Приглашение к счастью

Сергей Валентинович Мозголин, 2021

"Женщина-это приглашение к счастью", но оно выпадает не всем, только достойным, способным оценить его и уберечь. И если избранников двое, а приглашение на одну персону, тогда дорога к счастью пролегает через ад, потому что каждый готов идти до конца и способен на многое. Захватывающая история любви двух молодых офицеров к одной девушке. Острое соперничество происходит на фоне событий потрясающих Россию в период 1914-22 годов и уверенно выводит сюжет за рамки банальности и скуки. Роман насыщен действием, интригующими сюжетными поворотами. Отмечен медалью Российского союза писателей.

Женщина — это приглашение к счастью.

Шарль Бодлер, французский поэт.

Петербургская зима 1914 года, блеснув рождественскими огнями и отзвенев музыкой бального сезона, подходила к концу. Близилось прощёное воскресенье, после которого столичный свет замирал. В благочестивом смирении, он равнодушно внимал мучительному вою заводских гудков, предвестников зарождающегося революционного хаоса.

Поздним вечером, на пустынных улицах Санкт-Петербурга хозяйничала февральская вьюга. Затихшая столица казалась безлюдной, и только рыжие отблески огней от затопленных печей, кое-где трепещущие на окнах, напоминали о том, что город наполнен жизнью.

Из подвального трактира, затерявшегося в переулках Васильевского острова, вытолкнули на снег, пропившегося в чистую бедолагу. С трудом поднявшись на ноги, он зачерпнул пятернёй пригоршню снега и растёр им лохматую голову. Сермяжная душа настойчиво требовала выпивки, во что бы то ни стало, любой ценой. В уверенности, что выпить больше не на что, он даже не сделал попытки обшарить карманы, а тупо уставился на свои, ещё почти новые, сапоги.

— Эх, пропадай, душа! — махнул он рукой в хмельном кураже, завалился на сугроб и стащил их с ног.

Утерев рожу портянками, бедолага сунул их за пазуху, и с непреклонной решимостью, снова исчез в ненасытной утробе шалмана.

Глава 1

В небольшом ухоженном особняке напротив, безуспешно пытался уснуть денщик штабс-ротмистра лейб-гвардии гусарского полка, Гончарова. Старому солдату, не давали уснуть былые раны. Намаявшись, он присел на край койки и принялся растирать старую рану на ноге, оставленную штыком самурая.

— Вот разнылась, анафема, аж сон не идёт — беззлобно проворчал ветеран, вспоминая Японскую — ловок оказался косоглазый, чтоб его… Ничего, он меня тоже помнить будет. Без руки то ему, поди, не сладко живётся.

Поднявшись с койки и бережно ступая на зудящую ногу, он приоткрыл дверь своей комнатушки. Из гостиной приятно повеяло теплом от растопленного камина и табачным дымом.

— Барину, видимо, тоже не спится — подумал он, осторожно проходя вперёд. — Уж второй день, как из полка вернётся и сразу к камину, только покуривает да приглашения разные в огонь покидывает. А прежде, только под утро и жди. Хмельной, весёлый и, непременно целковым, а то и зелёненькой одарит. Выпей мол, брат Иван, за здоровье графини Левицкой. Хорошая, видать, барышня или может быть хворает часто, не приведи Господи. Хоть бы одним глазком взглянуть на благодетельницу.

Иван осторожно заглянул в гостиную. У камина, в накинутой на плечи шинели, сидел 26-летний продолжатель древнего дворянского рода граф Леонид Георгиевич Гончаров, которого друзья предпочитали называть попросту Лео. В его облике было что-то античное, наводящее на мысль о родстве с пыльными статуями эпохи ренессанса. И только небольшие, тщательно постриженные усы, едва выходящие за края чёткой линии губ, придавали лицу оттенок современности. В целом же его внешность полностью соответствовала стандартам лейб-гвардии гусарского полка, который традиционно комплектовался хорошо сложенными шатенами.

