Тени творцов

Саша Гринн

Пытаясь создать совершенный Мир, Боги погрязли в войнах и реках крови. Чтобы остановить это, они принимают решение уйти. Уходя, они создают Новых Богов, которые должны исправить их ошибки, и помочь людям построить другой мир — без жестокости и насилия. Единственным условием Старых Богов было: соблюдать законы, которые они установили для Новых Богов. Законы, которые сделали их слабыми.

2

Появиться странная парочка решила на небольшом пригорке, подальше от главной дороги, чтобы не смутить случайно местных. С пригорка хорошо просматривался главный город Викян: с чёрными подпалинами от огня на крышах строений и разрушениями. Город не был окружён стенами и въездными воротами, потому что набегов врага уже никто не боялся. Единственные соседи викян в мире — славинги — были далеко, и разделяла их большая вода.

Со стороны эта пара выглядела странной тем, что сочетала несочетаемое. Высокий статный мужчина и девица — едва дотягивающая до его плеча ростом. Насколько он казался сильным и уверенным, настолько же она казалась рядом с ним хрупкой и слабой. Резко очерченный подбородок мужчины смягчала короткая щетина, однако цепкий взгляд карих глаз едва ли могло что-то смягчить. Сильный порыв ветра сорвал с его головы капюшон, и чёрные, как смоль, волосы упали на широкие плечи. Кожаный плащ с меховым воротом распахнулся, открывая пояс с длинными ножнами. Одежда путника была проста и неприметна: холщовая рубаха, кожаные штаны и высокие сапоги.

Новый порыв ветра сорвал капюшон с головы его спутницы, и тёмные длинные волосы, перевязанные тонкой лентой, взметнулись в стороны. Девушку едва ли можно было назвать красавицей, но было что-то в её лице и голубых глазах, из-за чего не хотелось отводить взгляд, чтобы сохранить в памяти каждую черту и искать в других, ибо иного уже было мало. Одета девушка была так же просто: серое платье, подвязанное кожаным кушаком и удобные сапожки. Воротник её мантии был отделан рыжим мехом.

— Что здесь произошло, Фарадж? — она обернулась к спутнику.

Он посмотрел на неё, и взгляд впервые смягчился. Всё-таки что-то недоделали Старые Боги, когда сотворяли её — ту, которую викяне именуют Матерью Богов, а славинги — Аглея — всевидящая, правосудящая.

— Когда Боги разрушали старое и сотрясали земли этого мира, из глубин освободились древние существа — драаксы. Огромные, летающие — они изрыгают негаснущий огонь и расплавленный камень — магму.

Девушка вздрогнула и прижалась к Фараджу.

— Не бойся, их сейчас здесь нет.

— А где они?

— Древние существа, в отличие от смертных, могут легко преодолеть тропу междумирья, поэтому я не знаю, где они сейчас.

Фарадж ободряюще улыбнулся и заботливо поправил её капюшон.

— Пойдём? Нас уже ждут.

Аглея продолжала топтаться на месте.

— Фарадж, как ты думаешь, у меня получится?

Да, Старые Боги явно спешили, когда вдохнули жизнь в эту мыслеформу. Наверное, поэтому они выбрали его, Фараджа — воина, защитника и заступника ей в спутники.

— Чтобы это узнать, ты должна хотя бы войти в город, — он протянул ей руку. — Идём, ты знаешь: я всегда у тебя за спиной.

Дорога, ведущая к городу, была утоптана настолько, что казалась каменной. По ней тянулись немногочисленные караваны скотников и земледельцев, которые везли свои продукты для обмена с кузнецами и ремесленниками — в этом мире у викян в ходу был натуральный обмен.

Земли викян были обширными и позволяли заниматься земледелием и скотоводством. После Большого разделения на поверхность вышли не только древние опасные исполины, но и многие полезные дары, которые местные умельцы приспособили в дело. Выжили сильнейшие — те, кто готов бороться и побеждать.

Жители города едва ли обратили внимание на путников: после нападения драаксов они восстанавливали свои дома и постройки. Собираясь в группы, они не кидались выполнять одну работу — каждый занимался своим: кто-то подтаскивал брёвна, другие ловко сколачивали их вместе, третьи сидели на крышах и умело заделывали прорехи. Все работали дружно, сосед помогал соседу. Между ними сновали женщины и ребятишки. Все были при деле.

— Почему они не используют магию? — спросила Аглея у Фараджа.

— Старые Боги отобрали у них этот дар. В этом мире магия осталась у славингов, но едва ли её хватит для чего-то серьёзного.

— А какой дар они оставили у викян?

— Скоро узнаешь, — он подмигнул спутнице.

Оставшийся путь они проделали в молчании. Аглея всю дорогу крутила головой, всматриваясь в лица горожан. Она видела суровые, обветренные, со светлой кожей из-за редкого солнца, покрытые густой растительностью лица взрослых мужчин и женские мягкие черты. И у всех тёмные глаза и волосы. Только у детей светлые волосы завивались забавными колечками.

