погудин второй пилот Максима. Он дурашливо приложил руку к наискосок напяленной фуражке и весело отчеканил: “Докладываю! Курс начинающих стюардесс местной молодёжи успешно преподан! Разрешите приступить к работе.”
От такой наглости Максим опешил: “Да я тебя…”
Захотелось врезать по наглой роже. Но Макс понимал, что на него смотрят прибывающие местные. Портить с ними отношения и компроментировать высокое звание летчика дурацким мордобоем не хотелось:
–…Врезать бы тебе…ты ж их убить мог!
— Командир! Я ж так…поразвлекся в меру сил, не то что ты…
Душная волна ярости захлестнула сознание Максима и он всё-таки поднял кулак, но тут услышал сиплый голос местного участкового Савелия Михайловича Огаркова: “Хулиганим, значит! На киче давно не был, да Федька?”
Савелий вынырнул из-за Максима и сноровисто окольцевал руки Фёдора наручниками.
“Э…дядя Савелий, мне ж работать ещё…ты чего?” — вытаращил глаза второй пилот.
Но Савелий был зол как никогда: “Сволочь, кобель ты сраный. За Машку ответишь!”
“Да я…я ничего ей не сделал. Саму спроси!” — упирался Федор.
Дочь участкового Маша, качаясь, оттолкнулась от самолёта и вяло махнула им рукой: “Ну правда, папа, мы сами попросили. Отпусти Федю.”
Но это панибратское «Федю» привело участкового в ещё большую ярость: “Федя, значит, Феденька… — передразнил Савелий — Поедет теперь твой Феденька в Сибирь! Там будет на зоне свои художества устраивать. Это злостное хулиганство! Статья! Поняла!”
Осознав серьезность ситуации, вмешался Максим: “Савелий Михайлович! Давайте поговорим, как люди. Его накажут. Серьёзно накажут в управлении. Но сейчас он мне нужен.”
Участковый развернулся к Максиму: “А ты, Максим Александрович, своего кореша не покрывай! Не покрывай! Нам в деревне все эти хулиганства не нужны! Вы ведь нам как семья! На вас все равняются! И вот завелась паршивая овца.”
“Я не паршивая овца!” — Влез в спор Фёдор.
“Да молчи ты! — Разозлился Максим и опять продолжил — Савелий Михайлович! Мне ж обратно лететь, и мне без второго пилота никак нельзя!”
Участковый на минуту заколебался, но преодолел себя: “Знаешь что Максим, закон есть закон. Ты за ним не углядел, значит оставь это дело мне.”
И повёл ошарашенного Федьку с взлетной полосы в сторону деревни.
Около аэровокзала Максима, Тамару, Федора и Савелия встретили недоумевающие пассажиры.
“Савелий Михайлович, кого поймал, бандита?” — Подскочила к участковому бойкая бабёнка Наташа — продавщица из местного сельмага.
“Максим, а рейс будет…Савелий, что ты творишь…Ну вот, опять…никакой демократии!” — Загалдели деревенские бабки обвешанные тюками.
“Тихо вы! — Остановился участковый — Он не бандит, а хулиган! Посидит суток пять в сарае, хуже не станет!”
“Пять суток!” — Взвизгнула Наташа. — Да у меня всё масло испортится! Даже солёное. Сам же спрашивать будешь!”
“Не надо превращать демократию в бардак, — защищался участковый, — закон есть закон!”
И тут из дверей избушки-аэропорта выскочил начальник Илья: “Макс, Федя, заканчивайте балаган! Пришла телефонограмма из Архангельска. В Золотице Паша Филимонова рожает. Фельдшерицу уже сорвали. Давайте туда!”
Савелий растерянно оглянулся: “Сеструха? Ей же врачи сказали, что никогда…”
Наташа тут же заорала: “Снимай наручники, а то точно — никогда!”
Савелий обалдело вытащил ключи и тут же сдернул с рук Фёдора браслеты. Потирая руки, Федор пробубнил Илье: “Так у нас и так переработка.”
