Новая русская

Светлана Алешина, 1998

«…– Чем же он тебя так поразил? – Ну, мне трудно это объяснить, – нахмурила лоб Светлана. – Возможно, глупо это… Например, его первая фраза, когда он пригласил меня танцевать: «Ваша мама не желает второй раз стать тещей?» Я, конечно, была несколько шокирована, но в целом меня это, так сказать, зацепило. А потом он долго говорил о том, что вся история, которую мы знаем по книжкам и учебникам, ерунда. Говорил, что Колизей построен в Риме не Цезарем, а четыреста лет назад по приказанию какого-то короля. Что татаро-монгольского ига на Руси вообще не было, что шотландцы на самом деле совсем не шотландцы, а потомки русских, переселившихся туда в незапамятные времена. – И ты купилась на это?! – Глаза Ларисы округлились. – По-моему, это просто сумасшедший…»

Глава 1

Будильник нагло вторгся в предрассветную тишину, прорезая своим унылым сигналом просторную комнату. Лариса с трудом разлепила глаза, протянула руку и нажала на кнопку. Вторжение было с успехом подавлено, но сон уже был безнадежно прерван.

Несмотря на то, что Лариса не отводила свою дочь Настю до школы — ее подвозил на машине шофер, — она считала своим долгом пообщаться с девочкой за завтраком и проводить ее до машины.

Электронные часы, стоящие на телевизоре, показывали шесть пятьдесят.

«Может быть, понежиться еще пять минут в постели?» — спросила сама себя Лариса и тут же отбросила эту мысль. Если она поддастся минутной слабости, то проснется только через час. И хотя живущая в доме гувернантка, разумеется, разбудит Настю, приготовит ей завтрак и соберет в школу, все же Лариса предпочитала сделать все это сама.

Она решительно откинула теплое ворсистое одеяло и, как всегда по утрам, ощутила во всем теле ужасный озноб. И это несмотря на то, что весь ее дом прекрасно отапливался. Как у всех уважающих себя «новых русских», система отопления в доме была автономной и не зависела от капризов начальства городской теплосети.

На дворе стояла вторая половина апреля, но весна в этом году слегка запоздала и никак не желала до конца утвердиться в своих правах. Температура днем выше двенадцати не поднималась.

Лариса запахнулась в свой любимый махровый бело-голубой халат, вышла в просторный коридор и открыла ближайшую дверь.

Там, в комнате, среди всевозможных игрушек и книг, обитало Ларисино сокровище, девятилетняя дочь Настя. В этот рассветный час сокровище еще пребывало в стране грез, где вполне мирно сосуществовали Оловянный Солдатик и Микки Маус, а на приеме у Снежной Королевы вполне могли побывать Карлсон и Чокнутый.

Поверх одеяла, под которым спала Настя, тихо лежал Томагучи. Это новейшее изобретение японцев Лариса приобрела дочери совсем недавно. Та весьма серьезно восприняла проблему воспитания электронных детенышей животных и уже неделю старательно играла роль доброй матери маленького китенка.

Лариса вздохнула. Будить, конечно, жалко, но куда ж деваться… И она ласково затеребила дочь по плечу.

— Настена, пора вставать.

Девочка сморщила нос, издала нечто неопределенно плаксивое и открыла глаза. Вид склонившейся над ней матери не доставил ей особого удовольствия. Это означало, что сейчас надо совершать порядком надоевшие процедуры: из тепла выбираться в прохладу, идти чистить зубы новой суперпротивокариесной пастой, потом в быстром темпе завтракать, про себя негодуя на проклятое безжалостное время, которое не дает никакой возможности сделать все спокойно.

— Мама, дай я еще немного полежу, — сделала попытку оттянуть наступление нового дня Настя.

— Уже семь, — ответила ей мать, и это прозвучало для дочери как приказ.

Настя вздохнула по поводу своей тяжелой детской доли. Маме-то, конечно, хорошо. Ей-то никуда сейчас идти не надо, сиди себе дома и наслаждайся покоем. А у Насти сегодня первым уроком математика, которую она терпеть не может. И было у нее почему-то нехорошее предчувствие, что именно сегодня ее вызовут к доске.

