Тихое, тихое счастье

Светлана Зубко

Книга рассказов Светланы Зубко – не для легкого чтения. Она заставляет задуматься над превратностями судеб людей и «братьев наших меньших», над человечностью и бездушием. Над тем, что нам еще следует учиться понимать и уважать мир животных и растений, воспринимая их как неотъемлемую часть жизни человека. Проявляя доброту к требующим нашего участия «забытым» на улице собаке и кошке, выпавшему из гнезда птенцу, мы сами становимся добрее и человечнее.

УНИКАЛЬНЫЙ ГОРОД

Да он не одессит, товарищи!

Одесские водители…

Ах, эти одесские водители. Им нет ни оправдания, ни объяснения. Но для того, чтобы с ними можно было общаться, нужно сообщить следующее.

Каждый одессит рождается с маленьким запальчиком, внутренним зажиганием, термоядерным устройством, минкой замедленного действия. Этот запальчик — часть энергии города. Так город запрограммировал своих жителей на служение людям.

Каждый одессит расходует свой запальчик по-своему. Один одессит шипит и шипит всю жизнь — то на жену, то на соседей. Другой — устраивает праздник с фейерверком и потрясает всех, но сам полностью выдыхается на этом празднике. Третий — регулярно занимается маленькими представлениями и заставляет окружающих улыбаться и улыбаться, продлевая этим самым им жизнь…

Способов расхода запалов столько, сколько в городе одесситов. И водители — не исключение. Возможность общения с публикой у них ограничена. Водитель прикован к баранке многими-многими условностями, правилами, требованиями. Ему некогда отвлекаться, а участвовать в людском круговороте, а сказать свое «я» хочется. Вот и находят водители различные формы общения. Один водитель троллейбуса непременно уезжает из-под носа догоняющего его потенциального пассажира. Но сзади на троллейбусе он честно написал «Не уверен — не догоняй». Водитель частного такси пренебрегает желтым светом светофора, а иногда — даже красным. На замечание же пассажира высокомерно заявляет: «Не волнуйтесь, Вас везет шофер с высшим образованием. Папа — грузин, мама — русская, а я — одессит».

Водители трамваев и троллейбусов регулярно уплотняют пассажиров с помощью внезапных остановок. Троллейбус как бы спотыкается, пассажиры по инерции прижимаются друг к другу, прессуются, образуя монолит. Все бы ничего! Только как потом этому монолиту рассредоточиться на разных остановках? Вот и выходят не где нужно, а где получается, выговаривая водителю все, что придумали во время езды. А водитель огрызается: «Все ехать хотят, не ты один!» И все соглашаются.

Он где-то прав, этот водитель. Не научились еще у нас о людях заботиться.

А водители микроавтобусов!..

Едет такой-то вот мини-автобусик с массива Котовского до Пересыпского моста. Перед мостом — в районе 1-го, 2-го Заливного — дорога представляет собой волнообразную линию с постепенным чередованием подъемов и спусков. Водитель как бы невзначай предупреждает: «самолетик» или, соответственно, «воздушная яма». Затем разгоняет машину, взлетает на горку, пролетая какие-то секунды в воздухе, и мягко приземляет машину на асфальт, испытывая при этом блаженство летчика или горнолыжника. В салоне — смех. Потому что водитель, во-первых, предупредил, и каждый должен был за что-нибудь ухватиться, во-вторых, — водитель следит за возрастом пассажиров — уважает старческое нежелание летать.

Но иногда:

— Я т-те покажу самолетик! Я т-те покажу воздушную яму! — кричит какой-то дядька.

Водитель удивленно уставился на него: «Так старался…»

Но тут на дядьку налетают остальные участники шоу.

— Ты что, шуток не понимаешь? Ты что, не в Одессе живешь?

— Скорей геморрой рассосется, — убеждает какой-то толстяк.

— Да он не одессит, товарищи! — вдруг озаряет какую-то дамочку.

— Да ну вас, — и дядька выходит.

Все с сочувствием и пониманием смотрят ему вслед.

Счастливой дороги, дорогие мои! Хорошего вам водителя! И если вам случится встретить человека, устраивающего для вас маленький праздник, маленькое шоу — не за деньги, а просто так, — улыбнитесь ему, и вы восполните его энергию, его термоядерный запальчик.

Уникальный город

Наш город… Наш любимый город, конечно же, совершенно неподражаем, совершенно уникален. Если мы уж что-то делаем, то делаем как никто… «…Что бы мы ни делали, за что бы ни брались…»

Мы растим таланты, чтобы они блистали на лучших сценах мира, на худой конец — украшали хотя бы сцены Киева и Москвы.

А в Одессе остаются только фанаты, которые пришиты к городу суровыми нитками, которым для свободного полета и нормального дыхания нужен только одесский смог, висящий над городом. Фанаты становятся учителями, которые в свою очередь растят новые таланты.

Хотя, и не совсем бескорыстно мы расстаемся с талантами — это наша реклама. Отъезжающие — полномочные представители нашего города. А как бы еще мир узнал о кузнице талантов?!

С другой стороны, не отпускай мы их, и Одесса очень скоро стала бы столицей талантов. А сегодня Одесса — просто уникальный город с живородящим таланты родником.

И так во всем, начиная от мелочи до великого — и наоборот. Например. Закупаем заграничный линолеум при наличии хорошего отечественного, но предупреждаем: главное, не мыть, и тогда продержится — все-таки, на картонной основе.

Свои мыловаренные заводы закрываем, чтобы поддержать экономику дружественных стран. И закупаем, закупаем стиральные средства. Уму непостижимо, производным чего являются эти «Тайд» и прочие!.. Из золота они, что ли?! Какие такие черноземы и ливни нужны для создания таких порошков, если цена килограмма порошка равна цене шести, а то и восьми килограммов нашей пшенички?

Но закупаем, потому что город у нас уникальный.

А птица… Уничтожили свою, закрыли птицефабрики. И все это для того, чтобы пароходами, поездами и самолетами завозить птицу, птицу, птицу — американскую и польскую, болгарскую, турецкую и немецкую… Народ у нас работящий. Питаться хорошо надо. Вот и не успевают всякие там американцы поставлять птицу в наш уникальный город.

