Оружие древних. Книга первая: Ричкон

Светлана Ивановна Юрковская, 2018

В глухую деревушку, укрывшуюся среди непроходимых лесов и высоких гор, приходят трое чужеземцев. Однако, это не те, кого так ждет народ на помощь погибающей природе. Вскоре после появления новеньких начинается череда странных и во многом пугающих событий. Кто-то считает, что виной всему чужаки. Другие же находят их чудесными людьми. А третьи вспоминают, что беды начались задолго до прихода странной троицы.Что же происходит на самом деле? В этом предстоит разобраться новым односельчанам.В оформлении обложки использован один из моих рисунков "В тени от Прямой дороги", С.И.Юрковская

-Забудешь, забудешь, — ухала старая склочная сова.

–Да как же забуду, бабушка, мне уже пять, мама говорит, не забывают в этом возрасте…

–Указаний матери не забывают, а сны выветриваются.

–Так не сон же!

–Это сейчас не сон, а потом сном казаться будет.

–Говорите, что хотите, но я не забуду. Жаль, что больше не увидимся, но я о вас все-все-все помнить стану.

–Это ты делай, как знаешь, только одно важно сохранить, — заговорщицки проохала совунья, — старший — твой, хоть и не по сердцу придется. Не натвори ничего.

–Да что ж я натворю! Я знаю, как правильно… А для чего? Вы мне так и не рассказали, — ахнула девочка.

–Не творит она! Характер у тебя, милая, весьма взбалмошный. Порку бы тебе, да мать твоя добра шибко. А не знаешь, так не время еще.

–Но если мы не свидимся больше, как же я узнаю?

–Сама, и люди помогут. Будь ближе к людям, они всегда помогают, даже таким строптивым.

–Я не строптивая, — надув губы, обиделась малышка.

Но сова уже снялась с ветки, охнула благословение, коснулась крылом головы девочки и тяжело улетела прочь.

Глава 1. Конец бегам

— Зурван — Дракон Времени похитил прекрасную Милейну¹ и заточил ее в стенах своего замка сомнений. Как не рвалась Она на волю, не билась о толстые решетки башенных окон, сколько хитростей не придумывала, все было тщетно. Уж очень полюбилась дракону девушка, крепко держал ее в своих могучих лапах, зорко следил зрением своим всепроникающим.

Прошло немало времени, прежде чем родились у них дети. Дочь старшая — Тоска Всеобъемлющая. Сын средний — Безумие. И близнецы — Жизнь и Смерть.

С тех пор никто Милейны не видел. Миром овладели дети Её и отца Времени. Говорят, кто отыщет и вызволит невольницу, навсегда изменит мир…

— Не изменит, а уничтожит! — вмешалась выскочка Ларси.

— Ларси! — зашикали остальные.

— Да-да, конечно, уничтожит, — исправилась бабушка, — Но, ведь, если изменить привычный порядок вещей, можно сказать, что он уничтожен. Но на самом деле…

— Мама! Достаточно на сегодня, им спать пора. Завтра вставать рано.

— Но мааам, так интересно, пусть бабушка еще что-нибудь расскажет.

— Завтра… будет завтра. А сейчас всем спать! Живо!

Все нехотя заворочались на своих кроватям.

— Мама, ну сколько раз, я просила тебя не рассказывать им то, что не принесет им счастья. Если они начнут думать! Даже страшно себе представить!!! Ты намного счастливее стала от того, что что-то знала, что-то додумать могла, понять. Меня так воспитала! Не надо! Мы ничего изменить не можем. Пусть они будут счастливы так, как им уже известно, — женщина тяжело вздохнула и села, уставившись на огарок, уже утонувший в подсвечнике.

— Прости дорогая… Ты, конечно, права… Мне очень трудно сдерживаться. Этот огонь внутри. Мне уже столько лет, а я до сих пор чувствую так, как в юности.

— Ну и что ж ты в свои пятнадцать ничего не делала? — вспыхнула дочь. — Огонь, огонь! Так надо было идти сие удолью. Нет, ты просидела на попе ровно, прошла свою жизнь по расписанному для тебя сценарию! А им прививаешь этот свой огонь! Не стоит! Я не переживаю за Ларси — дитя своего времени. У нее все хорошо будет. Ты посмотри на Мишель! Она как помешанная ждет вечера, чтобы услышать твои истории. И ее не интересуют обычные детские сказочки. Она хочет знать все! Знать правду! Которой мы с тобой, между прочим, и не знаем. Ничего не знаем. Мы можем т догадываться, домысливать… придумывать. Все! Ничего больше!

— Но ты же читала те книги! — попыталась защититься мать.

— Книги?! Книги! Эти книги давно пора сжечь!

— Нет! Ты не посмеешь!

— Еще как посмею! Мы понятия не имеем, что это за литература. Зачем они передаются из поколения в поколение. Они запрещены. Опасны! Я не хочу своим детям проблем! — чуть не плача, переходя на более высокие тона, говорила Флоэнна — мать замечательных пятерых детей.

— Тише. Тише, — зашептала старая Ратима. Руки пожилой женщины тряслись, когда она набирала стакан воды из ушата. — Выпей, успокойся. Прошу тебя, не тронь книги. Они столько времени хранятся в чулане. Я больше не буду рассказывать эти истории, но не тронь книги.

— Хорошо. И ты пообещала больше не заводить своих песен. — твердо прошептала Флоэнна.

Когда две женщины разошлись по своим кроватям, маленькая тень скользнула в чулан.

***

— Эта Ларси — выскочка! Достала уже! — возмущалась Мишель своей сестре-двойняшке Сонетти.

— А чтоб ей не быть выскочкой! Как с картины, будущее у нее лучше, чем у тебя или меня. Выйдет замуж за красавчика Паугни… Будут жить в его огромном красивом доме. Работать она не будет, а если и будет, то ради удовольствия. Нарожает ему детишек… эх, красивеньких таких, как Паугни…

–Паугни, Паугни! Что вы все в нем нашли! Отвратительный, слащавый, любящий только свое отражение в… луже. Между прочим, не факт, что ей с ним хорошо будет. Ты же знаешь, что смешанные браки часто заканчиваются плачевно для женской половины. У нас хоть равные будут, никто тебя попрекать не станет, что ты не ровня.

