Детектив Бестужев. Вечера на хуторе близ…

Святогор Росс

Бывший морпех, а ныне курсант военно-морского училища, приезжает в отпуск к родной тётушке в херсонскую глубинку, где сталкивается с уголовным преступлением высокопоставленных чиновников, на фоне следов ВОВ, ведущим к ядерному терроризму и предательству Родины.Бандитизм, убийства, шпионаж, ядерный терроризм – то, с чем приходится сталкиваться курсанту на пути к раскрытию запутанного дела. Но, фамилия обязывает! Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Назначенный следователь, оказался каким-то обезличенным майором с усталым лицом. Как же он работает? Пришел утром на службу, а уже уставший. Что, так до вечера и будет всем своим видом показывать, как его всё достало?

Майор пригласил Ксению Ивановну на первый опрос, после которого мы с тётушкой тоже написали объяснение по делу, в котором описали все события, участниками которых мы стали. Следователь на первый взгляд был ленивым пройдохой. Как я потом узнал, все трудные дела у него становились нераскрываемыми и сдавались в архив. Вот и с этим делом, он с первой беседы пытался нажать на мать, чтобы она забрала заявление о пропаже.

— Ты пойми мать, может он загулял, или уехал к другу в другую область. Он у тебя сидел, у них, у бывших это стандартная привычка, — свалить и никого не поставить в известность на время, типа «лечь на дно». Он же у тебя не работал последнее время?

— Да. Его никто не брал. Он же вспыльчивый, нервный был, — сказала Ксения и глаза снова наполнились слезами.

— Ну, ну, зачем плакать, я думаю живой он, где-то болтается, и уже скоро вернётся домой, — следак из штанов выпрыгивал, чтобы Ксения Ивановна забрала заявление. Даже, если она потом снова подаст, дело попадёт уже не к нему, а к другому следователю. Но, мы Ксению заинструктировали основательно, чтобы она ни за что не соглашалась и требовала начать расследование. Беседа длилась вот уже два часа, и следаку никак не удавалось уговорить заявителя. Он уже начал нервничать.

В это время, чтобы не дать следователю возможности отказать в возбуждении дела, мы с тётушкой сдали найденную куртку как улику и написали заявления о событиях, которые было до этого.

Описав всё в своем заявлении, я заявил, что возможно труп пропавшего находится в груде строительного мусора, и что и я, и тётушка Аграма в этом уверены, потому что «по некоторым признакам» которые мы научным языком описать не смогли, — всё показывает именно на это.

Следователь бился смертным боем за закрытие дела. Нету тела — нету дела! Принцип из глубины веков и до сих пор действует безотказно.

В конце концов наши заявления зарегистрировали, и мы уехали домой.

Следующие пару дней прошли спокойно. Я ещё раз съездил на хутор и осмотрел место. Ничего сложного. Пару тройку мужиков с лопатами и пара часов времени, чтобы разбросать полностью всю эту кучу. На наличие трупа указывает даже лёгкий сладковатый запах мертвечины, несущийся от кучи.

Вечером, лежа в кровати я обдумывал как поступить, чтобы машина правосудия хоть как-то сдвинулась с места. Мы с тётушкой были уверены, что погибший сын Ксении там, в этой куче. Милиционеры манкировали своими обязанностями и просто не хотели брать на себя лишнюю с их точки зрения работу.

На третий день к нам домой пришел участковый инспектор, старлей.

— Здравствуйте. Я участковый инспектор старший лейтенант милиции Филимоненко Иван Васильевич, — скороговоркой выпалил он.

— Здравствуйте Иван Васильевич! Проходите на кухню, сейчас самовар поставлю, попьем чайку, — тётушка прикрыла калитку после вошедшего милиционера.

— А квартирант ваш Аграфена Максимилиановна где?

— Он не квартирант. Это мой родной племянник Максимилиан Викторович Бестужев. Он приехал меня навестить на каникулах.

— Ага, значит так, — участковый снял форменную фуражку и почесал затылок.

— Ну пригласите его тоже, беседовать предстоит с обоими, — и участковый оглянулся куда повесить свою фуражку.

— Вон, вешалка сразу за дверью. А Максика я сейчас позову, он как раз дома, никуда ещё не успел уйти.

Участковый сел, положил на стол свою планшетку из кожзама, раскрыл её и достал оттуда несколько листов бумаги и ручку.

Ага, будем писать протокол подумала Аграма и вышла в коридор направляясь к племяннику.

На кухню я зашел как раз в тот момент, когда участковый внимательно слушал рассказ тётушки Аграмы. Он обернулся ко мне, оглядел снизу вверх и сухо вымолвил:

— Пожалуйста! Сразу возьмите с собой паспорт, чтобы я мог удостоверить вашу личность!

