В постели сводного брата

Саша Найт (2024)

Неожиданно ворвавшийся в мою спокойную жизнь сводный брат, стремительно превращает её в ад, шантажируя тайной отца. Считая, что я его собственность и должна исполнять все прихоти и желания, беспрекословно подчиняясь. Он одержим своей местью. От него исходит аура презрения и тянет шлейфом табачного дыма. Он не умеет разговаривать без запугивания и угроз. Желает абсолютной власти. Никто не понимает, насколько сводный опасен. А меня пугает то, что формируется во мне с его появлением, и отзывается на любое его действие, слово, прикосновение. Он — вызов, который бросает мне жизнь. И воплощение тёмного соблазна, которого я боюсь. Я обязана держаться от него подальше, вопреки глупому сердцу, которое тянется к Марку Коршунову.

Глава 8.

Арина.

Досушиваю волосы феном и выбираю, что одеть. Кручусь перед зеркалом, осматривая свой образ. Светлые джинсы с высокой талией, кремовый свитер с высоким горлом, заправленный в них. Пояс в цвет свитера. Защёлкиваю в ушах маленькие гвоздики в форме цветочков с розовыми камнями. Снова кручусь. Вроде бы хорошо. Долгожданная встреча с Толей заставляет немного нервничать в предвкушении.

Жуткий стук под потолком вынуждает вздрогнуть. Чуть не роняю флакон своих любимых духов. Сверху опять что-то падает, и желание проклясть этот день становится всё сильнее.

Рабочие по приказу Нины весь день обустраивают комнату Марку. Даже полы меняли с утра, потому что он захотел тёмные! Господин возжелал жить именно на третьем этаже и из двух гостевых выбрал именно ту, что над моей спальней. Да, она большая, а вторая в разы меньше. Но он и так дома не появляется! К чему сводному лишние метры?

От размышлений меня отвлекает звонок телефона. Танька. Наконец-то!

— Ты в порядке? — вопрошаю взволнованно.

— Нет… Совсем нет… — шепчет подруга.

— Он обидел тебя? Оскорбил? Распустил руки?!

— Дурында! Марк же не маньяк какой-то, — тут бы я поспорила. А Таня вдохновлённо продолжает: — Я не в порядке, потому что счастлива! — хихикает Зарницкая. — Он такой… Такой классный, ты не представляешь! И если б распустил руки, я была бы не прочь. Но мы просто прокатились в сторону центра, взяли по кофе и поболтали. Потом он уехал, а я осталась ждать водителя.

— Этот гад бросил тебя одну?

— Не бросил, а уехал по делам.

— Ага, знаю я его дела. Изводить людей и портить им жизнь.

— Ты слишком предвзята, Арин, — укоризненно цокает языком одногруппница. — Тебе стоит узнать Коршуна получше, потому что ты единственная, кому он не нравится. А вы скоро станете семьёй. Даже Марк расспрашивал о тебе. Уверена, он хочет поладить!

— Расспрашивал? — сощуриваюсь я с подозрением. — И что ему было нужно?

— Ничего особенного. Просто поинтересовался про вашу семью, про отца, тебя, маму. Про Толика спрашивал.

— Только не говори, что ты ему всё выложила.

— Рассказала. А что такого? Коршун хотел узнать семью, в которую входит его мать получше. Волнуется. Ты-то дружелюбия не проявляешь, — снова осуждающий тон. — А могла бы! Я тебя, подруга, не понимаю. Ты со всеми добрая, кроме Марка.

— Потому что ты не знаешь его! Твой обожаемый Марк — самовлюблённый хам с самым отвратительным характером на свете!

— Ты тоже не знаешь его, — подруга на мгновение замолкает, как будто задумавшись, а когда снова начинает говорить, в её голосе так и читаются хитрые смешинки: — Может, ты ревнуешь?

От её заявления меня бросает в жар, а потом прошибает холодный пот.

— Кого? Его? С ума сошла?

— Нет же, меня, конечно, — смеётся Танька. — Торжественно обещаю, что когда мы начнём встречаться, я не забуду про тебя, моя родственная душа!

— Просто будь с ним осторожнее, — сдаюсь я. Если Зарницкая что-то вбила себе в голову, переубеждать бессмысленно. — Обещаешь?

— Ладно-ладно! Тогда до завтра?

— До завтра.