— Да ты что! Что за вздор! Это запрещено. Все знают, что есть закон обязывающей одного ребенка из более успешной семьи брать в жены девушку или выходить замуж за парня из семьи, в которой дела идут не так хорошо.

–Да-да, «для всеобщего равенства и блага, и поднятия благосостояния каждого трудящегося», — процитировала Мишель.

–И что значит:"он ее попрекать не будет"? Будут они жить долго и счастливо… — уплыла в мечты Сонетти.

— Ага, как Пирка у Бура!

–Но, он ее с любовником застукал! Знаешь ли… Такое трудно стерпеть.

–Ты веришь?! А кто любовник? Почему ни один парень или муж чей из деревни не пострадал, ни к кому претензий не было. Скандалов? Даже синяков ни на ком не осталось! А ведь Кур крепкий. Даже очень!

–Ну.., не знаю. Старосте виднее.

–Ага! А сестра в доме Бода. Не знаю, как другие этого не замечают! Он же ее со света сжить хочет!

— Да нууу, скажешь тоже! Просто она в положении. У них что-то не ладится. Хотя… если бы я была на месте нашей старшей сестры, я бы с удовольствием избавилась от такого муженька! А эта от него еще и понесла… Фу! Как с ним вообще в одной кровати спать можно, он же мерзкий! — девочка с презрением засунула два пальца в рот, показывая все свое отношение к данному индивиду.

— А ты синяки у нее на руках видела? — с искаженной от отвращения, при воспоминаниях о муже сестры, моськой спросила Мишель?

— Неееет, — протянула Сонетти. — А почему она или ты маме не скажете?

— И что? И я думаю, мама знает. Я слышала, как они разговаривали, и мама плакала при этом.

— Но так же нельзя… есть же староста.

— Сколько трещать можно!!! Я спать хочу! — вмешалась Ларсен.

— Ц! Опять она!

–Ни одной спокойной даки²!

***

«Прямая» дорога воистину была просто чудом. Широкая, ровная, и, действительно, производила впечатление абсолютно прямой. Хотя, это было не так. Но ее плавные повороты оставались, практически, не заметны ни для путников, ни для повозок. Дорогу обрамлял густой древний лес. И в самую сильную жару, можно было двигаться по обочине, спасаясь прохладой, веющей из леса. А после полудня ловить тень от вековых высоких сосен и савелов с широкой кроной. Но, идущих, да и ездящих тут давно не было. И те, если и шли, то точно не диву даваться с масштаба и прямоты какой-то там дороги. Пусть и имевшей в давние времена славу торгового пути, по которому и днем и ночью тянулись вереницы разношерстного народу. Кого тут только не было! От мелкой преступной шушары до какого-нибудь королевского сынка, решившего повидать весь свет. Ну, поди, слыхали сказки. А ночью, как красива была дорога ночью! Если взобраться на один из холмов, между которыми и пролегала дорога, то можно было видеть светлую полосу, уходящую от заката до рассвета. На нескольких холмах даже построили ночёвки, в надежде заработать, на желающих полюбоваться на такую красоту. Но, увы, романтики, с «прямой» дороги, встречались редко. Когда — никогда влюбленная пара заглянет… да и те, познакомились в пути, а прибудут в пункт назначения и разбегутся. Все останавливались на обочине. Где-то вдалеке лес резко заканчивался, переходя в безжизненную пустыню. Вид был восхитительный: между зелеными холмами в какой-то момент открывалась удивительная желтая картина совсем другого мира.

Таверны вдоль дороги и слова доброго не стоили, ну да ночку перебиться. Хотя многие ехали целыми караванами и спали просто по очереди. Времени вечно не хватало: ни у торговцев, ни у влюбленных, ни даже у всякого сброда. Все торопились: сделать, выгадать, получить. Спешили жить. Так повелось. «На все свое время, глазом не успеешь моргнуть — прошло, а ты ничегошеньки не успел», — говаривали старики молодым в назидание. И лозунг «спеши жить» стал девизом этого времени. Может, когда-нибудь все переменится, но об этом никто и не думал. Не было возможности остановиться и задуматься. Да что там"задуматься", остановиться на мгновение и посмотреть красоту, мир, людей, которые тебя окружали. Нет. Лишние мысли — это, знаете ли, проблема. Душевные терзания там всякие, так и заболеть можно. А болеть нельзя! Нет времени.

С такими не веселыми мыслями шагала по прямой дороге женщина лет двадцати пяти. Каштановые волосы выбивались из под капюшона. Холодные серые глаза смотрели куда-то вдаль. Некогда пухлые губы потрескались и сжались в прямую, безмолвную линию, лишенную радости и улыбки. Высокий лоб, четкие скулы и длинная шея выдавали в ней благородную кровь. Она шла с пятилетним мальчиком и младенцем на руках. За свою историю дорога повидала разное, и поэтому на женщину особого внимания никто б не обратил, но все же это было необычно. Красивая, высокая, словно породистая кобыла. Да с двумя малышами. Выглядела как нищенка, но с чувством собственного достоинства. Дорожный плащ из дешевой мешковины цвета пыли с широкими рукавами скрывал платье такого же цвета, но из дорогой прочной ткани. На спине на длинных ручках, болталось саше из соломы. На ногах были неприметные серые туфли на вид ветхие и готовые вот-вот развалиться. Но мастера, шьющие для знати, сразу бы узнали кожу ролинга, очень прочную, почти вечную и мягкую в носке. Сейчас такое добро можно было встретить только при дворе. В общем, было в ней что-то не так. Но несколько встретившихся по пути человек, сразу же забыли о ней. У всех свои дела и заботы. Даже изголодавшиеся по женскому телу мужеподобные «капитаны дальнего плавания», как они изволили себя обозначить, после нескольких неудачных попыток пригласить «русалку» в свою «каюту», отстали, хотя сами не понимали почему. Никакие законы не были властны на этой дороге, а значит и наказания никто понести не мог.