А мухи! Даже мухи в нашем городе уникальные и привередливые. Покажите нам одесскую муху, которая бы села на американский куриный окорочок. Мухи себе цену знают! Они вам всякой падалью питаться не станут. Вынь да положь одесской мухе отечественную продукцию.

… «Рекбус-кроксворд», — как говорил Райкин.

Мухи брезгуют, собаки отворачиваются… а народ ест. Вот и выходит, что и народ в нашем городе тоже уникальный!

Недолго музыка играла

Фонтан заработал. Фонтан, молчавший столько лет, вдруг зажурчал. Вдруг взвились струи и рассыпались сотнями брызг.

— Радуга, радуга, дети, смотрите! — закричали мамаши.

И тут же с радостным недоумением уставились друг на друга, — не может быть, откуда взялись деньги на ремонт? Может, это ЧМП, а может, богатый «Черноморец», ведь фонтан прямо рядом с их основной базой — стадионом «Черноморец»?

— Соня, приходи скорее в парк, — звонил мужчина, — фонтан заработал. Такой праздник. Наверное, в парке сменили директора.

Новые директора всегда месяц-другой, демонстрируя кипучую деятельность, предпринимали новые шаги. Один обновил аллею деревьев, ведущую к морю, подрезал деревья, они дали новые ветви и сейчас новая аллея. Другой помогал установить памятник. Может, и по всему парку обновят деревья. На старых только вороны плодятся, и трава под ними уже не растет. В городе столько научно-исследовательских институтов — Ботанический сад, университет с его кафедрами. Неужели никому нет дела до места отдыха тысяч и тысяч трудящихся… Ведь почти для всех эти прогулки по парку — единственный способ оздоровления. Но вот, кажется, все-таки вспомнили о людях — фонтан заработал. Ровно через две недели фонтан замолчал. Но у одесситов еще долго будут в памяти яркие струи и крики: «Соня, Соня, приходи скорее в парк — фонтан заработал, такой праздник!».

Обычно директора сменяются в мае. Май — месяц оживления, месяц обновления. Может, директорам парка зарплату только за май и дают, а все остальное время они где-нибудь калымят? Выходит, так.

Эй, вы там…

Ждите, к вам обязательно постучат.

Вы, молодой человек, едущий по Среднефонтанской под «кирпич», сбивший мужчину и не предложивший ему помощь.

Вы, мама с бабушкой, увидевшие, как скромно живет мужчина и предложившие 200 гривень его жене, а в ответ услышавшие: черепно-мозговые травмы цитрамоном не лечатся.

Конечно, вы купили и следователей, и прокуратуру. Конечно, вы отправили сына снова в рейс. Но все тайное когда-нибудь становится явным. Ждите, ждите, к вам постучат.

Ты, молодая девушка, сбившая двух пенсионеров и не поинтересовавшаяся их дальнейшей судьбой, не принесшая им даже яблока в больницу. А ведь эти люди до сих пор на больничной койке — операция за операцией, инвалидность. Тебе удалось избежать ответа, тебе удалось стереть это из памяти. Но жди, в твою дверь обязательно постучат.

Эй, вы там, нелюди! И вам придется снять маски благодушия, порядочности, которые вы носили столько лет. И придется предстать перед судом в своем уродливом обличии. И неминуемо грядет расплата, ждите.

Вы, тетя, работавшая кладовщицей в детском доме на 16-й Фонтана, помните, как пришли к вам строители и подарили детям мешок сахара? Они строили дом неподалеку и жалели детдомовских детишек. Говорят, смотрели телевизионную передачу. У детдомовского мальчика спросили: «Что ты любишь больше всего?». А он сказал: «Сладкий чай с сахаром». Строители купили мешок сахара и подарили его детишкам. В конце дня вы, тетя кладовщица и ваш напарник, честно поделили мешок и понесли по полмешка сахара домой. Эти строители, работавшие на крыше, увидели вас с мешками, заставили вернуться в детдом и отдать сахар на кухню. Но вы подарили безверие целой бригаде строителей. Теперь они покупают бананы, конфеты, но отдают их ребятам в руки. Не верят они в то, что деньги и продукты дойдут до детей. Вы, и кладовщик, и заведующая — ждите, к вам придут.

Вы всплеснете ручками и будете кричать:

— Что, мне сахара не хватало, черт попутал?!

Вот к нему, скорее всего, вы и отправитесь.

Невеста — дело щепетильное

Юморина в Одессе

Движется, движется праздничная толпа по Дерибасовской. То тут, то там останавливаются герои в костюмах, взрывают толпу смехом и радостными возгласами. Вот идет группка парней в пачках и тапочках вместо пуант.

— А «Танец маленьких лебедей» исполнить можете?

— Пятьдесят гривень, — говорит один.

Быстро сбрасываются. Ребята начинают танцевать «тра-та-та», перебирают ножками мальчишки. Счастливая публика сталкивает мешающих на бордюр, делает круг, помогает ребятам возгласами и сыплются копеечки в фартучек с кармашком, предварительно одетый одной из «балерин».

— А партию белого лебедя не станцуете?

— Стольник, — говорит один из лебедей.

В Горсаду стоит маленькая будка с окошечком. В окне вывеска «Брачное агентство „Скороспелые браки“. Всего за десять минут и всего за двадцать гривень вы найдете счастье на всю свою жизнь». Перед будкой уже выстраивается очередь. Пары уже встречающихся и вновь созданные торопятся «расписаться». После «росписи» и вручения «документа» им и гостям предлагают, за дополнительную плату, угоститься шампанским и конфетами. На лицах брачующихся — восторг и счастье. Какую-то минуту возле окошка стоят только парни.

— Невесты, невесты! — выкрикивает девушка из окошка.

Мужчина говорит:

— Женихов много, а невеста — дело щепетильное, не каждая согласится.

Тут решает одна девушка:

— Эх, была не была, может, повезет?

К очереди пристраиваются новые пары, брачное агентство будет сегодня работать очень долго.

Салют, салют! Салют раньше времени. Ребята в колпаках раздают хлопушки с конфетти и предупреждают: «После слова „салют“ выстреливаете в воздух».

— Одессе салют! Одессе салют! Одессе салют!

И все вокруг в конфетти. Хотя салют придется повторить еще раз в назначенное время, дневной салют тоже приятен.

Завтра мы снова будет обивать пороги в поисках работы, стоять в очереди за субсидиями, а сегодня в Одессе Юморина. И никто не отнимет у одесситов это право на смех.

