Бурят цвета хаки

Саян З и Женя Ф., 2022

Эта книга не о войне. Эта книга о приключениях и о выборе. Что есть родина? Что есть Любовь? А Жизнь? Ради чего стоит жить? На этот вопрос каждый должен ответить сам. В том числе, героиня и герои романа. В условиях войны они делают свой выбор и оказываются по разные стороны тьмы. К чему это привело – Вы узнаете на страницах романа.Содержит нецензурную брань.

Глава седьмая. Любовь.

После войны оказался в госпитале. Надолго. От сестры за это время ни весточки, да и не могла она. Не знала куда звонить или писать. А в части полный бардак.

В госпитале ему показали сначала бумагу, что пропал без вести, а потом и похоронку на самого себя. Весело.

Там он целыми днями лежал, глядя в потолок. Взрослые мужики сначала подходили, спрашивали. Переживали, что он «уходит в точку». Пытались поддержать — мол, жив, мол, цел почти, молод.

Он молчал. Он не понимал ради чего, ради кого. И почему он теперь здесь лежит. На нашу страну ведь никто не нападал. Никто не угрожал. А если бы и напали, то встал бы русский народ.

В детдоме он научился никому не верить. Только сестре. В жизни это помогало. Да и в армии тоже. Он не верил замполиту, когда тот проводил политинформацию. Он не верил взводным, не верил ротному и командиру части, когда те что-то плели про интернациональный долг. Про угрозы Запада и Востока.

Просто пошёл исполнять, что приказали. Воевать ему не пришлось. В третий день их перехода всю колонну накрыло из миномётов. А потом вылезла пехота и «докрыла» оставшихся. Классическая засада.

Его, залитого кровью, приняли за мёртвого. Он и сам считал себя мёртвым. Весь день он пролежал возле машины, не обращая внимания на ворон, которые подбирались всё ближе.

Телогрейка пропиталась кровью, штаны мочой. Ночью стало холодно. Умирать вот так не хотелось.

Телефона нет, карты нет. Денег рублей пятьсот, только зачем они здесь? Надо выбираться.

Ночью пополз к дому, который светился вдалеке в лесу. Полз медленно, полз без сознания, изредка просыпаясь, чтобы не потерять ориентир. Под утро прижался лбом к холодному профлисту забора и застыл.

Где сон, где явь он уже не различал. Просто застыл, упершись головой. Сколько прошло времени, неизвестно. Ему слышался голос сестры, голос командира роты, а потом и ещё один голос — терпи, казак.

Голос разливался по голове тёплой водой, мягкими ладонями, снимал с него телогрейку, разрезал брюки, вливался в рот куриным бульоном. Укрывал его одеялом и берег его сон…

В госпитале было скучно. Раны заживали. Всё что хотелось, он обдумал. Всё, что хотел — узнал. Пытался позвонить сестре, но её номер был недоступен. Звонил соседям в деревню, сказали, что сестра уехала, как только из Части сообщили о его пропаже, а потом и смерти. С тех пор и не видели. Сколько времени прошло уж.

Выписываясь из госпиталя, получил свои вещи и заветный листок с номером телефона. Код не российский… Европейский… Марты…

Он тогда очнулся от боли. В кровати. В подвале. Тёплые руки Марты снимали с него бинты. Бинты с кровавой корочкой с трудом отрывались от кожи. Глаза слиплись. Он захотел поднять руки, не смог.

Женский голос что-то произнёс на незнакомом ранее языке, потом повторил по-русски — терпи, казак, атаманом будешь.

И он терпел. Нежный голос и тёплые руки приходили каждый день. Меняли перевязки, приносили горшок, поили его куриным бульоном. Мыли.

Личных разговоров не было. Лишь изредка — терпи, казак. И он терпел. Она рассказывала ему мировые новости, погоду и прочие «посторонние вещи».

Со временем лицо стало заживать. И голова — каска помогла. Сняли бинты, теперь он мог смотреть на неё, любоваться ею. Черноволосая, высокая, с какой-то особой статью. Она всегда ходила с осанкой, расправленными плечами, от чего её грудь казалась больше. Её бёдра были чуть больше идеала, иногда, когда она присаживалась рядом, он чувствовал их прикосновение.

Он наблюдал за ней, когда она ходила по подвалу. Он думал о ней, когда её не было рядом. Он мечтал о ней по ночам.

Шли дни. На улице стало немного теплеть. Начал подтаивать снег, а из-под него проявляться лесная дорога.

В тот день всё было по-другому. Она тщательно перетянула бинты и стала одевать его в гражданскую одежду, похожую на русскую народную. Она одевала его медленно, на каждую пуговицу, поправляя каждую складку. Обуви не было. Вошёл старик, видимо её отец. Вдвоём, с трудом, они перетащили раненного на телегу.

Конец ознакомительного фрагмента.