— Безусловно, но у меня паспорта нет!

Участковый удивлённо глянул на меня, и уже было открыл рот чтобы что-то сказать, но я его опередил.

— Я военнослужащий, курсант военно-морского училища, поэтому у меня не паспорт, а военный билет.

Взгляд участкового инспектора потух, потом он всё же поднял его ещё раз на меня, и я удивился как на мгновение, он стал пронизывающим, блеснул, и вот опять равнодушный.

— Ну тогда садитесь, товарищ курсант, сейчас закончу с вашей родственницей и пообщаюсь с вами, — уже совсем равнодушным голосом сказал старлей и отвернулся.

Ждал я минут сорок, пока он тщательно записал всё, что говорила тётушка Аграма, потом задавал уточняющие вопросы. Я же внимательно слушал, не столько ответы тётушки, сколько оценивал реакцию самого участкового, пытался определить его отношение к этому делу, и привыкал к его методике ведения допроса.

Формалист, подумал я, когда настала моя очередь, и я сел на место тётушки. Ну что-ж, давайте пообщаемся, раз вам делать нефиг.

— Давайте начнём сначала. Назовите свою фамилию, имя и отчество? — вымолвил старлей и приготовился писать.

Эээ, нет. Так мы делать не будем гражданин участковый, ваши психологические приёмы я уже зафиксировал, и до тех пор, пока вы не определите точно, что это: допрос, опрос или беседа, я играть в ваши игры не буду.

— Ну, сначала так сначала. Представьтесь по форме, начиная со звания, фамилии, имени, отчества, и заканчивая должностью, чтобы я мог понять как к вам обращаться в процессе…, эээ…., какое у нас кстати мероприятие? — я сделал непонимающее лицо и выжидательно посмотрел на старлея. На мгновение я уловил в его глазах вскипающую злость, но он очень быстро потушил в себе желание поставить на место сидящего перед ним наглеца, и очень вежливо, глядя поверх моей головы, представился:

— старший лейтенант милиции Филимоненко Иван Васильевич, участковый инспектор нижнесерогозского отделения райотдела милиции, — и внимательно, как будто оценивая, посмотрел на меня.

Ну что-ж, теперь ты понял, что с наскока меня не взять, и на демонстративный пофигизм я не отреагировал, а значит, и в отсутствии заинтересованности участкового в этом деле я тоже не поверил.

— Замечательно! Теперь удостоверение личности будьте так добры. Вдруг мне придется рассказывать о нашей беседе, а я даже не удосужился уточнить с кем я беседовал. Это же беседа, я так понимаю? — старлей было смутился, но быстро нашелся.

— А разве я говорил, что мы будем беседовать? Мне надо опросить участников, которые изъявили желание участвовать в этом расследовании на предмет уточнения деталей.

— И у вас конечно же есть опросный лист по установленной форме и предписание, удостоверенное печатью и подписью вышестоящего начальства?

Старлей встал, достал из заднего кармана брюк свое удостоверение и раскрыв его на нужной странице поднял к моим глазам. Ага, удостоверение хотя-бы подлинное, уже проще.

— Благодарю вас!

Я достал свой военный билет и протянул старлею.

— Гвардии старшина Бестужев Максимилиан Викторович, курсант высшего военно-морского училища Министерства Обороны. Нахожусь в летнем каникулярном отпуске. Вот отпускной билет.

Старлей мгновение изучающе посмотрел на меня, потом бросил мимоходом взгляд на мои документы, положил их на стол и сел.

— Вы правы Максимилиан Викторович, у меня нет ни опросного листа, ни предписания, поэтому, наша беседа, пройдет без фиксации и оформления. Так сказать, тет а тет! — старлей улыбнулся и начал засовывать свои листы обратно в планшетку.

— Ну, поскольку мы уже не в официальных отношениях, давай упростим ситуацию и просто перейдем на «ты»? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Не возражаю, раз уж допрашивать не будешь, — я улыбнулся.

— Ты служил в морской пехоте?

— Да. Десантно-штурмовой батальон восемьсот десятой БМП. Казачья бухта, Севастополь.

Он кивнул головой и губы растянулись в улыбке.

— Эээх братишка! Я оттуда же.

— Да ладно?

— Креститься не буду, не верующий. Кто у тебя был комроты?

— Капитан Крестицкий.

Он кивнул радостно головой.

— Боря Крестицкий мой однокашник по училищу. Мы с ним оба закончили Киевское общевойсковое, ты должен знать…

— Ну, а как же КВОКУ — петухиии, — я рассмеялся вместе с ним.

— Да, нас моряки петухами звали, за красные околышки на фуражках. А мы их шнурками, мы же в сапогах ходили.

