Волчица

Светлана Рябова-Шатунова

Поездка Лены к матери в деревню перевернула всю её жизнь. В ней стали проявляться способности, переданные её бабушкой. Если бы не волчица, которая сопровождала Лену в самые тяжелые для неё события, то ей просто было не выжить.

2 часть

— Ну, мы всё, — улыбаясь, сообщил подошедший с детьми Саша. — Я сообщил о поваленном дереве, так что и без нас тут управятся. Ну, что поехали?

— Поехали! — закричал радостно Антон. — Мам, ты чего? Бледная какая-то, — тормошила за плечо Лену, Марина.

Та задумчиво улыбалась, глядя в глаза дочери, кивала головой, мол, всё в порядке, а затем выдохнув, произнесла: — Поехали. Бабушка ждёт.

Путь был не близким, поэтому добрались они до деревни только к вечеру. Дом Валентины, стоял внутри двора. Достался он ей от матери. И поэтому, когда подъехали к калитке, на Лену волной нахлынули чувства детства, перемешанные с теплом любви и боли. Она опять, схватилась за амулет, как за спасательный круг, который не даст ей утонуть в этих чувствах. Сама же деревня была поглощена тишиной, и лишь изредка пространство сотрясал собачий лай.

— Спит, поди, или у соседки? — вглядываясь в тёмные окна дома, через лобовое стекло, выдохнув, сказала Лена.

— Сейчас проверим, — выйдя из машины, произнёс Александр. Он открыл калитку и уверенно пошёл к входной двери. — Её нет дома, — крикнул он оттуда, встретив на двери висячий замок и, предполагая, что тёща может находиться за домом в пристройке, направился туда. — Тё-ща, зять приехал! Встречай!

Вернувшись назад, он только пожал плечами и, видя волнение жены, добавил:

— Никого нет. Не переживай Лен, найдём мы твою мать.

— Погоди!

Она вышла из машины и направилась, так же, как и Саша, к входной двери. Дети, молча, наблюдали, уставившись в окно. Лена поднялась на невысокое крылечко, постояла с минуту, молча, потом покружилась на нём, шатаясь, словно была пьяная и, не видя ничего вокруг себя пошла обратно по тропинке к калитке, бормоча не своим голосом — её кидало из стороны в сторону.

— Я те, покажу, как меня дурить, — бормотала она, махая руками. — Я те покажу… — Лен, ты чего? — недоумевая, выкрикнул с крыльца Саша и поспешил за ней.

Он подбежал и встряхнул её за плечи. — Лен, очнись, ты сама не своя, что с тобой?

Лена уставилась на него невидящим взглядом и, обрывая предложения, произнесла: — Чувствую запах алкоголя. Женщина, в годах. Это мама. Она пьяная. Фу-ты, что-то не то. Мама не может быть пьяная, она давно бросила пить. Саш, что со мной? — Это ты в машине хорошо головой ударилась. Кстати, прости, сразу не спросил, может в больницу тебе? — Нет, не надо, я в порядке. — Хотелось бы верить.

— Меня тянет идти туда, — она показала рукой вдоль улицы. — Очень тянет, как магнитом.

— Дети, сидите здесь. Мы с мамой сейчас придём. Ну, веди, куда тебя там тянет, посмотрим, — усмехнулся Александр.

Она шла по тропинке вдоль улицы, уже не шатаясь, но уверенно показывая направление рукой. Они свернули в переулок, состоящий из кустов растущих сбоку в глубоком овраге, который тянулся вдоль огородов.

— Тихо! Она резко остановилась. Саша от неожиданности налетел на неё со спины.

— Тихо, — ещё раз произнесла Лена. — Слышишь?

— Нет.

Он выставил ухо вперед и, слушая тишину, нахмурил лицо, как будто от этого его слух станет гораздо чувствительней.

— Идём! — Что там?

— Мама. Ей плохо. Она стонет.

Ускоряя шаг, Лена не шла, а в буквальном смысле летела.

— Мама, как ты сюда угодила? — спускаясь в крутой овраг, держась за ветки, говорила Лена с женщиной нелепо лежащей внизу. — Саша, помогай. Мама здесь.

В доме аккуратно положив мать на кровать, Лена провела над ней вдоль всего тела своей ладонью.

— Давай врача вызову? — предложил Александр. — Овраг глубокий, это не шутки туда свалиться пожилой женщине. — Хочешь, вызывай, но у мамы всё в порядке. Переломов нет, только ушибы. Чудно!?

Саша смотрел на жену, и в его взгляде читалось неподдельное удивление. — Это ты чудишь сегодня. Надо же, рентген ходячий. Ждите!

Он достал ключи от машины из кармана куртки и, побрякивая ими, вышел из дома.

Марина и Антон сидели, молча, на лавке у печи и не с наименьшим удивлением следили за матерью. Лена заботливо укрыла мать одеялом и с любовью погладила её по голове, как малое дитя — та открыла глаза.

— Лена? Откуда ты? — попыталась подняться Валентина, но со стоном бухнулась обратно на подушку. — Что со мной? — Мам, как ты попала в овраг? — Овраг? — Ты помнишь что-нибудь? — и пока мать думала что ответить, Лена велела детям принести со двора дров и растопить печь. — Смутно. Давича приходила ко мне Ильинишна, компоту принесла. Пей, говорит этот компотик и все хвори, как рукой снимет. Ну, я и попила. А дальше ничего не помню. Лен, чего это мне тело-то всё больно? — Да, мы тебя в овраге у Васильева огорода нашли. Хорошо, что вовремя. Полежи тихонько, я тебе отвару сделаю, да примочки на травах, всё и пройдёт. Где твой компот?

