Тени творцов

Саша Гринн

Пытаясь создать совершенный Мир, Боги погрязли в войнах и реках крови. Чтобы остановить это, они принимают решение уйти. Уходя, они создают Новых Богов, которые должны исправить их ошибки, и помочь людям построить другой мир — без жестокости и насилия. Единственным условием Старых Богов было: соблюдать законы, которые они установили для Новых Богов. Законы, которые сделали их слабыми.

7

Обед действительно оказался сытным, баня жаркой, а кровать с пуховой периной — мягкой. Фарадж с удовольствием вытянулся на ней и закрыл глаза. Яркое солнце светило в маленькое окно-бойницу, согревая своим лучом обнажённый живот мужчины. Он почти задремал, когда в небольшую чистую комнатку вошла пышнотелая молодая девушка с толстой рыжей косой, перекинутой через плечо. В руках она держала его выстиранную одежду и начищенные сапоги. Увидев голого мужчину, она зарделась и стыдливо отвела глаза.

— Ты кто? — Фарадж от неожиданности даже забыл прикрыться.

— Дарёна, дочка трактирщика. Вещи вот принесла твои, сударь.

И вытянула к нему руки. Фарадж вспомнил, что на нём нет и клочка одежды, и прикрылся тонкой белой простынёй из удивительно нежной ткани.

— Дивия ещё не возвращалась? — недовольно спросил он, забирая у неё вещи. Наверное, здесь не принято было стучать, прежде чем входить.

— Нет, сударь.

Дарёна стрельнула в него глазками и улыбнулась, обнажая ровные белые зубы. Уходить она не торопилась — продолжала стоять, теребя косу. Новый Бог тяжело вздохнул, размышляя, как бы избавиться от навязчивой девицы и случайно не обидеть.

— Что-то ещё?

— Нет, сударь, — продолжая улыбаться, ответила девица. Фарадж начал подозревать, что она не в себе.

— Тогда иди.

Дарёна подмигнула ему и выскочила за дверь. Всё-таки она не в себе, решил он и начал одеваться. До возвращения Дивии Фарадж захотел осмотреть селение, в котором оказался. Оно отличалось от других Миров, где ему приходилось бывать: здесь совсем не было магии, и никто не знал о Новых Богах. Похоже, что древляне и не подозревали о разделении Миров, и большое разрушение обошло их стороной.

Селение было большое: с деревянными избами и каменными палатами, в которых жили богатые горожане. Люди спокойно ходили по улицам, некоторые останавливались у раскрытых окон и начинали разговоры, в каждом дворе стояли пристройки скотных дворов с живностью, которая мычала, блеяла и квохтала. Дети беззаботно играли прямо на укатанной дороге, по которой большие медленные волы тащили телеги с грузом. Здесь был покой и порядок, которого раньше Фарадж не видел и не чувствовал. И самой большой бедой был тын, который Вадим случайно или намеренно поставил на соседский двор.

Прохожие иногда останавливались, с любопытством разглядывали Нового Бога — неудивительно, он отличался от местных, они в большинстве своём были среднего роста, светловолосые, голубоглазые. На загорелых, румяных лицах девушек проступали веснушки. Никто не шарахался в испуге от него, относясь как к интересной диковине.

В трактир Фарадж вернулся ближе к вечеру. В общем зале собрались мужчины, чтобы отдохнуть после трудового дня и обсудить новости за кружкой ишема. На него смотрели с интересом, но без желания завести знакомство.

— Вернулся, сударь.

Вторак стоял за стойкой, заставленной пустыми кружками.

— Дивия тебя уже заждалась.

Быстрым, широким шагом Фарадж поднялся на верхний ярус и вошёл в комнату. Дивия сидела на застеленной кровати и от скуки болтала ногой.

— Осмотрелся? — спросила она вместо приветствия.

— Да.

Садиться рядом с ней на кровать Фарадж почему-то не решился и разместился на деревянной табуретке, которая стояла возле низкого стола.

— Ишему будешь? — Дивия подняла с полу пузатый кувшин и две глиняные кружки.

— Это что такое? — полюбопытствовал он. Девушка прищурила глаза и, лукаво улыбаясь, ответила:

— Хмельное.

Решив, что имеет право немного расслабиться, он согласно кивнул головой. Дивия разлила по кружкам пенный напиток. По комнате разошёлся приятный аромат мёда, яблок и пряных трав. На вкус ишем оказался сладковатым и кислым одновременно, а травы терпко щекотали горло. Первую кружку выпили молча. Иногда Фарадж ловил на себе внимательный, настороженный взгляд Дивии и думал: уж не решила ли она его отравить? Вот будет неожиданность, когда она поймёт, что это невозможно. Когда наполняла кружки второй раз, наконец решилась спросить:

— Зачем ты явился сюда, Фарадж?

Он удивлённо поднял брови и ответил:

— Странно. Обычно сначала спрашивают: откуда прибыл путник, да как попал.

— Я знаю, как ты попал сюда, — резко прервала его Дивия. — И мне неинтересно — откуда ты. Мне важно знать: с добром ли ты пришёл или со злым умыслом. Этот Мир — мой дом, и я не позволю творить тут бесчинства.