— Ну так вот. Мы пришли в бригаду одновременно. Я принял взвод разведки в батальоне разведки, а он стал взводным в ДШБ. Ну и закрутилась служба. Потом первая боевая служба в Средиземке, в районе Сирии. Высадка в Йемене, первый бой. Там меня контузило.

Госпиталь, комиссовали, уволили. Что делать, куда податься? Вот так я стал милиционером. Чтобы как-то карьеру строить, пришлось заочно на юридический поступить, вот учусь и работаю одновременно по специальности. А что делать? Без профильного образования мне хода никуда нет.

— Ладно, это так, для связки слов, так сказать. Ну рассказывай, что вы там нашли и что увидели, что думаешь по этому поводу и что хочешь предпринять? — он расслабился и тепло посмотрел на меня.

Ну вот, братишка, теперь другое дело. А хорошо, что мы вскрылись здесь. Ест надежда что он будет на нашей стороне, хоть как пассивный участник.

Я коротко рассказал всю историю, начиная с просьбы тётушки помочь с поисками и заканчивая заявлением в милицию. Он некоторое время задумчиво смотрел на листы с записями рассказа тётушки Аграмы.

— Пытаться убедить тебя, чтобы не лез в это дело, не стану! Сам такой, упрямый! Только вот какое дело. Следак, который принял дело, не простой парень с участка. Пришел этот майор к нам из Киева, с богатым шлейфом каких-то нарушений, а то и преступлений.

Говорят, у него там где-то, есть очень мохнатая лапа, но напортачил он в Киеве знатно, так что и лапа не смогла прикрыть. Любого другого уволили бы без пенсии или даже посадили бы, а этого отправили с понижением сюда, с глаз долой, спрятали можно сказать, на время. Поэтому ведёт он себя вызывающе, даже, я бы сказал нагло, никого не боится, даже нашего Михалыча.

Подполковник Калиниченко Алексей Михайлович знатный сыскарь, спец от Бога. Отдел держал всегда на коротком поводу, и парни землю рыли на работе что твой трактор. А вот на этом чужаке, Михалыч зубы обломал. Позвонили ему из Киева, из министерства и что-то наговорили. Наговорили такого, от чего Михалыч два дня бледный ходил. С тех пор, он с этим майором очень осторожен, и старается с ним не связываться. Ну, Михалыча можно понять, ему два года до пенсии осталось дотерпеть, да и уйти спокойно на заслуженную.

— А начальник следствия как же? — спросил я.

— Да никак. Начальника следственного отдела у нас нет. Точнее должность вакантна. Вот этот майор её временно и замещает. На постоянную он не хочет, видимо надеется, как собственно и мы все, что скоро уедет отсюда на повышение, а может и в сам Киев, кто его знает. В общем, ситуация теперь с этим покойником вашим не очень приятная для следственного отдела. По первичным признакам — «глухарь».

— Есть там тело, нет там тела — мы не знаем.

Старлей посмотрел на меня и уловив признаки легкого негодования в глазах, торопливо добавил:

— Пока, не знаем! Опять же, даже если мы его раскопаем и там действительно найдем труп, неизвестно в каком он состоянии и от чего преставился. Может вообще от сердечного приступа. Хотя, судя по характеристике этого фигуранта, был он здоровее всех живых. Короче, в преддверии отъезда в область на повышение, майор не хочет портить себе отчетность и взваливать на отдел, а значит и на себя лишний «висяк». Поэтому, он всеми правдами и неправдами будет оттягивать или постарается вообще отказать в возбуждение дела. Меня он отправил именно за этим, чтобы я под благовидным предлогом или упросил забрать заявление, или изобразить бурную деятельность с последующей передачей показаний другому офицеру, или «случайной утерей» документов, с последующим восстановлением но уже месяцев через 3—4. У нас теперь это в порядке вещей, — перестройка и новое мышление — главный лозунг десятилетия, мать их.

— Однако. Как видишь, законным способом действовать не стал, ни предписания, ни формального опроса-допроса оформлять нельзя. Ему не нужны лишние документы, иначе бы он вызвал вас в отдел, и там провел бы опрос по форме с документами, подписью, фиксацией и так далее. Конечно, то, что ты не стал давать дополнительные показания ему на руку. Но я думаю, что раз уж никто не смог уговорить забрать заявления, он подключит Михалыча, и тот будет обязан вами заняться, — старлей развел руками.

— Заниматься он, я так думаю, будет без энтузиазма и, если вы его загоните в угол, умоет руки с чистой совестью. Но тогда, никто не знает, что майор ещё может предпринять. И в этом смысле надо быть готовым ко всему.

Вошла тётушка Аграма.

— Может все-таки чайку? Я быстро соображу?

— А давайте, — уже просто махнул старлей.

