Дневник молодого человека

Сергей Афанасьев (2017)

Любовь занимает самую главную часть в жизни человека. Без любви прожить невозможно. И очень часто этот путь любви мы проходим как будто сквозь огонь, сжигающий нас дотла. Содержит нецензурную брань.

Глава 2.

В воскресенье 12 апреля в семь утра я поднялся тем не менее в сильно приподнятом настроении — уж больно много чего волнующего обещал предстоящий день. Энергично умылся. Прошел на кухню, глянул в окно — снегопад однако, все покрылось белым, и видимость нулевая. Однако снова придется доставать теплую куртку, перчатки и зимнюю шапку, привычно подумал я — снег еще долго будет бороться с весной, по крайней мере по традиции на майский военный парад у нас всегда идет снег.

Завтракал в спешке, разгребая сумбур в голове.

Так, надо подготовиться к звонку, — думал я, намазывая хлеб маслом. — Что конкретно сказать ей по телефону? И как? Вот, например, звоню, а мне женский голос в ответ — Да? — Я — Добрый день. Иру можно? — Это я. — Привет. — Привет. — Давай встретимся?

Тут у меня все и застопорилось. А дальше-то что? Где встретимся? Какая программа развлечений? Так что бы и ей было интересно! Чтобы она откликнулась на мой звонок! Если, конечно, телефон верен. Последняя мысль существенно омрачила мои размышления, в принципе, переводя их к бессмысленности. А ведь так обидно — не спать всю ночь и размышлять над тем, что в конечном итоге, оказывается, не будет иметь никакого смысла!

А собственно, зачем ей встречаться? — вдруг несколько охладился я, отрезая кругляш докторской колбасы. — Эта встреча нужна только мне, потому что Ира мне сильно понравилась. А я ей? Вряд ли, судя по ее разговору со мной. Наверняка, она отговорится кучей дел.

Я несколько загрустил. Но нельзя падать духом. Надо, в конце концов, бороться!

И вот уже два часа дня, а я все не могу найти себе места — все волнуюсь, все переживаю вчерашнюю встречу. Целый день мысли только об Ирине.

Поймал себя на том, что почему-то мне очень хочется увидеться именно с ней! Не с Ларисой или Светой. С ними, конечно, было забавно — но и только. Что-то в Ирине меня притянуло. Целый день и ночь я бился над этой загадкой, но так и не смог ее разрешить — внешность, манеры, выражение глаз. Что?

В общем Ира упорно не давала мне покоя.

И все это время я порывался ей позвонить. Но бил себя по рукам, призывая к терпению. Она ведь сказала же, что во вторник! И если я сейчас пойду звонить и ее телефон окажется верным, то я буду выглядеть очень уж глупо. И мои шансы на возможное свидание заметно понизятся! Зачем так рисковать?!

Но… Человек слаб. И я не выдержал. Не утерпел. Сломался. И со словами:"А, будь что будет!… Сил никаких нет терпеть эту муку!", я все-таки вышел на улицу, трясясь, словно в лихорадке. Хорошо хоть идти было недалеко — телефонные кабинки располагались в торце дома, а мой подъезд был самым последним. Я быстро вышел на улицу, свернул налево за угол, по пушистому снегу подошел к двум телефонным будкам. Одна была занята какой-то девицей. Я вошел во вторую, поднял трубку — нет гудков — телефон не работал. Вышел. Принялся ждать, волнуясь от предстоящего разговора.

Наконец девица освободилась.

Я зашел. Плотно закрыл за собой дверь — почему-то не хотелось, чтобы кто-нибудь меня слышал (в этой будке все стекла оказались еще целыми, да и сама кабинка внутри была еще не сильно исцарапана и разрисована). Бросил две копейки. Дрожавшей рукой набрал номер.

Гудки…

И вместе с гудками нарастал стук моего сердца, поднимаясь откуда-то из глубины и чувствительно ударяя в виски и в затылок.

— Да, — вдруг послышался тихий женский, слегка хрипловатый голос.

— Здравствуйте. Можно Ирину услышать? — с какой-то опаской произнес я, дрожа в глубине души — ну вот сейчас все и разъясниться! Сейчас услышу — здесь такие не живут!

— Это я, — устало ответила она без всякого интереса.

— Привет, — забормотал я торопливо, перебивая оглушительный стук сердца в висках. — Это Михаил. Мы встречались вчера в автобусе.

— Узнала.

