Чупакабра. Деменция

Сергей Алексеевич Глазков, 2010

Восьмая криминальная история, в расследовании которой принимает участие эксперт-криминалист Агрофена Волина. На стройплощадке находят избитую и изнасилованную девушку, которая от полученных ран находится в коме. За её жизнь борется Волина, а полковник Захаров хочет выяснить, кто пытался убить девушку. Благодаря журналистке Дроздовой дело о нападении получает широкую огласку. На этом деле некоторые карьеристы пытаются пропиариться, мешая проведению расследования. Но, несмотря ни на что, сотрудники следственного отдела находят и задерживают преступника…

Восьмая история из жизни эксперта-криминалиста Аграфены Волиной

Первая серия

1

Оксана выходит из автобуса с букетом цветов и идет по улице вдоль забора, ограждающего строительную площадку. Оксана замечает, что за ней устремляется черная тень. Она ускоряет ход, но тень преследует её. Девушка роняет букет цветов и бежит.

Нога в грязном ботинке наступает на букет цветов. Тень продолжает преследование. Оксана прижимается к забору и роется в сумочке. Достает газовый баллончик, но воспользоваться им не успевает.

Мужская рука бьет девушку. Та теряет от удара сознание и сползает вниз. Мужская рука хватает Оксану за волосы и тащит на территорию стройки.

2

Клава завтракает за столом в кухне. Зоя Николаевна наблюдает за тем, как кушает внучка.

— Если мне ещё раз учительница скажет, что ты плохо ешь в столовой…

— То, что ты мне сделаешь? — Спрашивает Клава.

— Приду в школу и буду кормить тебя с ложки, — сообщает бабушка, — чтобы твои одноклассники увидели, что тебе нужно ходить в детский сад, а не в школу.

— Я не успеваю за перемену… — жалуется внучка.

— А ты разговаривай меньше, — советует Зоя Николаевна.

— А я не могу, есть и не разговаривать.

— Почему?

— Это у меня наследственное, — объясняет внучка, — Должна же я выговориться. На уроке нельзя, а как хочется…

— Поднимай руку и говори, — предлагает бабушка.

— Учительница не вызывает, — вздыхает девочка, — Отвечает, что в классе не только Клава Волина есть. Другим детям тоже хочется блеснуть знаниями.

Клава размахивает ложкой, забыв о еде.

— Ешь! — Напоминает ей Зоя Николаевна.

Клава ест. Закончив с кашей, отодвигает тарелку и принимается за чай с бутербродом. Зоя Николаевна моет тарелку.

— Зоя, ты не знаешь, когда мама выйдет замуж за Захарова? — Спрашивает внучка.

Зоя Николаевна роняет тарелку. Та со звоном падает в мойку.

— Почему ты решила, что они обязательно должны жениться?

— Они подходят друг другу, — просто произносит Клава.

— А как же твой папашка Аркадий?

— Зоя, не начинай, — машет рукой девочка, — Это разные вещи. У Аркадия своя жизнь, у мамы — своя. Я, вообще, не понимаю, как они встретились…

— Я тоже, — соглашается с ней бабушка.

— Ко всему, у папы появилась женщина, — сообщает Клава.

— Да? — удивляется Зоя Николаевна, — Когда это он успел. Он же от компьютера даже ночью не отрывается.

— А он с ней в компьютере и познакомился. Теперь зависает с ней в «гугле».

— Где?

Клава смотрит на бабушку, словно на динозавра.

— Ладно, проехали. Где надо, там и зависает, — Клава отставляет пустую чашку, — Короче, Зоя, ты можешь поговорить с мамой, чтобы она вышла замуж за Захарова?

— Понимаешь, Клава, я, конечно, могу поговорить с ней, но… — говорит бабушка, — во-первых, это решение она должна принимать сама, без посторонней помощи. А во-вторых: она меня не послушается.

— Не послушается?

— И сделает, как всегда, все наоборот, — вздыхает Зоя Николаевна, — Мне назло.

— Зря, — мечтательно произносит внучка, — Захаров такой хороший.

— Я с тобой полностью согласна, — кивает бабушка, — Настоящий полковник!

3

За столом сидит Кречетова. Кашин выкладывает на стол бутерброды. Зырянов закрывает входную дверь на ключ и выставляет бутылки с вином, водкой и стаканы.