— Помочь я тебе особо ничем не смогу, разве что случайно что-то узнаю, или что-то подскажу, да, записывай сразу мой служебный и домашний телефоны, — он надиктовал мне два местных номера.

— Я не служу в отделе, поэтому выполняю только отдельные поручения начальника отдела, а так, я просто участковый: драки, кражи, хулиганство, иногда помогаю в расследовании дел, которые связаны с моим районом. Такая вот катавасия братишка.

Тетушка поставила перед нами горячий самовар и заварной чайник. Откуда-то появилась тарелка с печеньем и конфетами, и мы принялись пить чай.

Как собственно и предупреждал нас Филимоненко, на следующий день раздался телефонный звонок, и дежурный по райотделу пригласил нас с тётушкой в Отдел на беседу с Начальником райотдела подполковником Калиниченко.

Мы пришли вместе уже после обеда, чтобы не затягивать это неприятное мероприятие ещё на один день.

Я постучал в дверь начальника, и открыл дверь.

— Здравствуйте Алексей Михайлович, мы по вызову! — я посмотрел на сидящего за столом здорового подполковника, и представил себе, как он подчинённых держит на коротком поводу. Стало смешно, и я улыбнулся.

— Не по вызову, а по приглашению, — подполковник встал и тоже улыбнулся.

Психолог блин, синхронизируется. А вот хрен подполковник ты со мной синхронизируешься психологически. Я знаю на что ты способен, а ты обо мне ничего не знаешь.

— Садитесь Аграфена Максимилиановна, рад Вас видеть в добром здравии и хорошем расположении духа — и он ещё шире улыбнулся.

— Акститесь Алексей Михалыч, я ещё не старая бабка, чтобы с клюкой ползать и ворчать на всех и вся, — тётушка от негодования прям вспыхнула.

Вот ты дуб подполковник, с первых же минут обратил против себя фигуранта, в котором ты заинтересован. Теперь он на тебя будет реагировать вызывающе. Она же женщина, а женщине нельзя намекать на возраст, загрызет… или будешь кровником до конца жизни. Я с улыбкой сел на предложенный стул.

— Ну простите Аграфена Максимилиановна, я Вас не хотел обидеть, само вылетело, — подполковник вроде повинился.

— Ага, служба располагает, да и язык без костей, — сказала с сарказмом тётушка Аграма.

Эээх! А сейчас подполковник, тебе лучше промолчать. Нельзя признаваться в дурости, собьёшься с мысли и брякнешь опять что-то невпопад. Только усугубишь ситуацию.

— Хотите чаю? — вдруг спросил подполковник.

— Нет, спасибо. Давайте к делу, да и разойдемся, дел очень много, — засуетилась тётушка Аграма, пенсионерка, которая целыми днями или болтала по телефону, или читала книгу.

— Ну, к делу так к делу, — подполковник глянул на свои часы и сел в кресло.

— Пригласил я вас сюда вот по какому поводу, — он сделал паузу, взял со стола стакан и сделал глоточек. Маааленький такой глоточек. Подполковник пить не хочет. Он волнуется. Ему что-то очень надо, а вот как начать он не знает.

— Вы написали заявления по делу о пропаже Василия Савицкого. Заявление матери мы зарегистрировали, но дело пока не возбудили. Пока непонятно, на самом ли деле он пропал, или просто уехал куда.

— Ага, уехал так быстро, что забыл мать предупредить, и к отъезду переодевался в костюм с бабочкой в развалинах бывшего хутора, — с сарказмом добавил я к речи подполковника.

— Не перебивайте меня молодой человек! — подполковник вспыхнул и попытался быть строгим.

— Алексей Михайлович! Для того чтобы я слушал вашу речь и не перебивал, надо сначала определиться с нашим статусом. Кто мы здесь? Подозреваемые? Свидетели? Просто фигуранты? И самое важное, в каком мероприятии мы участвуем? Допрос? Опрос? Беседа по душам? Просто беседа?

— Не взыщите Алексей Михайлович, таковы правила, Вы как-никак не директор рынка и не режиссер театра, а начальник милиции, и в этом учреждении всегда надо знать в каком качестве ты находишься, потому как расслабившись очень быстро можешь поменять статус, — я прямо посмотрел в глаза подполковнику.

— М-да. А Вам, я смотрю, Максимилиан Викторович, палец в рот не клади! Откусите до локтя. Мне кстати это нравится, хваткие, упрямые, из таких выходят хорошие офицеры, — подполковник кивнул головой.

— Я смотрю, Вы даром время не теряли Алексей Михайлович, справочки навели, всё, что хотели обо мне узнали.

— Ну, положим, не всё. Так, по мелочам. Но главное я действительно узнал, и меня это не порадовало.