— Давай вставай…

Лариса откинула одеяло, взяла дочь за руки и приподняла ее на кровати.

Настя скорее по привычке, чем от глубоких дочерних чувств, обняла мать, и обе они застыли в немой позе. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но тут в дверь постучали. На пороге появилась гувернантка Наталья Ивановна Семина.

Это была незамужняя женщина тридцати пяти лет, дочь старой приятельницы мамы Ларисы. Она несколько лет работала в школе учителем начальных классов.

Вопрос о ее работе в доме Котовых был решен год назад, в день всероссийской акции учителей против невыплаты зарплаты. Лариса заехала в гости к своим родителям, которые обмолвились о бедственном положении Семиной-младшей. Лариса как раз подыскивала гувернантку, так как собиралась тогда в очередной раз устроиться на работу. Решение она приняла сразу же и объявила об этом своему мужу.

Евгений пожал плечами в знак того, что ему все равно, кто займет это место в его доме.

Лариса же исходила из практических соображений. Наталья уже перешагнула тот возраст, когда обычно заводят семью и детей, и, судя по всему, так и останется старой девой. А это означает стабильность и спокойствие — то, что ценится в любой гувернантке, работающей в семьях так называемых «новых русских». Кроме того, Наталью нельзя было назвать красавицей — она была полноватой маленького роста брюнеткой с носом неправильной формы. Этот момент был также важен, потому что любые намеки на возможность неформальных отношений между прислугой и ее мужем Ларису не устраивали.

Но в данном случае Евгению было действительно все равно, так как большую часть своего времени он проводил в Москве, навещая семью примерно раз в месяц. Бизнесу, которым он успешно занимался в течение нескольких лет, стало слишком тесно в пределах провинциального города, и Евгений Котов, глава многопрофильного концерна «Антей», переехал в Москву.

Лариса была вынуждена довольствоваться ролью домохозяйки без мужа в роскошной трехэтажной квартире. Общалась она преимущественно с дочерью, изредка с родителями и подругами. Последние в основном были такие же, как она — жены богатых, преуспевающих бизнесменов. С кем-то она поддерживала отношения просто потому, что это было положено по статусу. С некоторыми ее действительно связывала прочная дружба.

Как, например, со Светой Гордеевой. Может быть, еще и потому, что у обеих женщин было схожее положение. У Светланы муж тоже покинул на время родной город, оставив жену одну. Глава фирмы «Гордеев и компания» Игорь Гордеев, владевший в городе сетью магазинов, проходил трехмесячную бизнес-стажировку в Питтсбурге.

Проводив дочь в школу и позавтракав, Лариса устроилась в зале с камином на втором этаже и начала размышлять о том, чем же ей заняться сегодня днем. У нее в голове возникли всевозможные варианты времяпрепровождения: посетить старинную подругу Эвелину Горскую в магазине «Ив Роше» и посплетничать о моде и косметике, поехать к родителям и поговорить о наступающем дачном сезоне или сходить в парикмахерскую. Лариса, глядя на себя в зеркало, подумала, что ей больше пойдет чуть рыжеватый оттенок. Вообще от природы у нее светло-русые волосы, но зимой этого года она превратила себя в платиновую блондинку.

Но с Эвелиной они встречались позавчера, и она не успела по ней соскучиться, дачный сезон Ларису вообще не интересовал, а насчет волос она так до конца и не решила.

«Стоп, а Света?» — Мысли Ларисы вдруг стали удивительно ясными. Она не видела Гордееву уже больше недели. Весьма странно, что она даже не звонила. Может быть, что-то случилось? Обычно подруги переговаривались между собой раз в три дня обязательно.

Лариса прошла на третий этаж в свою комнату и открыла шкаф. Ее взору предстал длинный ряд вешалок со всевозможной одеждой. Покопавшись в гардеробе где-то около минуты, Лариса решила выбрать для визита к подруге новый черный велюровый костюм с белой блузкой.