Задумчивый взгляд тёплых светло-карих глаз молодого графа, был устремлён на причудливую игру пламени, полыхающем в камине. А подумать было о чём. Сегодня суд чести офицеров полка вынес решение, которого он ждал с нетерпением и завтра на рассвете состоится дуэль.

Два года назад, когда дочь полкового командира царско-сельских гусар, из маленькой озорной барышни превратилась в юную богиню, в столичном свете ярко засверкал новый, чистой воды бриллиант, графиня София Николаевна Левицкая. Многие были ослеплены его блеском, но остались в тени, не добившись благосклонности, а двое фаворитов этого соперничества завтра утром встанут под пистолеты — он и его друг, однокашник по Пажескому корпусу и непримиримый соперник, Владимир Раевский.

Но сейчас мысли Лео были об отце. Отставной генерал, повесивший шашку на стену после Русско-Японской войны, жил в своём родовом имении, в Псковской губернии. Оставить службу он решил после трагических событий, вызвавших тяжёлые душевные переживания — смерть старшего сына, геройски погибшего в Мукденском сражении и, последовавшая за этим, тяжёлая болезнь и кончина жены. Теперь на карту была поставлена жизнь его сына, единственного родного человека, оставшегося у него в этой жизни.

Лео бросил в огонь окурок и поднялся, чтобы написать письмо отцу.

— Тебе чего, Иван? — обратился он к застывшему в нерешительности денщику.

— Не угодно ли чего вашему сиятельству? — отозвался тот. — Подай-ка мне чаю, братец, и чарку водки. Что-то сон не идёт, а мне этой ночью обязательно выспаться надо.

— Прощения просим, ваше сиятельство, нету водочки, закончилась.

— Как это нет? Ты что, шельма, сам всю выпил?

— Как можно, ваше сиятельство? Для себя у меня спирт припасён. Ради здоровья или, скажем, аппетиту, по праздникам опять же.

— Что-то я не припомню, чтобы ты на здоровье или аппетит жаловался.

— Так потому и не жалуюсь, что полстаканчика принять завсегда полезно. Когда душа согрета её и хворям не одолеть.

— Говоришь, душу согревает?

— Истинный крест, ваше сиятельство — убеждённо крестясь, заверил Иван.

— Ладно, неси — согласился граф, садясь за письмо. Тяжёлое, тягостное чувство мешало сосредоточиться. Иван подал чай и полстакана спирта.

Лео поднёс стакан к губам, но пить передумал, решив, что будет лучше добавить спирта в чай. Так и сделал.

Нет ничего лучше для создания в доме ощущения уюта и покоя, чем разожжённый камин. Вид трепещущего огня завораживает и умиротворяет, но предаваться этому занятию накануне поединка, сомнительное удовольствие. Чем явственнее ощущение этого благодушия, тем острее и невыносимее становится мысль о том, что уже завтра и навсегда, единственным твоим уделом может стать промёрзшая тёмная яма.

Лео стоял у окна и смотрел на резвящуюся вьюгу. Ему больше не хотелось глядеть на огонь.

— Иван, если я завтра не вернусь, отправишь это письмо по адресу.

— Не извольте беспокоиться, Ваше сиятельство, будет сделано. А Вы завтра в полку заночуете?

— Где я завтра заночую одному богу известно. — уклонился от прямого ответа граф, всматриваясь в одинокий возок приближающийся по пустынной улице к его дому. Волнующее предчувствие тронуло сердце молодого офицера. Приблизившись, извозчик натянул вожжи и распаренная лошадка, мотнув заиндевевшей головой, послушно остановилась напротив парадного. Фонари осветили стройную фигуру женщины поспешно направившейся к входу, слегка склонив голову.

— Боже милостивый, София Николаевна! — прошептал Лео, не решаясь поверить в реальность происходящего.

— Иван, у нас гости. Подай одеваться, живо.