Женщина шла уже пять суток, выдвинувшись из небольшой и мирной деревушки расположенной у истоков «Прямой» дороги. Ребенок на груди почти все время спал. Мальчуган с растрепанной светлой шевелюрой, большими зеленоватыми глазами, немного вздернутым носиком, сильно загоревшем на ярком летнем солнце лице, держал маму за руку и никогда не отпускал в пути. Для такого крохи держался стойко. И был шибко серьезным и взрослым. Дешевая рубашка с длинными рукавами, подпоясанная веревкой, на манер всех деревенских мальчишек, свисала почти как платье. Широкие удобные штаны спадали на обычные лапти, так, что часто попадали под ноги, и со временем протерлись и укоротились.

Шли молча. Жара была почти нестерпимая. Большое солнце жгло нещадно. Маленькое светило никогда не доставляло людям неудобства. Лишь добавляло немного холодного света. Но казалось, путники не замечают этого страшного неудобства. На ночь не останавливались. Не спали. Иногда женщина сворачивала с дороги в лес, она хорошо знала, где найти родник с чистой бодрящей водой. Что-то шептала над ним, и несколько минут эта странная компания отдыхала в тени леса. Потом шли дальше.

Если бы кто-нибудь следил за ними, то сразу все понял. Ведь не может человек, тем более ребенок, идти без устали, несколько суток без еды и отдыха. Но женщина точно знала, что следить за ней некому, повозка со страшными мужиками обогнала их, поэтому опасений, встретиться вновь, не возникало.

Она посмотрела на холм, возвышавшийся впереди. Красивый. Выжженный солнцем, желтый, с подпалинами черно-серого цвета, с глубокими рвами потрескавшейся земли. Почему людям этот пейзаж не доставляет удовольствие. Почему все так любят зелень, морской берег, влажный лес, умеренные температуры. Неужели, они не видят красоту в степи или пустыне. Наверно, все слишком просто. Люди любят комфорт. А чувствовать себя хорошо под палящим солнцем степи или безжизненной пустыне — сложно. Вот все и бегут, спешат урвать свой кусок счастья. Перебраться поближе к морю, в лес, на берег речки. И некоторым это даже удается. А потом начинаются новые проблемы, на речке — комары, на море ветра сильные, в лесу постоянная сырость… нет уюта нигде. И ведь невдомек, что его нет внутри. Был бы внутренний комфорт, спокойствие, можно было бы и пустыней наслаждаться…

«Хотя, много ли этого у меня. Сколько времен перебираюсь я из деревни в деревню, не даю своим детям вырасти. Постоянно боюсь. И вечно бегу. Бегу ради спасения детей. Если б не они, давно б сдалась. Люди цепляются за жизнь, за подобие жизни в надежде на чудо. Что однажды все каким-то невообразимым образом изменится. Как правило, ничего не меняется. Но они верят, живут. Почему же у меня, у такой сильной, мудрой, нет этой силы. Нет веры в чудо. Но ведь я иду, каждый день я продолжаю путь. Может, это и есть вера. Я же думаю о том, чем может быть полезна мне эта деревушка. Это прекрасное место, даже с человеческой точки зрения. Единственный ее недостаток, а для меня — огромный плюс, неудобное расположение в отношении торговли. Добираться трудно. Несколько столетий мечтала попасть сюда, но правительство было озадачено освоением этой местности, и всеми силами пытались проложить нормальное сообщение к деревне. Благо, верхушка власти меняется довольно быстро. И, в конце — концов, новый правитель оставил эту идею, и поселение осталось существовать вдали от торговых путей».

***

— Мам…

— Да, милый.

— Я тут слушал твои размышления… Прости…

— Ничего, — со вздохом подумала женщина, услышав мысли сына. — Сложно не пользоваться тем, что для тебя норма.

— Ты думала о чуде. Что люди верят в чудеса. То есть они точно знают, что волшебники, маги — это сказки, да еще и запретные. С каждым новым поколение все меньше тех, кто думает, что они вообще когда-то были. Программа Мориса Бессмертного поистине оказалась хороша, пережив всю его династию. Но при этом природа человека не изменилась. Люди по-прежнему чувствуют, мечтают, ждут. Просто называют это по-другому. А что если наши скитания можно прекратить, лишь показать, что чудо есть, было и будет, и что оно — благо.

— Ты о чем?

— Ну, преподнести им твой, мой и дар брата, как что-то само собой разумеющееся, но при этом окрасить в цвет того самого чуда, которое они так желают и боятся одновременно.

— Это может быть очень опасно. И я не понимаю, как это нам поможет.

— Твое долголетие. Мы переходим с места на место лишь потому, что ты не стареешь, а мы не растем. И можем вернуться, когда сменилось поколение, чтоб никто нас не вспомнил. Ну да такое редко было, мест много. Но было. Нужно дать людям что-то простое, но во что они поверят всем сердцем. И к тебе будут относиться как к учителю.

— Ты предлагаешь создать магическое учение? Нас быстро разыщут и сожгут со всеми последователями.

— Нет, нужно как-то проще. Не привлекать внимания. Я не знаю. Но людей… Послушай!!! Их можно обучить, да это займет время, нужно понимать, что должно смениться поколение. На родителях уже можно поставить никуду³, они, скорей всего, не смогут преодолеть барьеры, в которых выросли, и на их детях, но совсем новое поколение можно растить в нужном русле. А потом, кто знает, может, мы с тобой не одни. К нам присоединяться такие же, и все вернется, как в те добрые времена.

— Фенлюнс! Вроде ж столько лет уже, а, правда, как ребенок. Чтобы сменилось два поколения нужно время. Для нас это немного. Для людей — жизнь. Не такая, конечно, длинная как в старые времена, но какая есть. И правители в этот период не дремлют. Программа продолжает жить. И неизвестно, сколько времени пройдет и пройдет ли, чтобы нашелся кто-то, кто изменит ход истории… Что? Нет-нет! Даже не смотри так! О Великий Эш⁴, Фенлюнс! Малыш! Давай не мы будем этими самыми…

— Почему, мам? Тебя нравится наша жизнь? Тебе не надоело? Мы бегаем от самих себя по всему свету. Нам трудно. А людям! Они живут как скот, не знающий ничего.

