Повеса
В предчувствии дурного знака,
как суеверный жалкий трус,
не вняв совету Пастернака,
завел архив я и трясусь
над рукописью. Знаменитым
быть некрасиво — ну и что? —
зато все двери мне открыты,
швейцар всегда подаст пальто, —
так думал в небесах повеса,
летя из Лондона в Мадрид
через Париж из интереса
к корриде. Что и говорить,
бессмысленно, как шарик ртути,
катаешься туда-сюда,
но можно ли до самой сути
дойти во всем? — да никогда,
хотя… припомнив письма другу
из Марциала, соглашусь:
в них суть так явственно мерцала,
как солнца луч и моря шум.