Ругательное слово «елки»

Если человек не одессит, он стесняется своих чувств, комплексует. Если одессит, он уже при первом знакомстве заболеет вашими проблемами, поделится своим опытом, окунет вас в ласковое море доброжелательности и заботы. Вот от радости он изобразит что-то вроде игры на ударных инструментах — па-па-па или па-ра-па-па-пам и посоветует вам, например, купить у него пуделя.

— Я вижу вы хороший человек, будете ему зубы по утрам чистить. Забота, она на земле держит.

И вы из благодарности за комплимент и отчасти из-за желания пожить подольше на земле таки купите у него этого пуделя. А потом полюбите этого же пуделя так, как любят собак только в Одессе. Пройдет немного времени, и вы будете кричать на весь парк:

— Марсик, ты мне сделал инфаркт, иди к папе.

И неважно, что степень отцовства у некоторых вызывает сомнение. Тревоги и огорчения, радость и гордость слышатся в словах хозяев собак.

— Ой, что я не знаю, из-за моей Молли пол-Одессы на ушах стоит. Приезжаю в Москву, а они там как зомби, ничего не видят, ничего не слышат. У них запрограммированы только дорога в метро, утром на работу, а вечером в том же метро дорога домой. И никаких восторгов. А мы? А мы еще видим, как растут наши собаки. И слава Богу, что в Одессе нет метро, — рассказывала хозяйка Молли Володе.

А любимой породой Володи всегда были фокстерьеры. В них Володя души не чаял. Да и было за что любить этих умных и преданных, отважных и ласковых собак. Много лет подряд Володя ездил на охоту с верным фокстерьером Бомом. Находившись за день, Володя засыпал у костра, а верный Бом глаз не смыкал, сторожил сон хозяина. Усталые, но довольные, они возвращались домой, гордо несли в рюкзаке пару зайцев или пару уток. Но Бом состарился и уже не отходил далеко от дома. А Володя гулял в парке с фокстерьершей Майей и маленькой пуделихой Лялей. Кукольная внешность Ляли и определила ее имя. Стрижка, прически, ошейнички, ленточки. Кукла, на украинском, — лялька. Изящная, кокетливая, капризная Лялечка требовала к себе постоянного внимания. Немного побегав с Майей, она капризно просилась на ручки, став перед хозяином на задние лапки. Посидев на ручках, Ляля снова просилась погулять. В холодную погоду Ляля гуляла в комбинезончике, она была очень нежной. Зимой комбинезончик был уже утепленным. Разговаривал Володя с собаками только ласково. Самостоятельная Майя не доставляла забот, зато Ляля — это хлопоты, хлопоты и хлопоты. Зато очень скоро Ляля завоевала звание первой красавицы. И вот уже Ляля несется к большой и грозной собаке — ротвейлеру. Ей интересно, но она знает, что ею все восхищаются.

— Ляля, елки! — кричит Володя.

Ляля мгновенно останавливается. Слово «елки» ругательное, это значит, хозяин возмущен до предела. Ляля, виновато опустив голову, возвращается к хозяину.

— Как с тобой разговаривать, как тебе объяснять? Ты этому борову на один зуб будешь, он не поймет твоей поэтичности, не оценит изящества, — выговаривал Володя.

«Говори, говори, — думает легкомысленная Лялечка. — Говори много слов, только не повторяй этого ужасного слова „елки“».

А Володя, переживший столько страха за Лялечку, и сам уже понял, что зря так ее поволновал.

Экспромт

Одесса — город, совершенно немыслимый без поэтов!

Поэты — люди, огромное богатство которых в любви к людям, своей земле. А сегодня многие одесские поэты «сделали ноги», то есть, разбежались в разные стороны. Один, очень талантливый, добежал до Австралии. И я вам скажу, почему. Потому, что у Гурвица нет золотого запасу! А ежели б он был?…

То поэтов вылавливали бы сачками, как собак в предутренние часы. И сажали бы их в золоченые клетки, квартиры улучшенной планировки, по-нашему.

И приносили бы им… как это: осетрину в банановых листьях. Или бананы в осетрине… И просили бы:

— Пиши, дорогой… Город ждет… Одесса!

И на каждого поэта, используя опыт КГБ, было бы заведено личное дело. Чтобы знать кто в чем нуждается. И чего от кого можно ждать, какого шедевра, чтобы успеть отредактировать и зарегистрировать в печати.

Конечно, сегодня они (уехавшие) еще пишут, но все больше воспоминания… Так как все они уже живут прошлым, так как настоящая жизнь была тут.

И посещая супермаркеты, и отдыхая на Гавайях, они ловили себя на мысли: «Как она там, Одесса?!»

А приехав погостить в Одессу, они думают: «Хорошо, что я уехал! Здесь уже все чужое».

Да, для того чтобы это было родным, здесь нужно жить! И выживать — несмотря на пренебрежение власть имущих, выполнять свой долг летописца, художника…

И служить, служить людям в том качестве, которым одарила тебе одесская природа!

…Но если и дальше никаких просветов, я тоже разбегусь в разные стороны…

Потому что и моя тонкая душевная структура содрогается от обыденной грубости… Кстати, вот слово «обыденная» произошло от чего? Не от слова быдло? Не знаете… Я тоже.

Поэт, которому приходится писать прозой, — Тихон Смирный.

Талант — он везде талант

И он всегда пробьет себе дорогу.

Так получите фокусы в каждом доме! Но говорить о нем вы будете! И удивляться… И восхищаться!..

Разнообразие спичечных эффектов наводит на мысль о том, что министр спичечной промышленности — человек несомненно талантливый, но не состоявшийся… фокусник или пиротехник. А ох как хочется!!!

Талант в землю не зароешь. Вот отсюда и появляется великое множество разновидностей спичек.

1. Спички не возгорающиеся — осколки, отлетая, вспыхивают друг за другом.

2. Спички противопожарные. Горят как бенгальские огни. Светят, но не греют.

3. Спички учебные — не высекают огня, но тренироваться можно.

4. Спички «пшик» — в одно мгновение спички успевают вспыхнуть и погаснуть, издав короткий писк. Дерево спички загореться не успевает, так как сера мгновенно сгорает, издав только звук пшик.

5. Спички — береги ручки. Ручки беречь советуют справедливо, так как момент возгорания серы и сгорание деревянной части спички — 1 момент.

