Найтись и потеряться

Светлана Черемухина

Как быть, если тело манит, а души нет вовсе? Она влюбилась в красивую звезду, которая светила, но не могла согреть. И упорно хваталась за нее, даже сознавая, что несчастлива. Ради этой любви она пошла на предательство, перечеркнув все хорошее, что было в ее жизни до встречи с красивым манекенщиком. Но однажды наступит расплата, ведь плотская любовь еще никого не сделала счастливой. Для нее все закончилось бы плохо, если бы не добрый фей, покровитель со странным чувством юмора и неуемной тягой перевоспитания.

ГЛАВА 4

Утро не задалось с самого начала. Дана долго ждала автобус, продрогла, простояв на одном месте около сорока минут, и опоздала к началу рабочего дня. Вбежала в кабинет, застигнутая ожидающим ее начальником, и, поймав недовольный осуждающий взгляд, только виновато пожала плечами. А что поделаешь! С пересадками еще дольше было бы, все равно бы опоздала. Стоит в конце осени выпасть снегу, как все дороги замирают, транспорт встает, и образуются длиннющие пробки. От нее тут ничего не зависит.

Потом еще менеджер обидел. Зашел за кипятком и с порога сообщил:

— Дана, вы сегодня прекрасно выглядите.

Пока она пыталась собраться с мыслями, чтобы хотя бы поблагодарить за комплимент, услышала неожиданное продолжение:

— Так, подхалимаж прокатил, теперь можно вашим чайником воспользоваться? — и, как всегда, не дожидаясь ответа, с улыбкой направился к журнальному столику.

Это он так пошутил? Это, по его мнению, весело?

— Так это только подхалимаж, и выгляжу я не прекрасно? — спросила Дана растеряно.

— Ну что вы, вы всегда выглядите прекрасно, — улыбнулся молодой человек. — А можно кофейком вашим угоститься?

— Нет, конечно. Сегодня нельзя.

— А что так?

— Да не прошел подхалимаж, — пожала плечами Дана.

Не то, что бы уязвили ее самолюбие. Кто ей этот парень, и что его слова для нее, но сегодня она так измучена ожиданием, страхом и переживаниями, что не стоило попадать к ней под горячую руку.

— Что ж, придется пить «белую розочку», — улыбнулся молодой человек, легко согласившись с приговором. — И вы в этом виноваты.

— Меня радует, что я виновна только в этом. А в убийстве Кеннеди, как сейчас модно, вы меня не обвините?

— Нет, я рискну быть оригиналом: не пойду по проторенной тропе, — менеджер подмигнул Дане и вышел из кабинета с чашкой крутого кипятка.

Отложив ручку и отодвинув папку с документами, девушка подперла голову рукой и задумалась. Что же ей делать и как теперь быть? Жить, как ни в чем бывало? Смириться с тем, что Андерсон ее бросил? Но ведь он не сообщал ей об этом… Боже, неужели она так для него неважна, что ее можно даже не уведомлять о переменах в личной жизни? А с чего она взяла, что он ее бросил? Боже, как плохо… двое суток без него, а она загибается так, будто из нее душу вынули и положили умирать на кусок льда.

Неужели за эти шесть месяцев она так и не стала чем-то важным для него? Ничего не значит и ничего не стоит? Слезы навернулись на глаза.

Дана нервно схватила телефон, принявшись в тысячный раз набирать его номер, едва различая цифры из-за слез, и замерла: в трубке послышались гудки. Длинные. Как бешено забилось сердце. А она думала, что потеряла его. Сейчас он возьмет трубку, и она услышит такой родной голос. Ну не может он забыть все, что их связывает. Столько всего было. А что, собственно было? Страсть, секс, и… и больше ничего. Ему больше ничего не нужно от нее? С Ромкой были премьеры в театре, прогулки по набережной, веселые компании остроумных интересных людей, чтение стихов, обсуждение фильмов, какие-то разговоры до утра. Постоянные признания в любви, восхищение в глазах, обожание и преданность. С ним всегда было легко и интересно. Ужин превращался в развлечение. Они постоянно смеялись, играя в догонялки, карты и лото. И не было страха потерять его. Только надежность, уверенность в завтрашнем дне и покой.

С Андерсоном все обстояло иначе. Ее не отпускало постоянное волнение, она жила в ожидании чего-то страшного, непоправимого, и все ощущения были на грани терпения: обостренное чувство удовольствия, вымученного, с примесью горечи предощущения утраты. Вечное нервное напряжение, когда все чувствуется и ощущается острее, тоньше, мучительнее и слаще. Все через страх, на фоне страха, с привкусом страха.

— Але? — услышала вдруг Дана, и слезы быстрее побежали по щекам. — Але? Дана, это ты?

— Андерсон, — Дана, казалось, лишилась сил говорить, и только шептала в трубку. — Милый, с тобой все в порядке? У тебя все хорошо?

— Хорошо. Да, спасибо, — сухо ответил молодой человек.