Это был подарок Евгения на Восьмое марта. Муж утверждал, что Ларисе, как женщине целеустремленной и энергичной, к лицу как раз деловой стиль в одежде. Лариса была не совсем согласна с мужем — она как раз больше любила раскованность и исповедовала более современный стиль, но от подарка грех отказываться. Тем более что костюм стоил полторы тысячи долларов и являлся самым дорогим в коллекции Келвина Клейна.

Лариса взглянула в окно. День обещал быть солнечным, и существовала надежда, что сегодня днем можно будет наконец пройтись по улице без плаща. Правда, Лариса плащ надевать и не собиралась, так как все равно придется сидеть в теплом салоне автомобиля за рулем.

Ее «Вольво» стоял в гараже, в который непосредственно можно было попасть прямо из прихожей квартиры.

Лариса ездила на «Вольво-450» с автоматической коробкой переключения скоростей. Эта машина, славящаяся своей надежностью, тем не менее получила у российских автолюбителей презрительную кличку «женская». Конечно, для любителей автовождения отсутствие рычага переключения передач являлось существенным минусом. Они утверждали, что без него не получаешь удовольствия от управления машиной. Лариса же считала свой автомобиль самым удобным и безотказным из всех иномарок. А она, слава Богу, ездила не первый год и сменила несколько автомобилей: первой ее машиной была банальная «шестерка», потом «девятка», «БМВ» и, наконец, джип «Чероки». Последний автомобиль Ларисе тоже пришелся по вкусу, однако Евгений настоял на том, что он будет ездить на нем в Москве, и угнал машину в столицу, купив жене «Вольво».

Включив электрические щипцы, Лариса привела свою челку в порядок и занялась макияжем.

«Ну вот, кажется, можно и выходить», — подумала Лариса спустя полчаса, придирчиво рассматривая себя в зеркале.

Лариса взяла белую лаковую сумочку и направилась к выходу из комнаты. И в этот момент зазвонил телефон. Она взяла трубку, которая лежала на ночном столике, и нажала кнопку.

— Алло, Лара? — послышался в трубке обеспокоенный женский голос.

— Света? — удивилась Котова. — А я к тебе собираюсь, уже накрасилась…

— Ларочка, у меня очень серьезные проблемы, — произнесла Светлана с придыханием. — Но я не могу тебе рассказать по телефону. И у себя дома не хочу об этом говорить. Так что лучше я к тебе приеду…

Лариса не успела ничего ответить, как Света оборвала разговор, и из трубки раздались короткие гудки. Она недоуменно покачала головой и положила трубку на место.

«Странная она какая-то. Неужели правда случилось что и мои утренние размышления могут оказаться вещими?» — подумала Лариса.

Она спустилась на кухню, приоткрыла окно и в нетерпеливом ожидании закурила. Курила она мало, одной пачки ей хватало на несколько дней. Ее любимыми сигаретами были «Kent Super Lights», о которых ее муж Евгений Котов, поклонник крепких «Rothmans International», с жаром высказывался в том смысле, что «курить их — все равно что дышать свежим воздухом».

Чтобы скрасить ожидание, Лариса прошла в холл и включила телевизор.

ОРТ торпедировал чувствительные сердца российских домохозяек очередной неправдоподобной историей о латиноамериканских детях, потерявших своих родителей. Родители же, в свою очередь, не могли разобраться между собой и постоянно образовывали любовные треугольники, квадраты и временами даже шестиугольники.

На РТР шел повтор «Сам себе режиссера». Но эту передачу Лариса уже видела в вечернее время.

«Интересно, что у нее за проблемы? — промелькнула мысль в голове Ларисы по поводу звонка подруги. — Наверное, с мужем что-нибудь…» Позвонил из Штатов, наговорил Бог знает что…

Игорь Гордеев был человеком импульсивным и даже резким. Иногда в этом суровом коротко стриженном коренастом мужчине с выдвинутой вперед челюстью проскальзывала какая-то чисто женская эмоциональность. Правда, справедливости ради надо отметить, что эмоциональность эта играла в нем тогда, когда надо было отстаивать вполне рациональные, собственные насущные интересы.

