XXXL

Светлана Савиных

Это история о будущем, где всё подчинено строгому распорядку, даже предназначение человека. Но главный герой не укладывается в эту систему и поэтому сослан туда, откуда не возвращаются, найдя там то, что изменило его представление о мире, который его окружает и нашёл своё место и друзей.

Глава 8

На выходе из палатки, меня ждала миловидная эля, очень похожая на мою няню-L Лиу.

— Здравствуйте, Лео. Меня зовут L Тиу. Я буду вашим гидом по лагерю, раз уж вы решили его посмотреть.

— Вы, что мысли мои читаете или за мной приглядываете, ведь я не сообщал Уруру, что собираюсь прогуляться.

— Нет, что вы, так поступают почти все новички — в этом люди предсказуемы. Это называется у вас — любопытством. Но в новом месте вы способны на непредсказуемые поступки и можете поставить себя в опасную ситуацию, поэтому всем новичкам на первое время назначается гид. Помните, что не всё такое, как кажется.

— Спасибо за беспокойство и то, что напомнили мне мою няню.

— О, да милая женщина, слишком милая. Как овца. Дура бесхребетная. Ой, простите, простите. Я работаю над собой. Есть успехи, но пока не избавилась до конца от отпечатков, оставленных «соседями» по несчастью.

— Да, я всё понимаю. Странно только, что вы с такими развитыми технологиями, способными создавать себе живые тела и читать мысли, до сих пор не смогли очистить своё сознание от впечатлений, оставленных погибшими людьми.

— О, это совсем непросто. Мы очень миролюбивая, позитивная цивилизация. Но были слишком уравновешенными, по вашим меркам. Нам что ли не хватало эмоций. Столкнувшись с душами людей вашего мира, в момент их отчаяния, мы словно обожглись о них. Шок от ожога был настолько сильный, что включились, спящие где-то в глубине нашего кода, эмоции, но поскольку опыта общения ими у нас не было, он заполнился вашим. И сейчас, если нам постараться избавиться от отпечатков человеческих душ, то можем навсегда лишиться и своих, поэтому путь только один — воспитание чувств, избавление от некультурных и некорректных выражений. Мы над этим работаем. Но, Уруру, например, это нравиться. Ему нравиться быть грубияном и солдафоном, потому что так он чувствует себя сильнее и больше похожим на ваших киношных бравых героев прошлого столетия. Что с него взять: он гуманитарий — археолог человеческих историй, до мозга костей. Хотя извините, костей то у нас и нету.

— А вы, кто по специальности?

— Я — гид для новичков, психолог межвидового общения, лингвист, филолог, историк материальной культуры, ну и по совместительству — когда-то была одним из операторов управления нашего корабля, поэтому знакома с технологиями полета в космосе. Но кому они сейчас нужны?

— Можно сказать, что я ваш коллега, поскольку изучал психологию межвидового общения и физиологии человека, а также знаком с вашими технологиями. А на счёт лётных навыков — может когда-нибудь полетаем и в космосе: очень хочется увидеть наш мир со стороны.

— Интересно, что вы об этом мечтаете: вы кажетесь таким практичным, приземленным что ли.

— Ну и у нас, не только у вас, много оболочек внутри и где-то там скрыты целые миры, где рождаются мечты, надежды и вера в их осуществление.

— Да вы поэт. Вернее сказать, оптимист. Ну что куда пойдем?

— Прямо и направо. Там, я краем глаза увидел на карте разлом. Хочется поглядеть на него вблизи.

— Ну хорошо.

Тиу, как и Лиу, внешне похожая на человека, с руками и ногами, только без каркаса костей, достала из кармана два пакета, один дала мне, второй развернула и надела на голову. Получился прозрачный гелеобразный шлем, прикрывавший голову и верхнюю часть лица. Я последовал её примеру. Почувствовал дуновение ветра на лице: он фильтровал воздух, попадающий в зону шлема, которым я затем дышал.

— Там много ядовитых газов, пыли. — сказала Тиу, поясняя назначение шлема.

Подлетел квадрикс, мы уселись в него и направились к разлому. Турист, блин, — подумал я. Но мне не терпелось глянуть на то, что происходит там: все-таки, любопытство у нас в крови, и оно предсказуемо.