Убей или умри. Том 3

Саша Токсик, 2023

В 14 лет я стал чемпионом по гладиаторским боям в виртуальной реальности. В 18 – разгружаю водку на складе без копейки в кармане. Раньше девушки бегали за мной, а теперь брезгливо морщат носы. Жизнь дала мне шанс вернуться. Но в этой игре придется победить или сдохнуть. Содержит нецензурную брань.

© Саша Токсик, 2023

Глава 01

Сначала я не понял смысла этих слов. Не было и не было. Только спустя какое-то время, глядя в глаза замолчавшей Анны, я стал соображать.

— Погоди, как это не было? Он же как раз тогда погиб?!

Анна молча пожала плечами. В этом её жесте было столько горечи и разочарования, что мне вдруг захотелось подойти, обнять её и пожалеть, словно маленькую девочку.

Я попытался представить ужас ребёнка, которому говорят, что его родителей больше нет, а он упорно верит, что все вокруг врут, и его папа ещё жив.

— А ты пыталась им объяснить? — я сам не знал, кому “им”, когда задавал этот вопрос.

— Много раз, — Анна говорила задумчиво, словно снова пропускала всю эту ситуацию через себя, — и полицейским, и врачам, и соцработникам, и коллегам отца, и родным мамы…

— И что?

— Загремела на полгода в психушку, — девушка поморщилась. — Сказали, что у меня нервный срыв. Могла бы проторчать там ещё дольше, но вовремя научилась говорить то, что от меня хотят услышать.

Сергей Звягин, гениальный математик и создатель нейросети — жив! Перед этой новостью блекла даже информация о том, что Анна — его дочь. Но где же он в таком случае? Кто, а главное, с какой целью прячет его уже шесть лет? Догадка приходила в голову, но озвучить её я, почему-то, боялся.

— Я думаю, он остался там внутри, — не дожидаясь вопроса, подтвердила мои предположения Анна, — когда Лютеция сошла с ума, папа жутко переживал. Я уверена, что он полез туда и застрял вместе с остальными. Он жив, понимаешь! Мой папа ЖИВ!

Её глаза светились отчаянной надеждой. Было видно, что на протяжении всех последних лет она повторяла это много-много раз. И так редко находились люди, которые были готовы её выслушать. А ещё меньше было тех, кто бы ей поверил.

— Ты поэтому пошла в киберспорт?

— Да, конечно, — Анна упрямо вскинула подбородок, — Всю свою жизнь я готовилась к этому испытанию. Я обязательно должна победить! Туда ведь отправят только одного, и это обязательно должна быть я.

Отличная награда для чемпиона, подумал я. Отправка в свихнувшуюся игру, которая крадёт сознание, и из которой никто не возвращается. Прям так и вижу, как все отталкивают друг друга локтями, в гонке за почётной смертью.

— Тебе на испытании не слишком рады, — предположил я и угадал.

— Дядя Илья отговаривал меня, — подтвердила Анна. — Когда я была маленькой, папа просто жил на работе. Моя мама работала с ним, она была лаборанткой. Обычная история, пожилой учёный и юная практикантка… но они очень любили друг друга. Меня часто брали с собой, оставить было не с кем. Миллионы МосТех заработал уже позже, а тогда на няню денег не хватало, вот я и сидела в лаборатории. Дядя Илья… Дядя Дима… Мы все были как одна семья. Вместе работали и вместе отдыхали.

— Они не подтвердили, что твой отец жив? — уточнил я.

— Сначала отмахивались, а потом просто стали молчать. Но не зря же Веня зациклился на нейросети. Он старший сын, — пояснила она, — от первого брака. Но мы дружим, хотя росли и порознь. Вениамин разработал весь этот тест. Он пытается найти отца своим способом, а я своим.

— И каким же?

— Пока не знаю, но я обязательно это узнаю, — она внимательно посмотрела мне в глаза. — Ты думаешь, для чего это всё затеяли?

— Чтобы выбрать лучшего игрока, — высказал я свою версию.

— И это тоже, — отмахнулась Анна, — но при этом они смотрят, как меняется нейросеть, какие приёмы использует. Как её можно победить.

— Пока не сильно-то побеждают, — хмыкнул я, вспоминая Юмми.

