Новая русская

Светлана Алешина, 1998

«…– Чем же он тебя так поразил? – Ну, мне трудно это объяснить, – нахмурила лоб Светлана. – Возможно, глупо это… Например, его первая фраза, когда он пригласил меня танцевать: «Ваша мама не желает второй раз стать тещей?» Я, конечно, была несколько шокирована, но в целом меня это, так сказать, зацепило. А потом он долго говорил о том, что вся история, которую мы знаем по книжкам и учебникам, ерунда. Говорил, что Колизей построен в Риме не Цезарем, а четыреста лет назад по приказанию какого-то короля. Что татаро-монгольского ига на Руси вообще не было, что шотландцы на самом деле совсем не шотландцы, а потомки русских, переселившихся туда в незапамятные времена. – И ты купилась на это?! – Глаза Ларисы округлились. – По-моему, это просто сумасшедший…»

Глава 3

«Вольво» подкатил к набережной Волги без пяти три. Добров в своем письме назначил встречу именно здесь, на аллее второго яруса, на третьей скамейке.

Лариса припарковала машину на площадке перед памятником Гагарину, рванула на себя рычаг ручного тормоза и сказала:

— Ну, с Богом!

Светлана, которая всю дорогу курила не переставая, умоляюще прошептала:

— Лара, у нас есть время еще на одну сигарету.

— Света, возьми лучше «Дирол», — посоветовала ей Лариса. — Ты курила сегодня столько, что твой Добров упадет на месте, когда ты на него дыхнешь.

— Вот и хорошо! — мстительно произнесла Гордеева, щелкнув зажигалкой.

Последнюю сигарету перед встречей с бывшим любовником Светлана курила медленно. Она прокручивала в голове те фразы, которые заготовила для разговора с ним. Но воспоминания о том, как они провели время вместе этой весной, как хорошо им было вдвоем, не давали ей сосредоточиться, не позволяли словам прозвучать весомо даже в мыслях.

Светлана злилась на себя. Она понимала, что так нельзя, что нужно быть сильной, что этот самый Саша, от которого она была без ума, оказался мелким и гадким подлецом. Она в бессильной ярости сжала рукой маленькую изящную черную сумочку.

«Тоже мне — тысяча долларов! Даже шантажировать и то не мог толком!» — зло подумала Светлана. Для нее, жены крупного бизнесмена, которая тратит на хозяйство в месяц по три тысячи «зеленых», эта сумма вообще не представляла что-либо значительного. Какой же он все-таки мелочный тип, этот Добров! Видно, все мужчины такие… А она-то, дура, его полюбила!

— Пошли! — Голос Ларисы ворвался в мысли Светланы и напомнил ей о том, что через минуту ей предстоит встретиться с человеком, который так низко с ней поступил.

Светлана молча открыла дверь автомобиля и вышла наружу. Подруги прошли по аллее нижнего яруса. Когда они дошли примерно до середины аллеи, Светлана прищурилась и посмотрела вверх.

— Вот он, — указала она на сидевшего на скамейке верхнего яруса плечистого мужчину в сером плаще. Он сидел заложив ногу на ногу и нервно курил.

— Очень хорошо, — протянула Лариса. — Садись здесь на скамейку и смотри, что будет происходить наверху. Я пойду поговорю с ним сама.

— Но… — начала было Светлана.

— Никаких «но»! Я думаю, что мне с ним разобраться будет проще, поскольку чувства надо мной не довлеют и нас с ним ничего не связывает.

Светлана пожала плечами и уселась на скамейку.

Лариса дошла до ближайшей лестницы, поднялась наверх и деловой походкой отправилась в сторону скамейки, на которой сидел шантажист. Решительно подойдя к мужчине, она произнесла:

— Здравствуйте. Вы Добров?

— Да, — мужчина посмотрел на Ларису.

И выражение его лица сразу же из равнодушного превратилось в заинтересованное. Глаза его уже начали свой стандартный в таких случаях путь — снизу вверх, чуть задерживаясь на середине и останавливаясь вверху.

Однако Лариса поспешила прервать это путешествие мужских глаз по ее фигуре:

— Первый раз вижу такое разительное несоответствие фамилии и натуры человека.

Добров поднял глаза на лицо собеседницы и одарил Ларису золотозубой улыбкой:

— Простите, не понял…

— Сейчас поймете, — сказала Лариса и присела на скамейку.

— Ах, так это вы! — еще шире улыбнулся Добров. — Вы от Сергея!

— Я не от Сергея, — ответила Лариса, чем очень разочаровала Доброва. — Я пока сама по себе. Но если вы не отстанете от Светланы, к вам придут действительно от Сергея, одного моего влиятельного знакомого, и совершенно другие люди. И намерения у них в отношении вас будут отнюдь не самыми добрыми…

— Стоп! — словно выстрелил Добров. — Я ничего не понимаю. Если вы не от Сергея, то кто же вы?