Сердце застучало еще сильнее. И пока я лихорадочно вспоминал, какие темы придумывал для разговоров, она откликнулась первой.

— Что, позвонил, чтобы проверить, правильный ли телефон? — серьезно спросила она.

— Да, — растерянно признался я.

— А я, честно говоря, думала, что вообще не позвонишь.

Тут я растерялся еще больше, так как этот ответ не вписывался ни в один из придуманных мною ее образов.

— Что делаешь? — наконец спросил я.

— Полы мою, — равнодушно ответила она.

— А потом?

— В гости пойду.

— Меня бы кто-нибудь пригласил в гости, — с легким намеком грустно произнес я.

Молчание… Потом.

— Меня не зовут, я сама хожу.

Снова молчание. Я растерялся еще больше. Что это, намек на то, чтобы я не спрашивал ее разрешения, а молча бы зашел к ней в гости? Но вот куда? Адрес-то она свой мне не дала. И я суетливо принялся искать новую тему для разговора.

— Иди домой, а то замерзнешь, — услышал я в трубке. — Холодно на улице.

— Я тебя задерживаю? — неприятно кольнуло меня.

— Да, — прямо ответила она.

Я совсем упал духом.

— Ну, извини, — пробормотал я торопливо, боясь, что она первой и без предупреждения положит трубку, тогда уж точно конец нашим, так и не начавшимся отношениям. — Во вторник когда позвонить? — спросил я в тайной надежде, что еще не все потеряно.

— В восемь, — услышал я короткий ответ. — Я же ведь еще и работаю.

— Ну чтож, пока, — сказал я, так как больше и нечего было говорить.

— Пока, — ответила она.

Я немного подождал, но коротких гудков так и не услышал. Значит, она все еще держит трубку. Зачем? Может мне еще что-нибудь сказать напоследок? — мелькнула поспешная мысль, но я ее отбросил — не надо быть смешным, попрощался ведь уже. И я решительно положил трубку.

Разочарованный я направился домой. Нет у нее никакого желания встречаться, почему-то пришел я к неутешительному для себя выводу, поднимаясь по лестнице на пятый этаж. И непонятно — ведь и молода, и вроде смущалась вчера, и телефон мне дала, а вот на тебе — спокойно так относится к нашему знакомству, словно каждый день у нее такое. И я вынужден был ее уговаривать, фактически уламывать, выдергивать у нее согласие на встречу. И это — унизительно! Михаил, будь мужчиной, в конце концов — не будь просителем! Не надо!

И снова бессонная ночь. И снова хаос мыслей — что и как ей сказать во вторник, как ее наконец-то заинтересовать и чем. И одна лавина мыслей сметалась другой лавиной, и я так много всего ей мысленно наговаривал умного и проникновенного, что голова окончательно распухла. Но к утру точно понял — я остался ни с чем — ничего умного я так на самом деле и не придумал!

И вот наконец-то прошло воскресенье. И весь понедельник я только и делал, что ждал, когда же наступит вторник! И не просто вторник, а вторник восемь вечера! Все также постоянно думал об Ирине и снова все порывался ей позвонить. Но… Хорошо что телефона дома у меня нет, и надо выходить на улицу. Но для этого надо было одеться, собраться, выйти. Это меня и останавливало от звонка. Понимал, глупо все это. Буду выглядеть круглым дураком. В том смысле, что, скорее всего, больше звонить мне и не придется. И поэтому я добросовестно терпел весь этот дурацкий понедельник, совершенно не зная, чем заняться, так как мысли постоянно крутились только вокруг Ирины и воспоминаний о ней — как она смотрела на меня в автобусе своим серьезным, с прищуром, взглядом, и как — в сторону поверх моего плеча, как подождала меня возле автобуса, как мы шли рядом, и как она шла впереди…

И все эти воспоминания, промелькнув, раз за разом снова возвращались к своему началу, и я снова переживал — и ее отражение в автобусе, и как я к ней подсел, и волнующий прищур ее глаз… И снова… И снова… И снова.

И это была какая-то бесконечная мука! И сил не было прервать все это, и я с трудом сдерживался, чтобы не позвонить, и тем самым как бы разорвать поток своих мучений, в огромной боязни потерять ее безвозвратно, если все же хоть какая-то зацепка да осталась!

Итак, целый день я провел дома, изредка глядя на экран телевизора, либо топтал пол из угла в угол, либо пялился в окно на улицу Объединения — вдруг она пройдет по ней по каким-нибудь своим делам?