Лариса относилась к Игорю ровно и, можно сказать, нейтрально. Никакого чисто женского интереса он у нее не вызывал. Конечно, он был достаточно видным, в нем чувствовалась мужская сила, и, наверное, в интимном плане он мог доставлять женщинам удовольствие.

Но внутри у Ларисы тем не менее иногда подсознательно возникало ощущение, что она не хотела бы быть на месте подруги. Она не до конца понимала, откуда у нее это ощущение, — Игорь с ней всегда был подчеркнуто вежлив и обходителен. Но что-то мешало Ларисе назвать его мужчиной в полном смысле этого слова.

Она пощелкала пультом телевизора, пробежалась по каналам и переключилась на видеомагнитофон. Кассета находилась на середине.

«I'm Going Slightly Mad!» — жеманно утверждал с экрана Фредди Меркьюри, улыбаясь среди желтых нарциссов. Ларисе нравился этот клип. Может быть, отчасти потому, что она сама чуточку начинала сходить с ума. Правда, в отличие от блистательно-несчастного Фредди, не от предчувствия неминуемого конца, а просто от скуки.

Но… Боже мой! Что же она сидит здесь как истукан?! Сейчас приедет Света. А она так хотела угостить свою подругу новым салатом, который она открыла для себя совсем недавно!

Лариса почти бегом вернулась на кухню и, рывком открыв холодильник, достала оттуда капусту и кусок грудинки. Нашинковав капусту, она порезала грудинку кубиками, включила микроволновку и быстро прожарила ее. Затем смешала мясо с капустой, добавила уксус, сахар, соль и майонез.

Она заканчивала заправку салата, когда послышался звонок в дверь. Лариса взглянула на дисплей домофона, и перед ней предстало сумрачное лицо Светы Гордеевой.

Быстро спустившись по винтовой лестнице, покрытой ковролином, Лариса прошла маленький пустой холл на первом этаже и открыла входную дверь.

— Лара, здравствуй, — сухо сказала Светлана, почему-то оглядываясь по сторонам.

— Привет, — несколько недоуменно ответила ей Лариса.

Она обратила внимание, что макияж на лице у Светы, которая всегда относилась к подобным вещам весьма ответственно, наложен небрежно. Полоска у правого глаза явно была длиннее, чем нужно. Значит, точно что-то у нее не в порядке.

Лариса приложила руки к груди и спросила:

— Света, что такое? У тебя такой вид…

Гордеева снова напряженно огляделась по сторонам и тихо, но вместе с тем несколько раздраженно спросила:

— Может быть, все же пройдем внутрь?

— Конечно, — ответила Лариса и посторонилась, впуская подругу в дом. — Что все-таки у тебя произошло? — спросила она, когда Светлана скинула туфли и надела мягкие домашние тапочки.

— Сейчас я тебе все расскажу, но дай слово, что это все останется между нами, — произнесла Гордеева.

— Света! — укоризненно посмотрела на нее Котова. — Что ты, конечно! Пойдем на кухню, я тебя угощу новым салатом и кофе.

— Спасибо, я есть не хочу.

— Что такое, неужели после вчерашнего? — пошутила Лариса, еще раз стрельнув глазами по лицу подруги. — Вроде непохоже.

Светлана взглянула на нее так, как будто Лариса только что отбила у нее любимого мужчину.

— Мне не до шуток, Лара, — серьезно сказала она.

— Тем не менее салат ты съешь, — твердо заявила Лариса. — Или ты хочешь сказать, что я напрасно готовила? Говорят, в Штатах сейчас этот салат безумно популярен.

Света пожала плечами и молча направилась к лестнице. Даже по тому, что с бежевым костюмом она почему-то надела синюю блузку и черные колготки, которые абсолютно с ним не смотрелись, можно было сделать вывод, что с подругой происходит нечто странное. Лариса проводила Светлану на кухню и положила салат в тарелку.