— Ну, этот путь они сами выбрали. Они захотели равенства. Они добровольно отказались от свободы.

— Не они, а отец Мориса Бессмертного! Ведь все началось с него. Он задурманил головы людям. Он научил их ненависти против мудрейших и сильнейших. Он привил не любовь к прекрасному.

— О, да!!! Он был мастер своего дела!

–Ты же сама рассказывала. На твоих глазах все случалось. Как он воспитал сына — орудие преображения. Он научил его всему. Одного человека! Одного! Который сумел перевернуть мир. А нас уже трое. Может, у тебя стезя такая, видеть, как меняется история. Тогда вы не смогли ничего сделать. Не ожидали, были застигнуты врасплох. Но сейчас, когда столько воды утекло,

неужели ты ничего не поняла. Не передумала тысячу вариантов развития тех событий. И не нашла верные решения?

— Конечно… Ты же знаешь. Я нашла все наши ошибки. Все было настолько просто, что казалось не похожим на правду.

— Мы идем в замечательное, практически отрезанное от всего мира место. Не идеально ли, чтобы начать вершить историю вновь? Тем более люди, которые там живут, не столь алчны, грязны духом. Они существуют за счет своей земли, воды, скота. Они ведут правильный образ жизни. Не пьют, не бранятся, из поколения в поколение растут крепкие, сильные, здоровые люди. С одним недостатком — мозги запудрены. Может, пора им помочь очистить разум?

— Ох… не ожидала я такого. Это на тебя вода из источника «прозрения» так подействовала? Мне нужно подумать. Это опасно. И ладно для меня, но я же не переживу, если с вами что-то случится…

— Мам, хватит, простые смертные говорят: «Времени нет». Знаешь, они правы. У нас его нет. Сейчас дворцовые перевороты. Сколько это продлится — не известно. И новый повелитель, взошедший на престол, вряд ли первое время будет заниматься государственными делами. Пока он насладится всей прелестью своей вседозволенности — пройдет пару лет. Мы можем начать в это время. А там, кто его знает, может опять переворот… Они ж никак успокоиться не могут.

— На словах так легко. Но мне страшно.

— Я ж с тобой. И брат… и не пора ли мне дать немного подрасти. И ему? Надоело быть совсем немощным.

— Пожалуй, ты прав. Впереди будет источник «роста и изобилия», пути к нему тоже перекрыты для людей. Там я вас и подращу немного. Десять лет.

— Двадцать!!! Какие десять!

— Ты что!!! Все будут думать, что ты мой муж. Я так не могу!

— Ну и пусть, кому какое дело. У тебя будет защитник.

— Нет, ты — мой ребенок. Моя обязанность защищать тебя. Все.

— У людей, когда дети вырастают, они становятся защитниками родителей…

— Мы не простые люди. По их меркам — мы давно должны были рассыпаться в прах. Разве нет?

— Пятнадцать.

— Нет, максимум десять. Ты же знаешь, что в пятнадцать пора жениться.

— Ладно. Вот тебе и мать — волшебница. А все как у людей: нет-нет-нет.

— Не ворчи, ты же знаешь, что я права.

— Знаю. А брату — пять?

— Да. Почему ты все время его братом зовешь? У него есть имя.

— Угу, я и забыл. Этот сверток столько времени спит, и мне кажется, что это часть твоего платья.

— Фенлюнс!!!

— Все-все.…его зовут Эги.

Троица свернула на одну из тропинок, уводящих в лес. Там Фелиция сошла с тропы и направилась по только ей известному маршруту. Через четверть часа мать с сыновьями были на месте. Тут из-под земли била еле видимая струйка чистой, искрящейся воды. Сделали привал. Фенлюнс лег на землю и припал губами к воде. Женщина поводила над ним руками, и мальчик на глазах стал расти. Не прошло и минуты, как рядом с Фелицией прыгал десятилетний мальчуган. Женщина зачерпнула немного воды ладошкой и напоила младшего. Тот потянулся, сладко зевнул и стал пятилетним чудом. С такими же зеленоватыми глазами, как и у брата. А волосы матери — как плод созревшего каштана. Правда, это чудо как-то нехорошо взглянуло на женщину и сразу же потребовало поставить его на землю. Некоторое время маленький Эг потягивался, разминался, словно старичок после работы в поле. И так же, по стариковски, ворчал. Было забавно.

***

Дорога в деревню Ричкон начиналась слева от прямой дороги. Обычные, небольшие, дорожки, уводящие на холмы постоялых дворов, не привлекали особого внимания в отличие от этого резкого огромного поворота. Как уже было сказано выше, тогдашний правитель хотел проложить туда торговый путь, но вскоре это стало невозможным. Поэтому начало дороги было таким же величественным и грандиозным, как и сама «прямая» дорога. Правда, она после этого, как-то переставала быть прямой. Ну да желание одного правителя затмить другого — практически святое дело. Да и эстетов дорог вряд ли сыщешь. И, несмотря на ровную поверхность, ширину дороги, на которой свободно могли разъехаться две телеги, идти по ней было утомительно. Ни одного дерева с тех пор так и не выросло. Спасительной тени не предвиделось очень долго. Вот и еще одна причина, по которой люди не сворачивали сюда.

Прошло часа три, прежде чем искусственная дорога начала заканчиваться. Это было странно. Ее не бросили в одночасье. Ее продолжали. Кусками. Она напоминала шахматную доску. Словно белые квадраты положили, а черные остались землей. Но там, где осталась земля — ничего не выросло. То была засохшая, мертвая поверхность. Все знают, что травинка всегда найдет брешь между камней и пробьётся к солнышку. А тут, места — сколько хочешь, но не пробились. Не захотели.

Женщина замедлила ход, внимательно всматриваясь в поверхность дороги. Она не видела чего-то особенного. И обычным, и волшебным зрением глаза не улавливали никаких аномалий.

–Это яд. Я не понимаю, что ты тут застряла? — раздраженно бросил пятилетний Эг.

