В поисках греха: когда демоны танцуют танго 2 книга

Сара Фейрвуд (2024)

В мрачных закоулках царства теней разразилась паника: светлые силы послали на Землю ангела, чтобы внести в мир каплю добра. В ответ на это, царство тьмы отправляет своего представителя — демона Эйгона, чтобы разрушить все добрые начинания. Его задача ясна — сеять хаос и страдания, но когда он сталкивается с разбитой, уязвимой девушкой, его истинная природа оказывается под вопросом. Эйгон намеревается сломить её ещё больше, но неожиданно его сердце наполняется чувствами, о которых он и не подозревал. Вместо того, чтобы разрушать её мир, он начинает чувствовать необходимость восстанавливать его, шаг за шагом создавая новое место для любви и надежды. «В поисках греха: когда демоны танцуют танго» — это зловещая и в то же время трогательная история о столкновении светлых и темных сил. Переплетая танцы магии и трагедии, эта история приглашает читателей задаться вопросом: можно ли найти свет в самой глубокой тьме?

Глава 4

Я остался сидеть на лавке, решив выкурить еще одну сигарету, пока мир вокруг меня продолжал жить своей скучной, однообразной жизнью. Хлои снова перехватила инициативу, как змея, прижимая меня к себе. Её руки обвились вокруг моей шеи, как холодные щупальца, и я почувствовал, как внутри меня поднялось раздражение. Она была такой навязчивой, и порой мне казалось, что она лишь затрудняет мою истинную задачу — очернить этот бывший красивый мир.

Собравшись с силами, я скинул её руки и отвёл взгляд, чтобы не видеть её надутых губ. Хлои надула губы, как будто вся вселенная зависела от этого, и произнесла:

— Чем займемся, пока перерыв?

Её голос был певучим, но в нем проскальзывала нотка раздражения, что только добавляло масла в мой огонь. Я сделал глубокую затяжку, впитывая в себя горечь табачного дыма. Как же мне это всё не нравилось. Я нахмурился и, чувствуя, как дым проникает в лёгкие, произнес:

— Не знаю. Могу отъебать тебя на лавке до потери сознания.

Взгляд Хлои изменился — она вроде как начала смеяться, но в глазах её мелькнула искра обиды. Она была слишком хороша собой, чтобы не понимать, что за этими словами кроется лишь черный сарказм. Но мне это было совершенно безразлично. Я был послан на Землю для того, чтобы запятнать её чистоту, находя, по мере возможности, ту самую небесную душу, которая должна была спасти этот осквернённый мир.

Сквер около университета был забит студентами, которые смеялись и обсуждали свои экзамены — что за чертовщина. Я отвёл взгляд от Хлои и посмотрел на суету вокруг. Кто-то жизнерадостно смеялся, другая пара серьезно обсуждала что-то важное, как будто их беседа действительно что-то значила. Так мимолетно и призрачно, все эти эмоции, все эти мечты — оставшаяся горечь лишь подкрепляла мое равнодушие.

— Знаешь, — продолжила Хлои, не обращая внимания на мой резкий ответ, — я думаю, что нам стоит встретиться с твоими друзьями. Ты ведь не один, верно?

Я презрительно усмехнулся. Друзья? В моем лексиконе это слово подразумевало лишь плод нашей с ней однобокой связи. Подобные вещи не имели значения. Разве что мне нужно было прояснить, что в этом мире нет места для надежды.

— Зачем? — ответил я с ухмылкой. — Чтобы поделиться своими тёмными секретами? Или ты хочешь присоединиться к ним в танце перед тем, как всё это окончится?

Хлои посмотрела на меня с недоумением, но мне было весело наблюдать за её попытками понять, что я имею в виду. Её реакция была предсказуема. Лишь ещё одно свидетельство моих глубоких убеждений, и я снова сделал затяжку, вдыхая дым, как если бы он должен был растворить мои мысли. Так продолжалось, пока мои мысли прервал момент: вдалеке появилась знакомая фигура — тот самый парень из воспоминаний Ясмин. О, как же все встало на свои места! Я с наслаждением улыбнулся, чувствуя, как злорадство медленно перекрывает раздражение. С каждой затяжкой от сигареты я осознавал, что в скором времени я осуществлю свой план. Время на этой лавочке истекало, его сменял полёт моего коварного замысла, присоединившегося к демоническому бунту.