— Ой, действительно замечательно! — не удержалась Светлана после того, как распробовала. — Завидую я тебе, Лара! У тебя и кнедлики, и мясо по-французски, и салаты! А у меня зачастую терпения не хватает все это готовить.

— Да что там готовить — всего пятнадцать минут! — удивленно воскликнула Лариса. — И все довольно просто, при наличии продуктов-то!

— Ой, Лара! — Света отложила в сторону вилку. — Мне сейчас не до антрекотов, не до салатов, ни до чего вообще…

— Извини, я тебя заговорила совсем. Рассказывай скорее, что случилось.

— Даже не знаю, как начать, — вздохнула Света.

— Помнится, в одном советском фильме студентке, которая не знала экзаменационного билета, профессор посоветовал начать с конца. Вот и ты попробуй.

Гордеева достала сигареты, закурила и тяжко произнесла:

— Залетела я, Лариса, и очень круто…

У Котовой глаза полезли на лоб. Насколько она знала, муж Светланы находится в США уже два месяца. Это с одной стороны. А с другой — не примчалась бы ее подруга к ней ни свет ни заря, чтобы пожаловаться на свою нежелательную беременность. И еще, пожалуй, самое главное, что «залететь» в этом смысле Светлана, страдающая бесплодием, была бы крайне рада.

— Извини, я что-то не понимаю, — растерянно сказала Лариса. — Ты что, бе…

— Меня шантажируют, — прервала ее на полуслове подруга.

— Кто? — Брови Ларисы полезли вверх.

— Ты его не знаешь, — шумно выпустив дым, сказала Гордеева.

— Извини, а чем он тебя… шантажирует?

— Долгая история, Ларочка. — Светлана тяжело вздохнула.

Лариса вполне отчетливо вдруг осознала, что ее подруга не просто так пришла к ней поделиться своими проблемами, а рассчитывает на какую-то помощь с ее стороны. И Лариса в тот же момент решила, что сделает все, что в ее силах, чтобы выручить подругу из беды. В конце концов, это как раз то, чем можно занять время, которого у Ларисы теперь уйма, после того как Евгений переселился в Москву.

— Так. Давай рассказывай все по порядку. На отсутствие времени я не жалуюсь. Чем могу — помогу…

Лариса произнесла эти фразы совсем не по-женски, твердо, беря ответственность за каждое слово.

— Ох! Я проклинаю тот день, Лара! Это было около полутора месяцев назад. Игорь как раз только уехал в Штаты. А я встретила свою старую знакомую, еще по институту. На проспекте днем… Остановились, слово за слово… Выяснилось, что она преподает в политехническом, разошлась, детей нет, и вообще у нее завтра день рождения. Ну, и пригласила она меня. Я сначала идти не хотела, а на следующий день с тоской оглядела свои четыре стены. И пускай они все в английских обоях и отделаны деревом, стенами они быть не перестают…

Света затушила сигарету в пепельнице и снова полезла в пачку.

— Ну, я и решилась пойти. В конце концов, Игорь далеко, да и, откровенно говоря, в последнее время у меня с ним не очень-то все и ладилось. Купила ей подарок, бра красивое, германское, кстати, будешь в Центральном универмаге, обязательно взгляни… Ритка очень довольной осталась. О чем это я? — Светлана рассеянно посмотрела на подругу. — Ах, ну да… Вот там, на этом дне рождения, я и познакомилась с этим Са-шей. Алек-сан-дром. Ни-ко-ла-е-вичем. Преподаватель философии в университете, сорок лет, мужчина видный, плечи, усы, все такое… Но это не главное. Он как меня увидел, прямо-таки впился взглядом. Ну, и он мне, в общем, тоже понравился. Д-дура!

Светлана, наградив себя столь нелестным эпитетом, раздраженно стукнула сигаретой о край пепельницы и, по-прежнему держа ее в руках, закрыла голову руками. Помолчав несколько секунд, она продолжила:

— Этот Саша, кстати, женат. На день рождения к Ритке зашел случайно, практически так же, как и я. Они вместе работали раньше в одном институте, только Добров потом в университет ушел, а Ритка в политехе осталась. Может, что и было между ними… Но это неважно! Ну, значит, он подпил, подсел ко мне и начал говорить. Ты представляешь — вот ты, например, умная женщина, ну, я не дура… была, до последнего времени… Но в тот момент я поняла, что все это ерунда. Такой эрудиции и живости ума я еще не встречала.