— Цель оправдывает средства, — процитировала Анна. — А средства там вложены гигантские. Поэтому они готовы рисковать. Поэтому и не хотят, чтобы я победила. “Я обещал твоему отцу за тобой присматривать”, — передразнила она кого-то, судя по интонации, Мастера. — А кто за отцом присмотрит, кроме меня?

— Ты поэтому в богини полезла? — сообразил я. — Тоже её тестируешь?

Анна внимательно поглядела на меня. Может быть, она сообразила, что раскрывать свои секреты перед посторонним, не самая лучшая идея, а может, наоборот, оценила мою догадливость. Мне казалось, что в её глазах сейчас перемножаются проценты и строятся графики, решая можно ли обсуждать что-то с этим парнем или послать его нахер? Дочка Нобелевского лауреата, всё-таки. Наконец все варианты были просчитаны, и Анна решилась.

— В Лютеции всё началось с магии, — сказала она, — с заклинания, которое оставляет людей в игре. Вырывает их сознание, разрывая связь с капсулой. В этом тесте магии не было. Она была под запретом и при выборе классов, и в сетке навыков. Сугубо практический и материальный мир. А потом появились боги… И люди снова стали застревать.

Меня так и подмывало рассказать ей о единственной в игре целительнице, которая ещё и способна воскрешать. Но я решил придержать свой единственный козырь до лучших времён.

— И что, просто захотела и стала?

— Мне заявка пришла, — удивила меня Анна. — Игрокам старше 20 уровня доступна функция “божественная благодать”. Можно объявить себя богом… чего угодно. Вот я и объявила. Правда, пока в способностях не разобралась. Но это со временем.

— И зачем? Нафига тебе это?

— В том мире тоже появились боги. Я плохо помню подробности, а потом всю информацию засекретили. Даже от меня, — ответила она на мой невысказанный вопрос. — Но я точно помню, как отец обсуждал это перед… Перед тем, как всё случилось. Над этим даже смеялись, мол, цифровые людишки придумали себе божков. Игрокам понравилось, они думали, что это обновление.

— А почему Смерти?

Анна задумалась. Вообще, мне показалось, что ей нравится со мной говорить. Такое ощущение, что она годами обдумывала всё в одиночку, и вот впервые нашла собеседника. Я очень старался не спугнуть её. Не порвать ту тонкую ниточку доверия, которая возникла между нами. А ещё я неожиданно почувствовал в ней что-то близкое. Понятно, что дочь мировой знаменитости, родившаяся с серебряной ложкой во рту, и парень вроде меня не ровня. Но передо мной сидела не мажорка, а девочка, оставшаяся без родителей и одержимая надеждой вернуть своего отца.

— Смерть… мне кажется, в этом ключ. Игроки перестают жить здесь и начинают там. Если они умрут в игре какой-нибудь “окончательной смертью”, вдруг смогут вернуться назад? Но это так… предположения… Никто не знает, что там внутри на самом деле. То, где мы сейчас находимся, просто детская песочница по сравнению с Лютецией. Та не в десять… в сто раз больше…

— Откуда ты так много знаешь про нейросеть? Отец рассказывал?

Даже зная о родстве Анны со Звягиным, многое не укладывалось в цельную картину. Ну что такого мог видеть и слышать ребёнок? Анна же вела себя так, словно чуть ли не сама участвовала в разработке.

Анна одним глотком допила кофе, поставила тяжёлую чашку на блестящий столик из тёмного стекла и окинула меня внимательным взглядом.

— Хорошо, — кивнула каким-то своим мыслям она, — я тебе обещала. К тому же, ты в целом показал себя… не мудаком. Но учти, если будешь болтать, тебе не поверит ни один человек.

— Мне слишком часто об этом говорят, — засмеялся я. — Доходит до того, что я и сам себе не слишком верю.

— Допил? — Анна забрала у меня пустую чашку. — Тогда пойдём.

Она взяла меня за руку и повела куда-то. В спальню?! Ну нет, это не Мариночка и не озабоченная психолог Скуратова. В такой вариант я не слишком верил.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, и оказались в просторной светлой комнате. Ну прямо студия из фильмов про “богатую жизнь”. Здесь бы только картины рисовать, любуясь закатом из панорамного окна, или из глины лепить… или страдать ещё какой-нибудь творческой хернёй.