— Я волновалась.

— Да ладно, ничего со мной не случится, — отмахнулся Андерсон. — Дана… нам нужно поговорить.

И сказал это так, что сердце девушки оборвалось. Самые темные предчувствия начинали сбываться прямо сейчас. Вот он, трагический финал. Пустота, абсолютная пустота внутри, и вселенская тишина. А мир продолжал существовать. Всего-то не стало в нем одной девушки, не очень хорошей и не очень-то нужной. Просто разбилось еще одно сердце. Так часто бывает, кого это волнует. Только Бог слышит этот хрустальный звон каждую секунду на протяжении вечности. Звон, сравнимый с шумом Ниагарского водопада, когда не слышно ни звука и необходимо кричать, чтобы тебя услышали. Столько сердец, столько боли, столько душевных смертей. Наверное, Бог рыдает.

— Дан, ты меня слышишь?

— Где? Где и когда мы встретимся? — надо взять себя в руки.

Надо выдержать и не показать ему свои чувства. Ему нет до них дела, так стоит ли обременять его такими пустяками? А в глаза он и не заглянет. Он не умеет читать по глазам. Это она однажды заглянула и пропала, а он проверяет девушек совсем по другому принципу, для него имеет значение умение ублажить его, угодить ему, сделать приятно. В свое время Дана этот отбор прошла, но, видимо, приелась, и его наслаждение притупилось. Вот он и нашел другую. Что же, надо выдержать. Необходимо сцепить зубы и пройти на эшафот с гордо поднятой головой. Она будет страдать, она умрет без него, но только не при нем.

С первого взгляда Дане стало понято, что Андерсону плохо. Вид он имел просто ужасный. Помятое лицо, мешки под глазами, пустые глаза подернулись мутью, красивые черты любимого лица словно покрылись пылью. Видимо, двое суток он беспробудно пил, и теперь расплачивался за беспечность головной болью и в один миг увядшей красотой. Молодой человек морщился время от времени, когда спазмы боли сдавливали его бедную беспутную голову. Поэтому он выбрал место у самой стены, в относительной тишине и подальше от солнечного света, бьющего в большие окна.

Пробираясь через заполненный зал к заветному столику, Дана не могла не заметить взгляды, обращенные в сторону Андерсона. Присутствующие в кафе девушки буквально пожирали его глазами.

Молодой же человек никого не замечал, ему было не до того. Он поднял страдальческие глаза на вошедшую девушку, и тут же прикрыл с легким стоном. Судорога пробежала по бледному опухшему лицу.

Дана поняла, что приглашения присесть не дождется, сама отодвинула стул и села, расстегнув пальто. Он не сказал ни слова, она тоже не поздоровалась. Так и сидели друг напротив друга молчали, тихо страдая, каждый по-своему.

Наконец, Андерсон придвинул девушке чашку с остывшим кофе, заказанным для нее. Сам он уже допивал свою муть, пытаясь хоть как-то облегчить страдания, но все казалось бесполезным, боль не покидала его.

— Ты пришла, — наконец произнес измученный красавец, запоздало констатируя факт, и Дану обдало неприятным алкогольным амбре.

В чудовищном букете она уловила запах табака. Он что, курил? А всегда говорил, что сигаретный дым губителен для кожи лица. Не для легких, не для здоровья и жизни, но для кожи его драгоценного лица. Вот теперь и видно, насколько: наглядное пособие в действии.

— Андрей, ты пригласил меня, чтобы… — девушка увидела, как поморщился молодой человек. Его всегда раздражало, если кто-то называл его настоящим именем.

— Дана, тут такое дело, — пробормотал он, не отрывая взгляда от своей чашки с кофейной гущей на дне. — В общем, ты должна понять… — он поерзал, пошебуршил под столиком длинными ногами, тяжело вздохнул.

— Что я должна понять? Что ты алкоголик?

— Что? Нет, акстись, — Андерсон снова поморщился, теперь от чудовищности предположения. — Просто, вечеринка затянулась… бывает…

— Плавно перейдя в оргию… — вставила насмешливо девушка.

— Дана, я, вообще-то, о другом хотел поговорить, — он, наконец, поднял свои синие как море глаза и обиженно взглянул на девушку.

— Любовь прошла? — решила Дана помочь любимому.

Она мужественно смотрела ему в глаза и не отводила взгляда. Открытая, доброжелательная и спокойная. Он не узнает, чего ей стоила эта легкость. Танец босиком на битом стекле, песня с порванными связками. Да она звезда лицедейства! Сама не предполагала, насколько.

— А чего ты хотела? — возмутился парень. — Я личность творческая, понимаешь? Мне муза нужна, — он попытался успокоиться, привычным движением поправил волосы, на мизинце сверкнул небольшой перстень. — Да, ты была ею, детка, и довольно долго, и поверь, ты — супер.

