Сказки о тебе. Жизнь, метафора, психология

Светлана Бей

Книга-тренинг, книга-мотиватор, книга-исцеление. Просто книга поучительных сказок. Это коктейль из наблюдений, практического психологического и режиссерского опыта, любви к метафоре и желания делиться.

Первая неделя

Удачи тебе!

Сказка для понедельника

Птичка Чекки

Жила-была птичка по имени Чекки. Эта история началась с того дня, когда она вылупилась из яйца. Чекки была ласточкой. В её удивительном наряде можно было встретить пёрышки таких разнообразных оттенков чёрного, что ей мог позавидовать самый искусный художник. Семья Чекки была очень большой. Отец почти всегда отсутствовал в гнезде по причине неотложных дел. Его появление дома всегда сопровождалось восхищением. Он был статен, красив, немногословен и обладал удивительно выразительными глазами. Каждый в семье Чекки хотел быть таким, как отец.

И была мама. По мнению Чекки самая обычная, почти никакая, которая вечно думает только о том, чтобы дети были сыты и надежно укрыты от хищников. Видя облезлые растрёпанные перья матери, Чекки всегда говорила себе, что не будет такой, как она.

Время шло. Сёстры, братья, да и сама Чекки без устали пищали, заставляя мать суетиться. Им с каждым днём требовалось всё больше пищи. Некоторые ленились летать и хотели оставаться в родительском гнезде как можно дольше. Но только не Чекки. Ей хотелось поскорее улететь из родного дома. Она устала смотреть на измождённую мать, перья которой, казалось, редели с каждым новым днём, да и в гнезде становилось всё теснее.

В один из солнечных дней Чекки вылетела из-под родительского крыла окончательно. Какое-то время она жила так, как мечтала. Море подруг, птичьи базары и внимание самцов. И вот однажды весной она увидела того, кого ждала с самого раннего детства, своего идеального самца. Он был статен, красив, у него был проницательный и пытливый взгляд. А его оперение стремилось к совершенству. Чекки растворилась в его пернатых объятиях, позабыв о подругах, птичьих базарах и даже о себе. Иногда в голове мелькало что-то вроде: «Ты становишься как мама! Ты растеряешь так всех подруг! Ты потеряешь своё чудесное оперение!» Но тут же она вглядывалась в свои прекрасные пёрышки, начинала приглаживать их клювом и говорила: «Нет! Нет! Это временно! Я не могу сейчас летать на птичьи базары, к подружкам! Я не могу оставить возлюбленного одного. Ведь нам так хорошо вместе. Я счастлива, и моё богатое оперение этому доказательство!»

Вскоре появились яйца. Чекки была счастлива. Она подарит своему возлюбленному деток, которыми он будет гордиться. С этих пор всё время она была посвящена потомству, которое она не могла оставить ни на минуту. Возлюбленный появлялся в гнезде не так часто, как раньше. Вечерами он своим появлением озарял свой дом, и Чекки часами рассказывала ему о том, как обстоят дела с яйцами, хотя чувствовала, что больше говорит это для себя.

Иногда Чекки ловила себя на мысли о матери: «Интересно, что она сейчас делает? Опять сидит на яйцах или пытается привести в порядок остатки оперения? Кошмарная жизнь». Потом она украдкой ловила себя на мысли, что с ней происходит нечто похожее. Но тут же она смотрела на своё оперение и убеждала себя в том, что она не такая, как ее мать, и как только вылупятся птенцы, и их можно будет оставлять одних, она непременно вернётся на птичьи базары, где кипит жизнь. Обязательно отправится туда, где можно просто поболтать с подружками, полакомиться вкусными семечками, отдохнуть и привести себя в порядок. А вечерами, как и прежде, она будет наслаждаться мягким светом луны и пением соловьёв в обществе возлюбленного.

Вскоре птенцы вылупились, и забот стало ещё больше. Чекки всё чаще ловила взглядами одиночные пёрышки, которые были разбросаны по гнезду. Они не были нежными и переливчатыми как те, свои, к которым она привыкла. Поэтому она не обращала на них особого внимания: «Это не мои, должно быть кто-то из гостей обронил!» При этом она забывала, что гости уже давно не приходят в её гнездо. Наконец птенцы подросли ещё, и теперь их можно было оставить на какое-то время и уделить это время себе. Но Чекки не думала об этом. «Как можно развлекаться, когда в гнезде столько дел?» Так проходили день за днём. И вот птенцы совсем окрепли и разлетелись. Чекки начала наводить порядок и идеальную чистоту, о которой мечтала уже давно. Возлюбленный, как всегда, прилетел на закате, но, на удивление, тем для разговоров не оказалось. Чекки забыла, как нежно поёт соловей, и даже лёгкий свет луны вдруг показался ей каким-то чужим.