Илья пожал плечами и покосился на Макса: “Ничего не знаю. Вы сами ближние. А Архангельск пока закрыт. Сильный боковой и снег.”
Но Макс уже принял решение и бросил Федору: “Слышь ты, ас низшего пилотажа, быстро отвязывай предкрылки!”
Фёдор вздохнул и затрусил к «кукурузнику».
У избушки аэровокзала взвизгнула рессорами буханка с красными крестами на боках. С неё грузно свалилась в снег фельдшер Марьяна и тут же закричала на всю взлётку своим высоким голосом: “Давайте скорее, я в самолёте принимать ребёнка не хочу!”
Уже минут пятнадцать Максим пытался обойти снежный заряд и подкрасться к аэропорту Архангельска с разных сторон. Федор тоже нервничал и давал дурацкие советы: “Командир, а давай поднырнём снизу!”
“Федька! Чему тебя учили в твоей ЦПШ. — Зло шипел вспотевший Макс. — Поднырнем до сдвига, сбросит нас метров на 40. Твоя мама мне, если тебя разобью, не простит.”
“Тогда может сверху! По крутой глиссаде!” — Не унимался Федор.
“Сверху-снизу это ты своим “стюардессам” предлагай, а на сверху у нас не ТУ-154…Чёрт, уйти то некуда. Не дотянем. У нас топлива на час. Остаётся ещё раз круг дать. “ — Соображал, не отводя взгляда от приборов, Максим.
В тесную кабину засунулась Наташа: “ Эй, мужики, когда сядем? У неё уже воды отошли, сейчас начнётся.”
Максим быстро глянул её сторонки снова уткнулся в приборы: “В течение часа сядем. Не подождёт?”
Наташа хмыкнула и прокричала прямо ему на ухо: “Ты это малому скажи! Мне нужен кто-то из вас. Мы все сделаем, нужен кто нас силой подстраховать сможет. Подержит её когда схватки сильные пойдут.”
Максим кивнул Фёдору: “ Иди ты.”
“А почему я?” — обреченно откинулся Федор.
“Потому что садиться будем по приборам со сдвигам ветра. А ты не потянешь. Это мой приказ!” — не глядя на второго пилота отчеканил Максим.
Федя сбросил шлемофон и покорно вывалился из кабины за Наташей. Внезапно она вернулась и снова нагнулась к Максиму: “ Ты уж постарайся помягче, Макс.”
Максим кивнул и который раз запросил Талаги: “
— Пятнадцатый. Санитарный рейс. Запрашиваю посадку. На борту роженица. Срочно. Прошу скорую.”
Сквозь хрипы отозвался диспетчер: “Пятнадцатый. Посадку разрешаю. Всё на пределе. После тебя закрываюсь.”
Следующие пол-часа он только глядел на приборы, не обращая на то что творилось за стеклами, активно работал педалями и штурвалом и только шептал про себя: “ Так… 500 на 270…крен…10…отрабатываю…300 на 240…крен 7 — отрабатываю…ближние, вижу ось…”
Перед самой посадкой на глиссаде произошёл этот злосчастный сдвиг: ветер вдруг зашёл с хвоста, но Макс была чеку и «Аннушка» мягко коснулась шасси взлётной полосы, перелетев почти две трети длины и некоторое время бежала вперёд почти не снижая скорости.
“Чёрт, коэффициент сцепления маловат,” — автоматически громко проговорил мысли Максим.
“Что делать будешь Кашеваров?” — Немедленно отозвался диспетчер.
Максим не ответил. Сжав зубы, он пытался вывернуть машину задним колесом, чтобы хоть немного увеличить длину пробега. Самолёт трясло и заносило в сторону. Активно работая педалями, Максиму удалось развернуть самолёт под небольшим углом к оси взлетной полосы и выигранных метров хватило. У самого снежного бруствера «Аннушка» чуть накренилась и замерла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Выше Севера – там, где Юг предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других