— Чем же он тебя так поразил?

— Ну, мне трудно это объяснить, — нахмурила лоб Светлана. — Возможно, глупо это… Например, его первая фраза, когда он пригласил меня танцевать: «Ваша мама не желает второй раз стать тещей?» Я, конечно, была несколько шокирована, но в целом меня это, так сказать, зацепило. А потом он долго говорил о том, что вся история, которую мы знаем по книжкам и учебникам, ерунда. Говорил, что Колизей построен в Риме не Цезарем, а четыреста лет назад по приказанию какого-то короля. Что татаро-монгольского ига на Руси вообще не было, что шотландцы на самом деле совсем не шотландцы, а потомки русских, переселившихся туда в незапамятные времена.

— И ты купилась на это?! — Глаза Ларисы округлились. — По-моему, это просто сумасшедший.

— Понимаешь, я не могу сейчас привести тебе всю аргументацию, которой он оперировал, но он говорил все так складно, что возразить я не могла. К тому же… Игорь не знает и десятой доли того, что говорил он. Я ему вообще малоинтересна, кроме, пожалуй, постели… Да и то… Сделает свое дело, отвернется к стенке и захрапит. А на то, что я чувствую, ему, в общем, наплевать.

— Как и большинству мужчин, Светочка, — заметила Лариса. — Мой Евгений недалеко от твоего Игоря ушел… Ну, а что Са-ша? Я так понимаю, что ты можешь сравнивать…

— Ларочка, не иронизируй, пожалуйста. — Светлана снова с укором посмотрела на подругу. — Выслушай все по порядку.

— Извини, — быстро повинилась Лариса. — Я вся внимание.

— Еще он привлек меня тем, что при всей внешней замороченности в нем нет этой пресловутой интеллигентщины, этого отрешенного взгляда на мир через очки. В нем был виден мужик, — Светлана сделала акцент на этом слове, — и на первый взгляд довольно положительный и основательный. Было видно, что он меня хочет, я поняла это сразу же, когда его увидела. И знаешь, я тоже его захотела… Я давно уже не ощущала ничего подобного.

— И что дальше? — Лариса слушала подругу, заинтересовываясь все больше.

— Дальше? — Света покачала головой из стороны в сторону, и в глазах ее появился какой-то грустный блеск. — Дальше мы поехали на квартиру, в которой до недавнего времени жила его мать — она сейчас живет у нового мужа. Шампанское, цветы, мороженое… Ну, и… В общем…

— Все понятно, — прервала ее Лариса.

— Понятно? — несколько недоверчиво-полувопросительно произнесла Гордеева. — Я тоже думала, что все будет банально и ясно. А на самом деле оказалось, что я ни с кем до этого не чувствовала себя так хорошо, как с ним. Была потрясающая легкость, как будто мы знаем друг друга целую вечность. Ни с Игорем, ни с кем другим до него у меня такого не было.

— А потом вы встречались?

— Да, и не раз.

— На той же квартире?

— Да. Практически через день. Он звонил мне из института, говорил, когда у него между лекциями «окно», мы встречались и шли туда. Иногда сидели в кафе, но это было реже. Я все же опасалась, что меня заметят знакомые. Мне бы еще тогда задуматься о своей безопасности!

Светлана помрачнела и стала нервно теребить одной рукой другую.

— Ты говорила, что он тебя шантажирует… — решила помочь ей Лариса.

— Да, — совсем упавшим голосом ответила подруга. — Это произошло как гром среди ясного неба. Я совершенно не ожидала этого от него. Мы, правда, поругались около недели назад, потому что он пришел на нашу очередную встречу пьяным и нес какую-то чушь. Потом он не звонил, и мы, соответственно, не встречались. И вот вчера он мне прислал письмо, в котором требует от меня ни больше ни меньше тысячу долларов в обмен на неразглашение нашей связи. Мразь!

