Куличики. Миниатюры

Светлана Куликова

«Эти малюсенькие в двадцать, а то и меньше строк рассказы очень конкретны, они базируются на сюжетах, подмеченных в сутолоке и суете нашей жизни на улице, в магазине, в сберкассе, по дороге домой или – и тут уже иная тональность – в путешествии, паломнической поездке. Пристальный журналистский взгляд помогает автору из самой обыденной жизни выхватить необычное, бытовую сценку, в которой как правило трагизм и комизм мягко переплетены…»Нина Орлова-Маркграф, поэт, прозаик.

Я не твоя мама!

Много лет прошло, а чувство вины нет-нет, да и царапнет душу…

Череповец начала 90-х, эпоха тотального дефицита… Однажды, возвращаясь с младшим сыном из поликлиники, я зашла в маленький продмаг и — о, чудо! — там «выбросили» яйца. И очередь была небольшая — человек десять всего. Сейчас, думаю, затарюсь с запасом. Не тут-то было! Как быстро выяснилось, давали строго десяток в одни руки. Я потухла, но оптимизма до конца не потеряла: ведь нас с сыном двое. Два десятка — это праздник!

Но тут разыгралась убийственная сцена: женщина с годовалым ребёнком на руках, плюс ещё один, лет пяти, за подол держится, попросила три десятка яиц.

— Ещё чего! — заорала взбешённая продавщица. — Вы, может, всю родню сюда приволокёте! Вы все вместе? Кто вместе — тому один десяток!

Качать права у советских продавщиц было опасно — вообще ничего не получишь и очередь поддержит: «Уходите скорей, женщина, не задерживайте!» Что делать? Что?

— Лёнечка, — зашептала я сынишке на ухо, — хочешь яичко?

Четырёхлетний малыш с надеждой посмотрел на меня и кивнул — он любил яйца, особенно всмятку.

— Нам надо много, поэтому мы скажем тёте, что я не твоя мама, а твоя мама дома и она послала тебя со мной за яйцами. Понял?

Сын доверчиво вытаращил чёрные глазёнки. Я видела: он ничего не понял, но хочет помочь изо всех своих маленьких сил.

— Тётя спросит: «Где твоя мама?», ты ей скажи: «Дома». А я как будто бы не твоя мама. Это мы в такую игру сыграем, чтобы у нас было много яичек. Чтобы всем хватило: и тебе, и папе, и Ване… Понял?

— И тебе…

Лёня взял мою руку своей маленькой лапкой. Я отдёрнула ладонь.

— Нет, я себе сама возьму, а ты себе — как будто ты один, а твоя мама дома. Понял? Я не твоя мама!

Сын снова кивнул, глянул испуганно и всё-таки вцепился в меня. Я попыталась его успокоить:

— А когда мы отсюда выйдем, я опять буду твоя мама.

— Навсегда?

— Навсегда, — уверенно ответила я и мысленно обматерила государство, дефицит, очередь и эти чёртовы яйца…

У прилавка я залепетала жалобно, не глядя продавщице в глаза и презирая себя:

— Вот, мальчик соседский, его мама со мной послала…

Если бы продавщица спросила, правда ли это, и сын не соврал в ответ (маленькие дети вообще врать не умеют, этому они учатся у нас, взрослых), я бы плюнула на всё и ушла со своим несчастным десятком яиц, но она ничего не сказала. Сложила в два бумажных пакета яйца, взяла деньги и я, сгорая от стыда, пошла прочь, подталкивая впереди себя ошеломлённого Лёньку…

Сейчас сын взрослый.

— Помнишь, — спрашиваю его, — как я отреклась от тебя за десяток яиц?

Он не помнит. Он смеётся. Ему странно, что мама может так долго переживать по такому пустячному поводу…