Мать протянула руку и дрожащими пальцами показала на кувшин, что стоял в серванте.

— Так-так, — нюхая компотик, вздохнула Лена. — Это же, сколько в него Ильинична спирта вбухала. Эх, мама, пьёшь, сама не зная что.

Она подошла к ведру, что служило для отходов, и вылила содержимое кувшина.

— Ох, и задам я трёпки этой Ильиничне. Нашла на свою голову себе подружку. Собутыльницу ей надо, вот и спаивает тебя.

Дети, тихо переговариваясь, занесли в дом по охапке дров, вывалили их аккуратно кучкой к печи, и Марина на правах старшей затопила галандку. По дому приятно разошёлся запах дымка от берёзовых полешек, а треск добавил уюта скромному жилью их бабушки.

— Ребят, — заглядывая на кухню, обратилась к детям Лена, — воды надо. Только прошу, у колодца будьте осторожнее.

Найдя нужные ей травы, висящие на чердаке пучками, она принялась готовить отвар. Её действия были точны и умелы, будто она уже родилась с этими знаниями. На какое-то время её отвлекли мысли, а вернее голос бабушки Авдотьи: «Всё делаешь правильно. Молодец. Я рядом». Лена вздрогнула, обернулась на голос, но там никого не было.

Мать, наблюдая за дочерью в проём двери, протянула:

— Лена-а-а-а… Иди чего скажу.

Лена накрыв чистым полотенцем намоленный ею отвар в кастрюльке, поставила его на край печи настояться.

— Что мам? Болит? Сейчас немного подождём и готово. Это дело суеты не терпит.

— Лена, мне тебе коен в чём признаться надо, а то помру, и душа там будет мучиться. Садько рядом.

В это время хлопнула дверь и с шумом вошла грузная женщина с сумочкой похожей на саквояж, а следом за ней ввалились Александр и дети, которые по просьбе Лены топили баню.

— Это кто у нас тут заболел? — громко начала женщина. — Раиса Леонидовна, да я в порядке, — протянула, криво улыбаясь, Валентина. — Сейчас тетя Валя мы тебя посмотрим. Всё ли так хорошо, как ты тут нам говоришь.

Она сняла верхнюю одежду, бросив её на спинку рядом стоящего стула, и открыв свой саквояж, достала оттуда тонометр и стетоскоп.

— Ну, вроде, как и, правда, всё в порядке. Хорошо, что ты приехала, — обратилась она к Лене. — Заскучала она по тебе, давление вот скачет. Да ещё вот угораздило свалиться. Ты уж держи меня в курсе, если что посылай ребят. Выпишу лекарства, купите завтра, а пока дай ей на ночь эти, пусть спокойно поспит, — и она достала из сумки две упаковки разных таблеток.

— Хорошо Раиса Леонидовна.

Когда все разошлись по своим делам, Лена напоила мать горячим отваром. Смазала все ушибы приготовленной из растительного масла, мёда и трав мазью и, промокав эти места повторно, накрыла мать тёплой пропитанной отваром и высушенной простынёй, чтобы тело взяло всю силу трав для восстановления. Сверху же накрыла лёгким одеялом, чтобы поднявшийся жар, не давил на мать. Запах трав, витающий в воздухе, успокаивающе действовал на сознание Валентины.

— Как хорошо Лена, как же хорошо, — повторяла она, сонным голосом.

— Поспи мам, потом с тобой обо всём поговорим, — Лена наклонилась и поцеловала мать в дряблую тёплую щёку. Затем прижалась своей щекой к щеке матери и тихо-тихо запела:

Спи моя мамочка милая, Силы подарит Луна. Ноченька звёздная, стылая, Выгонит хворь со двора. Спи моя мамочка милая, Утро подарит рассвет. Жизнь побежит в тебе сильная, Многих добавит лет.

Услышав ровное дыхание матери, Лена подняла голову. Поправив её свисающую кисть руки, она долго и нежно смотрела на мать. Затем встала и, выключив дежурный в коридоре свет, вышла на кухню, где ужинало, чем придётся её семейство.

Прошла почти неделя. Мать шла на поправку, но вставала ещё с трудом. Нога, которая сильно опухла на третий день, от мелкого пореза обо что-то, с трудом, но тоже, после наложения компрессов из лопуха, шла на поправку.

— Лен, мне Володя звонил, там аврал уже без меня, да и детям в школу пора, — обратился к жене Александр. — Саш, не могу сейчас маму оставить в таком положении одну. — Ну, соседей попроси. В конце концов, и тебе на работу надо выходить. — С кем? С Ильиничной? Видал, что вытворяет? Вчера опять пришла со своим компотом. С недельку бы ещё. Подняла бы мать на ноги и тогда… — И что будем делать? — Ты поезжай с детьми. Загляни там к моей директрисе, уладь а? Ты же можешь, я знаю.

Саша недовольно свернул набок рот, но немного подумав, сказал: — Ладно. Неделя. Собирай детей.