Женщина поджала губы пуще прежнего. Младший, недавно подрощенный сын, оказался трудным ребенком. Умным, смышленым, замечательным, но жутко сварливым. И самое ужасное, она не могла прощупать его способности. В том, что они есть, сомнений не было, но уровень оставался загадкой. Фелицию это беспокоило. Она очень сильная волшебница, а не способность распознать силу противника, говорило лишь о превосходстве его. «Хотя, почему противника!!! Ужас, о своем ребенке так!» — она испугалась собственных мыслей.

Обычный яд…

— Это не обычный яд, — снова вставил младший, — и он даже не заговоренный. Тебе никогда не доводилось с таким сталкиваться. Это что-то совершенно новое.

— Новое? Для дороги?

— Конечно, где-то ведь надо опробовать. Да и не думали ж строители, что придется бросить начатое. А так — была бы «вечная» дорога. Прямая и вечная. Хм, большинство правителей соревновались в строительствах замков, музеев. Издании законов для «блага» народа. А наши — в строительстве дорог. Ирин седьмой всевластный строитель «Прямой дороги». Наследник белого трона принц Савон строитель «Вечной дороги». Не забавно?

Филиция и Фенлюнс переглянулись.

— Что ты еще знаешь? И откуда о других правителях?

Фелиция была уверена, что с тех давних пор, как появился Эги, ей было не до подробных воспоминаний о книгах, ушедших в костры. Она, разумеется, рассказывала Фенлюсу историю, важные моменты, но не подробно. Да и ребенок, хоть и волшебный, проходил те же стадии, что и обычные дети. Детство должно быть в беспамятстве. Даже находясь в искусственном младенчестве, он не мог понимать, о чем думает или говорит мать.

— У меня есть табу: я не читаю ваших мыслей. Иногда, правда, я забываю ставить защиту от вашей трескотни, как сейчас, поэтому некоторые обрывки, а порой и целые «поэмы» залетают в мой мозг.

Фелиция почувствовала, как у нее взмокла спина. Продолжая шагать по пыльной тропе, она размышляла, стараясь сделать свои мысли недоступными для своих же детей.

Ребенок, даже с силой, был необычным малым. Это напрягало. Как и все, выходящее за рамки привычного понимания.

— А про бывших правителей я прочитал в запрещенных книгах, — продолжал Эг. — Предвосхищая следующий вопрос, отвечаю: Я могу находить интересующую меня информацию в пространстве и, кажется, времени. Честно признаться — еще не пробовал, за ненадобностью, но абсолютно уверен — могу. Так вот, может, вам будет полезно, в деревне, куда мы идем, есть особые дома. В этих домах хранятся запрещенные книги. Жители домов — обычные люди со своими страхами и предубеждениями. Но в одном из домов женщины сохранили огонь в своих сердцах. Из дочерей могли бы выйти превосходные целительницы, волшебницы вряд ли, но природный дар, чутье и наитие — у них точно есть. У одной из них есть в зародышевом состоянии искусство волшебства. Но оно очень зыбко. Может исчезнуть в любую минуту. Я бы не стал питать надежды. Ну да вы — не я.

Фелиция впервые за все время пути остановилась просто так. Присела на корточки и внимательно посмотрела на своего младшего сына. Они не сходили с дороги, не прятались под тенью деревьев. Это были удивительные места. Странная дорога давно закончилась, и они шагали по узкой тропинке среди огромных острых камней. Женщина точно знала, что тут нет ни одной живой души, и никакой слежки быть не может. Поэтому она позволила себе расслабиться, и, глядя в глаза все еще ее малышу, прямо спросила:

–Кто ты? Могу ли я считать тебя своим сыном, а Фенлюнс — своим братом? Будешь ли ты с нами заодно или пойдешь против?

— По крови, я, конечно, твой сын и его брат. — Эги выразительно посмотрел на Фенлюнса. — Что я такое, наверно, ты хотела спросить. Пока это загадка и для меня. Я себя ощущаю, как некую силу, заключенную в человеческое тело, дабы ограничить мои возможности. Однако, то ли так задумано, то ли случайно вышло, но способности так и лезут через край. Я даже не успеваю понять каждую, отследить, прочувствовать, что еще открылось, что пришло. Пропускаю через себя и забываю. В нужную минуту они придут сами. И, я не с вами и не против. У меня свой путь. Пока я вижу, что мы вместе. Но чувствую — наступит момент, когда придется разлучиться. Подробностей, сроков — не знаю. Я не всемогущ. Пока, — малыш улыбнулся странной улыбкой, и сердце Фелиции сжалось от отчаянья. Хоть она была и не простой женщиной, но потерять ребенка таким странным образом — было слишком. И, вроде, оболочка так похожа на нее — на маленькую Фелицию. И этот круглый носик, умные светлые глаза с огромными пушистыми ресницами, пухлые губы и ее кудряшки волос. Но… «начинка» чужая. Как так вышло? Кто решил вложить в тело ее ребенка странную, пугающую ее силу. И должна ли была прийти душа ее ребенка, если да — то где она теперь…

Что-то неожиданно более страшное, чем все то, что случилось до этого, ворвалось в жизнь. И как! В образе младшего сына. Он не просто ни человек, не просто ни волшебник — это… она не могла объяснить себе, что это за явление. Единственное, что она испытывала по отношению к своему малышу, своему, еще недавно любимому малышу — ужас. С ними рядом находилось нечто в образе милого мальчишки, а говорило некое наделенное неимоверной силой создание. То, что она сейчас чувствовала, и близко не походило на самое кошмарное, что она пережила — допрос при дворе белого трона. Там были очень опытные специалисты. И, к сожалению, волшебники тоже, перешедшие на сторону новой власти. И этот, милый ребенок, отдаленно напоминал ей тех монстров, которые устроили все это.

Филиция закрыла глаза. Отчаянье! Впору было стать обычной женщиной, зарыться в одеяло с головой и рыдать от бессилия. Но она собралась, в конце концов, хорошие способности и скверный характер не делают человека плохим. А одеяла пока не предвиделось.

