Волшебная маска

Сергей Вадимович Суворов

Этот сборник рассказов про нашу жизнь, но написан он в не совсем привычных формах. Каждый рассказ – это не просто какая-то история, а необычный, часто фантастический, мистический и обязательно интригующий сюжет, с юмором и, как правило, с неожиданным окончанием. Вы получите удовольствие от впечатлений, погрузившись в события и миры героев рассказов. Посмотрите сквозь волшебную маску, подаренную вам автором этого сборника.

Сруб

Они сидели рядом на скамеечке возле дома. Одна из них, Мария Егоровна, сидела прямо, опираясь ладонями в скамейку. Другая, соседка по улице — Евдокия Степановна, сидела, согнувшись, положив локти на ноги, свесив сомкнутые руки над коленями. Они сидели и спокойно размеренно разговаривали. Неподалёку от дома, у соседей Егоровны стоял новый, пахнущий смолой сруб. Он резко выделялся своей янтарной желтизной брёвен и идеально ровным расположением над поверхностью земли, на фоне серой однообразной линии старых перекошенных домов, стоящих вдоль улицы. Сделан сруб был замечательно, брёвнышко в брёвнышко лежали без зазора, плотно.

— Банька будет — сказала Егоровна. — Ладно срублено-от.

— Хорошо — согласилась Степановна. — Федосеич ещё могёт рубить то — вон как сладил. В лапу рубил, иж, гладенька кака.

Маленькая пауза в разговоре, образовавшаяся видимо в результате любования срубом, нарушилась вопросом Егоровны:

— А с какого он года то, Федосеич?

— Да с двадцать седьмого вродя, — ответила Степановна, — мой на три года младше был. Они ж оба с Покровского родом были. Дружили они с моим Иваном-то. Иван к нам с Покровского приехал в пясят пятом.

— Да-а, молодец Федосеич-от — сказала Егоровна — гли-ка, до сих пор робит…

А нонче молодежь-то и не хочет строить ничего, облянились совсем. Пиву им подавай, да ночью пошастать.

Степановна, пожевав губами, вдруг высказала:

— Да-а, молодежь нынче некудышна… Робить совсем не хотят, токма денег им подавай.

— Ну-у… А по телевизеру чо кажут — срам один. Голых баб мужики обнимают всяко-разно.

Егоровна поставила локти как Степановна на ноги, сцепив сухие жилистые ладони над коленками. Степановна, вдруг слегка улыбнулась и повернувшись к подруге, сказала:

— Ягоровна, а вспомня сама кака была. По молодости-то ты тожа горазда была. Сколь мужиков, поди, охмурила…

— Да ну, тя… — губы Егоровны образовали некое подобие улыбки, а глаза смотрели как будто далеко в прошлое. Немного помолчав, вспоминая, она вдруг ожила и продолжила беседу:

— Ты, Явдокия, тожа не лыком шита… Сама вспомня-ка председателя колхоза нашего Аникина… А энтот, как его…? На ток зярно возил на лошаде то…?

— Федькя чо ли? — напоминала Степановна.

— Не… Федька-то как после войны пряшёл… Он тагды с Лушкой дружил с сорок дявятого… Она ж подруга моя была. Знала всё я про них…

Степановна несколько удивлённо спросила:

— Так этта точно он с Лушкой тогда дружил?

— Да точно тябе говорю. Она по утрам раненько бегала к няму… Матери-то грит на работу, мол, пошла, а сама к няму… Он на отшибя жил от…

— А ты путаешь, поди, не мог он тагды с Лушкой встрячаться…

— Да, вспомни, тогда ящё Аникина к нам и послали первый год он начал работать…

— Ай да кобель Федька-то. Гли-ка чё… — сказала Степановна нахмурившись.

В её голосе появились нотки обиды, и Егоровна, уловив интонацию, несколько удивлённо спросила:

— А тя чо так задело-то? Федька чтоль нравился тее?

— Да чё тяперь… Я ж тогда тож к Федьке бегала… Вечером. Пойду как на ферму, а сама к няму заходила… Парней тагды совсем небыло в дяревне.

— Во те на — удивилась Егоровна — Ай да Федя… Да как скрадывал-то он неприметно…

— Да боязно было конечно — ответила Степановна — Страшно было… А любил он крепко. Как схватит… Силища была…

— Да-а-а… Я тож знаю… — Егоровна поддалась настроению подруги, и глаза обоих как бы на миг просветлели от воспоминаний юности.

Диалог утих. Они как будто ещё более сгорбились. Всё их внимание было сконцентрировано на этих воспоминаниях. Их сморщенные лица обдувал ласковый летний ветерок, даря им чувство приятной прохлады. Они сидели и смотрели на сруб, на это творение рук человеческих, которое вызывало в них радость, так как, по их пониманию, если рубятся срубы, то продолжается жизнь. Жизнь в их простом и сложном мире.

— Явдокия, а жисть наша как сруб, переплетена вся… Держимся друг за друга крепко, родны все… — нарушила тишину Егоровна.

— Чо Маша и грить-то… Просто время трудное было… Но нячо, выжили же, слава Богу, дятей вырастили — ответила ей Степановна.