Диалоги душ. Внутренняя речь ψ здоровья и развития

Сергей Антонович Кравченко

Все учат словам внешним, диалогу с внешним миром, но кто научит диалогу внутреннему? Немногие!И можем мы назвать этих немногих?Если нет, то эта книга станет для вас таким учебником.Она откроет сокровища, спрятанные на самом видном месте, — в сознании человека.Внутренний диалог творит сознание, развивает его и лечит, строит отношения с людьми и с внешним миром.Приведены яркие примеры внутренних диалогов (диалогов субличностей).Для психологов, психотерапевтов и практикующих саморегуляцию.

2. Фрейд у портрета

Фрейд и его портрет

В последние годы жизни Зигмунда Фрейда его ученики настойчиво просили учителя позировать скульптору для портрета.

Он нехотя согласился и вскоре стал невольным свидетелем сотворения его портрета из глины.

Однажды, когда портрет уже был достаточно похож, скульптор отлучился, оставив Фрейда наедине с его скульптурным двойником.

Между ними не мог не возникнуть диалог.

Вот каким автору представился диалог Фрейда с портретом.

— Это я? — подумал Фрейд, вглядываясь в портрет. — Да, это я.

Глиняный портрет молча смотрел в бесконечность.

— Изможденный, бородатый мастер своего дела из праха земного, — думал Фрейд. — Как добрый Господь.

Застывшее лицо портрета словно прислушивалось к внутреннему монологу Фрейда, участвуя тем самым в беседе своим молчаливым присутствием.

— Очень хорошо и удивительно похожее впечатление обо мне, — продолжал Фрейд молча, становясь напротив портрета.

Глиняное лицо смотрело на него, словно ожидая своего часа.

— Да. Потрепала тебя жизнь, старина, — заметил Фрейд, рассматривая черты очевидной старости.

Слепок лица молча согласился.

— Жизнь-то, кажется, уже клонится к закату. Не зря ученики настойчиво так просят мой прижизненный портрет, — подумал Фрейд, затуманивая взгляд.

Портрет внимательно смотрел на своего угрюмого двойника.

— Жизнь клонится к закату, и я постепенно склоняюсь, горблюсь. Склоняюсь перед смертью? — отвлекся старик на мгновение от скульптуры.

Портрет наблюдал и ждал.

— Ни перед кем не кланялся, а перед смертью склоняюсь? Да, перед ней склоняются все. Только перед жизнью мы не кланяемся. Видимо, считаем, что… Что? Жизнь — Эрос? Только ли Эрос? — усомнился Фрейд в собственной теории психоанализа.

Портрет красноречиво молчал.

— Вот мы с тобой еще живы, но говорим и о смерти, предвидим и предчувствуем ее. Она во мне уже присутствует… Она здесь во всей своей красе в виде постоянной боли, усталости, запахов и чувств. Ты ее чувствуешь? — наклонился Фрейд к глиняному лицу.

Портрет словно сморщился.

— Да что ты можешь чувствовать, прах ты земной? — еще сильнее наклонился Фрейд к холодному лицу.

Портрет вызывающе молчал.

— Прижизненный портрет. Подобие, созданное при жизни. Сколько смысла и сколько скрытой иронии, сарказма и даже издевки. Они насмехаются надо мной? Самоутверждаются, руководят, желая подчеркнуть, что будут чтить меня в моем двойнике после моей кончины. Будут жить и уважать мой образ и подобие. Тебя, грязь! — все более расходился психоаналитик.

Портрет ждал.

— Не обижаешься? Ты неизменен. Можешь ли ты обижаться? Молчишь. Можешь ли ты чувствовать и тем более мыслить?

Портрет смотрел прямо в глаза Фрейду.

— В тебе только то, что сейчас есть во мне, только это сиюминутное состояние тела и души.

Портрет молча соглашался.

— В этом мгновении есть только то, что есть от всего того, что было. От всего того, что было во мне при жизни.

Портрет утвердительно молчал.

— В этом мгновении вся моя прошедшая жизнь, во мне и в этом слепке вся она. Вся жизнь в одном мгновении и в одной форме. Твоя форма и есть символ моей жизни?