Я поднялся с лавки, не обращая внимания на стрекотню Хлои. Она пыталась вывести меня из задумчивости с её бесконечными вопросами о цвете моих грез, кто был со мной, и когда наконец я перестану быть «недоступным». Я не желал ей ничего объяснять; это будто пришелец делился своими планами по захвату Земли с человечеством.

— Ты куда? — крикнула она, но я лишь усмехнулся, таинственно потянувшись к небу, как будто оно было моим союзником.

Облака на небе напоминали мне о ней, о ее легкости и о том, как мне это всё было противно. Я знал, как в фильмах боевиках, если за спиной натворился пиздец — иди, не оборачиваясь с высоко поднятой головой. Я в этом всегда преуспевал, и сейчас не собирался менять своих привычек.

Шагая в сторону ангела, я чувствовал, как адреналин бушует в моих венах. Языки огня пронзали мою душу, подгоняя к решению. Я увлекал воздух в легкие, словно собирался взорваться. Отложив свою обычную неортодоксальную усмешку, я постарался представить, как в этот самый момент, когда мой план начнет разворачиваться, Хлои должна будет понимать — её место рядом со мной будет занято, а её мечты погрузятся в тень.

С каждым шагом я почти слышал, как трещит мир вокруг — его столь привычный порядок срывался с петель, готовясь стать лишь частью новообразованного хаоса. Вскоре я приведу не просто Адама в замешательство, но и каждый уголок этого униженного мира. Интересно будет смотреть, как он отдает свои идеалы в обмен на грустные глаза Ясмин.

А пока я продолжал двигаться навстречу своему равновесию, наслаждаясь каждым мгновением, будто издеваясь над едва ощутимым счастьем других. Приближаясь к ангелу, я слушал свое внутреннее эхо, которое кричало о расплате. Время пришло.

— Привет, Адам, — произнес я, глядя ему в глаза. Они были полны хороших намерений, как и у всех, кто не знает, что такое падение. — Прости, я застал тебя за чтением святых писаний или, возможно, за молитвой о помощи для этого жалкого мира?

Он не отреагировал, просто продолжал смотреть на меня с той самой привычной настороженной улыбкой, которая, должно быть, казалась ему магической защитой. Это было мило.

— Знаешь, — продолжил я, равнодушно пожимая плечами, — некоторым лучше бы просто скатиться на дно, чем пытаться спасать других. Особенно если они, словно ты, становятся идеалами для таких, как Ясмин.

Здесь я заметил лёгкое движение, и Адам чуть подсел на скамейку, словно притягиваемый невидимой силой к этой самой точке их с Ясмин. Как бы она ни пыталась скрываться от взгляда, я знал, что она, в свою очередь, стала жертвой неведомого чарующего влияния. Занавески разрывались.

— Ты не понимаешь, — ответил он, его голос был легким и мелодичным, как неземная музыка. — Идеалы не могут погружаться в тень. Они должны светить.

— Светить, говоришь? — засмеялся я, уже предвкушая реакцию. Чёрная ирония всегда шутит сама с собой, когда сталкивается с такими типичными наивными идеями. — А что делать, если этот свет можно легко поджечь? Полить бензином этих светильников и наблюдать, как они трещат под напором пламени? Как ты, думаю, сам знаешь, не все должны сосуществовать. Иногда им просто нужно обсудить, кто здесь главный.

Он замер на мгновение, и искренний шок на его лице был таким ясным, что я едва сдержался от смеха. Ему, несомненно, было трудно понять, что людям не хватает жестокости. Они взаимодополняли друг друга, а я был здесь, чтобы это обрывать, как фатальный вихрь, вырывающий традиции и ценности из корней.