Но ни мольбертов, ни гончарных кругов в комнате не было. Вместо этого прямо посредине стояли капсулы виртуальной реальности. Две штуки. Я и забыл, что Анна не бедная девочка, и может себе такое позволить. Вот и секрет её отточенной техники. Вторая наверняка для инструктора.

Капсулы были похожи на те, что стояли в МосТехе, только эти были массивнее, и разных кнопок и датчиков тоже было больше. Наверняка какие-нибудь эксклюзивные образцы. Учитывая, что даже самая плохонькая система для погружения стоила не меньше крутой новой иномарки, зрелище впечатляло.

Только чем она собралась меня удивить? Тренажёрами, которые я сам проходил десятки раз? Схваткой на арене?

— Что застыл? — спросила Анна. — В свитере в неё нельзя.

— Знаю, — буркнул я. — Одежду куда положить?

Кроме капсул в комнате не было ничего: ни стульев, ни столов, ни даже обычной вешалки.

— Не знаю, — пожала плечами Анна. — Я, обычно, голая сюда прихожу. Я одна живу. Просто на пол кидай.

Может, неделю назад я бы и смущался. А сейчас просто стянул с себя через голову водолазку, расстегнул ремень на брюках и спокойно, не спеша, разделся под заинтересованным взглядом Анны.

— Качаешься? — заметила она.

— Водку разгружаю в свободное время, — совершенно серьёзно ответил я.

Анна вдруг закатилась от хохота. Прямо согнулась пополам, хлопая себя по коленям.

— Чемпио-о-о-он! — всхлипывая, сказала она. — Водку он разгружает! Тоже мне, богоборец! Как же тебя на тест пустили?!

— Да там всех пускали, — в тон ей ответил я. — Пришёл по объявлению.

Всё ещё смеясь, Анна уложила меня в капсулу, весьма профессионально проверила готовность и захлопнула крышку.

СПИРАЛЬ… ТРИ… ДВА… РАЗ… уууууууххххх!

Я стоял на центральной площади городка, того самого, который был мне прекрасно знаком по тесту, и в то же самое время абсолютно другого.

Стоял вечер, и на улицах зажигались фонари. Не сами собой, их поджигал забавный фонарщик в мятом цилиндре. Он каждый раз карабкался по шаткой лестнице, чтобы достать из ажурной клетки очередного светлячка и посадить его на свой фонарный насест. Светлячки в клетке при этом беспокоились и начинали кружиться крохотным вихрем, сияющим словно солнце.

Откуда-то издалека играла музыка. Скрипка или флейта. Что-то протяжное, мелодичное… чуть-чуть печальное. Мелодия не мешала, и в то же время была слышна совершенно отчётливо, словно играли совсем рядом.

По площади прогуливались пары. Чинно, не спеша, они негромко беседовали, слушали музыку и любовались низкими крупными звёздами. Некоторые вели на поводках крупноглазых пушистых лемуров, и их питомцы звонко цокали коготками по брусчатке. Одна из пар, солидные горожане, поравнялись со мной, оба кивнули, так что я кивнул в ответ.

Я оглядел себя. На мне была белая рубашка со свободными рукавами, расшитый золотом жилет, широкие тёмные брюки и удобные мягкие сапожки. Похож на удачливого пирата или на дуэлянта.

— Так вот ты каким видишь себя в своём воображении, — услышал я.

Через гуляющих людей ко мне спешила Анна. На ней было прямое белое платье с узким красным поясом и красные туфельки-босоножки. Непокорные волосы заплетены в просторную косу. Не слишком средневеково, но очень мило.

— А где твоё оружие? — первое, что спросил я.

— Тут оно ни к чему, — ответила она, и моё предположение, что это тренажёр, сразу рассыпалось. — Предложи уже даме руку, чтобы мне не было стыдно за своего кавалера.

Она ловко подхватила меня под локоть и повела прочь с площади. Не слишком быстро, но вполне решительно. Встречные здоровались с ней, улыбались. Похоже, её здесь хорошо знали.

Мы прошли мимо дома бургомистра. В нём светились окна, и играла музыка.

— Тут каждый вечер бал, — сказала Анна. — Порой это ужасно утомляет, но ведь необязательно ходить сюда каждый вечер.