Зал, где собирался совет конунга с ярлами, отстроили в самом центре поселения. Каменное строение выделялось на фоне небольших деревянных домов своими размерами. Покатая крыша, обитая железными листами, уходила ввысь. Камень, из которого сложили стены, имел грубые края, но был идеально уложен — без щелей, углы украшали затейливые узоры из металла. Деревянные ворота также были обшиты тонкими листами железа. И везде виднелись следы нападения драаксов.

От лёгкого движения руки Фараджа мощные ворота распахнулись, издавая невыносимый скрежет.

Люди сидели вокруг большого костра, который освещал и согревал зал. На возвышении, в большом кресле сидел конунг.

Когда эхо стихло, в помещении воцарилась тишина. Ярлы хмуро смотрели на незваных гостей, пока те подходили к ним.

— Здрав будь, конунг Холм, — глубокий грудной голос Фараджа раскатился по залу, ударился о каменные стены и эхом взлетел под своды. — Здоровья и вам, мудрые ярлы.

— Кто вы такие? — мощность голоса конунга викян не уступала Фараджу. Обладатель такого голоса не давал усомниться в своей силе.

— Сначала призываешь нас, дары приносишь, а в итоге не признаёшь.

Кожаный плащ Бога воинов распахнулся, и из ножен показался двуручный меч с полированной гладью обоюдоострого клинка. Рукоять блестела, отражая всполохи огня.

Конунг и ярлы, как по команде, поднялись со своих мест и преклонили колена.

— Не гневайся, Фарадж, в таком виде мы не признали тебя, — голос Холма оставался твёрдым, без намёка на смирение.

— Вот как? Привыкли, что Боги бывают только в сияющих доспехах и красивых одеждах, — его ухмылка напоминала оскал. Ох уж эти смертные, привыкли к показухе. Видимо, долго ещё будут старые привычки отмирать.

— Не будь таким строгим, — Аглея ласково погладила его по руке. — Как же они могут тебя признать, если даже на алтаре нет твоего изображения?

Она кивнула в сторону двух деревянных истуканов и подошла к конунгу. Холм поднял голову, чтобы ответить, но слова так и застряли на языке. Внешность сейчас как никогда была обманчива: да, девушка ему ласково улыбалась, но в глубине голубых глаз притаилась неведомая простому смертному Сила.

— Матерь Богов, Аглея, — прошептал он с придыханием. И ещё ниже склонил голову.

— Позволь им подняться, Фарадж, — Аглея обернулась к своему спутнику.

— Я их не просил, — он развёл руками. — Думаю, смертные, которые пережили все беды, посланные Старыми Богами, имеют право гордо стоять перед Новыми Богами.

Аглея протянула конунгу руку, призывая подняться. Вслед за ним поднялись с колен и ярлы.

Вождь викян не уступал Новому Богу ни ростом, ни шириной плеч. Маленькая ладошка Богини скрылась в мощной, похожей на лопату, руке Холма. Длинная тёмная борода с белыми прожилками терялась на широкой груди. Всё в этом человеке выражало силу народа, который он возглавлял.

— Расскажи нам, конунг Холм, что за беда у тебя здесь происходит, — Фарадж сел за один стол с ярлами. Аглее места рядом с мужчинами не нашлось. Женщин на такие собрания у викян было не принято пускать, и — будь ты трижды Богиней — правила смертных обязана соблюдать. Поэтому она осталась стоять в стороне и рассматривать вырезанные из дерева причудливые фигурки.

— Беда у нас одна, — Холм тяжко вздохнул. — Твари, которые вырвались из-под земли. Раньше они редко к нам прилетали и большого ущерба не приносили, а вот последнее время зачастили.

— Много народа погубили?

— В том-то и дело, что нет. Погибают самые отчаянные, те, кто до последнего бьются. Кого-то покалечили. Тилль, покажи.

Патлатый неприятный мужик помахал культей, что осталась от правой руки.

— Отгрыз именно ту руку, которой я держал булаву.

— Тогда в чём беда? Дома ваши сжигают? По дороге сюда я видел, как ловко вы их восстанавливаете.

— Дома — это тоже ерунда. Они уничтожают наши запасы продуктов. Если так дальше пойдёт — мы сгинем от голода. Или эти твари нас раньше пожрут.

Последнее конунг добавил, опустив голову.

— А вы хоть одну убили?

— Да, — гордо заявил Тилль. — Пока у меня было две руки, лично размозжил головы нескольким из них. Правда, они были небольшие, может детёныши.

Тилль смутился и опустил глаза.

— Те, кого вы называете тварями, это древние существа — драаксы, которых Он создал одними из первых. Все эти земли принадлежали им, пока не явились Старые Боги. Пытаясь утвердить свою власть, они договаривались со всеми существами, которые населяли большой Единый Мир.

Не все захотели признавать их власть, и тогда Старые Боги начали уничтожать этих существ. Самые слабые были изничтожены полностью, тех, кто оказался сильнее, обманом заманили в ловушки, из которых им не дано было вырваться.