Лариса вдруг почувствовала, что в ситуации присутствует какой-то совершенно непонятный ей элемент, который является определяющим и пока неясен ни ей, ни, как это ни странно, ее собеседнику. Она решила взять небольшой тайм-аут и, в свою очередь, прошлась оценивающим взглядом по Доброву.

«Ну, что ж, в принципе неплох… Для своих сорока двух вполне недурно сохранился… Нос, конечно, мог быть и более правильной формы, но вообще выглядит довольно мужественно», — резюмировала она.

Однако то обстоятельство, что этот человек вымогает у ее подруги деньги за то, что та имела глупость в него влюбиться, сводило на нет положительное впечатление об этом мужчине.

— Меня зовут Лариса, — сказала она, отвечая на вопрос Доброва.

— Очень приятно.

— А мне не очень. Не люблю шантажистов.

— Снова не понял… — Улыбка чуть сползла с крупного лица преподавателя философии, но он по-прежнему почти радушно смотрел на свою собеседницу.

Тем временем по аллее на выручку Ларисе спешила Светлана. Она шла к скамейке решительно, грозно стуча своими каблучками по асфальту.

Добров непроизвольно посмотрел в ее сторону. Лицо его снова приобрело озабоченное выражение.

— Вы знакомы? — спросил он у Ларисы, жестом объединяя ее со Светланой.

— Мы знакомы, — ответила подошедшая Светлана. — А вы, я так полагаю, тоже. Иначе бы ты не разговаривал с ней с такой улыбочкой.

— Только что сейчас познакомился, — начал оправдываться Добров.

— Подождите! — подняла вверх руки Лариса, делая успокаивающий жест. — Вы посылали это письмо?

Она вынула из кармана листок бумаги и показала его Доброву. Тот быстро пробежался по нему глазами, нахмурился и сказал:

— Нет.

— Тогда кто же его посылал? — В голосе Светланы послышались нотки ярости. — Кто, если не ты, мразь ты этакая?!

— Стоп! — предостерегающе крикнул Добров. — Меня еще и оскорбляют…

— А на что ты рассчитывал? На то, что я тебя расцелую во все твои интимные места? Эх ты, а еще мужиком прикидывался! — презрительно глядя на Доброва, воскликнула Гордеева.

— Я все понял! — гаркнул Добров. — Я этому…

Фраза, прозвучавшая далее, обозначала, что Добров брал на себя обязательства привинтить гениталии какого-то неведомого обеим женщинам «пигмея» к его лбу.

— Потрудитесь, пожалуйста, объясниться, — спокойно отреагировала Лариса на живые и откровенные высказывания Доброва, вынимая из сумочки пачку «Кента».

— Сейчас объяснюсь, — в тон Ларисе спокойно произнес Добров, доставая из кармана плаща «Астру». — Света, присаживайся, пожалуйста!

Добров достал из другого кармана газету и расстелил ее на скамейке.

— Вот так будет лучше, а то плащ испачкается — нехорошо…

Светлана, слегка подумав, опустилась на скамейку рядом с Добровым.

— Дело в том, что тысяча долларов, о которой говорится в этой писульке, мне действительно нужна, — начал Добров.

— Ага, значит, все-таки нужна! — уличающе прокомментировала Гордеева.

— Да, нужна! А кому не нужны деньги?!

Лариса и Светлана, хотя и были женщинами, в средствах особо не нуждавшимися, оценили всю резонность заявления преподавателя философии и промолчали.

— Но все дело в том, что я имел неосторожность проболтаться о своих проблемах своему знакомому. Он-то наверняка и подстроил нашу встречу. Сегодня утром он сказал мне, что у него есть человек, который сможет мне одолжить требуемую сумму. Но для того чтобы ее получить, я должен прибыть сегодня в три часа на набережную. Когда я увидел твою очаровательную подругу, — при этих словах Добров скосил взгляд на Ларису, а в глазах Светланы промелькнула ревность, — я подумал, что она-то и есть тот добрый ангел, который сможет выручить меня.

— Этот ваш знакомый знал о вашем, так сказать, романе? — спросила Лариса.

— Да, я вчера проболтался… Пьяный был…

Добров обвел извиняющимся взглядом обеих дам.

— Мр-разь! — яростно прошептала Светлана и отвернулась.

— Ну да, ну да… Конечно, мразь… — сокрушенно вздыхая, невесело признался Добров.

Наступила пауза, которую первой решилась нарушить Лариса:

— Зачем вам нужны деньги?

— А зачем вообще нужны деньги мужчинам? — ответил философским вопросом Добров и тут же на него ответил: — Да затем, чтобы тратить их на вас, женщин! Разве я не прав?

— Может быть, и правы, — согласилась Лариса. — Однако каждый должен брать на себя столько, сколько сможет унести. А у вас, наверное, слишком бурный темперамент.

— Вы абсолютно правы! — Добров поднял вверх указательный палец.

— И все-таки хотелось бы узнать поподробнее, — настаивала Лариса.

— Зачем? Зачем вам мои проблемы?

— Может быть, я вам помогу…

— Зачем? — повторил свой вопрос Добров, и губы его скривила скептическая ухмылка.