— Где Захаров, Величко? — Говорит он, — Где Волина?

— Задерживается Захаров, — сообщает Кречетова.

— А Волина, как всегда опаздывает, — произносит Кашин.

Кречетова останавливается и спрашивает скорее себя, чем присутствующих:

— Интересно, в чём она придёт?

— В будёновке и ботфортах, — отвечает Кашин.

— Не уверен, — качает головой генерал, — Всё-таки мой день рождения… Я намекнул ей, что хотел бы видеть её в… подобающем этому мероприятию виде.

— Зря вы намекали, Василий Иванович, — хмыкает Кашин, — Теперь она точно нацепит такое…

Зырянов понимает, что Кашин прав, вздыхает.

–…что ни в сказке сказать, ни пером описать!

4

Ранним утром пересечение двух улиц стоит машина ДПС. Два инспектора, облокотившись на крышу машины, сонно зевают. Один из них — бывший следователь Куприянов. Второй — бывший начальник отдела РУВД Борщов.

— Стой — не стой, а спать все равно хочется, — произносит последний.

— Слабенькие вы все какие-то — бывшие руководящие работники, — говорит второй.

— Куприянов, давай по очереди? — Предлагает Борщов.

— Нет, товарищ майор, — отказывается бывший опер, — Не положено. Вы как хотите, а я нарушать устав не буду. Хватит, один раз послушался вас.

— Причем здесь устав, капитан? — Майор делает вид, что не понимает то, о чем говорит Куприянов, — Мы с тобой уже два месяца в нарядах ходим, а ты всё меня попрекаешь.

— А как не попрекать? Из-за вас я вместо того, чтобы преступников гонять, палочкой на перекресте размахиваю.

— Ладно, оставим бессмысленный разговор, — миролюбиво просит майор, — Будем вдвоем мучиться, а могли бы по очереди поспать.

— Не канючьте, все равно не поведусь.

Борщов отходит в сторону и принимается делать зарядку.

— Так-то лучше, — иронично замечает Куприянов, — Глядишь, через время в спортивное общество «Динамо» запишетесь.

Раздается громкий грохот мотора, который отбивается от высоких домов, усиливается пустынными улицами и слышится со всех сторон. Борщов и Куприянов вертят головами в поисках источника звука.

Из-за поворота выезжает мокик, на котором сидит Волина. Одета она в подобие военной формы. На ноги надеты берцы на высокой платформе. На шее намотан длинный красный шарф, на голову надета каска кайзеровской армии периода войны 1914 года, а на глаза насунуты резиновые водолазные очки. Волина медленно проезжает мимо них.

— Привет, служивым! — Машет она им рукой.

Борщов и Куприянов, открыв рот, провожают её взглядами.

— Что это было? — Спрашивает майор.

— Не что, а кто, — сообщает Куприянов, — Это — Волина, товарищ майор. Её раз увидишь, никогда больше не забудешь.

— Та самая Волина?

— Ага.

— Действительно, на чупакабру похожа.

5

В коридоре Клава берет в руки портфель и целует Зою Николаевну в щеку.

— Ты как хочешь, Зоя, но я это так не оставлю.

— Что? — Интересуется бабушка.

— Что-что? Что мама — сама по себе, а Захаров — сам по себе.

— Клава, ты же знаешь свою маму, — говорит Зоя Николаевна, — Она ни за что не согласиться.

— Это мы ещё посмотрим, — решительно произносит девочка.

— Как бы хуже не сделать… — сомневается бабушка.

Внучка протягивает ей руку:

— На что спорим, что у меня получиться?

Зоя Николаевна улыбается, глядя на решительную внучку, затем пожимает руку.

— Спорим!

— Если я выиграю, ты мне разрешаешь на выходные есть, сколько я хочу, — высказывает условие пари внучка.

— Идет, — соглашается Зоя Николаевна, — А если ты проиграешь?

— Обещаю, есть столько, сколько ты скажешь.

— А ещё ты не подходишь к компьютеру две недели.

Клава вздыхает.

— Это ты круто загнула!

— Что? — Спрашивает бабушка, — Боишься проиграть?

В этот раз Зоя Николаевна протягивает руку.

— Нет, — говорит Клава и решительно пожимает руку Зое Николаевне, — Согласна!

Они пожимают руки, скрепляя этим условия спора.