— Увы, Алексей Михайлович, не все в жизни должно радовать, иначе она превратится в сладкий йогурт, или как в песне «Машины Времени» в сладкий кефир. А жизнь иногда должна быть и горькой, и соленой, потому как, только тогда человек может чему-либо научиться.

— А Вы, я смотрю, философ, Максимилиан Викторович. В столь молодом возрасте удивительно слышать от Вас такие мудрые речи.

— Молодость, Алексей Михайлович, имеет один существенный недостаток, — быстро проходит! И, если не успел помудреть, так и остался дураком!

— Давайте все же продолжим нашу беседу, — подполковник кивнул головой и посмотрел в свой блокнотик, который стоял открытый на столе.

— То есть, это всё же беседа. И никакой фиксации не будет? — я вызывающе посмотрел в глаза подполковнику.

— Да. Вы абсолютно правы. Мы просто побеседуем.

— Ну что-ж, давайте попробуем, может у нас что-то и получится. Мы вас слушаем, — я демонстративно закинул ногу на ногу.

Подполковник сделал вид, что не понял демонстративной позы и продолжил:

— Вот вы в заявлении пишете, что уверены в том, что тело пропавшего находится под грудой мусора в развалинах хутора.

— Усадьбы, — поправил я.

— А какая разница? — удивился подполковник.

— Большая. Если задать себе пару вопросов, что мог делать Василий Савицкий в развалинах хутора, который развалился до его рождения и почему его убили именно там, то становится понятно, что это имеет смысл, только если принять во внимание что это не хутор, а усадьба. А если связать с этим и тот факт, что сам Василий несколько раз в разговоре с матерью говорил, что они ищут какой-то клад, то становится понятно почему именно усадьба, а не, например, развалины старого свинарника. Там кстати удобнее, и тело спрятать проще. Но нет, выбрали усадьбу. А, если связать эту информацию со слухами, которые не одно десятилетие блуждало по миру и не один десяток авантюристов искали тут сокровища капитана Моргана…

— Какого, какого капитана?

— Моргана, Алексей Васильевич, Моргана! Был такой пиратский капитан в средневековой Англии, который грабил корабли богатых испанских торговцев, а потом спрятал свои сокровища на некоем необитаемом острове. С тех пор не одна тысяча авантюристов ищет эти сокровища, лелея надежду стать богатыми в одночасье, — однако я сказал это вполне серьёзно, хотя тянуло на ржачную шутку. Подполковник бы не оценил.

— Так вот. Если связать указанные факты с данными слухами, то становится понятно, что убить его могли только тут, и мотив для этого тоже можно найти, не стараясь высосать его из пальца, потому что он на поверхности, — я сделал многозначительную паузу.

— И какой? — подполковник аж привстал со своего кресла.

— Не поделили найденные сокровища Алексей Михайлович.

— Вы полагаете что они что-то нашли? — подполковник с сомнение покачал головой.

— Я в этом уверен! Незадолго до своей пропажи, Василий предлагал тётушке Аграме купить некие кольцо и серьги из старинного золота с массивными камнями. Он их ей даже показывал. Форма ювелирных изделий, их обработка, огранка камней указывают на то, что это старинное золото, не новодел. Сегодняшние ювелирные изделия тонкие и камешки мелкие, видны только в сильную лупу. То, что это старинное золото тётушка подтверждает, Вы сами знаете, кем она была и такое золото видела не раз, и не два в своей жизни. Во всяком случае такие изделия в свободной продаже отсутствуют.

— Ну, скажем, весьма смутный мотив, — подполковник покачал головой.

— Если сидеть на попе ровно, и ничего не делать, то это будет смутное напоминание о лени! А вот если всё же предпринять некоторые действия, то очень может быть, что появится ниточка, которая приведёт к разгадке.

— И что же вы предлагаете сделать? — подполковник с сомнение посмотрел на меня.

— Для начала Алексей Михайлович, возбудить дело, благо первичные материалы уже есть и их достаточно для того, чтобы хотя-бы начать поиски пропавшего при неизвестных обстоятельствах жителя поселка Василия Савицкого. Вторым шагом, пригласить понятых, медиков, экспертов, и на основании даже призрачных подозрений, основанных на наших заявлениях, которые по большому счету Вы должны проверить, раскопать эту кучу строительного мусора! А мы уверены, что тело там, иначе зачем было валить всю стену, приложив для этого недюжинные трудовые усилия? И третьим шагом, найдя тело, переквалифицировать дело на статью «убийство» и начать нормальное расследование. Ну, а дальше Вы сами знаете, что надо делать, — я замолчал.