Портрет не мог не согласиться.

— Художник, конечно, примешал немного своего видения и своего мнения. При этом я видел, как он подстраивался под мои состояния и выражения. Он перевоплощался в меня, теряя себя и свое лицо? Его словно и не было. Только его руки и это первоначально бесформенное изображение, которое постепенно творилось и возникало из ничего. Ты сделан из ничего?

Конечно же — было написано на лице портрета.

— Все мое — из ничего… Весь я — из пустоты, из бездны небытия. Был сотворен…

Да! — донеслось со стороны портрета.

— Как? Кто сотворил меня? — спросил Фрейд.

Портрет улыбался еле заметной улыбкой.

— Великий скульптор? Творец один и другой сотворили нас из праха земного?

Да! — сказал портрет.

— Творец — образ и продукт человеческой культуры, — уточнил Фрейд свою мысль.

Если это так, то именно продукт культуры сотворил человека, — дополнил портрет.

— Вначале человек сотворил Творца, а потом Он — человека? — сказал Фрейд.

— А если все наоборот? — спросил портрет.

— В моей коллекции скульптур, что в кабинете, множество изображений богов и большинство из них имеют человеческие тела и даже лица. Несомненно, что боги подобны человеку, а человек — богам. У них сходная природа, — сказал Фрейд.

— Создал Бог человека по образу и подобию своему из праха земного и вдохнул в лице его жизнь, — сказа портрет.

— Создал скульптор тебя и уподобился в этом процессе Творцу? — с сарказмом произнес Фрейд.

— Да, — согласился портрет. — Я твой двойник и не могу думать иначе.

— Но Он создал человека по образу и подобию своему, а мой портрет слепил другой человек.

— На моем месте должен был бы быть автопортрет, — сказал портрет.

— Если бы я сотворил тебя сам, то образ мой и подобие были бы более близки самотворению? — размышлял Фрейд.

— Да, скульптурный автопортрет — чудо самосотворения, — согласился портрет.

— А как возможно вдохнуть в это холодное лицо жизнь? — спросил Фрейд у портрета.

Портрет молчал с многозначным выражением лица.

— Жизнь уже есть в тебе благодаря моему наблюдению тебя и отождествлению с тобой? Жизнь в лице портрета вдыхается наблюдателем? — спросил Фрейд.

— Да, — молча согласился портрет.

— Но почему ты выглядишь как добрый Господь? — спросил Фрейд у портрета.

— Это твое видение себя, и оно невольно обходит твою теорию психоанализа. Сквозь твои глаза на тебя же сморщит Творец, — сказал портрет.

— Творец смотрит сквозь мои глаза и отражается в моем лице? — спросил Фрейд.

— Ты и теперь будешь утверждать, что Бог — продукт человеческой культуры? — спросил глиняный портрет.

— Если я выгляжу как добрый Господь, это еще не означает, что Он во мне. Просто я о нем очень много думаю в последнее время. Можно сказать, что мои мысли о Боге и о человеке поглощают меня всецело. Но я не отождествляю себя с ним. Это было бы слишком… Отождествить себя с Богом, — сказал Фрейд.

— Образ Его и подобие всегда содержит в Себе первоначальный образ Творца, — констатировал портрет.

— Первый скульптор и первый образ Его и подобие во мне? — спросил Фрейд.

— Да, — ответил портрет.

— Осталось засучить рукава и сделать свой образ и подобие самостоятельно? — спросил психотерапевт.

— Приложи руки к моему лицу и почувствуй его со стороны, словно лепишь меня, — сказа портрет.

Фрейд приложил обе руки к глиняному изображению собственного лица.

— Особое переживание. Я держу в своих руках свое лицо и всего себя, вернее, свои образ и подобие, своего двойника, словно ребенка, — подумал Фрейд.

— Я и есть ты, — сказал портрет.

— Ты есть я, и все мое есть в тебе. Ты останешься после меня. Вернее будет сказать, я останусь в тебе на все будущие времена, на вечность, — сказал Фрейд.

— Да.

— Моя личность со всей ее историей в формах моего лица. История моего рода, этноса, человечества и живой природы вместилась в неживом и холодном материале, который все переживает и живет вне времени. Пребывает вне времени.