6. Спички семейные — это когда по одной их зажечь нельзя — серы не хватает и приходится складывать 3–4 спички.

7. Спички-ломалки. Дерево спички настолько хрупкое и нежное, что от прикосновения к коробке спички ломаются.

И у кого еще после этого возникнут сомнения, что министр спичечной промышленности — человек, несомненно, талантливый, а талант, как говорится, в землю не зароешь!

Дурачок

В квартиру позвонили. Хозяйка открыла дверь. Перед ней стоял высокий парень в кожаной куртке, вязаной шапке.

— Здравствуйте, у меня умерла бабушка, не найдется ли у вас чем-нибудь ее помянуть?

Хозяйка, поняв, что полноценный человек просить не будет, собрала, чем могла поделиться: и колбаску, и сырок, и хлеб.

— А вина у вас нет?

— Ах да, есть, сейчас погляжу.

Вынесла пол-литра вина и отдала парню. Парень ушел. После хозяйка вышла на балкон и увидела, что к парню подошла девушка, он показал ей пакет с едой и обнял девушку. Они пошли в сторону парка. Потом этот парень звонил не раз в эту квартиру, где ему заботливо собрали сумку.

— У меня бабушка умерла, — снова говорил он.

Хозяйка, оценив ситуацию, поняла, что попалась на крючок.

— А когда умерла твоя бабушка? — спросила хозяйка.

— Полгода назад. А из одежды у вас что-то найдется: свитер, брюки, куртки? Зима скоро, — сказал парень.

— Знаете, кто у меня есть? У меня есть муж-милиционер, — сказала хозяйка. — Он поможет вам устроиться в ЛТП на два месяца. Гособеспечение.

— Спасибо, не надо, — понял парень.

Больше он не приходил. А хозяйка задумалась, почему милиции нет дела до шатающихся по всему городу тунеядцев, нет дела до покоя и здоровья граждан. Да, они же не человекозащищающие, а правоохранительные органы.

«И дольше века длится день»

Какие неподъемно тяжелые эти дни, какие однообразно серые и безысходные, как звенья цепи огромного якоря, медленно погружаемого в воду… Где найти силы ждать? «Дольше века длится день». Эти слова Чингиза Айтматова можно отнести к каждому писателю. И даже более — к каждому ждущему человеку. К человеку, ждущему даже не признания, нет. Человеку, ждущему быть представленному миру или хотя бы широкому кругу читателей. Среди писателей есть люди, печатающие свои книги тиражом пятьдесят, сто экземпляров. И чаще эти экземпляры оседают на полках у людей, от которых зависит судьба писателей, — у чиновников. Человеку пишущему необходимо быть услышанным. И вот писательница дошла до басни. Трудно найти человека, не знающего басню о стрекозе и муравье. Так как басня — это непреложный атрибут воспитания личности. Многие пишут побасенки, но за настоящую басню берутся единицы. А тут из разных басенок складывается сборник и на этот сборник снова не обращают внимания. А может, все-таки дать человеку возможность и напечатать пять-шесть басен и позволить людям самим решать, нужен ли им этот автор. Она повторяла и повторяла: «И дольше века длится день».

Талант

Талант — это девяносто процентов труда. Она познакомилась с этой художницей на выставке. Узнав, что девушка работает художником-оформителем, она восприняла это как счастье. Сказала о том, что мечтает о цветной детской книге. У них началось творческое общение. Художница жила на другом конце города, но недаром она повторяла это слово — «богема». Ия Ивлева. «Видно родители знали, что дочь станет известной художницей и ей нужно красивое имя». Ия Ивлева вставала не раньше двенадцати. Кофе, раздумья утренние… Но первая книга все-таки вышла. Она покорила сердца детей замечательными рисунками, правда, дети сразу стали раскрашивать черно-белые рисунки цветными карандашами, фломастерами. Восемьдесят процентов успеха книги обеспечили рисунки. Какое счастье — найти такого художник! Сразу было договорено об оформлении следующей книги. Ия даже сделала несколько набросков. Потрясающе! Автор была влюблена и в рисунки, и в художницу. Но меланхолия, депрессия, уныние не настраивали художницу на рабочий лад. Во время частых встреч с автором она рассказывала о планах, о взятых обязательствах, о незаконченных панно и несостоявшихся выставках. Художница была в своем амплуа — уставшая от суеты аристократка. Действительно, подумала автор, талант — это девяносто процентов труда. Иначе как же заметят его несомненные достоинства… И автор стала искать других художников.

Десятая дорога

В газете была введена рубрика, над названием которой долго размышляли. Были предложения: «Люди и братья наши меньшие», «Люди и собаки», «Собаки и люди».

— Но как можно ставить собак на первое место? — спросила одна сотрудница.

— Да потому что многие хозяева собак именно на первое место ставят своих питомцев.

Укус собаки в детстве может быть травмой на всю жизнь. А хозяин только оттянет укусившего пса и скажет: «Закаляться нужно» и спокойно уйдет с собакой.

Зная о непредсказуемости собак, зная, что время от времени собаки бросаются даже на своих хозяев, Алла все-таки пыталась доверять услышанному, верила, что собака нападает только на движущийся предмет. Вот и сегодня шла она по аллее парка спортивной походкой, впереди нее на дорожке стояли две женщины и оживленно разговаривали, по обе стороны от них лежали две огромные собаки — ротвейлер и доберман-пинчер. Хозяйки, увидев идущий «предмет», отнеслись к нему безразлично. Алла соображала: если хозяйки не волнуются, значит, уверены в собачьей вышколенности, и потом, собаки чувствуют, когда их боятся. Алла спокойно продолжала путь по дорожке. И тут огромный ротвейлер бросился — и не просто к ней, а к ее лицу. Хозяйка отозвала собаку и взяла ее под ошейник. Но зато хозяйка добермана стала ругать Аллу на чем свет стоит:

— Вы что, не видите, что здесь две огромные собаки? Идете, специально провоцируете собак, еще руками машете, еще ногами семените. Я десятой дорогой обошла бы таких собак. Ненавижу таких, как вы. Специально ходите, провоцируете животных!

Получив такой заряд бодрости, девушка быстро отошла от этой собачье-человеческой композиции. Через несколько метров стояла женщина, наблюдавшая эту картину:

— Простите, вы случайно не знаете, где в Одессе находится десятая дорога? В каком это направлении?