6

На мост выезжает «lexus». На середине моста он останавливается.

Внутри машины за рулём сидит Манюня. Она тяжело вздыхает. По щекам у неё текут слёзы.

7

Волина выезжает на мокике на набережную и продолжает движение по ней. На тонкой длинной антенне, торчащей за её спиной, на ветру развивается маленький черный пиратский флажок, на котором изображены череп и кости.

8

Высморкавшись в кружевной носовой платок, Манюня бросает его на пол, открывает дверь и выходит из машины.

Выйдя из машины, Манюня осматривается, снова тяжело вздыхает и направляется к перилам.

На мост выезжает на мокике Волина.

Манюня подходит к перилам, перебирается через них на другую сторону.

Волина видит это, соскакивает с мокика и бежит к ней.

Девушка, продолжая горько плакать, смотрит на темную поверхность реки. Волина останавливается на небольшом расстоянии от неё.

— Красавица, ты куда?

Манюня печально смотрит на Волину, поворачивается и прыгает вниз.

— Дура! Что ты делаешь? — Кричит Волина, срывается с места, тоже перебирается через перила и прыгает в воду вслед за Манюней.

9

Волина хватает Манюню за волосы и вытаскивает на водную поверхность. Та, ничего не понимая, смотрит на свою спасительницу. Волина плывет к берегу, подхватив Манюню за шею. Манюня не сопротивляется.

10

Утром из вагончика выходит сторож Найденов с кастрюлькой в руках. Проходит к крану, торчащему прямо из земли, открывает воду и принимается мыть овощи. Видит за стопкой кирпичей босую женскую ногу. Найденов заинтересовывается и идет посмотреть.

За кирпичами в неестественной позе лежит Оксана. Найденов роняет кастрюльку, из которой выпадают овощи и катятся в разные стороны.

11

Волина вытаскивает на причал Манюню. Уставшая садится рядом. Манюня смотрит на неё, как на привидение. Во время ныряния Волина потеряла каску, поэтому мокрые дреды торчат в разные стороны. Тени на глазах потекли, образовав на щеках жирные черные полосы. Черная помада размазалась, расширив рот до безобразия.

— Ты кто? — Спрашивает Манюня.

— Человек, — отвечает Волина.

— Не похоже, — удивляется Манюня.

— Такая страшная? — Интересуется Волина.

Манюня кивает головой. Волина роется в карманах, потом обращается к Манюне:

— У тебя зеркало есть?

— В машине.

— Ладно, потом получу удовольствие, — машет рукой Волина, — Ты что устроила?

Манюня вдруг начинает плакать.

— Я жить не хочу-у-у!

— Ты? Молодая, красивая? Тогда что говорить мне?

— Он меня не лю-ю-юбит! — Продолжает Манюня.

— Кто? — Задает вопрос Волина.

— Дима! — Сообщает Манюня.

— Кто такой Дима?

— Мой охранник.

Волина кивает:

— Это он тебе сказал?

— Муж.

— А охранник и муж — это не одно и то же? — Пытается разобраться Волина.

— Нет, — произносит Манюня.

— Понятно. И ты решила из-за этого покончить жизнь самоубийством?

— Я больше не могу жить в этой золотой клетке, куда меня поместил муж, где всё фальшиво, неестественно, — жалуется Манюня, — Где меня воспринимают, как красивую куклу и не видят мою ранимую душу. Мне надоели эти красивые вещи, от которых ломятся все шкафы в доме. Где моментально исполняют все мои прихоти.

— А тебе это не нравиться?

Манюня вертит головой:

— Нет. Это бутафория! Это не настоящая жизнь. А я хочу жить простой жизнью. Хочу сама покупать продукты в магазине, из которых буду сама готовить обед.

— Ты когда-нибудь готовила? — Спрашивает Волина.

— Нет.

— А в магазине была?

Манюня на мгновение задумывается, а потом радостно сообщает:

— В Америке один раз и два раза в Португалии.

— А у нас? — Уточняет Волина.

— Нет.

— Ясно.

— Я хочу иметь детей, — продолжает Манюня, — за которыми буду ухаживать.

— Слушай, давай поменяемся местами, — предлагает Волина, — Я в твою золотую клетку, а ты на эту никчемную волю?

Манюня вздыхает:

— Я бы с радостью, но муж не позволит.