— Да. Время не для портрета. Портрет вне времени и содержит его в себе. Я — символ вечности, а сотворение образа и подобия — путь выхода из безобразности безвременья.

— Портрет запускает поток сознания у наблюдателя и фиксирует его в себе, словно особый кристалл смысла и света личности, — подумал Фрейд.

Портрет молчал.

— Со всеми пороками и возвышенными чувствами в одном лице. Со всеми мечтами и памятью, отношениями и способностями, с образованием и воспитанием.

— Я больше, чем просто форма лица человека. Я лицо его лица, — сказал портрет.

— Лицо личности?

— Да.

— Лицо личности может ли быть иным? — подумал психоаналитик.

Портрет словно кивнул.

— Мое лицо в моей жизни было таким разным и одним, единым. Его усредненный вариант, содержащий всю вселенную меня. Вселенную моей личности, способную раскрыться в любом наблюдателе моего портрета?

— Не в любом наблюдателе твоего портрета раскроется твоя личность, но в близком тебе человеке раскроется все то, что было, есть и будет в тебе, — сказал портрет.

— В моем портрете есть и моя перспектива? Моя смерть?

— Твоя перспектива не только в смерти, но и в той жизни, которая будет после нее.

— Что будет после нее?

— Жизнь моя и твоя во мне и вне меня.

— Жизнь моя в портрете и вне его. Представленность личности в мире через портрет и в портрете. Содержание формы лица и ее смыслы, смыслы формы, форма смысла и энергия формы. Смысл и сила чувств может иметь форму в лице портрета?

— Смыслы и чувства наполняют форму лица портрета и могут быть переданы всем наблюдателям в разной степени точности.

— Сила и жизнь формы лица портрета не одно и то же, что форма живого лица.

— Форма живого лица очень подвижна, изменчива, непостоянна и неполна. В ней еще нет смерти.

— А в портрете смерть уже присутствует?

— В портрете присутствует все, что потенциально есть не только в человеке, но и в физическом мире.

— Что же есть в физическом мире такого, чего нет в живом человеке?

— Постоянства формы, — ответил портрет.

— Зафиксированная форма лица в портрете, неизменность лица — признак силы?

— Неподвижная форма лица — признак вечности.

— Быть неподвижным при жизни можно и при психоанализе, когда мы отслеживаем поток сознания. Наблюдая свой личный поток мыслей и чувств, мы словно выходим за его пределы, и у нас появляется возможность быть для себя же внешним наблюдателем. Когда мы неподвижны в беседе, то возникает чувство выхода за пределы беседы, возникает ощущение новой и более сильной жизненной позиции, с которой мы можем выступать в роли не только стороннего наблюдателя, но и судьи. Это и есть выход за пределы времени?

— Я есть твое безвременье и вечность, я есть ты во всей своей сложности и непознаваемости, я есть твое отражение и содержание, я есть твой судья и друг.

— Да, тебе известно все, что есть во мне и вокруг меня. Но мне порой кажется, что в тебе есть еще что-то, чего я в себе не знаю, но только догадываюсь.

— Память предков и всего твоего рода, память человечества и его перспектива.

— Мы с тобой так можем договориться Бог весть до чего.

— Ты устал и не можешь идти дальше?

— Да. И тому есть объективные причины. Посмотри вокруг.

— Вижу.

— Еще есть жизнь. И ты мне поможешь?

— Я буду рядом всегда.

— Хорошо… Так тихо на душе, — подумал Фрейд.

Важно

Портрет может быть собеседником для нас даже в зрелом и преклонном возрасте.

Почему в диалоге с портретом легко преодолеваются защитные механизмы психики, а дорога самопознания становится посильной даже в старости?

Возможно, потому, что портрет не просто зеркальное отражение, зеркальный двойник.

Портрет — физический надвременной образ личности.

И диалог с портретом отражает внутренний диалог не просто с застывшим отражением, но диалог с надвременным образом человека, образом, который выходит за пределы времени в измерения вечности.