— В любом, — ответила женщина. — Куда бы вы ни направились от случившегося, считайте каждую попавшуюся на пути дорогу. Первая, вторая, вот десятая попавшаяся вам дорога как раз и будет та, о которой вы говорите.

— Но ведь это пешеходная дорожка, — хотела вставить Алла.

Но хозяйка добермана сыпала оскорблениями не уставая. Проще, гораздо проще, подумала Алла узнать, где у нас находится десятая дорога, по которой могли бы гулять граждане, не опасаясь, что на них набросится собака или ее хозяйка, где не нанесут увечья и не будет нанесена моральная травма. Или вот еще, подумала Алла, приобрести бы подобного собачьего монстра, и, увидев хозяйку ротвейлера, сказать своему монстру «Вольно!».

Это Америка

Часто Давида спрашивали: «Как вы там живете, в этой Америке?». «Нормально». Они жили на берегу океана, в городе, который часто посещали ураганы и тайфуны. Они, бывшие подданные СССР, жили спокойно и счастливо.

— Как же так? — спрашивали товарищи из бывшего СССР. — Мы же видели, что случается с вами во время тайфуна, как вам приходится прятаться под землей. А прошлая жизнь, а любимые вещи, а фотографии?

— О приближении тайфуна мы знаем заранее, у нас есть время подготовиться, перевезти самое необходимое. Все потери в течение недели-двух восстанавливает государство. У нас снова есть жилье, евроремонты, новая мебель и ковры, а все дорогие тексты, фотографии дублируются в банках данных и мгновенно восстанавливаются по запросу. О какой жалости и любви к вещам вы говорите? После урагана, наоборот, все только обновляется. А ураган — это взрыв настроения у природы, это ее гнев. Что ж, учимся понимать природу. А после урагана она, как после грозы, еще красивее, еще свежее. Любить надо солнце, ветер, океан. Любить надо жизнь. А здесь любить жизнь помогает еще и государство.

Вторая Сара Бернар

По Спиридоновской шла похоронная процессия, целый квартал был занят людьми. Среди провожающих узнавали театральных деятелей, даже актеров, много известных лиц.

— Кого это хоронят? — удивлялись люди.

— Кого-то известного, — подсказывали со стороны. — Кого-то влиятельного. Так много народа, так много венков. И какие представительные похороны, — снова останавливались люди.

Кто-то сказал:

— Хоронят, как Сару Бернар.

И хотя никто не знал, как ее хоронили, люди кивали. А хоронили просто жену артиста, просто маму дочери, которая работала в театре. Она всю жизнь заботилась о театре, помогала организовать и концерты, и премьеры, знала всех и всем старалась помочь. Очень многим досталась теплота ее сердца. На похоронах, вспоминая отношения с ней, многие плакали. Почувствовав, что болезнь сильнее ее девяностолетнего организма, Ирина постаралась облагодетельствовать всех друзей при жизни. Ей не жалко было раздаривать свои пальто, манто, шубки и всякую женскую мелочь.

— Носите на здоровье, — говорила она. — Вам будет приятнее получить это из моих собственных рук.

И звонила костюмерше:

— Таня, тебе нравился мой лиловый кулон, я дарю его тебе. Зайди забери.

А люди шли и шли. Кто-то вспоминал ее беды, кто-то — ее веселость и доброжелательность. А подходящие снова спрашивали:

— Кого хоронят?

— Достойного человека хоронят.

Так мало сегодня хоронят людей, дарящих тепло другим. Все так заняты. Многие поехали на кладбище, а потом в кафе. На поминальном обеде муж сказал:

— Как много людей собралось сегодня помянуть мою жену… Спасибо вам, спасибо ей.

Встреча

По улице шла маленькая хрупкая женщина. На своих плечиках она выдержала войну и голод, пережила смерть мужа и сына. Но у нее оставалась дочь. Дочь щебетала о школьных подругах, о голодных воробьях — и горе отступало. Появлялась убежденность, что жить надо, жить стоит. Но вот она похоронила и свое счастье — она потеряла дочь. Каждый день ходила по улице и сидела на лавочке эта сухонькая женщина. Слабая улыбка трогала ее губы, когда она наблюдала за детьми, но ничего больше не могло взволновать ее и обрадовать. Ничего не могло вывести ее из состояния ожидания. Ничто на свете не заставит ее снять черный платок и черную накидку. «Как много горя было в ее жизни», думает она. Но как много счастья подарила ей дочь. И сейчас она не ропщет. Она даже не плачет. Она ждет встречи с ней, с дочерью.

Она ждет год, два, месяц и еще день, и вот еще… И еще… Но близится, близится встреча с самым родным и близким, самым дорогим человеком. Идет женщина в черном, ее глаза горят верой, верой и ожиданием. Скоро, очень скоро они снова будут вместе, теперь уже навсегда. Она ждет этой встречи.

Сюрприз с предупреждением

Для всех уже далеко не секрет, что преподаватели учебных заведений месяцами не получают зарплату, что кто-то ищет работу в торговле. Но кто-то, все-таки, затянув до предела пояс, продолжает сеять разумное, доброе, вечное. И что совершенно удивительно в нашем городе деловых людей, эти учителя продолжают не только вычитывать свою программу, но и заботиться о духовном воспитании детей. Одним из проявлений такой заботы является приглашение поэтов в школы. Не успел один писатель встретиться с детьми, как приглашают второго, третьего. Писатели рады встречаться с детьми, им нужна аудитория. А дети тоже рады, только очень. Они ведут диалог с писателями, делятся своими наблюдениями, рифмуют, слагают свои стихи и открывают, открывают в себе все новые способности и таланты, и учатся приносить радость и делать сюрпризы. Учительница предупредила писательницу:

— Дети приготовили вам сюрприз.

«Интересно, — подумала писательница, — сюрприз с предупреждением».

Это что-то новое, обычно сюрприз — это неожиданный приятный подарок. Ну, посмотрим на сюрприз с предупреждением. Оказалось, что дети подготовили большой концерт по произведениям писательницы. Они читали стихи, пели песни, показывали инсценировки.

Да, сюрприз с предупреждением — это гораздо больше сюрприза, поняла писательница.