Однажды она полетела на базар. Там почти не осталось тех, кого она знала, а молодые красотки даже не смотрели в её сторону. Тогда она решила навестить родителей. Уже на подлёте она поняла, что гнездо опустело. Соседка синица рассказала, что отец Чекки погиб под когтями кошки, а мать, будучи сильно привязана к нему и гнезду, так истосковалась, что у неё едва хватило сил высидеть очередных птенцов. Когда же те вылетели из гнезда, она умерла от изнеможения и печали.

— Неужели никто из подруг с птичьего базара не смог прийти к ней на помощь?

— У неё не осталось подруг. Дружбу надо поддерживать, а она многие годы посвящала себя только гнезду и мужу.

Чекки заплакала. Она вспорхнула на край родительского гнезда и внезапно перед собой увидела свою мать, измождённую, облезлую и опустошённую. Через несколько секунд она с ужасом поняла, что видит своё отражение в маленьком кусочке зеркала, которое когда-то в гнездо принес её отец.

На следующее утро Чекки, покормив детей, полетела на птичий базар.

— Как ты можешь? Столько дел в гнезде, и дети! — крикнула соседка.

— Пусть летит, дела будут всегда, — сказала другая.

— Если я забуду о себе, я не смогу заботиться о других, а мои птенцы уже достаточно большие для того, чтобы позаботиться о себе какое-то время самостоятельно, — ответила им Чекки и взмыла ввысь.

В тот вечер Чекки с возлюбленным впервые за долгое время позволили себе нежиться в лучах мягкого лунного света и уснули в объятиях друг друга под мелодичную трель соловья, и не потому, что безумно устали, а потому что просто пришла пора отдыхать. Засыпая, Чекки подумала: «Мамочка, я буду жить счастливо за нас обеих и научу этому своих детей. И не просто на словах, а на своём примере».

Какие чувства? Какие мысли? Какие открытия?

Сказка для вторника

Где рождается стремление

Жило-было на небе маленькое облачко. И жилось ему, надо сказать, очень хорошо. Под боком у мамы и папы оно только и делало, что наслаждалось полётом, особо не задумываясь над тем, что и как происходит. Если родители наполнялись каплями воды, чтобы пролиться где-нибудь потом дождём, то и оно старалось вобрать в себя каждую каплю, пока кто-то из родителей не говорил ему, что уже достаточно. Если родители, пролившись дождём, становились лёгкими как пёрышки, то и облачко устремлялось ввысь вместе с ними. При этом облачко не особо задумывалось, для чего всё это нужно.

Если дул сильный ветер, то и облачко с неистовой силой неслось вперёд со всеми вместе. В штиль родители зависали на одном месте и привычно наслаждались происходящим. Юное облачко замирало в лёгкой дремоте вместе с ними. В эти моменты в сердце облачка селились покой и умиротворение. Как всё это происходит и почему — облачко не задумывалось. Оно не задавало вопросов, а родители наслаждались воспитанностью своей малютки и хвалились окружающим тем, что их дочь никогда не досаждает им расспросами или конфликтами. Облачко никуда не стремилось улизнуть из-под родительского надзора.

Шло время. Облачко крепло и увеличивалось в размерах. Ему бы уже самостоятельность проявить, своей семьёй обзавестись, но нет — с родителями всё же спокойнее, надёжнее и комфортнее. Повторяй за всеми, и всё. Пусть думают и переживают другие. Родительские облака уже и рады бы знания передать, а никто не берёт. Так и жили.

Но время порою бывает беспощадным. Вскоре истончились родительские облака настолько, что они уже не могли участвовать в природном круговороте. А у облаков закон суровый. Нет сил наполняться, значит недолго осталось век коротать.

И вот налетел весенний озорной ветер, и сколько облако ни умоляло, почти прозрачные к тому моменту родительские облака развеялись, оставив после себя чистое голубое небо. Большое снаружи и очень маленькое внутри облачко провисело на одном месте несколько дней. Люди с земли тыкали в него пальцем и говорили, что никогда такого не видели, чтобы облако висело так долго на одном месте.