Улицы были полны людьми. Я не догадывался, что здесь может быть столько неписей. Люди смеялись, спорили, обнимались и ходили за покупками. Они жили своей жизнью, не обращая внимания на нас.

Первые этажи домов были заняты под магазины. В стеклянных витринах стояли пышные платья, весёлые глиняные свистульки или свежая выпечка.

На площади пауков все было почти по-прежнему. Центральный дом зиял тёмными окнами, а по округе бегали восьминогие тварюшки. Один из них подбежал к нам, присел на своих лапках, а потом вдруг сделал забавное сальто назад, как цирковой пёс.

— Иди сюда… — Анна протянула ладонь, — иди, я тебе брюшко почешу…

Паучок перевернулся на спину, подставляя под руку Анны нежно зелёную шёрстку на брюшке, и задёргал лапками от удовольствия.

— В детстве я жутко боялась пауков, — Анна обернулась ко мне, не прекращая щекотать паучье пузо. — Арахнофобия. Психологи говорят, что это один из самых частых страхов. Тогда отец сделал для меня этот дом. Паучки устраивали для меня целые представления. Они смешные и ласковые, как щенки. Погладь…

— Да, — засмеялась Анна, но её смех был грустным, — Моя коробка с игрушками. Мы жили очень замкнуто, Док всё время боялся утечек информации. Он говорил, что папа — наш золотой запас. Я даже в школу не ходила, учителя занимались со мной дистанционно. А Мастер, дядя Илья, жил у нас постоянно. Он руководил охраной, но тогда я этого не понимала. Мне просто казалось, что он классный дядька и очень близкий друг моих родителей, и мой тоже.

Я молчал. Анна взяла меня за руку.

— Это одна из причин, по которой я не верю в смерть отца. Когда делом занимается Мастер, абсолютно ничего не может случиться. Значит, папа жив. Но почему никто не говорит мне правду?! — я первый раз видел Анну растерянной.

— Откуда это всё в МосТехе? — спросил я, — это ведь точная копия, правильно?

— А где ещё, по-твоему, они возьмут ядро нейросети? — удивлённо спросила меня Анна, словно я сморозил жуткую глупость. — Их мог проектировать только папа. Без него они беспомощны. Могут клепать только своих “ассистентов”. Веня скопировал это ядро, а потом обнулил его. Не знаю, как они уговорили брата сотрудничать, но он пашет там точно не за зарплату. Наверное, они открыли ему правду, а меня до сих пор считают “маленькой” — Анна сердито фыркнула. — Пойдём, я тебя кое с кем познакомлю.

Мы шагали обратно, и со стороны, наверное, казались парочкой на свидании.

— Погоди, — стало доходить до меня, — так этой нейросети уже несколько лет?

— Одиннадцать, — кивнула мне Анна. — Отец подарил мне её на десятилетие.

— А почему же они до сих пор не уничтожили друг друга? — совершенно обалдевая, обернулся я. — Как же разговоры про то, что эволюция учит убивать?

— Откуда ты набрался этой чуши? — Анна удивлённо распахнула глаза. — Всякая система, наоборот, стремится к равновесию и гасит любой конфликт внутри. Поэтому с ней и стали работать психологи. В Лютеции они разделили мир на пять фракций, чтобы игрокам было интереснее. И только когда их удалось стравить между собой, игра начала развиваться.

Мы снова вернулись к дворцу бургомистра. Стражники на входе не были похожи на закованных в броню собратьев по игре. Эти были расфуфырены как средневековые франты. Они поклонились нам, метя перьями на шляпах по мостовой, и пропустили, даже не спросив. С каждым нашим шагом музыка становилась громче.

Она вела нас по ступеням широкой лестницы в ярко освещённый зал, в котором кружились пары, дамы в пышных платьях, словно из мультиков Диснея, кавалеры в мундирах. Кукольный домик для одинокой девочки. Бургомистр весёлым шариком выкатился нам навстречу.

— Леди Анна, — воскликнул он, — мы вас все заждались. А уж моя дочь весь вечер только вас и вспоминает!

Анна кивнула в ответ, ища кого-то глазами, и наконец дождалась. Стройная фигурка вынырнула из-за танцующих пар и с визгом повисла у Анны на шее.

— Сестра! Я так соскучилась по тебе!

— Привет, Сибилла! — Анна обняла девушку. — Я тоже очень скучала.