У входа несмело прозвенел колокольчик. Иван распахнул дверь и провёл в дом очаровательную молодую девушку с трогательным румянцем на хорошеньком лице. Глядя на неё, невольно приходила мысль, что Всевышний с особой любовью потрудился над её созданием.

Гостья в нерешительности остановилась в прихожей, сразу же наполнив её ароматом духов. На её одежде, в волосах и на длинных ресницах, окаймляющих выразительные светло-зелёные глаза, бисерно блестели снежинки.

Лео, одевшийся быстрее, чем застигнутый врасплох любовник, уже спешил навстречу.

— Добрый вечер, София Николаевна. Чему обязан счастьем видеть Вас у себя? — целуя руку девушки, он серьёзно опасался, что гулкие удары сердца заглушат звук её голоса.

— Здравствуйте, Леонид Георгиевич, прошу простить мне мой поздний визит, но мне необходимо поговорить с Вами.

У девушки был приятный тембр голоса и манера плавно произносить слова. Она говорила тихо, явно смущаясь своего прихода.

— Я всегда к Вашим услугам.

Он сам принял у гостьи верхнюю одежду и передал её Ивану. Немного задержавшись у зеркала, девушка прошла в гостиную и присела на край дивана.

— Чудеса! — пробормотал слегка ошалевший Иван, всё ещё держа в руках одежду гостьи — ангел небесный, не иначе.

Гостья первая прервала молчание, выдержав красноречивый взгляд офицера.

— Леонид Георгиевич, я отдаю себе отчёт в некоторой щепетильности ситуации, но пусть Вас не заботит моё позднее присутствие в Вашем доме. Я сказала маме, что останусь сегодня ночевать у тётушки.

Начало было более чем интригующим.

— София Николаевна, двери моего дома всегда открыты для Вас в любое время, которое Вы сочтёте удобным для посещения. Не хотите ли чаю?

— Нет, благодарю Вас, не беспокойтесь, Леонид Георгиевич, я пришла просить Вас простить меня.

— Помилуйте, за что же? Разве может мне прийти в голову, в чём-то упрекнуть Вас?

— Нет, нет, Леонид Георгиевич, я очень виновата перед Вами. Ведь моё легкомыслие послужило причиной вызова. Я не должна была обещать Вам третий танец подряд, зная, что это вызовет недовольство Владимира — взволнованно заговорила девушка — ведь он, накануне бала, просил моего согласия на помолвку.

— Осмелюсь спросить, что Вы ему ответили? — напрягся Лео.

— Ничего. Я просила его не торопить меня с ответом.

Лео облегчённо вздохнул.

— Вам не в чем винить себя, София Николаевна. Разве можно винить прекрасный цветок, распустившийся на краю обрыва, если кто-нибудь, потянувшись за ним, сорвется в пропасть.

Девушка ни чего не ответила, пытаясь унять сильное волнение, нахлынувшее на неё. Наконец, собравшись, она снова нарушила молчание.

— Леонид Георгиевич, я понимаю, что не должна этого делать, но всё же прошу Вас отказаться от поединка.

Лицо Лео, выражавшее до этого глубокое волнение и нежность, стало серьёзным. Он поднялся с кресла и подошёл к окну.

— Мадемуазель, Вы просите о невозможном — услышала она, после короткой паузы, его приглушённый голос.

— Почему же? Вам нужно просто помириться с Владимиром.

— Просто помириться? Если бы это было так просто.

Лео вернулся в кресло.

— Прошу меня простить, София Николаевна, но при всём уважении, я не считаю возможным обсуждать с Вами эту тему.

— Что же мне делать? — как то потерянно произнесла она — Я больше не в силах покорно ждать смерти одного из Вас. Я сойду с ума — голос девушки дрогнул, в глазах заблестели слёзы.

Лео опустился перед ней на одно колено и, взяв её тоненькую руку в свои ладони, пылко заговорил.