— Все это очень занятно Максимилиан Викторович, но, есть масса условностей, которые не стыкуются в этом деле. Да даже элементарно, для всех этих действий нужно время и согласование с вышестоящим начальством. Например, экспертов у нас нет. Придётся их заказывать в области. А они и там нарасхват. Когда эксперты к нам смогут приехать, ещё бабушка надвое сказала. А следом и вскрытие, и полная экспертиза тела, тоже временной промежуток будьте — нате. И дальше что? Начинать копать все окружающие леса в надежде лет через «цать» найти этот клад? — подполковник отрицательно помахал головой.

— Ну, ну, ну Алексей Михайлович, мы то с Вами знаем, что это не так, и даже знаем как, но как видится — не хотим!

— Согласен, можем. Но это сложно, заморочно и долго. Для этого нужны силы и средства, а у нас их нет!

— Поэтому мы сидим сложа руки и просто ставим галочки напротив пунктов планирования мероприятий, — я возмущенно махнул рукой.

Подполковник встал и зашагал по кабинету. В эту минуту я понимал его трудности, но даже не думал входить в его положение.

Каждый раз, входя в чьё-то положение, мы идём на сделку со своей совестью. Сколько раз я это делал, каждый раз потом все возвращалось бумерангом мне же. Нет уж, увольте.

— Ну вот что, Максимилиан Викторович. Я Вам запрещаю что-либо предпринимать до тех пор, пока следователь не примет какое-то решение. Да и вообще, мы правоохранительная структура, и это наша прерогатива вести следствие, а Вы просто гражданин, хотя и с определённым потенциалом.

— Так-то это так. Но Вы забываете, что ставил Вас на это место подполковник — народ, для того, чтобы Вы охраняли мирную жизнь граждан. А Вы охраняете эту жизнь только на бумаге. Если Вы знаете, а я уверен, что знаете Уголовный Кодекс, там есть статьи про бездействие правоохранительных органов. И любая прокурорская проверка это выявит мгновенно. А проверка поверьте мне, будет не местная, а скорее всего приедет даже не из Киева.

— Вы мне так витиевато угрожаете? — подполковник нахмурил брови.

— Увы, Алексей Михайлович, но нет. Я военнослужащий министерства обороны, и, если не дай Бог что, дело будет передано в военную прокуратуру, а как известно, военная прокуратура не подчиняется территориальным органам, а исключительно вышестоящему прокурору, который занимает должность заместителя генпрокурора Союза, так что, откуда придёт проверка, сами понимаете, лежит на поверхности.

— В таком случае, я вынужден Вас арестовать, для Вашей же безопасности, суток эдак на 15, пока Вы не решите уехать восвояси из нашего поселка.

— Вы себе льстите Алексей Михайлович, ничего Вы не можете, ни арестовать, ни даже задержать меня. Для этого нужна очень веская причина и ордер, подписанный местным прокурором. Но прокурор Вам ордер не подпишет, будь он хоть сто раз ваш друг, по той же причине по которой Вы не можете меня арестовать. А попытайся Вы подделать документы или притянуть дело за уши, это станет известно буквально сразу, и Вы опять попадаете под пресс этого же самого правосудия от имени которого выступаете. Так что у Вас только один выход — исполнять закон! Попытка по формальным основаниям уйти от исполнения долга, закончится печально, и дело даже не во мне, да Вы и сами это прекрасно осознаете, — я легонько стукнул кулаком по столешнице.

— И кругом то Вы правы, Максимилиан Викторович. Всё предусмотрели, кругом обставились, хорошо подготовились к нашей встрече. Знаете, в чем беда сегодняшней правоохранительной системы? — подполковник погладил свой подбородок.

— Нет. Надеюсь Вы подскажете, я ведь не служу в ней, — отреагировал я.

— Беда и главная проблема в таких как Вы, грамотных, знающих, правдорубах, которые везде ищут исключительно светлые тона. А жизнь она разноцветная, и очень часто в ней превалируют именно серые или даже черные цвета.

— У Вас, Алексей Михайлович, от длительной службы в правоохранительной системе развилась профессиональная деформация сознания. Вам пора менять работу или уйти на пенсию, если не хотите в глубокой старости страдать от психических проблем, — и в этом я абсолютно уверен продолжил я мысль про себя.

— Уйдешь тут с вами. Уже как в той поговорке: «Не до жиру, быть бы живу». Я вот одного не понимаю? Чего Вы вцепились в это дело как бульдог мертвой хваткой? В конце концов Вы в отпуске, кругом лето, девушки, речка, пиво, кооператоры? Неужели всё это меркнет перед возможностью раскрыть пустяковое дело?

— Ну, для Вас оно может и пустяковое. А для матери потерявшей сына — это вселенское горе. А в целом, Вы сами ответили на свой вопрос Алексей Михайлович. Я военный и для меня существует только две крайности: правда и неправда! Полуправды быть не может. Опять же, если привести тут ещё одну народную пословицу: «нельзя быть немножко беременной», это однозначное состояние, или да, или нет! Я обещал этой женщине помочь найти сына. И для меня, исполнить своё обещание — святой долг! Я ведь с Ваших же слов не носитель многоцветья мнений — я улыбнулся, — В конце концов, в разноцветном обществе должны быть и крайности, иначе общество не развивается.