— Послушай, скажи мне, пожалуйста, правду. Ты изначально должен был прийти в этот мир в теле моего ребенка…

— Зурван Великий! — перебил Эг, — Ты действительно подумала, что я какой-то там черный дух, выгнавший душу из твоего младенца?!! Нет-нет и нет. Я твой сын. В этой жизни — я навсегда буду твоим ребенком. Просто, я не могу им быть. Не могу играть. И незачем. Мы идем, вы идете, я уйду, я сейчас это очень отчетливо вижу. Предстоит нечто очень важное… А вместе мы будем менять историю мира. Если вы думали, что пройдет как-то легко, то наивность волшебников, считающих себя добрыми — меня убивает и раздражает. Вы должны понимать, что народ — это огромное стадо. Что вложишь, что взрастишь в их ограниченных мозгах, ради этого они как скот пойду на плаху. Прольются такие реки крови. Что ты даже в запрещенных книгах не прочтешь. Из тени времен выйдут монстры, с которыми справятся только другие монстры, вызванные страшными злыми колдунами. Да-да… они тоже будут нужны. Работа, которой вы хотели заняться, скорей всего — не на пару человеческих поколений. Мне представляется, что мы успеем несколько раз сгинуть и вернуться в других обличьях и ипостасях. Проблема всего происходящего не в том, что когда-то устроил Морис. Все началось одновременно, но все были заняты политикой, а творящегося вокруг — не заметили. От вас даже ничего не прятали. Вы просто были так ошеломлены происходящим, что не увидели главного.

— Я не понимаю…

— Я пока тоже. Я хочу, пытаюсь, но это очень глубоко. Возможно, однажды доберусь до истины. Но пока не могу. Лишь смутные видения и вспышки странных сил. Выразить это словами, да и передать образами — не имеет смысла. Но, я абсолютно уверен, что брат придумал все правильно, и дело выгорит. Мы идем в правильное место. Тут начинать — самое то.

Он прикрыл глаза. Легкий теплый ветерок погладил мать и брата. Фелиция очень испугалась. Что ее такой умный, и такой безрассудный сын решил творить волшебство средь бела дня, без охранных заклинаний. Через мгновение все уже закончилось. Перед ними стоял высокий, красивый молодой мужчина. Ничем не похожий на погибшего отца детей. Пространство вокруг Филиции завибрировало, казалось, что земля уйдет из под ног самым натуральным образом. Что это?

— Только так тебе будет лучше воспринимать меня. Одно дело, слишком умный, пугающий ребенок, другое дело — мудрый брат. Ты же не против, если я стану тебе братом? Сыном, чисто физически, невозможно. Если ты не волшебница, — он подмигнул матери, — а мужем, ну «фу вообще», так ведь?

— Но ты должен быть женат… возраст…

— А я вдовец, самой прекрасной женщины на свете, умершей при родах. И пока еще не встретивший равноценную замену. Кстати, мне думается, что желание брата быть более взрослым имеет право на исполнение.

— Но он должен жениться. Это не входит в наши планы…

— Какие планы? Ваши планы — вырастить новое свободное от рабства поколение. Своих детей гораздо легче учить, тем более, таким образом, мы можем пополнить популяцию волшебников, сейчас это основная задача. Поэтому, МАМА, готовься, скоро ты будешь нянчиться с внуками.

— Но найти спутницу — не так-то просто…, — начала Фелиция чисто по-женски.

— Я уже нашел. Какая разница на ком жениться. Главное — чтобы женщина была здорова и способна к многократному деторождению. Все. А если еще и с зачатками волшебства или хоть каких-то способностей — она бесценна. Ее нужно любить, пылинки сдувать и на руках носить. Она вырастит нам чудесную армию волшебников…

— Как-то все слишком быстро… и не так… и странно. Армию?!

— Мам, — вмешался Фенлюнс, — боюсь, что Эг прав. Нам нельзя тратить время. Чего ждать. О чем думать. Будем думать и планировать, когда будут расти дети. Я тоже так не хотел. Я надеялся найти себе волшебницу и прожить долгую и счастливую жизнь вместе… Но, у нас нет счастливой жизни. Убежать на острова Кирса-Лосэ⁵ и закрыть глаза на все происходящее в мире — я не способен.

— Наконец-то, — одобрил Эг, — и, если ты хочешь волшебницу, нам стоит поторопиться, чтобы девочка, которую я видел в деревне, не потеряла свой дар. Может, тебе удастся вырастить из нее чудесную волшебницу. Мам, подрасти его уже.

Фелиция вдруг поняла, что очень устала. Что ей нужен отдых. Слишком много свалилось на нее за эти несколько часов. Неожиданного. Она провела рукой над старшим сыном, и мальчишка подтянулся до своих желанных пятнадцати. Мать глянула на него и, махнув рукой, прибавила еще два года. У людей парень должен был жениться в пятнадцать, но если ему предстояло путешествие, он имел право оставаться холостым все время вне дома. Когда же он приходил в желанное место или возвращался, считался очень завидным женихом. Еще бы — путешественник, повидавший столько всего на своем пути. Не эти, сопливые подростки. Хотя девочки не имели права даже мечтать, так как все были расписаны с рождения, но всегда находились вдовушки, младшенькие, на которых не хватило мужа, или оставшиеся без суженого по разным причинам. Молодые люди из порядочных семей, конечно, всегда сообщали о своем намерении — вернуться или нет. Но были и такие, которые просто исчезали, и невеста не знала, чего ожидать. Четкого закона, по этому поводу, не было. Среди людей бытовало мнение, что она должна ждать пять лет. Если за пять лет жених не возвращался, девушка могла выти замуж, если был тот, кто готов взять ее в жены. Но были случаи, когда женихи возвращались. Он не имели права взять другую женщину. Только положенную по рождению. Тогда брак аннулировался. Детей делили пополам между бывшими супругами. А женщину возвращали мужчине. Как вы понимаете, нормальные люди просто так не сбегают, не предупредив, не дав вольную невесте, а потом не возвращаются спустя долгие годы. Такие мужья были страшным сном, рассказываемым по секрету в укромных уголках подружкам. Так как им доставались уже немолодые, рожавшие чужих детей женщины. Они всю злобу на этот мир выплескивали на нее и ее детей. В таких семьях несчастные случаи были обычным делом. Как насилие над молодыми дочерями жены. Жаловаться было бесполезно. Все законы составлялись так, что как не крути, а во всем виноваты женщины. Если б мать дождалась, отказала всем желающим жениться на ней, все было бы хорошо. Да и с такими вопросами практически никогда не обращались. Плакали, кончали жизнь самоубийством, выходили замуж, а когда муж узнавал о неверности до брака, появлялась новая трагедия. Вот такое мрачное время.