Несколько раз молодые вихри подлетали к облаку в надежде поиграть в догонялки, но облачко было так печально, что они улетали ни с чем. Оно было в растерянности. Оно не знало, что ему делать дальше. Облачко много раз делало всё вместе с родителями, но никогда самостоятельно. Вместе было так надёжно, уверенно и всё правильно, а теперь — с чего начинать, куда плыть, зачем что-то делать? Облачко вспомнило последнюю фразу отца: «Жизнь — это движение! Мы не стоим на месте, мы изменяемся, мы создаём, мы наполняем, поддерживаем жизнь и даруем очищение. Облако всегда к чему-то стремится. Без стремления мы — ничто».

Облачко вздохнуло:

— Я бы, наверное, стремилось, но не знаю, где необходимо искать это самое стремление. Где его находили родители? Может, брали у ветра?

Облако рассуждало так день и ночь.

Оно злилось на родителей ещё несколько дней до тех пор, пока просто не растаяло, так и не узнав, что все стремления рождаются внутри нас самих.

Какие чувства? Какие мысли? Какие открытия?

Сказка для среды

Родители могут ошибаться

Жила-была морская черепаха. С самого детства её воспитывали очень самостоятельной и независимой. В ситуациях, когда сородичи помогали друг другу, она всегда стремилась справиться сама и даже сердилась, когда ей предлагали помощь. Иногда с ней случались ситуации, когда помощь была необходима. В эти моменты она становилась несчастной и стремилась сделать так, чтобы всё скорее закончилось. Девиз, под которым она воспитывалась, звучал примерно так: «Твои проблемы никому не нужны, справляйся сама! Только сама ты можешь сделать так, как надо!» Поначалу черепаха делилась радостями, оставляя для себя только сложности, но потом и их скрыла глубоко внутри. «Если никому не нужны мои беды, то тем более им не нужны мои радости», — рассуждала черепаха. Она искренне удивлялась, что остальные сородичи ходят друг к другу в гости, общаются, делятся чем-то ужасным и помогают друг другу. К слову сказать, сама черепаха никому не помогала. В ответ на просьбы помочь она отмалчивалась, делая вид, что не слышит. Иногда она отвечала: «Я не могу помочь. Только делая все самостоятельно, можно достичь желаемого».

Семьи у черепахи не было, детьми обзаводиться она тоже не собиралась. Ведь с ними очередная порция сложностей. Черепаха славилась среди соседей молчаливой, замкнутой и не особо дружелюбной.

Однажды начавшийся шторм так взбаламутил прибрежную полосу, что вернуться на берег оказалось очень сложно. Черепаха легла на воду и просто доверилась течению. Отплывая всё дальше от родного берега, она видела, как остальные черепахи, оказавшиеся в такой же ситуации как она, просят о помощи друг друга. И те, кто уже достиг берега, вновь возвращаются в воду после короткого отдыха, чтобы помочь остальным. В какой-то момент черепахе стало так тоскливо уплывать от родного берега, что она захотела было позвать на помощь, но, открыв рот, она неожиданно вспомнила слова своего отца: «Твои проблемы никому не нужны!» И её рот закрылся без единого звука.

«И в самом деле, это только мои сложности, почему кто-то должен помогать мне, — сказала вслух черепаха и поплыла дальше, уже не оглядываясь. — Быть может через пару дней море успокоится. Улягутся поднятые со дна камни, кораллы и куски каких-то старых досок. Поверхность станет спокойной и безопасной. Тогда, быть может, мне и удастся вернуться домой».

Проходили дни, море бушевало, а черепаха уплывала всё дальше. Она была из тех разновидностей, которым суша была необходима столь же сильно, как и море. Черепаха стала уставать, а берега всё не было. Наконец-то вдалеке показался небольшой островок, который чем-то напоминал кишащий сгусток. Подплыв немного ближе, черепаха увидела, что это не остров, а кусок огромной доски, на которую выбираются уставшие черепахи, тоже унесённые прибрежным течением. Край доски высоко поднимался над водой, и для того, чтобы на него взобраться, требовалась помощь. Черепаха, как всегда, попробовала сама. Раз, другой, третий. Она заплыла с другой стороны, но ситуация повторилась. Она уже было поймала себя на мысли о помощи, но в голове опять мелькнула привычная фраза: «Кому нужны мои проблемы?»

