Отрезанный

Себастьян Фитцек, 2012

Ведущий судмедэксперт Федерального ведомства уголовной полиции Германии Пауль Херцфельд нашел в голове чудовищно изуродованного женского трупа записку с номером телефона своей дочери Ханны. Оказывается, девочка похищена, и злоумышленник с извращенным сознанием вовлекает Пауля в смертельно опасную игру, оставляя призрачную надежду спасти дочь. Очередное указание о дальнейших действиях спрятано еще в одном трупе, который находится на северном острове Гельголанд. Однако Херцфельд не имеет шансов получить информацию. Мощный циклон отрезал остров от материка, население уже эвакуировали. Среди немногих, кто остался, художница комиксов Линда. Она и обнаружила на пляже мертвеца. Отчаявшийся отец пытается уговорить ее провести вскрытие по его телефонным инструкциям. Но Линда никогда не касалась скальпеля. Не говоря уже о том, чтобы рассекать человеческое тело…

Глава 8

Нервное потрясение, которое испытал Херцфельд, прослушав запись голоса своей дочери, едва не привело его к обмороку. И в таком состоянии он находился несколько минут. Если бы кто-нибудь в это время смог проникнуть взглядом через дверцу туалетной кабинки, то он увидел бы сидевшего на корточках на крышке унитаза мужчину, который, чтобы не свалиться, в отчаянии обхватил руками колени. Однако в помещении туалета он был один, и поэтому никто не мог услышать его подавленный стон и прерывистое дыхание.

Постепенно шок стал проходить, но профессор по-прежнему чувствовал себя как после прыжка с высокой скалы в ледяную воду. Удар оказался настолько сильным, что у него возникло ощущение, будто его затянуло во всепоглощающий ревущий водоворот. Но он судорожно старался выбраться на поверхность с такой же быстротой, с какой после прослушивания записи на автоответчике погрузился в это море страха.

«Успокойся! — мысленно приказал себе Херцфельд. — Тебе следует держать себя в руках, если ты хочешь ей помочь».

Он постарался сосредоточиться на своем дыхании, контролируя каждое движение мышц живота и концентрируясь на том, чтобы почувствовать движение воздуха ноздрями носа. Это сработало — с каждым вздохом сумбур в его чувствах отступал, а на душе становилось светлее. Когда Херцфельд осознал, что дрожь в коленях исчезла и ноги вновь оказались в состоянии держать его тело, он встал и вышел из туалета.

По пути к лифту он попытался вновь вернуть себе ясность мышления и разработать план дальнейших действий. Прежде всего следовало, сославшись на недомогание, попросить секретаршу пересмотреть его расписание и отменить все встречи.

«На что же сослаться? — лихорадочно размышлял профессор. — На простуду? Мигрень? Нет! На расстройство желудка! Это звучит более правдоподобно, особенно если учесть, что я так долго пропадал в туалете».

К счастью, прежде чем это заметили его коллеги, Херцфельду удалось спрятать найденный клочок бумаги в кармане своего рабочего халата.

«В протоколе вскрытия номер телефона с именем моей дочери фигурировать не должен, — решил он. — Что же касается капсулы, то придется соврать коллегам и сказать, что она была пуста».

Следователи наверняка станут ломать голову, пытаясь понять мотивы преступника и определить, что им двигало, когда он внедрял капсулу в голову жертвы. Однако Херцфельда одолевали другие заботы, и он старался не думать о том, что сознательно вводит следствие в заблуждение. Ведь в его мозгу до сих пор звучали слова любимой дочери: «Никому ни слова, папа!»

Что ж, он выполнит ее просьбу, но это совсем не означало, что Херцфельд собирался сидеть сложа руки в ожидании контакта с похитителями.

«Я обязательно найду тебя, Ханна!» — дал он себе слово, стоя у двери лифта.

Однако профессор напрасно пытался отогнать вновь нахлынувшие на него страшные образы. Кто-кто, а он очень хорошо знал, на что способны люди, удерживающие других в своих руках. Последствия их действий Херцфельд изо дня в день видел собственными глазами. Их жертвы представали на его секционном столе голыми, поблекшими и зачастую обезображенными.