Подполковник утвердительно покачал головой.

— Ну что-ж, я в принципе чего-то подобного от Вас и ожидал, и не особо верил в успех этого начинания. Ваше право интересоваться и поступать так, как считаете нужным. Единственно хочу предупредить: если будете мешать правоохранителям, я буду вынужден обратиться к прокурору за ордером о выдворении Вас по месту постоянного жительства.

— Ну что-ж, товарищ подполковник, значит война! — я встал, собираясь выйти.

— Сядьте! Я ещё не все сказал, и собственно для этого я Вас сюда и пригласил, так что разговор только начался, до этого мы с Вами только тренировались, — подполковник достал из шкафа три стакана в мельхиоровых подстаканниках, откуда-то из боковой ниши вытащил горячий чайник и налил всем чаю. На столе появилась ваза с конфетами, и мы все дружно занялись шуршанием фантиков и хрустом карамелек с повидлом. Да уж, шоколад, который появился в каждой торговой точке, к чаю как-то не очень. А вот карамельки, ммммм!

— Когда-то давно, когда я только-только закончил школу милиции, будучи на своей первой офицерской должности, отказал одному партийному клерку, маленькому такому клерку, в возбуждении уголовного дела против двух работяг, с которым он что-то по взрослому не поделил. Пришел он от начальника следствия области. Я был такой же категоричный как Вы, людей делил на своих и предателей. Меня даже собственный начальник пытался убедить, что надо быть гибче, смотреть ширше, копать глубже.

Смешно, но тогда я был счастлив и полон планов, несмотря на то, что мне пригрозили увольнением, разрушением карьеры и так далее. Я открыто послал клерка, дело закрыл. А когда меня начали прессовать, просто перевёлся в сельскую местность, где был страшный недобор кадров и спокойно продолжал служить.

Женился, родились дети, потом выросли, сами создали семьи. Но в жизни не все всегда гладко, бывают и ухабы, а иногда и горы.

Дочка возвращалась ночью из Херсона, и на трассе столкнулась со служебной «Волгой» обкома. Машина в хлам, дочка цела, но сильно порезалась, ногу сломала. В «Волге» никто не пострадал, удар шел по касательной и Жигули просто смял двери со стороны водителя и заднее крыло. Водитель «Волги» был пьян, а с ним и два его дружка, в таком же состоянии. Я не успел приехать вовремя, меня поздно предупредили, и когда я приехал на место, там уже был начальник областного ГАИ, представитель обкома, начальник гаража обкома, «скорая помощь». Я подошел к водителю «Волги», а от него разило так, как будто его поливали самогоном. Двое других были не лучше. И ни у одного из них ни царапины. Наряд ГАИ добросовестно выполнил свою работу, заполнил и подписал протокол, из которого следовало, что вина за аварию полностью на водителе «Волги», который не справился с управлением автомобиля и выехал на встречку. Там шоссе было пустое, как его на встречку то выбросило, до сих пор понять не могу. Ну да ладно, — подполковник долил себе кипятка в стакан и продолжил.

— Подписали протокол и разъехались. А на следующий день всё началось. Против дочки возбудили уголовное дело за покушение на жизнь второго секретаря обкома. Самого чиновника в машине небыло, но какое это имеет значение для следствия, если это его служебная машина? По имевшимся в деле документам, водитель был трезв, и с ним в салоне никого небыло! А 20-летняя девочка за рулем тройки «Жигулей» специально врезалась в служебную «Волгу», и только «мастерство» водителя уберегло машину от тяжелой аварии. И никакого значения то, что я сам там был и видел своими глазами всех этих водителей, представителей, гаишников. Все отводят глаза и только бубнят: «Извини Михалыч».

В общем, дочке грозило до 15 лет за акт терроризма. Я тогда за месяц поседел. А потом, позвонил мне из Киева однокашник по школе милиции, я, то да се, горе такое. А он возьми и брякни: «Неправильно ты живешь Михалыч, тебе бы дружбу вести с нужными людьми, а ты дружбу водишь с законом». В общем, дал он мне нужный телефон, связал с нужным человеком. Тот за деньги вывел меня на высокопоставленного чиновника из ЦК республики. Ну, насколько он там высокопоставленный я конечно даже сейчас не знаю, но телефон был цековский, зуб даю.

Позвонил он мне вечером, как раз я собирался домой, как зазвонил телефон отдела. И напомнил он мне все мои понты и отказ возбудить дело, и матерные ругательства, и отъезд в глубинку.

