Трусы с секретом и другие рассказы

Сергей Борисович Кондратов, 2014

Сборник рассказов – веселых и ужасающих, забавных и мудрых. Каждая история надолго поселится в вашей голове, чтобы требовать обсуждения. Читаются легко, на одном дыхании. Одним словом, читайте, как дышите и дышите в одном ритме с книгой. Содержит нецензурную брань.

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Утром меня разбудила трёхэтажная ругань. Плюс ко всему кто-то брезгливо пихал мне под рёбра носки начищенных до блеска ботинок. Я помычал в ответ и повернулся на другой бок: в конце-концов, человек имеет право поспать? Но последующий увесистый удар в правую почку лишил меня всех прав сразу.

— Вставай, твою мать, алкаш! Устроил здесь лежбище котиков, понимаешь!

Я перевернулся на спину и передо мной поплыли грязные лестничные пролёты, облупившийся, закопченный зажигалками потолок.

— Вставай, вставай, блин! Я на работу опаздываю!

— А я причём? — вопрос мог прозвучать более веско, чувствуй я себя получше. Голова должна была вот-вот разлететься по подъезду на миллион кусочков.

— Ах ты ж…! Ещё и огрызается, зараза! Слышь, Ань, вызывай полицию!

Мужик, наверное, думал, что меня это напугает. Да мне сейчас куда угодно, только бы подальше от своей головы. И от его криков. Я честно попытался встать. Никак. Каждое движение отзывалось в голове маленькими, но меткими бомбочками. Больно было даже смотреть. Даже думать больно. Я снова лёг и закрыл глаза. А мужик продолжал возмущаться на меня и свою Аню.

— Ты полицию вызвала?

— Нет! — ответ был откуда-то сверху.

— А чего ждёшь? Я ж, блин, на работу опоздаю!

— Так а чего ты стоишь? Сейчас я позвоню, они приедут и заберут его!

— А если нет?

— Значит, будешь стоять до вечера! — наверху хлопнула дверь. Вроде, ничего особенного, а меня будто обухом стукнули.

— Дал же бог жену, мать её!

Мужик потоптался возле меня ещё чуток, да и ушёл восвояси. А я остался один на один со своей головой.

Не прошло и минуты, как снова кто-то начал спускаться по лестнице. Я на миллиметр приоткрыл веки — будто штангу поднял. Спускалась девушка. Блондинка. Смазливая. Каблучки её туфелек своим дробным стуком словно иголками впивались мне в мозг. Даже не взглянув на меня, она прошмыгнула вниз.

Ну вот, теперь и девушки меня не любят. Где твоё обаяние, Санчо?

Наверху открылась дверь и послышалось осторожное шуршание тапочек по бетону. Пришлось снова делать над собой усилие, чтобы посмотреть на человека. Это была тётка в домашнем халате и тапочках-собачках. Для полноты картины не хватало только бигуди. В руках она держала банку с полупрозрачной зелёной жидкостью.

— Эй, ты живой? — судя по голосу, это жена того интеллигента, что меня пинал.

Я не шелохнулся.

— Молодой человек! — тётка наклонилась и потрясла меня за плечо. Я застонал и пришлось открыть глаза. — А я вам рассол принесла.

С какой, вдруг, радости? Но надо брать, пока дают.

Пока я приложился к живительному бальзаму, тётка заботливо придерживала мне голову. Я, не стесняясь, вылакал почти всю банку, но лучше себя не почувствовал.

— Ну, как? — спросила она.

— Не очень.

— Может, похмелишься?

— Чем?

— А что вчера пил?

— Водку.

— Вот водкой и будем похмеляться. Пойдём.

Тётка кое-как довела меня до своей двери и ввела в квартиру. Нет, это сущее сумасшествие — впускать в дом незнакомого, грязного, дышащего перегаром мужика.

Квартирка была шикарная, трёхкомнатная. В прихожей вязаный коврик, на стенах красивые пейзажи в резных тяжёлых рамах, на потолке хрустальная массивная люстра. Тётка провела меня в гостиную, где я с удовольствием плюхнулся на диван. Через минуту, сморщившись от запаха, я плеснул в рот сто грамм палёнки под знаком качества. Картина мира стала проясняться. Я откинулся на спинку дивана и потёр виски.

Тётка молча налила мне вторую. Я выпил.

— Ну как, полегчало? — её заботливая улыбка напомнила Иуду.

— Ага. Если можно так сказать.

— Можно… — она подсела ближе ко мне. — Тебе, красавчик, можно всё. — И погладила меня по щетине на подбородке.

Зря я сетовал на популярность у женщин. Тёткина рука, опускающаяся всё ниже, старалась убедить меня в своей привлекательности окончательно. Я не сопротивлялся: спешить некуда, дома жена, дети или мать меня не ждут, а у этой дамочки можно одолжить потом немного денег.

Зря мы так быстро разделись. В замке пару раз провернулся ключ, дверь открылась и послышался зычный голос мужа:

— Анют, у нас что, блин, гости?