В талантливо исполненном портрете отражены все уровни души человека, все измерения времени жизни его (прошлое, настоящее и будущее), что невольно превращает отношения с портретом в откровенную связь со всем уникальным миром человека.

Дополнительные мысли

Внутренний диалог — основа нравственности, — в котором человек сам и обвинитель, и защитник, и судья.

Сенека

Мы создаем наш мир своим внутренним диалогом. Остановка этого диалога может изменить нас и наш мир.

Карлос Кастанеда

Симптом деперсонализации — утрата чувства собственного «Я», что сопровождается ощущением отсутствия мыслей, остановкой внутреннего диалога.

Мнение психиатра

Развивая и совершенствуя диалоги внутренние, мы развиваем и совершенствуем внешние диалоги и отношения с людьми.

Внутренние отражения мы переносим в окружающий мир, создавая его таким же, каким мы увидели его внутри.

Без внутреннего диалогического движения души не происходит развития и во внешних отношениях.

Во внутреннем душевном храме движение возможно по двум лестницам одновременно — вверх и вниз.

Вверх — к сверхсознанию, и вниз — в подсознание.

В каждом направлении индивидуальность может встретить свою ложь, которая рядится в различные маски.

За маской социальной роли, например, может стоять личность и даже лидер, что в полной мере выражено в диалоге «Художник».

Если брать еще более основательный и базовый уровень диалога, то он должен состояться с той сущностью человека, которая в полной мере пропитана животными инстинктами Эроса и Танатоса. И такой диалог уже затронет животную природу человека.

Все диалоги книги можно распределить по уровням человеческой души.

Таких уровней может быть девять. Они следующие:

1. Лидерский уровень (диалог «Власть истинная»).

2. Личностный уровень (диалог «Фрейд у портрета»).

3. Индивидуальный уровень (диалог «Душевная пустота»).

4. Семейный уровень (диалог «Как жить»).

5. Родовой уровень (диалог «Любовь»).

6. Общечеловеческий уровень (диалог «Жизнь противоречивая»).

7. Животный уровень (диалог «Отдых и страх»).

8. Физический уровень (диалог «Тела женщин»).

9. Темпоральный, скрытый и непроявленный уровень (диалог « Лица жизни вечной»).

Если у каждого из этих уровней жизни души есть свои смыслы и слова, а мы убеждены, что жизнь души всегда диалогична, то значит, могут быть и диалоги.

Если диалоги могут быть, то их можно наблюдать и записывать.

Специфическим, возможно, покажется для читателя уровень темпоральный.

Он содержит не только чистый поток сознания без пространственных ощущений, в том числе и ощущений тела, но и выход за его пределы, то есть чисто временной или безвременной.

Но он, уверяю вас, имеет свои уникальные диалоги.

Более подробно о темпоральности души можно посмотреть в книге С. А. Кравченко «Темпоральная психология. В измерениях времени и за его пределами».

Здесь уместно только будет сказать, что темпоральность — единственная объективная характеристика психических процессов.

Душа живет только во времени или за его пределами и может быть объективно познана только с опорой на временные характеристики.

Диалог записанный отличается от других литературных повествований тем, что он тоже происходит в рамках настоящего временного потока и может приблизиться по своим характеристикам к потоку сознания.

Что есть сократовский диалог, если не проникновение в суть вопроса или проблемы, в том числе и нравственного характера, непосредственно в процессе диалогического взаимодействия?

Отдельный участник в своей временной неподвижности не может быть носителем истины.

Если диалог происходит в масках, то он не может быть сократовским, так как он скрывает истинные лица, цели и состояния собеседников.

Если диалог с двойным смыслом, то тем более он не может быть сократовским, так как иносказателен и применим только там, где правду жизни преподносят в завуалированной занимательной форме.

Если диалог о пустом и поверхностном, то такой диалог возникает часто только ради самого диалога и просто удовлетворяет потребность человека в общении.

Если диалог только для того, чтобы поддержать разговор, заполнить время и некомфортную паузу, то и это не то, что нам нужно.

Таким образом, диалог можно назвать сократовским, если он о важном и правдиво подводит собеседников к сути и основанию темы, проникая в подсознание и выявляя скрытое ранее.