Власть не обращала внимания на подобные инциденты. Они были столь редки, что не заслуживали дополнения в своде законов. Ведь чтобы обстоятельства сложились так, что некто был свободен и захотел жениться на немолодой барышне, прождавшей своего сбежавшего жениха пять лет, и не побояться последствий возвращения того… Из таких историй придумывали сказки, дополняли своими красками и пугали подрастающих девчат. Да, с падением волшебного двора, сказки с хорошим концом остались в небытие. Большинство рассказывало о страшных, бытовых и весьма правдоподобных случаях, в назидание подрастающему поколению.

Так что, Фенлюнс автоматически становился завидным женихом. И мог позволить себе выбрать.

Однако брат предложил ему жениться на девочке с волшебными возможностями.

— Но ведь она должна кому-то принадлежать…

— На месте разберемся, — словно не слушая брата, бросил Эг.

Дорога между камней становилась все более неудобной, можно сказать, что ее и не было. Люди явно давно не ходили по ней. Следов почти не чувствовалось. Фелиция посмотрела волшебным зрением, и если и ошиблась, то максимум на несколько дней. Последний раз отсюда уходили чуть больше полугода назад. Это была небольшая группа молодых людей. Они шли звать

на помощь. В деревне что-то стряслось. Они были сильно обеспокоены и в тоже время приятно взволнованы, ребята еще никогда не выходили за пределы своего дома. А тут вскоре перед ними должен был предстать большой мир, в котором столько всего заманчивого. Волшебница потянулась дальше. Она увидела две другие группы, вышедшие несколькими месяцами раньше. Никто не вернулся — всех поглотил большой мир. Кто-то прибился к одинокому каравану кочевников-торговцев, кто-то попал в шайки и отведал сладкой и опасной ночной жизни. Несколько парней добрались до дворца их превосходительства… кто там сейчас? Но из-за дворцовых переворотов судьба малой деревушки, экономически невыгодной государству, никого б и не волновала. Но ребята оказались порядочными. Их сердца переживали за родную землю. Они поступили на службу в надежде однажды вернуться домой при погонах и власти, и помочь односельчанам. Один из них даже отправил почтового голубя, с печальными известиями для жителей деревни. И освободил свою невесту по закону от томительного ожидания. Но, голубь не долетел. Самое прискорбное, что не долетел самую малость. Стояли очень жаркие дни, и птица просто погибла от обезвоживания. Именно этот отрезок пути: от «прямой дороги» до деревни, после начала строительства «вечной дороги» — остался без воды. Она просто ушла.

Фелиция глянула на младшего, тот что-то подобрал в пыли. Интересно, подумал ли он о том же, о чем и она. Эги кивнул. Женщина вздрогнула. Она была уверена, что он не лез ей в голову, она не чувствовала его присутствия. Он сдул пыль, развернул и протянул брату.

–Держи, поздравляю с женитьбой.

Фенлюнс взял сверток, хотя и так уже понял, что это. Но прочитал.

–…твой жених по закону Паугни, — закончил новоиспеченный жених. — Отличный парень. Сейчас таких мало, у нее был бы прекрасный муж.

— У нее будет прекрасный муж, — равнодушно отозвался Эг. — Хотя ты прав — парень отличный. Если ему не сильно промоют мозги, можно продумать варианты с ним. Я уверен, он быстро поднимется на службе. А свои люди при дворе очень бы пригодились…

Казалось бы, Эги говорил все верно. Но Фелиция никак не могла прийти в себя. Ведь еще с утра у нее был маленький, чумазый мальчишка с шоколадными кудряшками. Сейчас рядом с ней шагал прекрасный мужчина, наделенный необычной силой, и говорил простые и правильные вещи. Даже для нее, повидавшей столько всего, это было трудно. До привала они больше не проронили ни слова.

Путь между камнями сменился на узкую дорожку, сильно поросшую травой, между величественными, высыхающими деревьями. Вид леса был печален. Он еще был зелен, много молодой поросли, но начало беды мог увидеть и простой человек. Он не высыхал как от засухи. Корни этих исполинов уходили далеко под землю, туда, где еще текли нетронутые реки. Он просто умирал. Из него уходила жизнь. Можно было встретить абсолютно зеленое и здоровое на первый взгляд дерево, но уже безжизненное. Фелиция не чувствовала волшбы, но поверить в случайность, неосторожность людскую, она не могла. Как сказал Эг, это было нечто им незнакомое. И в этом было бы неплохо разобраться.

Несколько дней путники шли по лесу. Им не нужно было всматриваться в тропинку, они прекрасно видели следы тех, кто когда-то проходил тут. К концу третьего дня тропинка вывела их на холм, такой же безжизненный, как и многое в лесу. С этого холма открывался прекрасный вид. Далеко внизу лежала деревенька, в лучах заходящего солнца она была просто сказочно красива. Ее должна была опоясывать полноводная река, но ее место занял заросший камышом ров. На противоположной стороне от наших путников возвышались величественные непроходимые горы, уходящие своими вершинами под облака, и скрывающие в небе свои снежные пики. Одна из горных рек падала шумным водопадом в чистое озеро у подножья. Это был последний источник воды в долине. И жители очень переживали, так как и водопад не был столь полноводным, как в прежние годы.

Путники решили сделать привал и обсудить дальнейшие действия.

Долго никто не решался нарушить тишину. Все смотрели на закат, и каждый думал о своем, любуясь пейзажем.

Когда последний лучик солнца спрятался за горами, началась беседа.