Cюрприз — это маленький, неожиданный приятный подарок. А сюрприз с предупреждением — это целый концерт, сделала для себя вывод писательница.

Где вы сохнете белье?

Все в этом дворе было ярко, нарочито и вызывающе. Как будто кто-то населил этот двор красивыми людьми, как будто кто-то готовил из квартир двора яркий коллаж. Русские, еврейские, украинские, армянские семьи мирно сосуществовали здесь много лет.

— Марсик, чтоб ты сдох, что ты гоняешься за Милиной кошкой, Миля тебе этого не простит.

— О, Сони, Мони, гыр-гыр-гыр, — это на балкон вышел Иван, — не дадут рабочему человеку поспать.

— Пить меньше надо, — включилась третья соседка, — и спать меньше будешь.

— Да, — согласилась хозяйка Марсика, — ты что, не довел до конца свое рацпредложение? Если бы еврею достались такие мозги — он бы уже бизнес сделал. «Гешефт», по-нашему.

У Ивана эта тема была больной. Его уже не первый раз обходили, использовав его предложения. Иван заводился:

— Нет, мы давайте сперва выясним — где вы сохнете белье: в духовке или на веревке, так я и знал.

— Дурачок, — выразительно говорит тетя Софа.

— Та не треба за нього щось робити, хай він сам, — включилась Маруся.

— Что вы такое говорите, это же мозги нашего города. Как это он сам, мы все за него в ответе.

— Він з неї дражниться, а вона його захищає, по якому це — не розумію.

— А вам и не надо понимать, — говорит Иван. — Я ее больше всех люблю в нашем дворе.

Все соседи спонтанно высказывали свои мысли, переживали за Ивана. Кто-то просто говорил пару фраз, чтобы разговор поддержать.

— Что молчишь уже? — кричала мужу соседка слева. — Правильно говорят, бойся равнодушных, это же Ивану помочь хотят.

— Ваня, я с тобой, — сказал ее муж, чем вызвал новый шквал реплик жителей двора.

— Сони, Мони, гыр-гыр-гыр. Сорок лет каждый день и каждый вечер — Ваня, Ваня! Что я вам — мальчик для битья?!

У двора был смежный двор, но люди, живущие в том дворе, были тихи и невыразительны. Жили как мыши, с ними даже дружить не интересно.

— Вот у нас, — говорили жители большого двора, — один проснулся и все — уже во всем дворе побудка.

Вам туда не надо

Женщина села в маршрутку, назвала адрес и по обыкновению завела разговор с сидящей рядом женщиной.

— Вот так ходишь, ходишь по врачам, прислушиваешься к их советам, а лучше не становится.

Водитель прислушивался к разговору. Во время остановки под светофором он оглянулся и посмотрел на рассказывающую женщину.

— А вы знаете, вам туда не надо.

— А куда мне надо? — удивленно спросила женщина.

— Я знаю, сейчас привезу.

Чисто по-одесски: выслушать, проанализировать ситуацию и броситься решать проблему.

Разговорившись с водителем, женщина услышала:

— Надо знать, где в Одессе и кто хорошо лечит. В одном месте ортопеды, в другом кардиологи, в третьем онкологи. По вашей проблеме я обращался ко многим врачам. Сейчас вас привезу, не волнуйтесь и не делайте волны. Я везу вас туда, где помогли мне и многим другим. К нашим врачам едет не только вся Украина, а все СНГ, вот такие одесские врачи. А одесситы — народ не такой уж многочисленный, а задач перед ними, а ответственности… Одесситы в ответе за хорошее настроение не только в Украине, а во всех уголках земли, где знают и любят слово «Одесса». Ну такие мы есть, важно для нас, чтобы человек попал именно туда, где ему действительно помогут.

Он привез женщину в центр пульмонологии.

— Не волнуйтесь, вас здесь обслужат быстро, добросовестно и качественно обследуют и вылечат. Здоровья вам, здоровья! Я же говорю, вам туда не надо, куда вы ехали.

— А что вам-то от этого? — спросила соседка водителя.

— Как, — удивился водитель, — удовольствие, моральное удовлетворение, а целому городу — выздоровление.

Простота

Сергею, человеку со средним специальным образованием, за которое он себя очень ценил и уважал, пришлось снова менять работу. Как много работ он уже поменял! То ли работа ему не нравилась, то ли он — работе, и вот он готовит дверь к реставрации. Бригадир долго и кропотливо объясняет, показывает, наставляет, — Сережа все пропускает мимо ушей. Работу, с которой другие бы справились за день, Сережа растягивает на неделю. А бригадир снова и снова показывает, как держать инструмент, но у Сережи один за другим выходят из строя приборы. Он то пережжет, то слишком надавит. «Некачественное оборудование!», возмущается Сергей. А бригадир снова и снова чинит, снова и снова показывает. Сергей делает мизерные, но все же успехи. «Я у Вас уже четыре месяца», говорит он.

«Я так долго нигде не задерживался, — говорил Сергей напарнику. — Но я даже рад этой тягомотине. Перспективы открываются. Я научился шлифовать. Еще бригадир научит меня пользоваться красками, и я спокойно устроюсь в автосервис шлифовать машины». «Простота, — подумал напарник. — Но именно та простота, что хуже воровства».

Алтарь

Шла служба. Все находящиеся в храме то и дело бросали взгляды на красавицу-невесту и строгого жениха. Родители стояли слева от невесты. Было договорено, что он, Стив, будет вести ее к алтарю. Он заслужил свое место быть рядом с невестой на этой церемонии. Слезы счастья застилали глаза пожилого человека. Он старался скрыть их от своей доченьки, как он про себя ее называл. Слезы гордости отца, благодарного за великодушие, за честность и справедливость своей доченьки. Он подхватил эту семью, когда ему было уже за пятьдесят. «Старый холостяк», — уже говорили о нем. На долгие двадцать лет он стал для нее и советчиком, и помощником, и защитником. Священник, видя какое впечатление производит его проповедь, употреблял в своей речи лучшие молитвы. Он тоже чувствовал, что эта служба особенная, что он запомнит эту службу надолго. Слезы благодарности жгли глаза Стива. Он исполнил высочайшую в мире миссию — отцовство. Ему дали возможность привести невесту к алтарю и передать ее в руки жениха.