— Жаль. А так хотелось… — Волина поднимается, — Пошли?

— Куда?

— Со мной.

— Зачем? — Удивленно интересуется Манюня.

— Я покажу тебе настоящую жизнь, куда ты так яростно стремишься, — объясняет Волина, — Со всеми её прелестями.

12

В дверь кабинета стучат. Кашин открывает дверь. В кабинет протискивается Захаров. Все встречают его с улюлюканьем.

— Серёжа, не серьёзно с твоей стороны опаздывать, — пожимает плечами генерал Зырянов, — Что твои подчинённые о тебе могут подумать?

Захаров останавливается посередине помещения и поднимает руки.

— Простите меня, я только что с очень важной встречи.

— Извинения не принимаются, — возражает Кречетова, — если не скажите, на какой встрече вы были?

— Юра Юсов уезжал в командировку, — оправдывается Захаров, — Я его провожал. Самолет в 7–40 утра.

Кашин вскакивает из-за стола, начинает петь и танцевать:

— «В семь сорок он приедет,

В семь сорок он приедет

Наш старый, наш славный

Наш армейский самолёт…»

Кречетова радостно хлопает в ладоши:

— Правильно, давайте танцевать?

— Неудобно, Ольга Петровна, — говорит Кашин, — В кабинете-то…

— Плевать, — машет она рукой, — Сегодня выходной. Какое кому дело, чем генерал занимается по выходным…

Кашин вопросительно смотрит на Зырянова. Тот кивает.

— Можно, но только тихо.

Кашин включает спокойную музыку и приглашает к танцу Кречетову. Зырянов берёт Захарова под руку и отводит в сторону.

— С тобой говорил генерал Ярёменко?

— Говорил, — отвечает Захаров.

— Предлагал вернуться в армию?

— Предлагал.

— Что ты ему ответил?

Захаров улыбается:

— Что я подумаю.

— Ну, и правильно, — радостно выдыхает генерал, — Подумай, Серёжа. Я приму любое твоё решение. Конечно, мне не хотелось бы с тобой расставаться.

— Посмотрим, Василий Иванович.

13

Волина и Марина подходят к «Lexus».

— Это твоя машина? — Интересуется Волина.

— Да, — плаксиво сообщает Манюня, — Я хотела «Bentley», а он купил этот занюханный старый «Lexus».

— Нахал! — Хмыкает Волина, — Не понял твою тонкую натуру. Её духовные потребности…

— Ты иронизируешь? — Чувствуя подвох, спрашивает Манюня.

— Нисколько, — отвечает Волина, — Пытаюсь влезть в тебя целиком, чтобы до конца понять твою трагедию.

Манюня останавливается и изучающе смотрит на свою новую знакомую:

— Как тебя зовут?

— Александра, — отвечает Волина.

— Можно я буду называть тебя «Алекс»?

— Ни в коем случае! — Возражает Волина, — Тогда ты ранишь мою тонкую натуру.

— Хорошо, Александра. А меня можешь называть «Манюня».

— Как?

— Манюня.

— А настоящее имя у тебя есть? — Спрашивает Волина.

Манюня задумывается, потом с радостью кивает головой.

— Есть! Марина.

— Вот это имя звучит лучше.

— Мне тоже так кажется, — пожимает плечами Манюня, — Но я к нему не привыкла. Называй меня «Манюня».

— Как скажешь, — соглашается Волина, — Манюня, ты мне зеркало обещала?

— Я сейчас.

Манюня открывает машину, достает сумочку, лежащую на сидении, роется в ней, вынимает зеркальце и передает Волиной.

— Чтобы тебя привести в порядок, нужно очень постараться.

— Мне уже ничего не поможет, — вздыхает Волина и смотрит в зеркало, — Вот это да! Я на день рождения ехала. Как думаешь, гости очень обрадуются, когда меня увидят?

— День рождения — твой?

— Начальника.

— Смотря, как ты к нему относишься, — улыбается Манюня.

— С уважением.

— Тогда не нужно омрачать праздник.

14

За столом сидят Кашин, Кречетова и Захаров. В центре на почётном месте генерал Зырянов. Захаров поднимается из-за стола с бокалом в руках.

— Василий Иванович, подарки вы получили, все поздравления выслушали…

— Не все. От Волиной ничего не получил, — уточняет генерал.

— Да она сама — подарок, — бросает тихо Кашин, но так, чтобы все слышали.

