Глава 3
День прошел в каком-то тумане. Иван постоянно вспоминал полумрак палаты и склонившегося над пациентом силуэт. Рабочая смена завершилась, почти все врачи ушли, дежурные доктора лениво и нехотя принимали на себя бразды правления. Иван заканчивал писать дневники в историях, сидя на сестринском посту. Знакомый шаркающий звук и скрип тележки вызвал в нем рефлекторную дрожь и замораживающий тело страх. Мимо проковылял все тот же уборщик в заляпанной форме, толкая перед собой тележку. Иван вытянул шею и выглянул ему вслед. Уборщик замер у палаты Семеновой, медленно вошел к ней и вышел минут через пять. Иван проследил его движение по коридору и замер в ожидании.
Внезапно где-то хлопнула дверь и визгливый голос медсестры принялся что-то возбужденно выкрикивать. Иван отложил истории и подошел к ординаторской.
— Я ей капельницу собиралась поставить, а она не дышит уже! А я еще думаю, чего это Семенова такая смирная сегодня? Она ж неубиваемый живчик! Я думала, она бессмертна, как Дракула! — и голос всхлипнул.
Иван обессиленно откинулся спиной к стене. Он вспомнил, как сутулый вышел из палаты Семеновой вчера, снова зашел и вышел сегодня. Совпадение? Кто вообще этот уборщик, и почему медсестры его не замечают?
В ординаторской звучал монотонный успокаивающий мужской голос. Иван решительно вошел внутрь.
— А вы видели, как туда уборщик в грязной пижаме заходил? Он и вчера у Семеновой был. А до этого я его в терапии видел.
— Какой уборщик? — нахмурился дежурный хирург. — У нас только санитарки в отделениях. Никаких уборщиков тут нет.
— Такой сутулый и лысоватый, вся пижама в каких-то пятнах. С тележкой.
Медсестра и врач переглянулись.
— Вы же после дежурства? Идите уже домой! — сердито бросил врач и вышел в коридор.
— Нету у нас санитаров. Алевтина Марковна не в жисть не пустила бы сюда мужиков, — усмехнулась медсестра. — Не знаю, кого ты там видел.
Чем больше Иван думал об уборщике, тем больше ситуация казалась ему странной и пугающей. На мгновение у Ивана мелькнула мысль подойти к сутулому мужику и напрямую задать ему все вопросы, но даже от одной мысли ужас ледяной кашей наполнил мозг, заставив тело покрыться испариной. И от необъяснимости этого ужаса Ивану становилось еще страшнее. Он решил при случае поговорить с Петром Сергеевичем.
Следующий рабочий день началось с похода в педиатрию. Ивана отправили вытребовать на время детский эндоскоп для одного капризного пациента. Он зашел в отделение и улыбнулся: вокруг был детсад. Стены пестрели рисунками игрушечных героев, повсюду стояли маленькие цветные стульчики и невыносимо пахло манной кашей и компотом. Засмотревшись, он чуть не сбил круглого рыжего малыша, с торжественным видом несущего горшок в туалет.
— Эй! — возмутился мальчик. — Ты че, не видишь? Щас ссаками тебя оболью!
— Прости, — только и смог пробормотать Иван.
— Мишка, че врачу грубишь? — слабо прикрикнула на рыжего выглянувшая из палаты белокурая худенькая девочка лет десяти. — Простите его, — застенчиво обернулась она к Ивану, и он ужаснулся ее сиреневатой бледности и черным кругам под глазами.
— Да ничего страшного, — с трудом улыбнулся он, — я еще не совсем врач.
— Ой, вы студент, да? А трудно учиться в медицинском? А вы в морге были? А трупы вскрывали? А вы кем потом станете, педиатром, да?
Иван, ошеломленный потоком вопросов, растерянно молчал.
— Ээээ… Я это… Хирург я…. Буду, — наконец выдавил он.
Ему почему-то стыдно было смотреть в глаза бледной девочке. Может потому, что он был здоров и силен. А она — явно тяжело больна.
— Меня Варя зовут! — сообщила она. — И я тоже врачом буду! Если вылечусь, — добавила она чуть тише.
Иван совсем растерялся. Девочка смотрела на него с таким восторгом и надеждой, что просто пойти дальше по своим делам он не мог.
— А меня Иван. Хочешь я тебе принесу учебник анатомии, и ты сможешь начать готовиться уже сейчас? — выпалил он.
Девочка всплеснула тонкими, почти прозрачными ручками.
— Ура, ура! Супер! Хочу, хочу! Только, чтоб мама не видела, боюсь, заругается, — она заговорщицки прищурила глаза.
— Тогда завтра, ладно?
Девочка тихонько захлопала в ладоши и поспешно закивала головой. Иван неуверенно помахал ей и отправился дальше.
— А у этой девочки Вари что? — спросил он у сидевшей на посту медсестры.
— Которая из двести семнадцатой палаты-то? Почки больные. Поликистоз врожденный, живого места нет, — вздохнула медсестра. — Ей по хорошему пересадку надо делать, но пока что-то не получается. Вот и таскают ее родители к нам каждый месяц. Плоха она совсем. Уже почти не ходит. А девчонка такая классная — добрая и веселая. И чего всегда таким достается? А вам чего надо-то? — посуровела она.
Иван объяснил, что его командировали за детским эндоскопом, и медсестра, поворчав, что «взрослые опять побираются и портят ихнее оборудование», вынесла Ивану упакованное в стерильный контейнер эндоскоп.
— Слушай, а у вас мужик такой странный — сутулый и лысый случайно тут уборщиком не работает? — вырвалось у Ивана.
— Мужик? — удивилась медсестра, — откуда? У нас только нянечки баба Вера и тетя Катя. Лет пять уже моют. Мужиков отродясь тут не было.
Иван взял контейнер и отправился к выходу. Оглянувшись, он поймал себя на мысли, что с ужасом ищет глазами сутулую спину. «Только не здесь, — мысль прозвучала, как мольба, — только не здесь!»