— Поймите же, Софи, офицер не может уклониться от поединка. Вы, дочь моего полкового командира, будете первой брезгливо отворачивать голову при встрече со мной.

Молодая графиня сделала попытку возразить, но на полуслове её голос прервался. Она закрыла лицо руками и, не в силах больше сдерживать слёзы, дала волю, достигнувшим критической массы, эмоциям.

— Я умоляю Вас, помиритесь с Владимиром! — пробивался сквозь слёзы надрывно-молитвенный голос девушки — во имя всего святого!

Сползая с диванчика, она опустилась на колени. Лео почувствовал себя самым гнусным негодяем на свете. Он бережно поднял её на ноги и нежно обнял вздрагивающие плечи.

— София Николаевна, я понимаю, что сейчас неподходящий момент для признаний, но может случиться так, что у меня больше не будет такой возможности. На свете есть только два человека, которые мне бесконечно дороги. Это мой отец и Вы. Моя жизнь принадлежит государю, душа — Богу, а сердце — Вам. Я обещаю, что Раевский останется жив.

— А Вы? А Вы, Лео? — она взглянула ему в глаза, вспорхнув влажными трепетными ресницами.

— Теперь, это уже не имеет значения — ответил он и нашёл в себе силы улыбнуться.

Слёзы ещё катились по её щекам. Молодая графиня отстранилась от него и, утирая их платочком, подошла к столу.

— Вы дороги мне оба — тихо сказала она, слегка поперхнувшись от спазма в горле.

София Николаевна взяла со стола стакан со спиртом и сделала жадный глоток, будучи в уверенности, что пьёт воду. На секунду девушка окаменела с широко распахнутыми глазами, не в силах сделать вдоха, после чего совершила ещё одну оплошность. Схватив со стола чашку с чаем, она стала судорожно запивать огонь, вспыхнувший в горле, ещё не осознавая того, что содержимое чая, тоже было щедро сдобрено спиртом.

Следует заметить, что её организм имел редкую особенность — непереносимость спиртного. Сказать, что девушка опьянела, значит не сказать ничего. Она просто упала без чувств, на руки хозяина дома.

За окном, по-прежнему, выла вьюга. Из комнаты денщика доносился здоровый храп беззаботно спящего человека. Израненное тело, согретое спиртом, больше не беспокоили старые боевые раны. В полутёмной гостиной уютно потрескивал камин, разливая по комнате рыжие всполохи огня. На диване беспечно спала молодая девушка, заботливо укрытая пуховым одеялом. Рядом сидел Лео, прислушиваясь к её ровному, лёгкому дыханию. Он, по-прежнему, держал её хрупкую ладошку в своей руке, не в силах оторвать нежного взгляда от любимой, на безмятежном лице, которой засохли ручейки слёз. Щедрая судьба подарила ей сегодня спокойный сон, оградив от тревог и волнений. Со вздохом сожаления Лео взглянул на каминные часы, отсчитывающие, может быть последние часы его жизни и, трепетно поцеловав руку Софи, поднялся. Надев всё чистое, он помолился у иконы и, подкинув в камин поленьев, разбудил Ивана.

— Вот что, братец, София Николаевна спит в гостиной, а тебе сегодня спать не придётся. Будешь охранять её сон, как полковой штандарт. Понял?

— Как не понять, Ваше сиятельство, а Вы, никак, уходите?

— Да, к сожалению. Следи за камином и любой её каприз выполнять с усердием.

— Не извольте беспокоиться, Ваше сиятельство, уважим благодетельницу.

— Как проснётся, подашь ей крепкого чаю с брусникой и извозчика к парадному. Это твоё жалованье — Лео протянул Ивану деньги. Ну, прощай, Иван, не поминай лихом, если обидел чем.

— Как можно, Ваше сиятельство? — растрогался денщик, не понимая причины такой сентиментальности.

Одевшись и вооружившись револьвером и шашкой, граф решительно шагнул в пургу.