Играл орган, все было церемонно, торжественно, правильно. Жених с любовью смотрел на свою изысканно красивую невесту. Церемония подходила к концу, всем было хорошо и радостно за счастье молодых. Но в какой-то момент мама невесты отвела глаза в сторону. Перед глазами мелькнул образ биологического, как сегодня говорят, отца невесты. Да и то, родить — не значит воспитать и выучить. Зачать — не значит вырастить. Алтарь, возле него совершается самое важное: крещение, венчание… В жизни каждого человека бывают эти события.

И снова ночь

Что же надо этим мужчинам? Внешность — так она хороша собой. И в свои пятьдесят даст фору многим. Ни подтяжек, ни целлюлита. А дети, так они давно к самостоятельности приучены. Они не бедствуют, имеют хорошие специальности. Были ли у нее мужчины после мужа? Да, то месяц, а один даже семь месяцев держался. А потом забывали дорогу к ней. А ей одной ждать утра, да и следующие ночи. До той, в которой удастся снова посмотреть в глаза мужчине. Она весь день в заботах. На работе ценят, уважают. А вечерами телевизор, звонки детям. И снова одинокая ночь. Чего ей не хватает? Здорова, красива, обеспечена. Каждый день подолгу гуляет в парке. Но каждый новый знакомый почему-то ставит своих жен на первое место. «Не могу сейчас бросить», — говорят. И какой бы ни была его семья — сохраняют и жену, и детей. И ей достается только роль любовницы. Ей достается только крохами питаться и слышать иногда: «Ты красивая, ты умная…». А потом снова обязательно одиночество.

Как свежо в памяти…

В обоих жило сознание чего-то несовершившегося, чего-то недоделанного. Она: «Я не имею права форсировать события, решать. Это привилегия мужчин». Он: «Я сильный, я сам построил свою судьбу. У меня хорошая жена, замечательные дети. Она потеряла на меня все права. Не пускать в свою голову мысли о ней». Но как ясно он сейчас понимает, что огромным счастьем в его жизни была и есть эта женщина, эта девушка. Как бы она ни выглядела, какую фамилию ни носила бы сегодня. Он понимал, что будет искать ее, будет слать ей свои мысли. И он, этот честный человек, будет мечтать соединиться с ней хотя бы на том свете.

Счастье и несчастье

(Личное мнение)

Она не была раскрасавицей, не была фотомоделью. Она даже не была спортивного телосложения. Она просто была хорошенькой и миленькой, улыбчивой и доброй. «Симпатюля» — то и дело говорили ей соседи. «Вы самая миленькая», — говорил ей сосед с шестого этажа. «Ах, — думала она, — это его личное субъективное мнение». Но была рада видеть улыбающееся лицо соседа. И вот ее, «бегущую по волнам», как она сама себя называла, остановила болезнь — микроинсульт — реакция на оскорбление, на глубокое разочарование поведением близкого ей человека, от которого, казалось, должна исходить только доброта. Ноги еле передвигались, но жить надо. И вот сосед с шестого пытается помочь ей нести сумку: «Я провожу вас до квартиры». «Ой, простите, ноги медленно ходят», — извиняется она. Сосед сочувственно улыбается и говорит: «Все равно вы самая милая женщина в нашем доме». Несчастье и счастье живут рядом. Теперь она это точно знает.

Закон природы

Ванечка приехал снова на дачу, бегал по участку, радуясь каждой подрастающей яблоньке и сливе.

— Ух ты, какие персики, налились, будто просятся в рот. Ой, ой, бабушка, смотри!

Его удивила ветка сливы, которую в прошлый раз сломали ребята, собирая сливы. Ветка крепилась к стволу остатками древесины и корой. Но все листочки, лежащие на земле, были свежезелеными и ничем не отличались от остальных листьев дерева.

— Ветка сломана, а листочки даже не повяли — как так? — спросил Ваня.

Бабушка внимательно осмотрела дерево, ветку с его зелеными листьями и серьезно сказала:

— Закон! Великий Закон материнства. По этому закону дерево питает соками каждую веточку, а веточка заботливо кормит свои листочки. Великий Закон природы, мудрый и благородный.

Каша — она и в Африке каша

А вот с тушенкой — совсем другое дело. Семен Аркадьевич, старый морской волк, изучил этот вопрос досконально.

Тоскуют старые моряки по каше с тушенкой, которая так часто надоедала! Даже подумать страшно: как она могла надоедать — настоящая каша с настоящей тушенкой в море.

— Но нет, не стоит отвлекаться, — говорит Семен Аркадьевич. — Каша — она и в Африке каша, а тушенка, как сказать… Если взять какую-то там Америку или Англию, то конечно…

…Если написано на банке — «Тушенка говяжья», то и в банку заглядывать не надо. Даже не интересно — тушенка говяжья! А в Одессе?… Это ж надо! Покупаешь банку «Тушенка говяжья», открываешь… и…

Киндер-сюрпризу рядом нечего делать! В одной банке колбасный фарш, во второй потрошки тушеные неизвестного происхождения, в третьей банке — икра баклажанная, в четвертой — свежие куски сала с мясом, закрытые герметически…

В доме только и слышится: «Сеня!.. Сеня!..» Это Полина Марковна зовет на кухню удивляться. Обращался Семен Аркадьевич то в одну, то в другую инстанцию. Пробовал защитить свои права в комиссии по защите прав потребителей. Но кого и от чего там защищают — не понял. То ли права от потребителя, то ли потребителя от прав.

Пробовал доказывать, что тушенка — почти последний доступный народу деликатес… Напрасно.

— Вот и остается надеяться, — говорит Семен Аркадьевич, — что хоть каша, которая и в Африке каша, и в Одессе как можно дольше останется кашей.

Мама, мам, ты только не волнуйся!

Юрочка был единственным ребенком в семье. Любили его безмерно — особенно мама. Не успевал Юрочка поцарапать пальчик, как мама начинала причитать: «Я так и знала… я чувствовала — что-то случится». Папа снисходительно относился к шалостям и царапинам сына, говоря: «Сам таким был».

И Юрочка, привыкший к тому, что мама все знает и предчувствует, давно привык обо всем рассказывать маме и этим хоть немного ее успокаивать. Потому что он ее тоже очень любил и жалел.