— Да, дорогой! — тётка лихорадочно помогала мне натянуть брюки и рубашку. Свой халат она накинула с завидной проворностью.

— Опять сантехник? — спрашивал он из коридора.

— Не угадал. — застёгивая на мне рубашку, тётка перепутала пуговицы и петельки.

— Неужели, электрик?

— А вот и нет!

Мужик открыл дверь и остолбенел. Хоть я и успел заправить рубашку в брюки, картина была маслом. Тётка стояла рядом со мной и стряхивала с рубашки грязь, которую можно вывести разве что кипячением. Я невпопад помогал. Мы старались успокоить дыхание, которое выдавало с головой и, не отрываясь, наблюдали за лицом мужа.

— Это что такое… как понимать? — его лицо с каждой секундой наливалось ярким багрянцем.

— Да ты понимаешь, мне…

— Какого… ты привела сюда этого бомжа?! — мужик пока не двигался и было время поискать пути отступления. Я человек здесь чужой, главное — уйти без потерь.

— Мне стало жалко его, понимаешь? Он лежал на лестнице такой… такой… такой беспомощный! — искренность тётки меня поразила. А вот её мужа не очень.

— Я спрашиваю: какого, блин, хрена ты привела в дом этого урода?

— Ну, не уродливей некоторых… — насупился я. Оскорбление меня задело.

— Ты вообще, блин, заткнись, я с тобой потом разберусь. Я последний раз спрашиваю: какого?

— Так, я уже ответила… вроде.

— Действительно, — вместе с тёткой усомнился я в нормальности слуха её супруга.

— Заткнись! — это мне. — Ты же грязная проститутка! — а это уже ей. — Водишь в дом мужиков, пока я вкалываю, блин! И ладно бы нормальных, а то бомжей да алкашей. Вчера был сантехник, позавчера, блин, электрик! Сегодня кто?

— Не знаю, — она посмотрела на меня с неподдельным изумлением. Действительно, я забыл представиться, но сейчас не лучший момент для знакомства. — Я же говорю: мне его просто стало жалко, и я предложила ему немного подлечиться…

— Подлечиться?! — взревел мужик. — Ты это так называешь, блин? «Подлечиться»! А со мной у тебя, блин, профилактика?

Я невольно подумал, что мужика, где бы он ни работал, за спиной наверняка называют «блином». От его криков у меня снова начала болеть голова.

— Ах, та-ак! — тётка вдруг превратилась в фурию с горящими глазами. — Значит, я шлюха, да? Шлюха?!

Она забегала по комнате, круша все на своем пути. Пострадал даже телевизор, который она усилием воли спихнула с тумбы на пол. Особенно жаль мне стало бутылку водки, которую она размозжила о стену. На излёте эмоций тётка принялась за диван. Правда, не знала, что с ним делать. Подвигала его, попинала, что не принесло ему особо вреда. Тогда она стала прыгать на нём, как дитя малое, приговаривая:

— Я шлюха, да? Шлюха?

Наблюдая за тётенькой, я совсем забыл про её мужа. Когда вспомнил, он уже исчез из поля зрения и чем-то шуршал в коридоре. Дело плохо — пошёл за успокоительным.

Очередное бранное слово застряло у тётки в горле, когда она увидела направленное на неё дуло ружья. Не издав больше ни звука, она без чувств шлепнулась на диван, и стало тихо.

Почему её ещё ни разу не номинировали на «Оскар»?

Мужик направил берданку на меня, прицелился. Я постарался его образумить:

— С такого расстояния можно разве что по комару промахнуться.

— Не указывай мне, блин, — судя по сокрушённому тону, стрелять он явно не собирался.

— Я к тому, что можно красиво, не целясь, прострелить мне ногу. Или руку. Потом поиздеваться надо мной, покромсать и выбросить в мусорный контейнер, как какой-нибудь пакетик из-под чипсов.

— Заткнись, блин! — он демонстративно взвел курок.

— Хочешь правду? — я неспешно пересёк комнату и плюхнулся в кресло. — Мне всё равно, где бродить: в этом мире или где-то ещё. Убьёшь ты меня или нет — в любом случае удовольствия ты не испытаешь.

— Что у тебя с ней было? — его тон слегка смягчился.

— Что может быть у этой святой женщины с незнакомым человеком, ещё пару минут назад валявшемся на лестничной клетке?

— Но ведь она тебя пригласила!

— Ну и что? Она же объяснила — из жалости. Напоила меня сначала рассолом, потом дала похмелиться. Что в этом такого?

— А то, что ты — грязен, пьян, вонюч и кроме отвращения ничего вызывать не можешь!

— Это вы так думаете. Женщины видят сердцем.

— А я, значит, задницей?

— Просто вы смотрите на ситуацию немного иначе.

— Конечно, блин! А что я должен был подумать, увидев вас вместе? Что вы плюшками балуетесь?