Я тогда был готов всё что угодно сделать, чтобы девочку свою спасти. В общем, согласился я на него работать, на этого цековского хмыря.

Дело замяли быстро. Уже через день, позвонил следователь и сообщил что дело закрыто за неимением состава преступления. Дескать, гаишники что-то там напутали при замерах, и теперь авария выглядит по-другому и КГБ больше этим делом не занимается. Обкомовские потребовали восстановить «Волгу» за свой счет. Ну какие это затраты по сравнению с тем, что доченька моя будет свободна? В общем, на радостях я больше и не заикался ни о чем. Восстановил я за свой счет эту злосчастную «Волгу», но с тех пор жил под колпаком.

Обращались ко мне по этому каналу не часто, в основном по каким-нибудь кадровым вопросам, там милиционера взять на службу, а потом перевести с повышением, где-то документы организовать нужным людям. Я понимал, что всё это незаконно, но каждый раз вспоминал о своей доченьке и молил Господа о том, чтобы все было хорошо.

Полгода назад, прислали мне из Киева как раз на вакантную должность начальника следственного отдела этого майора. Но, прислали с кучей условий, что он временно, и что мне надо его «просьбы» выполнять. Майор был странный, да и наглеть начал с первого дня службы. Я пытался его поставить на место, но… он пожаловался и мне из Киева позвонили.

Мне осталось два месяца до пенсии. Да. Всем говорю, что чуть больше года, но на самом деле два месяца, после чего могу написать заявление о выходе на пенсию и доработать до конца года, или может ещё один год. У нас в сельской местности, где до сих пор кадровый голод, это нормально. Поэтому я не стал лезть в бутылку, а просто смирился с неизбежным, — подполковник собрал стаканы и вынес их в соседнюю комнату. Вернувшись, он продолжил:

— Почему майор всеми силами пытается закрыть это дело я не знаю. Есть разные пути затянуть его и в конце концов закрыть. Но ему надо сразу и сейчас. Я подозреваю, что с этим делом связаны серьёзные дела или события, не зря его отправили именно сюда, майора на капитанскую должность. Им очень сильно нужен здесь свой человек и именно сейчас. Для чего не знаю и даже предположить не могу. Я хочу спокойно дожить до пенсии и просто уйти, поэтому никуда влезать не стану. Если это крупное экономическое преступление — это дело КГБ. Вряд-ли дело идёт об измене Родине. Мы тут, в жопе мира, никому не нужны, да и стратегических объектов у нас никаких. Так что надежда на спокойную старость у меня все-таки есть.

Что касается тебя Макс, я боюсь, что все не так просто. Ты ему очень сильно мешаешь. Я видел его лицо, когда он говорил о тебе. Это не злость, это ненависть. Я не знаю, где ты ему дорогу пересёк, но…я знаю людей, я всю жизнь с людьми работаю, поэтому этот типаж мне доподлинно известен. Он постарается тебя отстранить, или, что ещё хуже, убрать. Сейчас нанять пьянчужку или наркомана, который пырнёт ножом за дозу, проще простого, даже в нашем занюханном краю. Так что будь осторожен, не подставляйся, а ещё лучше, ходи всегда с кем-нибудь, не дай ему шанса, — подполковник сделал паузу, пристально посмотрел на меня и продолжил:

— Я влезать в это дело не буду. Мне край, и я хочу выйти из игры целым и счастливым пенсионером. У меня уже любимые внуки, которые меня каждый вечер ждут со службы. Я не оправдываюсь, просто никто не знает, что будет завтра, а мне хочется спокойно встретить старость, — и подполковник посмотрел мне в глаза, открыто, честно.

— Алексей Михайлович! Я не надеялся на такой результат. Думал, что в лучшем случае расстанемся недружелюбно, а скорее всего противниками. Да, я понимаю, какой я, курсант, для вас противник, — я улыбнулся.

— Ну это ты зря Макс. Ты обладаешь парадоксальным мышлением, и логика у тебя встраивается автоматически, даже применять не надо. Это нам, простым смертным надо всегда следить за логикой событий. Так что противник ты серьёзный. Тебя можно задавить только по беспределу, да и то не в «физике», потому как по «физике» ты любому моему милиционеру дашь фору сто очков вперёд.

— В общем так. Сейчас с постными лицами выходите из моего кабинета и идёте домой. Помни о моём предупреждении. Считай, что ты уже на войне, только война у тебя тайная, но любой встречный незнакомец, особенно в безлюдных местах, может оказаться твоим киллером. Ну а я, скажу, что договориться не удалось, но ты обещал, что скоро уедешь. Может быть, он оставит тебя в покое, в надежде, что с твоим отъездом всё само собой устаканится.