Зазвонил телефон:

— Мама, мам… ты только не волнуйся, — начал сын с обычной фразы. — Понимаешь, Вовка принес «Битлов», мы хотели послушать. Но Вовка, наверное, не на ту кнопку нажал, магнитофон как заревет, Мурчик, лежавший рядом, как отпрыгнет от магнитофона, как бросится в сторону. Вовка хотел его успокоить и вернуть на место, но кот прыгнул на портьеры. Я хотел его снять — ты же не разрешаешь коту там висеть, — оторвал его от портьеры, а тут — шарах!

— Что шарах?

— Карниз упал. Хорошо, что не на кота. Но цветку не повезло. Ты не волнуйся, это тот цветок сломался, который папа не любит. Он называет его «не цветок-не дерево». Мы лучше новый посадим. Только горшок надо купить.

— А с горшком что?

— Когда цветок сломался, в этот же момент горшок — шарах на пол. Из-за него Мурчик поскользнулся и еще больше испугался — прыгнул на ковер. Вовка кричит: «У кота крыша поехала, надо его поймать, посадить в темную комнату, чтобы успокоился». Только развернулся бежать за котом, а тут опять — шарах!

— Шарах?

— Вода из аквариума. Вовка ногой за одну ножку аквариума зацепился, аквариум сперва воду выплеснул, а потом и сам разбился. Мам, ты только не волнуйся, рыбки уцелели. Мы с Вовкой их в банку пересадили, а воду собрать не удалось, так мы из крана набрали.

— Это же ведро воды на паркет! — охнула мама. — Бросьте коврик из коридора на пол. В воду не лезьте, там осколки!

Мама обхватила голову руками. А в голове как вспышки — сорвавшийся карниз, падающий горшок, поскользнувшийся Вовка, летящий аквариум. И если в такой кутерьме еще и рыбки уцелели, — так это уж полное счастье.

И мама позволила себе улыбнуться.

Оригинальный подарок

Не дарите пока крокодилов

Часто, ох, как часто хочется нам быть оригинальными. Мы приносим в подарок замысловатые вазы, картины, в которых сами еще не разобрались, аквариумы с рыбками и книги (хотя сегодня далеко не всякая книга — лучший подарок).

А мода дарить животных!

Особенно страдает от нее ведущий программы «Поле чудес» Леонид Якубович. Сначала ему дарили спиртное. Ну и пусть себе: бутылки кушать не просят. Но это все перестало было оригинальным. И вот стали ему нести кошек и собак, морских свинок, хомяков и лисят. Одна участница подарила щенка-сенбернара, который к году превратился в двухметровую собаку. И не подумала участница: а может, прихожая уже занята, пусть не столь мохнатым, но уже дорогим существом. И даже в ванной живет свой домашний крокодил. А этот мохнатый шарик, хоть он и шарик, он все же живой, и как-то сложится у него судьба.

Количество животных, подаренных Якубовичу, давно превысило все его возможности.

И сегодня единственным оригинальным подарком для Якубовича будет кусок земли с хорошим водоемом, на котором он разобьет парк Сафари для подаренных ему животных.

Счет

Возле дома под деревом стоял мужчина. Стоял час, два, курил. Мысленно он предъявлял себе счет — счет своей жизни. Он никому не сделал зла. Он просто получал квартиру, строил дачу, посадил сад, вырастил дочь, затем внучку. Он был наблюдателем, но немногословным. «Растут дети, меняются в доме люди. Ко мне по-прежнему относятся уважительно», думал он. А скоро зима. Потом снова весна, лето, осень. И снова зима.

И снова который раз, под вечер, выходит этот немногословный мужчина и выкуривает несколько сигарет под деревом, наблюдая за жизнью вокруг. В его личной жизни уже давно старость сменила зрелость. Счет уже не на годы, а на месяцы. Скоро, возможно, пойдет на дни, потом даже на часы. На душе было спокойно и умиротворенно. Он не боялся вопросов. В его жизни все было просто. Он не был богобоязненным, но по чистоте своей души всегда жил по заповедям Господним. Он был готов заплатить по счету и там, на Великом Суде. «Что делал?» — спросят его. «Жил. Жил как умел, как учили, старался. Как хорошо, что, по большому счету, ты уже никому ничего не должен. Так спокойно…». Мужчина с удовольствием затянулся.

Через день с ним прощались. Под этим деревом стояли люди. Жизнь, — он ее прожил. Как густой мед по стеклянной банке, медленно стекали его годы. Жизнь большая — и такая маленькая. Радость и грусть, слезы и смех. Он ее прожил

Что за манера — по ушам ходить?

Русланчик был очень благополучным мальчиком. Родился в семье депутата, многие годы не оставляющего свой боевой пост. О его сыне говорили — родился с серебряной ложечкой во рту. Это значит, все у этого мальчика было. И, казалось бы, загордиться этому мальчику, а вот нет. Посещал спортивную школу, к другим относился, ну может, чуть-чуть покровительственно. Только мама говорила:

— В музыкальную школу нельзя, сыну медведь на ухо наступил. Даже не медведь, а медведица — она тяжелее.

Руслан удивлялся: вообще, что за манера по ушам ходить? Ну и медведица…

— У сына множество других талантов, — говорила мама, — это компенсирует его слабый слух.

Он хорошо учился, даже учитель по фехтованию его хвалил. Руслан раз в неделю ездил на тренировки. Будущий рыцарь, да и только. А вот некоторые учителя откровенно недоумевали:

— Зачем зацикливаться на слухе при таких возможностях?

Мама была в школе человеком известным.

А вот Елена Петровна, почему-то, не обратила внимание на его осанку и на его регулярную подготовленность. Она почему-то не замечала личности. Уроки учительницы литературы нравились всем. Елена Петровна постоянно готовила спектакли, поощряла сбор джаз-банды, приводила потрясающе интересных бардов и джазменов. Там Руслан забывал о своей исключительности, он просто слушал то рок, то джаз. Он пытался тихо вторить им.

— Будем ставить рок-оперу «Бременские музыканты», — сказала Елена Петровна.

Все роли были разобраны, только на роль Осла никого не было. А Руслан, который знал наизусть все партии и тихонько пел про себя, вдруг почему-то тихо запел: «Ничего на свете лучше не-е-ту, чем бродить, друзья, по белу све-е-ту». В классе воцарилась тишина. Красивый баритональный дискант. Осел всей школой был признан лучшим. Хотя мама Руслана сказала:

Конец ознакомительного фрагмента.