— Какого ты вообще так рано припёрся? — ну вот и тетка очнулась. Воистину, женщинам суждено развязывать самые жестокие кровопролития, от Елены Троянской до наших дней. По совести говоря, на месте мужика я бы с ней развёлся. Но кто знает, может, у них любовь?

— Чего-о? — дуло берданки снова повернулось в сторону тётки.

— Чего слышал!

— Ах, ты, тварь!

— От твари слышу!

— Мразь!

— Сам такой!

— Скотина!

— На себя посмотри!

— Заткнись, блин, сука!

— Сам «заткнись, блин, сука»!

— Ребят, я, наверное, пойду… — решил я вклиниться.

— Да пошёл ты! — крикнули они мне одновременно. Нет, всё-таки это любовь, я здесь точно был по адресу.

Я вышел вон из чужой квартиры на свежий воздух, к солнцу, наглым городским голубям, автомобилям. Хотелось выпить. Хотелось спать. Немножко хотелось полетать посреди нагромождения из многоэтажек. Но — нельзя, заметят.

Зевнув, я пошёл в ближайшую пивнушку, чтобы завтра снова очнуться в новом месте и снова вмешаться в чужие судьбы. Я меняю людей, меняю их жизни. И только свою не могу исправить. Мой дар и мое проклятие. Моя работа.

БЕГОВАЯ ДОРОЖКА

Я вижу беговую дорожку. Одна её сторона залита ярким светом от прожектора, стоящего на противоположной стороне. Широкий ярко-жёлтый луч выхватил тонкие каркасы турников. От них растянулись длинные тени. Они ложатся на беговую дорожку и ещё дальше, на заброшенную часть стадиона, что поросла сорняком. Луч выхватывает и часть двухэтажного спорткомплекса с его трибунами, высокий железный забор, огораживающий стадион, двухэтажное кафе за забором.

Мощи прожекторных ламп хватает, чтобы добить до отрезка пролегающей за стадионом дороги, а заодно и до стоящих на противоположной стороне улицы домов. Возможно, в этих кирпичных коробках жить не очень уютно. Каждый вечер сквозь тяжёлые шторы в их комнаты пробивается тонна яркого света. И никуда от неё не денешься. Она есть, и всё.

Другая половина беговой дорожки погружена во мрак. На неё единственный луч не попадает, потому она резко контрастирует с освещённой стороной. Однако, находиться здесь комфортнее — для глаз. В этом месте луч прожектора не заставляет меня болезненно жмуриться и мой зрачок не сжимается в булавочную головку.

Я бежал свой пятый круг. Бежал по часовой стрелке, а не как все — против её хода.

Во время моих первых приходов на стадион, знакомые по обычной жизни бегуны весело кричали, что я пру «против шерсти». Я отшучивался, что против бегут как раз-таки они сами. Против солнца, против стрелок часов. А некоторые и против своего “я”. Ведь так бегут все. Нельзя иначе.

Выхожу на шестой круг. Ноги чуть ускорились, но тут же колко отреагировал правый бок, и пришлось себя немного осадить. В ушах — неспешный, вкрадчивый голос профессионального чтеца. Аудиокнига одного мудреца о самом себе. Пройдя через тяжёлые испытания судьбы, он понял, как жить и решил поведать об этом миру.

Мудрец написал произведение сплошь испещрённое вдохновляющими цитатами. Афоризмов насыпал в книгу так густо, что я не поспеваю до конца впитать их суть. Наверное, это произведение лучше познавать глазами, а не ушами.

Мотивирующая книга, бег на свежем воздухе — что ещё нужно полному сил 28-летнему парню, чтобы считать себя вставшим на путь саморазвития?

Начался, кажется, седьмой круг. За точку отсчёта я давно принял входную центральную дверь, ведущую из здания спорткомплекса на стадион. Иногда настолько погружаюсь в голос чтеца, что забываю считать круги. Да это и не важно. Одним кругом больше, одним меньше. Главное, бегать не меньше часа, стараясь придерживаться среднего темпа.

Зачем это мне? Ведь моё тело не содержит много жира, я не курю, принимаю минимум алкоголя — и только в праздничные дни. Практически всегда ем здоровую пищу не прибегая к услугам быстросупов и сомнительного качества колбас. Зачем мне выходить на беговую дорожку три раза в неделю, наматывать круги мимо всегда одинаковой картины: расчерченный лучом прожектора стадион, бегущие навстречу люди? Это мой здоровый способ убить время?

По-моему, уже восьмой круг. Таймер, который я запустил на экране своего мобильного, показывает 20 минут 07 секунд. Медленно бегу сегодня. Обычно, чтобы пробежать восемь кругов, у меня уходит около 19-ти минут, а то и меньше. Однако, мой личный стимул ускориться появился сегодня несколько позже обычного. Отвлёкшись на собственные мысли, я не заметил, как она появилась на беговой дорожке — та самая девушка, что бежала по часовой стрелке. Также, как и я.

Конец ознакомительного фрагмента.