— Людям всегда интересно, кто к ним пожаловал. Нужна легенда. Обычная и правдоподобная. Желательно, вызывающая отклики в душах.

— Значит, нужно сказать, что мы ушли из нашей деревни за тридевять земель из-за засухи. Им это ближе всего сейчас. Государству сейчас не до простых людей. Помощи мы не дождались. Мама, как и некоторые женщины в деревне отправила двух сыновей с другими ребятами на поиски помощи, но не дождалась. Люди стали умирать. Колодец обмельчал совсем. Моя жена не смогла разродиться, а повитуха умерла неделей раньше. Было решено уходить, искать лучшей доли. Много где прошли. По разному везде люди живут. Но в одной деревне один старичок рассказал нам об этом удивительном месте, где много воды, где рыба сама прыгает в руки, где земля родит, словно заговоренная, ну, в смысле, просто родит. И мы решили, во чтобы-то ни стало, добраться сюда.

— Просто и складно. Но, как мы потом начнем продвигать наши способности.

— Да никак. Местные сами начнут. А мы им будем помогать. Мы же много повидали… А мама в юности работала при дворе белого трона фрейлиной в свите принцессы Незабудочной. И имела доступ к королевской библиотеке. А так как молодая, то глупая. Принцесса хотела узнать какую-нибудь страшную тайну. Мама, то есть сестра, была такая же. И вот они и нашли запрещенные книги. Начитались. А потом начались перевороты. Принцессу обвинили в желании возродить Волшебный Двор, а это нашумевшая история. Ее все знают, так же, как и то, что принцесса и ее сообщницы бежали, а не поймали только одну. Так что, мама, ты в бегах. И зовут тебя, если я ничего не путаю — Эрида.

— Может, и не знают…

— Попробую посмотреть.

Фелиция в очередной раз удивилась способностям сына. Он черпал информацию из воздуха. У него не было преград. Он мог легко узнать все, что необходимо. Почему же он говорит о долгих годах противостояния… о реках крови. С его способностями, это будет легкая шахматная партия. А потом пусть ступает своим путем, куда он там собрался. После того, как он из мальчика превратился в мужчину, Фелиция ощутила боль, как при потере ребенка. К этому рослому, крепкому мужчине у нее не было материнских чувств. Никаких родственных вообще, кроме чего-то очень странного. Казалось, будто она знает его так же давно, как себя. Если не раньше.

— Хорошо, а как я стареть буду? Рано или поздно мне придется состариться и умереть. В общем-то, я и сейчас должна выглядеть чуть старше, — Фелиция сосредоточилась и на ее лице появились более выраженные морщины, в чудесных каштановых волосах проглянула седина.

— О, так гораздо лучше и убедительнее! И, не хочу тебя расстраивать, сестра Эрида, но нам еще придется похоронить тебя. Без этого никак!

— Что? А потом что?

— А потом по ситуации, может, ребеночка кто подкинет. Может, девушка откуда-то прибежит… хотя это слишком. Но поживем, увидим.

–Какой ребеночек! Я так не умею, да и за лесами и горами! Какая девушка! — захлебнулась Фелиция.

— Ма, шо ты нервничаешь! В твоем возрасте это вредно, — подразнил ее Эг.

Фенлюнс толкнул брата локтем в бок:

— Что-то это уже слишком!

— Она же не сейчас помирать собралась! — развеселился Эг. — Ты у нас будешь долгожительницей. Проживешь, лет семьдесят! Как тебе? Вот и людям полезно будет уяснить — кто изучает, тот дольше живет. Как ни крути, а желание жить дольше, лучше и сохранять привлекательность, чуть ли не базовая потребность всех людей. И в этом случае — им плевать на законы и власть. Ибо вечная жизнь — приманка более ценная, чем отсутствие наказаний свыше.

Фелиции это не понравилось. Но сейчас было не время и не место, что-то выяснять.

Обсудив все детали, примерно представив план дальнейших действий, странная компания начала спуск с холма.

–Стойте! — воскликнул Фенлюнс.

–Что случилось?

–Я больше не могу читать твои мысли. — обратился сын к матери.

–Это нормально. Дети всегда обладают большими способностями, а при взрослении часть из них теряют. Поэтому в прошлом, дети шли учиться в возрасте двенадцати лет, чтобы не было путаницы в их истинной принадлежности тому или иному волшебному двору.

–То есть, ребенок мог обладать способностями сразу к нескольким стихиям? А, взрослея, терял часть сил? — вскинул бровь Эг.

–Да, все так. Я тебе больше скажу. Многие, обладающие великолепнейшими возможностями, при достижении двенадцати лет теряли все свои способности, превращаясь в обычных людей.

–Какой кошмар! — искренне изумились парни.

–Ну почему же? — развела руками мать. — Такова природа силы.

–А подробнее? — не унимался Эг, которого новость, несмотря на всю его осведомленность и талант, ошарашила.

–Никто не знает. Маги долго бились над этой загадкой. Что только не проверяли, и наследственность, и концентрацию, колебание силы в разные периоды на разных местностях, и окружение, образ жизни семьи, но так и не нашли ответа. Посему решили: «такова природа силы»

Эг и Фенлюс глубоко задумались. Фелиция видела, как сыновья погрузились в себя, ища то, что исчезло у них с недавним взрослением.

С зарей начали спуск в деревню.

Примечания

1

מ'ל'נה (др.далит) — свобода.

2

דקה — минута (др.далит)

3

נ'קןדה — точка (др.далит). «Поставить никуду» — завершение процесса.

4

Великий Эш — покровитель волшебников Огненного двора.

5

Острова Кирса-Лосэ-изначально это было мифическое место, куда после земной жизни, обретая вечную молодость и бессмертие отправлялись самые благородные маги и люди. Считалось, что в смерти все равны, и каждый имеет право на высшую награду. С падением Волшебного двора, многие сказки и легенды были переделаны под новый строй. Так, острова Кирса-Лосэ — стали реальными островам в Тихом море, где выстроили резиденцию Государя. Считалось, что только он достоин права находиться там и его приближенные, так как он работает больше всех в этом мире на всеобщее благо.