— Спокойно, — Фарадж примирительно поднял руки. Веселье вместе с первым хмелем вылетело из него от резкой смены настроения Главы — Мне надо кое-кого найти, и я решил начать с истоков.

Дивия присматривалась, решая, стоит ли ему верить. Мир древлян был скрыт от посторонних, и попасть сюда можно, только если точно знать дорогу. Чтобы надёжно спрятать его и оградить от бед, пришлось отказаться от любой магии, а Новые Боги с лёгкостью ушли, решив, что здесь до поры справятся и без них. Работы и так хватает.

— Кого же ты ищешь, сударь? — уже спокойней спросила Дивия.

— Андриана и его войско.

Дивия поперхнулась и закашлялась. Фараджу пришлось встать и похлопать ей по спине, чтобы помочь.

— Неужто в эту сказку до сих пор верят?

— Это не сказки, Дивия, — Новый Бог стал серьёзней и присел рядом с ней. — Отец Богов послал меня, чтобы я разбудил их и просил помочь справиться с Древними, которые восстали после ухода Старых Богов.

Он посмотрел в лицо своей собеседнице. За окном уже наступили сумерки, а в комнате не горел светильник, поэтому ему было плохо видно. Фарадж поднял руку и щёлкнул пальцами — на их кончиках собрался тонкий огонёк жемчужного света, но этого хватило, чтобы осветить коморку и увидеть задумчивую Дивию. Такая магия не требовала больших усилий, и он решил позволить себе впечатлить понравившуюся девушку. Только Дивия не впечатлилась, а утвердилась в своих подозрениях.

— Наверное, ты едва ли поняла, о чём я говорю, — Фарадж вздохнул от досады и отвернулся.

— Ошибаешься, — ответила она. — Я всё поняла, Новый Бог Фарадж. И я готова тебе помочь. Но не сейчас.

— Почему? — удивился он.

— Потому что сейчас тебе надо спешить обратно. Твоей спутнице грозит смертельная опасность.

Фарадж замер, пытаясь понять, о чём она говорит. Окутанная хмельным паром голова плохо соображала.

— Спеши, гридень. Ведь погибнет же в начале пути, — встревоженно проговорила Дивия и толкнула его. Этого оказалось достаточно, чтобы он опомнился и вихрем полетел вниз. Сзади слышались торопливые шаги девушки, запыхавшись, она догнала его и схватила за руку.

— Стой — покажу тебе короткую дорогу, а то всю ночь будешь по болоту шататься.

Когда морок тропы развеялся, Фарадж сделал шаг и упал. Лёгкие заполнил едкий дым, горло сдавил спазм, и он закашлялся. Над ним летали искры догорающего пожарища, а густой дым стелился под ногами. И пахло гарью. Сквозь застилающие глаза слёзы Фарадж присмотрелся: мимо пробегали люди с вёдрами, кто-то стоял возле тлеющих углей, наблюдая, как догорает его дом со всеми пожитками. Пожар был сильным, но, благодаря умелой, слаженной работе, викянам удалось остановить его и не дать охватить весь город. Чтобы найти конунга, Новый Бог поспешил к главному залу: массивные ворота были распахнуты, а Холм в одиночестве сидел на возвышении. Голова была опущена, а руки сложены на коленях: иногда он с хрустом сжимал пальцы так, что костяшки начинали белеть. Тревога охватила Фараджа, и он спросил:

— Что произошло?

Не поднимая головы, конунг развёл руками и хрипло ответил:

— Драаксы. Их было несколько — крупные. Мы не успели их отогнать — неожиданно напали. — Он вновь сжал пальцы до хруста. — Сына моего…

Голос надломлено дрогнул.

— Нет больше кровиночки моей. И Богиня не спасла.

Фарадж всё понял.

— Где она?

— Забрали они её. И сына моего. Нет их… больше.

Глубокий вдох дался ему с трудом: грудь сдавило тисками. Фарадж отшатнулся от Холма — он не мог в это поверить. Как же так — не уберёг, не уследил, а ведь Отче был в нём так уверен, считал, что только ему может доверить такую ценность. Рот наполнился горькой слюной, и он сплюнул. Вместе с досадой пришла злость: на Аглею — зачем полезла в самое пекло, на викян — за то, что не могут постоять за себя. Но больше всего — на себя: за то, что бросил её здесь одну. Ведь знал же об опасности и ничего не сделал. Злость сменилась жаждой мести — несвойственной Новым Богам, жестоко наказуемой. Пусть так, пусть его накажут вечным умиранием, но убийцы Богов должны быть уничтожены.

Оглядываясь в поисках хоть какого-нибудь оружия, Фарадж увидел деревянную дубину с шипами и взял в руки. Она удобно легла в ладонь и придала уверенности. Мысль о том, что даже Старые Боги со всеми своими силами и возможностями не смогли справиться с этими тварями, он отмёл. Пусть даже ценой собственного существования, но парочку врагов утащит за собой.