Отключаю вызов. Подруга тут же присылает мне смайлик с сердечком. Захожу в диалог с ней в мессенджере и натыкаюсь взглядом на видео, присланное в обед. Палец зависает прямо над ним, и я несколько секунд не решаюсь нажать на кнопку воспроизведения. И всё-таки нажимаю. Врага нужно знать в лицо.

Видео загружается не сразу, пару раз подтормаживая. Оно длится целых десять минут, и все эти десять минут на ускорении, кто-то сзади, скорее всего, тоже на мотоцикле, снимает, как Коршунов на бешеной скорости соревнуется с каким-то парнем. Лавируют между машин на МКАДе, игнорируя все мыслимые и не мыслимые правила дорожного движения. В точку финиша, где уже собрана толпа парней и полуголых вульгарных девиц, сводный приезжает первым.

Ну хоть тут в экипировке. Это всё, конечно, зрелищно, но такая дурь! Одно неверное движение и можно соскребать мозги с асфальта. Теперь становится ясно, почему он вчера не явился ночевать, когда Нина так ждала его.

Выключаю видео, убираю телефон в карман джинсов и выхожу из спальни. Время спуститься на ужин. В столовой настоящая суета. Нина расставляет тарелки на столе. Насчитываю приборы на четыре персоны.

— Ариночка, хорошо, что ты спустилась! Принесёшь с кухни лимонад? А то домработница вышла за свежим багетом, а я совсем закрутилась.

— Твой сын придёт на ужин?

— Да.

Видно, как она нервничает. Я бы тоже на её месте нервничала. Никогда не знаешь, какой финт сводный может выкинуть.

Прохожу на кухню, достаю из холодильника красивый хрустальный кувшин, в котором плавают дольки лимонов. Несу его обратно. Замираю, в проходе, когда вижу, что Марк уже тут как тут. Восседает во главе стола с надменным видом. Смотрит на меня исподлобья, протягивая свой бокал.

— Романова, я дал тебе время до завтра, но ты уже решилась мне прислуживать? Похвально, — хмыкает Коршунов. — Чего застыла? Лимонад налить не собираешься?

Да он издевается! В голове тут же рисуется картинка, как я подхожу к нему, поднимаю кувшин над головой и выливаю лимонад прямо сводному на голову. Как по лицу Марка стекает жидкость и кусочки лимона. Непроизвольно на губах появляется мстительная улыбка. Вот бы я была такой смелой, чтобы сделать это на самом деле! Но нет. Я просто молчу, а положение спасают отец и Нина, зашедшие в столовую.

— Сынок, знакомься, это Аркадий, — представляет женщина папу.

— Рад с тобой, наконец-то познакомиться, — любезничает с ним отец.

Не уверена, что отец на самом деле рад, если Нина честно рассказала ему, каков её сыночек. И всё равно папа хочет найти с Марком общий язык. Всё-таки они с его матерью уже дату свадьбы обсуждают, а значит, Коршунов в его жизни навсегда. Это я могу сбежать к маме после института. Но сводному гостеприимство отца нужно как пятая спица в колеснице. Он даже не пытается проявить дружелюбие в ответ, только молча протягивает руку для приветственного рукопожатия.

Папа садится во главе стола, с другой стороны. Сажусь и я, а Нина начинает хлопотать возле нас, наливая лимонад.

— И как тебе в Москве, Марк? Твоя мама весь день старалась, обустроила спальню, — вкрадчиво пытается завести беседу отец.

— Прекрасно, — как-то слишком наигранно радуется сводный. — А то у Давы скучно и неуютно. Ни вздрочнуть, ни девку привести.

Поперхнувшись лимонадом от его слов, я закашливаюсь и стукаю себя по груди кулаком. Лицо Нины краснеет, и она закрывает его руками. Только отец остаётся невозмутим. Марк же как ни в чём не бывало, с удовольствием делает жадный глоток напитка, картинно причмокнув губами.

— Не паясничай! Где твои манеры? — придя в себя, отчитывает сына старшая Коршунова.

— А то что? Снова отберёшь у меня кредитку или запрёшь в комнате, как в былые времена? Банально. Придумай что-то поинтереснее, мам. Еды у нас не предвидится? — недовольно спрашивает сводный, морщась.

— Домработница сейчас принесёт. Хочешь что-то определённое? — снова пытается сгладить атмосферу папа. Первый раз вижу его настолько терпеливым.