Так и не сумев взобраться на спасительную доску, она стала отплывать дальше. Внезапно с неба на неё спикировала огромная птица и, обхватив лапами панцирь, устремилась куда-то в небо. Черепаха не могла сопротивляться. Из того положения, в котором она находилась, она могла видеть только яркое голубое небо. Через несколько минут путешественница поняла, что птица спускается всё ниже и ниже. А затем черепаха почувствовала, что выскальзывает. Пролетев около двадцати метров, она упала, больно ударившись о прибрежных каменных великанов, и завалилась в узкую щель между двумя валунами. От удара её панцирь немного треснул, и теперь любое шевеление причиняло болезненные ощущения. Изголодавшаяся черепаха была не в силах преодолеть боль и выбраться из западни. Она закрыла глаза и приготовилась к голодной смерти. Наверное, она задремала. Внезапно её разбудило чьё-то весёлое хихиканье. Совсем рядом на солнышке затеяли игру три забавные маленькие черепашки. Они были не такого окраса как наша героиня. Черепаха с грустью посмотрела на них и подумала: «Может стоит окликнуть их, чтобы они позвали на помощь?» А потом подумала: «Кому нужны мои проблемы?» Но что-то вдруг изменилось. Фраза показалась чужой, странной. Всё внутри возмутилось. Не хотелось её принимать. Принять её сейчас означало сдаться и умереть. «Я против! Я хочу раз в жизни попробовать попросить помощи по-настоящему, — и черепаха закричала что было сил. — Помогите! Я в беде, мне нужна помощь! Помогите мне, иначе я умру!»

Маленькие черепашки подползли чуть ближе, увидели большую израненную незнакомку и бросились врассыпную. Черепаха вздохнула: «Да, и в самом деле, с чего бы они мне стали помогать. Мои проблемы действительно никому не нужны. Видимо родители не могут ошибаться».

Черепаха медленно моргнула, погружаясь в тревожную болезненную дремоту. Внезапно она услышала шуршание слева, справа и даже откуда-то сверху. А ещё через мгновение её что-то вытолкнуло из западни, а во рту тут же оказался кусок какой-то вкуснятины. Черепаха открыла глаза, огляделась. Ее окружало море сородичей, а чуть поодаль, прижавшись к маме, застыли три довольных маленьких панциря. Впервые в жизни наша черепаха обрадовалась тому, что долгое время ошибалась.

Какие чувства? Какие мысли? Какие открытия?

Сказка для четверга

Яркая жизнь

Маленькое жёлтое солнышко задрожало от очередного порыва осеннего ветра. Ещё немного — и этот листик, не удержавшись на своей родной веточке, отправится в своё первое и последнее путешествие. Каким оно будет?

Вновь слышится свист ветра, который волной прокатившись в ветвях берёзки, наконец добирается до нашего отважного героя. Готовясь к натиску непогоды, листик сжался и зажмурился, словно собирая последние силы. Наш малыш затрепетал, оторвался от ветки и закружился, увлекаемый сильным потоком. Холодный осенний порыв был безжалостен и неумолим.

Сначала полёт был стремительным и безудержным, поэтому листик почти ничего не видел. Далеко внизу мелькали крыши домов, машины и вечно куда-то спешащие люди. Всё это было знакомо ему и раньше, но не так. Берёзка, на которой листик обитал немногим раньше, росла на краю парка, и со своей веточки наш герой мог наблюдать лишь малую часть городка. Листику всегда хотелось сорваться с насиженного, порядком надоевшего места и улететь. Берёзка ещё с конца лета начала оплакивать листочки, называя их непоседливыми детками, которые вот так каждый год рождаются для того, чтобы к зиме оставить её одну. Листочки волновались и шептали, что никогда не оставят берёзку. Но пришла осень. С первыми порывами ветра непоседы устремились к земле, словно забыв о своём обещании. А наш малыш, жёлтый как луч солнышка, задержался. С одной стороны, он хотел улететь немедленно, веря, что там его ждёт удивительное путешествие, а с другой, глядя на своих лежащих на мокрой земле одиноких друзей, его решимость таяла с каждым днём. И когда подул особенно сильный ветер, последний непоседа испугался. Что ждало его там?