— Это точно, — соглашается Зырянов.

— Но для этого торжественного момента Волина нам не нужна, — произносит Захаров и дает знак гостям.

— Что это за момент? — Спрашивает генерал.

— Торт, Василий Иванович! — Громко сообщает Кашин.

— Не просто торт, — говорит Захаров, — а именинный торт.

За столом начинается движение. Захаров гасит свет. Кашин включает музыку. Кречетова выставляет на стол торт со свечками. Зажигает свечки.

— Василий Иванович, быстро загадывайте желание.

Зырянов, улыбаясь, закрывает глаза. Задувает свечки.

— Ура! — Кричат все.

15

Волина и Манюня подходят к мокику, стоящему в стороне.

— А это мой транспорт. По секрету скажу: в пробках он не заменим.

— Да? — Искренне удивляется Манюня, — Возьму на заметку.

В сумке, висящей на руле, звонит телефон. Волина быстро достает его и отвечает на звонок.

— Слушаю?

— Александра Леонидовна, у нас труп, — слышится из трубки голос Величко, — Только что позвонил сторож со стройки на проспекте Луначарского и сообщил, что нашёл мертвую девушку.

— Захаров уже знает? — Спрашивает она.

— Я ему сейчас буду докладывать.

— Передай ему, что я скоро буду на месте, — просит Волина, прячет мобильник в карман и поворачивается к Манюне, — Едем на твоей первоклассной машине.

— Куда?

— Знакомиться с реальной жизнью, — сообщает Волина.

— Прямо сейчас? — Интересуется Манюня.

— А зачем откладывать на завтра?

— Я согласна, Александра.

Манюня грузится в машину, но обращает внимание на мокик и останавливается:

— А твой транспорт не украдут?

— Не посмеют, — говорит Волина, откатывает мокик к перилам моста и тросовым замком приковывает его к одной из стоек. Достает из сумочки черную помаду и пишет на стекле: «Не влезай, убьёт!»

— Я их предупредила. Теперь спокойно можем ехать. Я его потом заберу.

16

В дверь робко стучаться. В этот раз дверь открывает Захаров. Входит Величко.

— Вот ещё один опоздавший, — говорит Захаров, — Капитан, неудобно приходить позже своего руководителя.

— Товарищ полковник, у нас труп, — тихо сообщает Величко.

— Понятно, — вздыхает Захаров.

— Я уже позвонил Волиной, — докладывает капитан, — Она будет там с минуты на минуту.

Зырянов машет Величко рукой, приглашая к столу.

— Проходи, капитан!

Захаров поворачивается к генералу.

— Извините, Василий Иванович, но у нас убийство.

Кашин расстроенно поднимается из-за стола.

— Ну, вот! Весь праздник испортили!

— Кашин, не расстраивайся, — останавливает его Величко, — Волина уже на месте. Так что, можешь продолжать банкет.

— Нет уж… — произносит Зырянов, — Давайте закругляться раз такое дело.

17

На мост выезжает машина ДПС. Останавливается напротив мокика.

Борщов, опустив стекло на двери, смотрит на мокик.

— О! Знакомый транспорт!

— Товарищ майор, поехали! — Просит Куприянов.

— Вот чего он здесь стоит? — Не унимается Борщов.

— Пусть себе стоит, — говорит Куприянов, — Он вам не мешает.

— Это не порядок, — возмущается Борщов.

— Товарищ майор, наша смена закончилась, — напоминает капитан, — Пусть у других голова болит по этому поводу.

Борщов открывает двери, выходит наружу и направляется к мокику. Куприянов идет следом за ним.

— Товарищ майор, оставьте его в покое.

Но Борщов не слушает напарника. Он осматривает мокик, садится сверху. Куприянов видит надпись, оставленную Волиной.

— Товарищ майор, слезьте с него от греха подальше.

— Отойди, если боишься, — предлагает Борщов.

Куприянов следует совету Борщова и отходит на безопасное расстояние.

— Классная машина! — Говорит майор, поглаживая мокик рукой, — Я бы на таком с удовольствием покатался.

Борщов выжимает ручку газа. В это время раздается громкий хлопок. Куприянов от неожиданности подпрыгивает на месте, потом смотрит на Борщова. Тот сидит на мокике весь в красной краске.

— Ё!