— Ну-с, клубничку со сливками? — тут же откликается Марк, расплываясь в ослепительной улыбке. — И побольше сексапильных девчонок, — с насмешкой глядит на меня. — Можно и торт со стриптизёршей внутри.

— Прекрати ёрничать сейчас же! — не выдерживает Нина. — Мы можем провести ужин спокойно?

— С юмором в этой семье туго, понимаю, — кивает Коршунов, принимая невинный вид. — Окей. Я постараюсь.

И это его «я постараюсь» звучит как будто угроза. Интуиция подсказывает мне, что представление только начинается.

Домработница наконец-то появляется в поле зрения и ставит две салатницы. Одну с нарезанными огурцами и помидорами, со сметаной и зелёным луком, вторую — с чем-то похожим на винегрет. Затем спешит разложить по тарелкам ужин. Сразу заметно, что готовила Нина сама.

— Всем приятного аппетита! — миндальничает Коршунова, хлопнув в ладони.

Разрезаю один из биточков на тарелке, подмечая, что внутри сыр. Выглядело бы аппетитно, если бы не почерневшие корочки с одной стороны. А пюре вполне неплохое, не будь таким пересоленным. Зато спаржа выглядит хорошо. Её и накалываю на вилку.

— Спасибо, всё очень вкусно, — вежливо улыбаюсь я.

— Сестрёнка совсем не умеет врать. Что за дрянь, как из дешёвой столовки на трассе, готовит обслуга в этом доме? — с отвращением произносит Марк, брезгливо отодвигая от себя тарелку к краю стола.

— Это я приготовила… — огорчённо отвечает мать сыну. — Ты же любил биточки у бабушки в детстве, сынок.

— Сама, значит? — ярость плещется на дне карих глаз. Сводный действительно в бешенстве, и причина его такого поведения явно не в подгоревшей еде. — Ты никогда не готовила! Никогда за все мои девятнадцать лет. А теперь стала прислугой для чужого мужика и ребёнка?

Пугаюсь не на шутку. Перевожу взгляд на папу. Когда его лицо приобретает стальное выражение, а на челюстях заходятся желваки, я вжимаюсь в стул, мысленно готовясь к худшему. Отец открывает рот, чтобы что-то сказать, но Марк опережает его, небрежным движением ладони скидывая тарелку с края стола. Она рассыпается на осколки, а еда разлетается в разные стороны, пачкая ковёр.

— Что ты творишь, мальчишка? — вспыхивает папа, ударяя кулаком по столу. — Я не позволю так вести себя в моём доме! Сейчас же извинись перед матерью!

— Твой дом? Очень спорное заявление, — лицо Коршунова скривляется гримасой враждебной надменности. Нина ахает, а я совсем перестаю понимать, что происходит. — И не смей указывать мне, Ар-ка-дий. Ты для меня никто.

— Марк, давай поговорим наедине? — просит Нина.

— Нет, у меня дела. Хватит на сегодня и этого ужина, — отодвигая стул и поднимаясь на ноги, отрезает сводный. — А ты давай, мам, продолжай быть хорошей женой и мачехой. Приберись тут.

Сказав это, он резко разворачивается и вылетает из гостиной. Слышу, как громко хлопает входная дверь.

— Простите, я пойду… — тараторю я, поднимаясь из-за стола.

Сбегаю в сторону лестницы, потому что не знаю, как себя вести в подобной ситуации. Слышу всхлип Нины, и её тихие слова:

— Ты прости его, Аркаш. Он просто ребёнок. Недолюбленный ребёнок, — останавливаюсь на третьей ступеньке. Подслушивать старших некрасиво, но я зачем-то остаюсь. — В этом есть и моя вина. Я постараюсь всё исправить.

— Думаешь, он знает? — спрашивает папа.

— Нет! Быть такого не может. Марк не знает ни про отца, ни про наши с тобой дела. Если он узнает…

Не могу дослушать дальше, потому что домработница спешит по коридору и мне приходится на цыпочках подняться на второй этаж и спрятаться за стенкой. Когда она уходит на достаточное расстояние, чтобы я осталась незамеченной, юркаю в свою спальню и тихо прикрываю дверь.

Сердце стучит бешено. Прикладываю руку к груди и пытаюсь отдышаться.

О чём, чёрт их дери, они говорили? И правда ли Марк настолько сумасшедший, чтобы заявлять напрямую отцу, что он теперь главный в доме? Или же сводный знает то, о чём не осведомлена только я?