Он посмотрел на Светлану. Та по-прежнему сидела отвернувшись, смотря в глубь аллеи. Она делала вид, что всецело поглощена разглядыванием молодой мамы, которая выгуливала в коляске своего малыша.

— Впрочем, действительно, зачем? — задумчиво произнесла Лариса. — Только письмо вы Свете отдайте. Чтобы не было больше таких инцидентов.

— Пожалуйста!

Добров вынул листок бумаги и протянул его своей любовнице. Та молча взяла его.

— Вот и прекрасненько, — констатировала Лариса. — Надеюсь, что ксерокопию вы не сняли.

Она поднялась со скамейки и заметила:

— А тысяча долларов у меня действительно есть…

— Лара, я разберусь с ним сама! — повернула голову Светлана. — Пожалуйста, подожди меня в машине, я скоро приду.

Лариса пожала плечами и ехидно произнесла в сторону философа:

— Всего вам доброго, господин Добров!

— Вам того же, — ответил он, расплывшись в улыбке.

…Светлана вернулась через полчаса и радостно плюхнулась на переднее сиденье. Лариса спросила:

— Ну что? Разобралась?

— Уф! Разобралась, — с облегчением ответила Гордеева и улыбнулась. — Ларочка, я так тебе благодарна! Ты у меня такая славненькая!

Лариса усмехнулась.

— И чем же я такая славненькая?

— Если бы не ты, я, наверное, не пошла бы… А если и пошла, то наговорила бы Бог знает что. Еще хуже было бы…

— Ну, а все-таки, о чем вы договорились?

— Дала я этому разгильдяю… тысячу долларов, и все! Не хочу больше иметь с ним ничего общего. Пусть пудрит мозги своей альтернативной историей другим дурам!

— Он хоть объяснил, зачем они ему?

— Он, по-моему, все ясно сказал — на баб! На таких, в частности, как я. Просто он промотал деньги, которые достались ему по гранту.

— Он обещал вернуть деньги?

— Да, но для меня это неважно. Лучше будет, если не вернет, потому что я не хочу больше его видеть. Главное — гора с плеч, письмо у меня!

— Ну, это дело твое, — Лариса облокотилась на руль, — но, Света, как я поняла, он ни в чем особо и не виноват…

— Нет, он виноват! — произнесла Гордеева, глядя в упор на подругу. — Он виноват, что родился таким… уродом!

— Ладно, поехали! — вздохнула Лариса и вставила ключ зажигания. — Ты сейчас слишком взвинчена, чтобы быть объективной. Тебе надо хорошо поесть. Поехали, накормлю тебя жареной телячьей печенкой с лимоном.

Приехав домой и быстро приготовив еду, она поставила перед подругой свой новый кулинарный изыск и включила телевизор…

…Следующий день для Ларисы начался как обычно. Раннее пробуждение, проводы Насти в школу и размышления о своей судьбе. Наступил новый день, который не сулит ничего примечательного. Проблемы подруги успешно решены, по дому вроде бы тоже делать особенно нечего.

Что остается? Скучать возле телевизора? Ехать выбирать новый костюм? Или, может быть, сегодня все-таки приготовить рулет из свинины с черносливом?

Это блюдо Лариса собиралась приготовить уже три месяца. Впервые она отведала его прошлой зимой в Дании, в небольшом копенгагенском ресторанчике.

Они были там во время зимних каникул с Евгением и Настей. Откровенно говоря, Лариса не очень хотела ехать в эту северную страну, да еще и зимой, однако уступила просьбам дочери. Ее любимым писателем был Ганс Христиан Андерсен, и она мечтала побывать на его родине.

«Что ж, если сегодня ничего серьезного не предстоит, самое время заняться приготовлением этого рулета», — подумала Лариса и посмотрела на часы.

Время приближалось к девяти. Надо сходить на рынок. В десять она уже будет дома, начнет готовить, и к приходу Насти кушанье будет на столе.

«Что-то давно не было звонка от Евгения», — подумала Лариса, надевая свое любимое бежевое жатое платье. Скоро майские праздники, так что приедет он обязательно. По крайней мере должен. Но мог хотя бы позвонить и предупредить! И вообще непонятно, думает ли он там, в столице, о ней, скучает ли?

Ее мысли оборвал домофон. Лариса увидела Свету Гордееву, вид которой поразил ее даже на дисплее домофона.

Лариса подошла к входной двери и открыла ее. Светлана выглядела мрачнее тучи, а косметики на ее лице не было.

— Что такое, Света?

— Сейчас расскажу, меня всю трясет. Найди успокоительное, пожалуйста.

Пока Светлана снимала плащ и разувалась, Лариса прошла в маленький холл и стала рыться в аптечке.

— Короче, вот, читай! — Светлана протянула Ларисе листок, на котором черным шрифтом принтера по белой финской бумаге было написано:

«У вашего мужа есть сын. Ему девять лет, и зовут его Добров Дмитрий Александрович. Если вас это интересует, задайте соответствующие вопросы Ольге Добровой. Она работает учительницей в школе ь3».