— Что это было? — Спрашивает капитан.

— Я только ручку покрутил, — оправдывается Борщов, — а он на меня краской плюнул. Прямо в лицо.

— Я же вам говорил: не садитесь!

18

Выпроводив внучку, Зоя Николаевна звонит по телефону старому санитару дяде Коле.

— Дядя Коля, сегодня на десять вызывай Игоря Яковлевича и главврача в морг.

— Зачем, Зоя Николаевна? — Спрашивает тот, — Будем кого-то хоронить?

— Нет. Нужно провести экстренное совещание.

— На тему?

— Мне надоела братская дружба Аграфены и Захарова, — сообщает Зоя Николаевна, — Пора переводить их на другой уровень отношений.

— Понял, товарищ главнокомандующий, — радостно произносит старый санитар, — Группа поддержки соберется ровно в десять. За вами прислать машину?

— Доберусь сама.

— Ждем.

19

На стройплощадке следственная группа, в составе Величко, Захарова, Волиной и, примкнувшей к ним, Манюни, проводит расследование.

Захаров в стороне опрашивает Найденова.

— Я думаю, что она упала сверху, — высказывает предположение Величко.

— Тогда там должны остаться следы, — говорит Волина.

— Я пойду, посмотрю, — кивает Величко и заходит в строящееся здание.

Волина вместе с Манюней исследует территорию. Манюня с трудом ходит на высоких каблуках.

— Что здесь можно увидеть, Александра, если здесь ходить нельзя?

— Манюня, на этой стройке ещё и работают, — рассказывает Волина, — Бегают туда-сюда. Кирпичи таскают.

— Это же неудобно! — Удивляется та.

— Что поделаешь? — Пожимает плечами Волина, — Кушать захочешь — привыкнешь.

Они подходят к лежащей на земле Оксане. Манюня видит её и отступает назад.

— Что это?

— Это жизненные реалии, Манюня.

Манюня в ужасе смотрит на девушку. Волина опускается на колени и берёт её руку.

— А тебе не страшно? — Спрашивает Манюня.

— Страшно, — отвечает Волина и быстро вскакивает на ноги, — Ребята, она жива!

Величко и Захаров, услышав это, бегут к ней. Волина пытается поднять Оксану. Величко подхватывает раненную девушку.

— Быстро в машину! — Командует Волина.

20

Медбрат и ассистент быстро катят по коридору в сторону операционной тележку, на которой лежит Оксана. Волина, Манюня и главврач провожают их взглядами.

— Всегда поражает выносливость человеческого организма, — говорит главврач, — Казалось бы, всё, конец, а он сопротивляется. И этой малости иногда хватает, чтобы спасти жизнь.

— Не знала, что вы философ! — Хмыкает Волина.

— Работая в больнице скорой помощи, ты обязательно им становишься, Александра Леонидовна, — сообщает главврач.

— А в других? — Спрашивает она.

— Только здесь! — произносит он, — Потому что в эту больницу люди попадают тогда, когда уже что-то случается. В другие они ложатся добровольно. Здесь можно встретить такие экземпляры человеческих особей, что поневоле станешь философски смотреть на жизнь.

— Никогда бы не подумала, что в больнице встречу такого интересного человека, — удивляется Манюня.

— Смотри не влюбись, Манюня! — Предупреждает Волина, — У этой особи мужского вида, кроме работы, за душой ничего нет.

Главврач внимательно рассматривает Манюню.

— Александра Леонидовна, вы не познакомите меня с этой очаровательной женщиной?

— Это — Ма… рина, — выполняет просьбу главврача Волина, — Она… она практикантка. Изучает э… В общем, помогает мне.

Главврач целует Манюне руку.

— Рад с вами познакомиться.

— Ладно, — по деловому замечает Волина, — Вы тут поговорите о важности философии в жизни нашего общества, которое нескончаемым потоком прибывает в вашу больницу, а я пойду спасать очередную заблудшую душу.

— Мы вас не задерживаем, Александра Леонидовна, — кивает главврач.

— Между прочим, у Ма… рины есть муж! — Предупреждает его Волина.

— Не волнуйтесь, — улыбается главврач, — Мы будем говорить исключительно о духовном.

— Я не волнуюсь, — отвечает Волина, — Это вы должны волноваться. Мало того, что у него вот такие кулаки, у него ещё и очень длинные руки.