Вот теперь он летел высоко над землёй с невероятной скоростью. Внезапно поток ветра потерял силу, и листочек, медленно кружась, устремился вниз. Теперь листик мог рассмотреть всё, что его начинало интересовать в пути. Сначала он видел только голые верхушки деревьев и мокрые от дождя разноцветные крыши. И в тот момент он удивился: «Как высоко я лечу!»

Мимо нашего солнышка пролетали птицы: «Какие они красивые и свободные! Совсем не похожи на тех, которые важно восседали на моей берёзке. Здесь, в небе, они полны жизни! Парить так здорово, вот так высоко, ни за что не держась, рискуя в любой момент упасть и разбиться!»

Листик спускался все ниже и ниже. Вскоре то справа, то слева начали проплывать окна домов. Малыш видел их раньше лишь издали и уж никак не мог предположить, что за ними бурлит жизнь, и можно увидеть так много интересного. Листик задумался.

Шлёп! Наш герой приземлился на мокрую крышу автомобиля. Машина продолжала мчаться по городу, увозя с собой маленькое солнышко. Листик перевернулся и начал изучать быстро сменяющиеся картинки. Сам он лежал на гладкой поверхности тёмно-синего цвета. И вновь пришло время удивиться: «Какой красивый цвет! Вот бы мне так! Почему листики не могут стать такими?» Размышляя таким образом, путешественник вскоре решил, что скучно вот так лежать и ничего не делать. Он немного приподнялся. То тут, то там зажигались фонари, начинали светиться витрины и рекламные щиты. И опять листик удивился, такого он ещё никогда не видел. Вокруг была сказка! Наш путешественник ещё немного наклонился вперед и сам не заметил, как вновь оказался в воздухе. Какое-то время листик метался в воздушных потоках между машинами. Он стремительно летел сначала в одну сторону, затем в другую и внезапно в третью. Кружился, взлетал, опускался и смеялся: «Как здорово! Как весело!»

Очередной рывок ветра отшвырнул листик в сторону. В один миг неистовая карусель сменилась плавным падением. Маленькое солнышко задумалось: «А что будет дальше?»

Листик пролежал на мягком песке весь оставшийся вечер и всю ночь, думая о своём путешествии. Путь от берёзки к детскому саду, во дворик которого опустился наш герой, показался ему великим и ярким приключением, которое несомненно имеет продолжение.

Какие чувства? Какие мысли? Какие открытия?

Сказка для пятницы

Такая странная гусеница

Жила-была маленькая бабочка, которая даже не предполагала, кто она. Точнее сказать, она точно знала, что она гусеница, а вот кем она стала в одно ничем не примечательное утро, пока не догадывалась.

Какое-то время назад, повинуясь неясным инстинктам, она опутала себя тонкой белоснежной нитью и осталась одна-одинёшенька. Сколько времени она провела наедине с собой, сказать было сложно, но гусеница была уверена, что успела подумать обо всём на свете. Она лежала и думала о вкусе листьев, о солнце, о других гусеницах, о границах мира и их отсутствии, о мироздании и обо всём, о чём вообще можно подумать. Столько мыслей в голове у неё, казалось, не было никогда. Прошло время. Гусеница почувствовала, что пора выбираться. Разорвав нежные нити кокона, она выглянула наружу. Первое, что видела перерождённая, была девственная голубизна бесконечного неба, и это обрадовало бывшую гусеницу, которой так надоело однообразие кокона. Она сделала несколько волнообразных движений, пытаясь целиком освободиться, но с удивлением поняла, что ничего не выходит, тело отказалось слушаться. Она попробовала ещё раз, с огромным трудом вылезла наполовину и в следующее мгновение соскочила с тонкой веточки и полетела кубарем вниз. К своему удивлению гусеница поняла, что не боится. Она заметила, что что-то не так. Она и раньше падала с веток, особенно когда сильно переедала и становилась круглой как шарик, но в такие моменты падать было очень неприятно и больно. Сейчас она чувствовала какую-то незнакомую лёгкость.

«Еще бы, я столько не ела. Похудела небось», — сказала сама себе гусеница, не подозревающая, что она уже бабочка.

Пролетая мимо очередного сочного листа, она ухватила его за край, пытаясь откусить, и вдруг сморщилась, и начала плеваться. Вкус был просто отвратительным.

— Ты что? Бабочки не едят эти грубые листья, ими можно отравиться так, что побледнеют крылья, — рядом раздался тонкий голосок.

Гусеница повернулась на голос и увидела маленькую божью коровку, падающую, как ей показалось, рядом с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.