— Подожди, а как и кому он сможет это доказать?

— Дело в том, что я имела неосторожность тоже послать ему письмо, скорее даже записку, в которой моей рукой все очень откровенно изложено — как мне было приятно в прошедшую ночь и все такое… Он уезжал в командировку в Самару на три дня, сопровождал команду студентов на межрегиональную олимпиаду. Я пришла на вокзал и отдала ему это письмо, подумала, что ему будет приятно почитать его в дороге. Д-дура!

Светлана сжала зубы в бессильной ярости.

— Он грозит все рассказать мужу?

— Скорее не рассказать, а просто сделать так, чтобы это письмо попалось ему на глаза.

Лариса сочувственно посмотрела на подругу.

— А если письмо попадет к Игорю, он наверняка меня бросит, — тихо сказала Светлана. — Детей у нас нет и, наверное, не будет… Я, конечно, усиленно лечусь, но… Природа, видимо, обделила меня.

Светлана всхлипнула, ее большие карие глаза наполнились слезами, казалось, что еще секунда — и она разрыдается во весь голос.

— Так, — решительным тоном заявила Лариса. — Мы поедем на встречу с этим мерзавцем, и я найду способ, чтобы заставить его прекратить заниматься этим навсегда. Он в курсе, кто ты такая и кто твой муж?

— Конечно. Правда, узнал он не сразу. Тогда я не придала этому значения, но сейчас мне кажется, что сразу после этого он как-то переменился, что у него в глазах появилось что-то нехорошее, недоброе… В последний раз он оскорблял меня, обзывал, говорил, что, кроме миллионов, у меня ничего нет. Тогда, видимо, и задумал это все проделать…

— Кто-нибудь еще знает о вашей связи? — прервала домыслы Светланы Лариса.

— Нет. Теперь знаешь ты. Хотя не исключено, что меня мог видеть кто-то из знакомых вместе с ним в городе.

— Хорошо. Когда назначена встреча?

— Сегодня. В три часа дня.

Лариса достала пачку сигарет, медленно опустилась в кресло и закурила. Она начала напряженно обдумывать ситуацию. В ней проснулся охотничий азарт. Появилось дело, в котором она может принять участие, и весьма активное.

Она вообще была из разряда тех женщин, которые часто повинуются импульсам. Сколько она себя помнила, ей всегда удавались те дела, которые представляли для нее какой-то интерес. Если же интереса не было, дело можно было и не начинать — все равно ничего хорошего из этого не получится. Зато когда дело захватывало ее с головой, ее энергия не знала предела.

Беда Ларисы состояла в том, что интересы часто менялись и конфликтовали между собой. Может быть, поэтому она не достигла высот в карьере.

С другой стороны, преуспевающий бизнесмен Евгений Котов был отчасти обязан своим взлетом именно ей, Ларисе. После окончания мехмата Евгений работал в НИИ, который в те времена, как и вся советская наука, пребывал в состоянии клинической смерти. Полным тюфяком он не был, но и особой инициативы в деле обеспечения семьи не проявлял.

И вот в начале реформ именно Лариса сумела найти ему первый заказ на продажу программного обеспечения, с которого, по существу, и началось восхождение ее мужа по жизненной лестнице. Это уже потом была своя фирма, торговля компьютерами, прибыли, машина, новая квартира…

Сейчас Евгений вполне рулил своей жизнью сам, в жене как великом кормчем не нуждаясь. Лариса же, оказавшись в роли домохозяйки, явно ощущала нехватку внешних раздражителей, которые всегда помогали ей продвигаться по жизни, переходя с одной ступени на другую.

И тут — такое дело.

Докурив, Лариса решительно затушила окурок и с некоторой помпезностью, которая была ей свойственна в различного рода рубежных ситуациях, сказала:

— Этот твой Добров сегодня усохнет. Перестань расстраиваться, лучше выпей кофе. Я купила новый «Моккона», попробуй, лично мне очень понравилось.