— Александра, не сгущай краски, — машет рукой Манюня.

Главврач смотрит на часы, потом на Волину.

— Ой, извините, совсем забыл! У меня же в десять совещание.

Манюня расстроено вздыхает.

— А так хорошо всё начиналось…

— Не волнуйтесь, — учтиво кланяется главврач, — У нас ещё будет время поговорить.

21

Зоя Николаевна, главврач, дядя Коля и Резников располагаются в «морозиловке» вокруг стола, на котором лежит покойник, накрытый простынёй. Но они не обращают на него внимания.

— Неужели все мужики такие нерешительные? — Спрашивает Зоя Николаевна.

— Это, смотря в каком вопросе, — говорит дядя Коля, — Вот у меня был один случай…

— Коля, не о тебе сейчас речь, — прерывает его Резников.

— Я не могу ничего советовать, — произносит Зоя Николаевна, — потому что ваша, извините, мужская логика мне не понятна. Любите одних, а женитесь на других…

— Не равняйте всех одной меркой, Зоя Николаевна, — возражает главврач, — Я, например, убежденный холостяк. Жениться не собираюсь по убеждению: в неволе не размножаюсь!

Резников упирается одной рукой в стол, а вторую опускает на лоб покойника и принимается перебирать пальцами. Никто на это не обращает внимания.

— Думайте, что делать будем?

— Предлагаю начать обработку сознания Захарова и Волиной, — вносит первое предложение дядя Коля.

— Каким образом? — Задает вопрос главврач.

Дядя Коля закидывает руки за спину и начинает ходить по «морозиловке» от стены к стене.

— Им нужно внушить, что они не могут жить друг без друга.

— Внушить? — Спрашивает Зоя Николаевна, — Для этого нам Вольф Мессинг нужен. И то я сомневаются, что на Аграфену подействует его гипноз.

— Вольф Мессинг — один, а нас четверо, — не сдается старый санитар, — Действовать надо не напролом, а ненавязчиво обращать внимание на их положительные качества. Тогда и они на них посмотрят.

— Знаете, а в этом что-то есть… — поддерживает его Резников.

— Согласен, — кивает главврач, — Вода камень точит.

— Мы с Игорем берем на себя Захарова, — продолжает дядя Коля, — А вы, Зоя Николаевна, — Аграфену.

— Она меня не послушает, — сомневается она.

— Вас? — Удивленно произносит санитар, — Зоя Николаевна, если вы захотите, то покойника поднимите.

Все сначала смотрят на Зою Николаевну, а потом переводят взгляд на покойника, лежащего на столе. Зоя Николаевна решительно потирает руки.

— Хорошо. Я попробую.

— Не надо! — Просит главврач.

— Вы не поняли, — успокаивает его она, — Я с Аграфеной попробую…

22

В свой кабинет входит Захаров и застает Клаву, которая сидит на его месте за столом. Захаров удивлен.

— Не понял? Клава, как ты сюда попала?

— Сказала, что я ваша дочка, — отвечает она, — Дяденька дежурный меня и пропустил.

Захаров хмыкает.

— Фантазии тебе не занимать.

— Почему фантазии? — Пожимает плечами Клава, — Если бы вы захотели, я могла бы быть вашей дочкой.

Захаров теряется от такого заявления, но быстро берет себя в руки:

— Одного моего желания мало. Надо чтобы этого же хотела твоя мама.

— А она хочет, — тихо сообщает девочка.

Захаров снова теряется и снова быстро берет себя в руки и заинтересовано спрашивает:

— Ты в этом уверена?

— Конечно, — уверенно говорит Клава, — Иначе, почему она плачет по ночам в подушку и повторяет ваше имя, как Анжелика — маркиза ангелов: «Жофрей! Жофрей!», то есть «Сергей!»

Захаров недоверчиво оценивает девочку:

— Клава, ты что-то путаешь. Твоя мама не может плакать. Она не такой человек.

— Это она для всех такая, а когда одна… — объясняет она, — Ходит по комнате и о вас вздыхает.

— Ты серьёзно?

— Конечно, дядя Захаров. Она мне сама сказала.

Захаров заинтересованно присаживается за стол.

— Так, Клава. А теперь давай подробнее. Когда говорила? Что говорила?

Клава складывает руки на груди:

Конец ознакомительного фрагмента.