И от избытка чувств я взялся за дневник — хоть кому-то высказаться о наболевшем! Выложусь на бумагу — вдруг на душе станет легче?

И как сел, так и принялся исписывать страницу за страницей. И это снова был какой-то кошмар! Так как я снова, в сотый наверное раз, принялся переживать все это заново!

А потом я снова принялся за построение планов — о чем буду с ней говорить, как буду проводить свидание, если, конечно, получится встретиться. И если она все-таки придет на свидание — то тогда попробовать обязательно поцеловать ее при расставании — поставил я себе такую цель. И мысли были такие легкие и приятные! И щекотали душу, радостно волнуя сердце.

Но потом вдруг становилось страшно — а если и во вторник ничего не получится? Отговорится еще какими-нибудь делами? Что тогда?

Но с другой стороны — как она в воскресенье разговаривала со мной по телефону? А? — Иди домой, а то замерзнешь. — Больше было похоже на заботу, чем на повод закончить разговор. И это я относил к огромному плюсу — хотя разум и спорил со мной, настаивая на втором варианте! И сама первая не положила трубку, ждала, хотя раза три мы уже успели попрощаться.

Итак, мое предположение — она все же согласится на свидание. Ну, хотя бы из чистого любопытства. И если у нее не будет других, более заманчивых, предложений.

Чтож, отлично, пойдем дальше!

— Ты в чем будешь одета? — спрошу я после того, как назначу встречу.

— А зачем это? — естественно, поинтересуется она.

— Чтобы сразу тебя увидеть. А то вы девушки — народ загадочный — смените одежду с прической — вас и не узнать.

И тут я задумался. А не будет ли это выглядеть откровенной глупостью? Может, все-таки не стоит этого всего говорить? Чушь какая-то.

Нет, через какое-то время подумал я, надо с ней выдержать паузу. Нельзя резко начинать, постоянно теребить ее о свидании, о внимании ко мне. А лучше каждый день мимолетно, но не навязчиво, давать о себе знать. Звонить и просто разговаривать с ней о каких-нибудь житейских пустяках. Чтобы не вспугнуть. А завтра позвонить попозже, не в восемь, а полдевятого, например, чтобы и ее заставить помучиться в ожидании — если получиться, конечно. И не назначать пока свиданий, а сначала разговорами по телефону попытаться расположить ее к себе?

И снова мысли перенесли меня к ее образу. Ее голос почему-то совсем не соответствует ее внешности. Лицо — аристократическое, тонкие черты, холодный прищур (от солнца, или все-таки от волнения?) миндалевидных глаз, взгляд — внимательно-настороженный. Скромна. А голос и интонации грубы, резки, как у блатных девчонок. Построения фраз — простецкие, рабоче-крестьянские. Короче — разительный контраст. Наверное, это горы ее так испортили, решил я.

Снова послонялся по квартире. Состояние — подвешенное. Все из руки валится. Чтобы занять себя решил наточить все ножи. На кухне уткнулся лбом в шкафчик над раковиной, включил воду и принялся под струйкой водить оселком сначала с одной стороны ножа, потом — с другой, и так несколько раз, пока при опробовании кожа на пальце не стала цепляться за лезвие. Еще часик времени смог убить.

И вот уже наступил поздний вечер. И опять мысли лежа на диване: На всякие обломы с ее стороны — улыбайся. Не принимай это близко к сердцу, что она предпочитает сходить куда-то в гости, чем встретиться с тобой. И уж слишком часто ты перед ней робеешь. Решительнее надо, наглее. Сказали же те девицы: Слишком наглый. — Так оправдывай это! Вспомни, наконец, армию! Да и студенчество, тоже! Не был же ты таким робким!

А ведь обидно до глубины души — какие-то гости у нее, а потом — еще какие-то мероприятия! И это значит, что я ей совершенно неинтересен, как ни крути! И нахожусь в ее приоритетах где-то на самом последнем месте. И зря я только фантазирую, готовлюсь к чему-то. Или, такова женская логика? А может, все наоборот? Она сейчас только и думает, что обо мне, и именно поэтому так себя и ведет? А? Кто бы мне подсказал про это?

И в ожидании завтрашнего дня сердце трепетно, словно мотылек у лампочки, волновалось.

Так вот прошел и понедельник, и ночь вторника. В изрядном волнении — что день грядущий мне готовит? Очень уж хотелось бы, чтобы все было замечательно! Но вот будет ли?