Развод. Его вторая семья

Саяна Горская (2024)

Мой муж уже два года живёт на две семьи. У него есть другая женщина и маленький сын. И он готовится к разводу, решив оставить нас с дочерью ни с чем. Но я этого так не оставлю… Я отомщу и заберу то, что принадлежит мне.

Глава 9

Вера.

Просыпаюсь я рано и почему-то в подозрительно прекрасном настроении.

Солнце светит. Тёплый ветер колышет лёгкий тюль, а через приоткрытое окно доносится пение птиц и шум автомобилей в отдалении.

Принимаю душ, делаю укладку и макияж. Надеваю простое, но симпатичное платье и кручусь у зеркала, подмигивая своему отражению.

Я сегодня очень даже ничего!

На кухне перетираю через сито творог на сырники.

Пока я готовлю, Глеб просыпается. Умывается, а затем надолго зависает в коридоре, перебирая бумаги в своём дипломате.

Громко вздыхает.

Снова роется в дипломате, однако уже с двойным усердием.

Задумавшись, постукивает пальцами по подбородку. Подрывается. Куда-то бежит.

Возвращается.

Ух, как засуетился!

Тихо посмеиваясь, наблюдаю за тем, как Глеб, словно ищейка, суёт свой нос в каждый угол квартиры.

— Вер, ты дипломат мой не трогала? — Появляется он в дверном проёме кухни. Перекатывается с носков на пятки, закусывая изнутри щёку.

— Нет, а что?

— Да так, ничего…

Снова уходит, поднимает поочередно всю обувь у порога. Прохлопывает карманы пиджака.

Через пару минут расстроенный возвращается на кухню.

— Вер, а у нас какой-то праздник сегодня?

— Нет.

— А зачем тогда волосы накрутила?

Преграждает мне дорогу. Его лицо стремительно приближается.

Успеваю врезаться между нами рукой, и губы Глеба в отстранённом поцелуе касаются прихватки.

— Глеб… — Шагаю назад. — Что ты искал? Потерял что-то?

— Фигня. Ничего страшного.

Я равнодушно пожимаю плечами и наклоняюсь к духовке. Вытаскиваю на доску горячие сырники.

Рука Глеба скользит по моему бедру, и я отскакиваю, едва сдерживая порыв припечатать ему горячей формой для запекания по лицу.

Его прикосновения теперь вызывают только рвотный рефлекс.

— Давай завтракать, потом помогу тебе. Если дома потерял — я обязательно найду, не переживай.

И от лица Глеба моментально отливает краска.

Неудивительно, ведь как раз за это он и переживает — что я найду его треклятый телефон.

Варю нам кофе, тихонько напевая песню под нос.

Муж, по-птичьи склонив голову к плечу и прищурившись, внимательно меня рассматривает.

— С тобой сегодня что?

— Что?

— Не знаю, светишься вся. Такая… Странная.

— Просто настроение хорошее. Рада, что через пару дней Ариша вернётся. Я очень соскучилась.

— Я тоже, да, — Глеб роняет взгляд в чашку с кофе.

— Я думаю, в воскресенье можно выехать пораньше и заскочить за шарами. Она же любит шары.

— Вер, кстати… Не получится у меня.

— Что не получится?

— Аришу забрать вместе. Ты сама, ладно?

— Мм, ну понятно. И почему я не удивлена?

— Не обижайся только, маленькая. Я и сам расстроен, но что поделать? — Горестный вздох. — У нас внеплановый сбор.

— В воскресенье? — со скепсисом поднимаю бровь.

Внеплановый сбор в парке развлечений?

Чудо, а не работа!

— Да. В воскресенье, — моментально меняется интонация Глеба на жёсткую, не терпящую возражений. — И если Фролов решит собрать нас хоть посреди ночи — мы все, не пикнув, явимся. Сейчас вообще напряжёнка, он готовится к участию в предвыборной гонке. Я не могу людей подводить.

— Конечно, не можешь. Как же ты подведёшь людей? То ли дело дочь! Она всё простит, всё стерпит.

— Вера, у меня очень серьёзная работа, если ты успела забыть.

Да как тут забыть?!

Из-за чувства собственной важности Глеб вечно ходит раздутый, как жаба.

Конечно, советник председателя — это вам не корзины вязать и борщи варить.

— Короче, Арише мне что сказать? Что тебе не до неё?

— Вер, сбрендила? Что за формулировки вообще такие?

Развожу руками в воздухе.

— Какие? Месяц ребёнка дома не было, а ты не можешь на пару-тройку часов сдвинуть свой плотный график?

— Не могу. Вот хоть тресни, не могу! Я не понимаю, ты хочешь снова поругаться?

— Нет, я хочу понять, почему тебе настолько наплевать на собственную дочь, — от порывами прорывающейся ярости мои ноздри расширяются на каждый вдох.

Силой мысли пытаюсь себя успокоить.

Ладно я, но почему ты так жесток к Арише?

Она ведь любит тебя. Искренне, всем своим маленьким детским сердечком!

И мне отчаянно больно за мою девочку, которую тоже предали, даже более вероломно, чем меня.

— Мне не наплевать! Куплю ей игрушку какую-нибудь, передашь. А вечером свожу в кафе, поедим мороженое. Не надо меня демонизировать, пожалуйста. И упрекать в том, что я работаю ради нашего общего семейного благополучия, тоже не надо.

И снова он лжёт, прикрывая это за ширмой заботы о семье.

Какое же ты лицемерное дерьмо, хочется сказать ему в лицо.

Но я лишь сжимаю кулаки под столом.

— Куплю игрушку… Ты хоть знаешь, во что Ариша играет сейчас? Родитель хренов.

На лице Глеба на миг мелькает растерянность, которая тут же сменяется непроницаемой маской напускного равнодушия.

— Это твоя обязанность — знать, чем живёт наша дочь. Семья — это механизм, и каждый член семьи выполняет свою функцию. Если я начну вдруг выполнять твои функции, всё полетит к чертям.

Бред.

Господи, какой бред…

Подскакиваю из-за стола.

— Семья… — от эмоций перехватывает дыхание. — Семья, Глеб, это не механизм! Это взаимовыручка, поддержка, доверие и любовь. Но, похоже, это не наш случай. Ты видишь нас как набор шестерёнок, идущих к тебе в комплекте, да? А мы с Аришей живые люди. Хотя зачем я тебе это говорю? Ты откупишься от Ариши мороженым, от меня — очередным обещанием купить квартиру, и взятки гладки с тебя. Похоже, наш механизм даёт сбой, Глеб. Непослушные винтики помимо выполнения «функций» хотят ещё и… Просто жить. Наслаждаться. Проводить вместе время. Ешь свой завтрак.

Конец ознакомительного фрагмента.