Драаксы — одни из древних. Когда земля здесь начала меняться, их ловушка открылась.

Едва ли слова Фараджа могли вселить уверенность в присутствующих.

— Если даже Старые Боги не смогли справиться с этими драаксами, как тогда быть нам? — Холм развёл руками. — Смириться и принять свою судьбу?

— Что-то быстро ты отчаялся, конунг Холм, — упрекнул его Фарадж. — Из любой ситуации есть выход, надо лишь суметь его найти. Это одна из причин, почему мы здесь.

Конунг хлопнул себя по лбу.

— Совсем забыл: завтра же день большого летнего солнца.

Все посмотрели на Аглею, которая с интересом рассматривала узоры на оконных кованных решётках.

— Матерь Богов, — позвал Фарадж. Она повернулась к мужчинам.

— Скажи, конунг Холм, кто создал такую красоту?

— Сын мой, Алексис, — почему-то с грустью ответил Холм.

— Тебе не нравится? Почему? — удивилась девушка.

— Он только на это и способен. Видят боги, не такого я ждал от своего сына.

— Тебе ведомо будущее? — полюбопытствовала Аглея.

— Нет.

— Тогда, почему ты спешишь с выводами?

К празднику город преобразился. Не осталось и следа от нападения драаксов, главную площадь украсили разноцветными гирляндами из бумаги, каждый семейный клан выставил перед домами свой флаг причудливых расцветок. Напротив зала советов устроили круглую арену и расставили скамьи, которые покрыли навесом. Место конунга и его семьи находилось на возвышении. Рядом, на одном уровне появились ещё два высоких кресла для почётных гостей.

Праздник летнего солнцестояния означал конец холодным ветрам и начало прихода тепла. Дни становились длиннее, а значит солнца будет больше, и бонды вернутся к своей работе в полях, чтобы вырастить новый урожай.

Фарадж шёл вдоль ярмарочных рядов и рассматривал товары, которые жители предлагали для обмена. Кузнецы и ремесленники наперебой расхваливали свой товар, который покупали прибывшие из других селений на праздник скотники и бонды. Людей было много, в главный город съехались все викяне. Новый Бог довольно улыбнулся: возрождается племя, скоро им будет тесно здесь, и двинутся они дальше исследовать границы этого мира.

Стайка неугомонных юных девиц преградила ему дорогу. Они стояли полукругом и что-то весело обсуждали. Фарадж с любопытством поглядел, что же заставило их собраться здесь, и удивлённо открыл рот. В центре стояла Аглея в белом платье, расшитом золотыми нитями и подпоясанным красным кушаком. Волосы Матери Богов заплели в толстую косу, украшенную мелкими цветами, а на голове красовался золой обруч.

— Фараджи, — она улыбнулась ему. — Местные девушки подготовили мне наряд.

Аглея покружилась на месте.

— Как тебе?

— Ну… — Фарадж пожал плечами. Подходящих слов у него не нашлось.

— Вижу, что тебе понравилось, — она весело рассмеялась, глядя на его растерянное и удивлённое лицо. Она подхватила его под руку, и девицы расступились, чтобы дать им дорогу. Они восхищённо рассматривали Бога Воинов, но стоило ему взглянуть на кого-нибудь из них, как девушка покрывалась румянцем и отводила глаза.

— Жена конунга сказала, что нас уже ждут у арены, чтобы начать праздновать, — сказал Фарадж.

Семья конунга встала, когда Новые Боги подошли к ним. Их приветствовали поклоном все, кто собрался на арене.

— Моя семья, — конунг обернулся к ним и обвёл рукой. — Жена Зарина и сын Алексис.

Аглея улыбнулась женщине и посмотрела на юношу. Отдельными чертами лица Алексис был похож на своего отца, но фигурой его природа обделила. Да, он будет высоким, как и его отец, но останется таким же худощавым, как мать.

— Которое ему лето? — спросила она.

— Шестнадцатое, — ответила мать.

Матерь богов взяла юношу за руки. Вокруг наступила тишина, конунг даже перестал дышать. Образ девы, в котором она пришла в этот мир, начал меняться, становиться прозрачным. Из неё шёл жемчужный свет, поглощая только их двоих. Словно в коконе, они стояли, укрытые от посторонних глаз. Аглея, как нить, пыталась ухватить сущность этого юноши. Нет, он не имел в себе божественного дара, но в нём было что-то другое: оно притаилось в глубине его существа и не желало откликаться на её зов.

— Ты зря ждёшь, конунг, — Матерь богов отпустила руки Алексиса, и свечение исчезло. Перед ними вновь стояла девушка в красивом платье. Холм опустил голову. Чтобы подбодрить мужа, Зарина взяла его за руку.

— Твой сын не получил дара Богов, но что-то таится в нём.

— Магия?

— Нет, но это сродни магии. Придёт время, и он раскроется.