Он попытался обворожительно улыбнуться, но не вышло. Дана видела перед собой перепившего человека, подурневшего и потертого. Лак потускнел и местами облез, открывая неприглядную картинку.

Андерсон протянул руку, пытаясь накрыть ладонь девушки, но Дана демонстративно отодвинулась, спокойно положив руки на край столешницы. А внутри все кричало, стонало и корчилось от боли. Она ему не нужна, он не любит ее и больше не хочет быть с ней. У любой другой девушки в этом зале больше шансов, чем у нее.

— Шесть месяцев — это для тебя долгий срок? — она картинно подняла брови, крутя пальцами чашку с нетронутым кофе. Внутри разливалась головокружительная пустота, и только гулко стучало сердце. Все кончено, для нее в этой жизни теперь точно все закончилось.

— Пойми, у любви нет сроков, ничего нельзя планировать, все происходит спонтанно. Просто взрыв, и я попался, — он взглянул на нее, ожидая хоть какой-то реакции. Она обязана его понять, он же пытается все объяснить.

По правде говоря, Андерсон готовился к бурной истерике. По крайней мере, раньше все так и было. Не зря выбрал людное место, справедливо полагая, что присутствие посторонних остановит Дану от слишком энергичного возмущения по поводу отставки. Но она молчала.

— Вспомни, как это было у нас с тобой, — он намекал на их первую встречу. — Ты тоже забыла обо всем и обо всех, а? Тебе было все равно, что о тебе скажут, как назовут, что подумают. Ты была во власти страсти, жила только ею. Вот так и я. Это сильнее нас. Ты же все понимаешь, детка, сама прошла через это.

Дана усмехнулась.

— Мне нужна свобода, — проговорил он. — Пойми, я уже не здесь…

Молчание.

— Ты не думай, с тобой все в порядке, и это не из-за тебя. Просто… просто… я встретил человека…

Молчание.

Почему она молчит? Он же спасает ее от комплексов, уверяя, что дело не в ней, должна же она быть ему хоть немного благодарна за это великодушие!

–…и нам хорошо вместе. Я понял это сразу, и ничего не смог с собой поделать. Все так же, как и у тебя когда-то… Мне жаль. Меньше всего на свете я хотел бы сделать тебе больно, но ты большая девочка, и ты же все понимаешь, так ведь?

Молчание.

Мужчина подался вперед, схватил холодную руку девушки.

— Дана, ну скажи что-нибудь. Почему ты молчишь? — просил он. Было как-то тревожно на душе, уж слишком она подозрительно спокойна. Или ей все равно? Нет, не может быть.

Дана медленно подняла на него глаза, бездумно разглядывая его, мгновение взгляд ничего не выражал, но, наконец, она улыбнулась. Приветливо и спокойно.

— Что? Дана, что такое? Я не понимаю тебя. С тобой все в порядке? — молодой человек растерялся. В висках застучало, и ему пришлось схватиться за голову.

— Да, конечно, спасибо, что спросил, — девушка легко кивнула, не забирая своей руки из его ладоней. Последняя ласка. Продлить бы ее как можно дольше, насладиться на всю оставшуюся жизнь. На всю пустую никчемную бессмысленную жизнь.

— Конечно, я беспокоюсь за тебя. Мы в ответе за тех, кого приручили, — пробормотал молодой человек, и Дана дернулась, словно получила пощечину. Но сразу взяла себя в руки, тихо высвободила свою ладонь и сложила руки на коленях.

— В общем, если я правильно поняла, ты встретил свою настоящую любовь, — сказала она.

Вот всю встречу она ему помогает. Он только что-то бормочет, а главное говорит она. За него. Она всегда все делала за него. Даже любовью занималась за него.

— Ну… да… — Андерсон не знал, к чему она ведет и чего от нее ожидать.

— Милый, я так рада, что все, наконец, решилось. И решилось так хорошо, — Дана улыбнулась.

— Не понял. Так ты рада? — Андерсон всматривался в ее лицо, и ничего не мог прочесть кроме доброжелательности и умиротворения.

— Я очень рада, потому что ты снял с моей души тяжелый груз. Дело в том, что, — Дана отвела глаза, стыдливо улыбнувшись, — что я и Рома… мы… в общем, мы с Ромкой опять решили сойтись, — произнесла она, решительно подняв на него ясные глаза.

Андерсон какое-то время смотрел на нее, не в силах воспринять новость, и когда до него дошло, изменился в лице. Глаза гневно заблестели, на щеках проступил румянец.

— Что? Что ты сказала? Причем тут Ромка?

— Я просто не могла решиться, не хотела делать тебе больно, — объяснила спокойно девушка. — Не могла вот так взять и бросить тебя, сообщить, что ухожу к своей первой любви. А тут как раз и твоя судьба устроилась. И все так хорошо сложилось, что теперь мы все четверо можем быть счастливы. Ну разве это не превосходно? — она радостно улыбнулась бывшему теперь любовнику.

Конец ознакомительного фрагмента.