— Ты не сможешь её сломать, — наконец произнес Адам, его голос стал более твёрдым и полным решимости. — Ясмин — это не просто кто-то. Она несёт свет, и я не позволю тебе это погубить.

— А ты силен, как всегда, — пробормотал я с улыбкой. — Но даже самым сильным нужно держаться за мечты и надежды, которые делают их сильными. Как ты думаешь, как долго твой свет протянет, если он завязан на такой хрупкой эмоциональной связке?

По мере того, как его уверенность колебалась, я ощущал, как чувство триумфа медленно проникает в каждую клетку моего тела. Он не понимал, что в этой игре я был черной фигурой на шахматной доске, и моё желание уничтожить всё, что он хранил, правилось внутри меня, как адреналин. Я намеревался окончить его балет под звуки разорванной симфонии надежды.

Долго ли ещё ему оставалось витать в этих призрачных мечтах? Время шло, но я чувствовал, что вскоре удовлетворю свои худшие желания.

— Не смей к ней приближаться, — прошипел он, его голос был грибовидным, полным страха и решительности.

Я расхохотался, позволяя своему черному чувству юмора выплеснуться наружу.

— О, ахах, я думаю, это тебе не стоит подходить к ней, братец, — фыркнул я. — Я знаю, что вы спали. Папочка знает про ваш инцест?

Каждое слово было вылито с таким ядовитым удовольствием, что я почти чувствовал, как его кровь закипает. Словно я ударил его, он застыл на мгновение, и я наслаждался этим. В его глазах промелькнула паника, я увидел, как он сжал кулаки и скис, как старая бутылка колы. Его уверенность колебалась, словно листва, прикрытая от осеннего ветра.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! — пробормотал он, но в его голосе уже слышались нотки паники.

— А, но я знаю, — сказал я, наклоняясь к нему, чтобы словечки касались его уха. — Я видел всё. Эти сладкие моменты… Каково это, когда ты лжешь самому себе? Когда ты спишь с тем, кто кровным образом тебе родня? О да, это притягивает.

Каждое слово было, как тычок в его уязвленную душу. Я чувствовал, как адреналин прокладывает путь через мой разум, словно сложный коктейль радости и злобы. Адам, хватаясь за свои волосы, словно пытался вырвать их из корней, уставился на меня, его глаза полны отчаяния.

— Да, я брат Ясмин, — произнес он, но его слова звучали так, будто он скорбел о потере чего-то важного. — Но это не важно! Я… я буду защищать её!

— Защищать? — усмехнулся я. — Ты не в состоянии спасти её от самого себя, друг мой. Как ты сможешь спрятать её в своем сердце, когда твои собственные тени касаются её?

Я слышал, как Адам тяжело вздыхает, а его грудь поднималась и опускалась с каждым словом, с каждой эмоцией.

В тот момент я знал: я действительно на правильном пути. Это был лишь вопрос времени, когда надежда Адама сломится, как тонкая ветка под весом зимнего снега. В конце концов, наивная мечта о спасении мира не имела шансов против тьмы, и я… я был проводником этой самой тьмы.

— Я не позволю тебе её забрать! — проревел он, его голос был наполнен наивной уверенности. Прямо как истребитель, спешащий сбить дракона. Я не мог не усмехнуться.

— О, милый Адам. Ты не понимаешь, что все это лишь начало? — разразился я саркастическим смехом.

Я не оценил ребячество в его голосе. Страх становился как бы его личной защитой, но тут всё переменилось. Адам, поборовшись с сомнениями, спрыгнул с лавки, и я почувствовал, как напряжение мгновенно возрастает.

В этот миг его кулак врезался в мой бок. Я не ожидал такой реакции, и меня несколько отшвырнуло назад. Но это лишь разожгло во мне пламя. Секунда — и я уже среагировал, подхватив его запястье и крутя его так, чтобы он вновь оказался на земле.

Теперь беспокойство Адама сменилось решимостью, а мои слова стали его острием, зная, что каждое движение вызывает в нём бескомпромиссное напряжение. Ясмин с Хлои подбежали, их глаза полны тревоги, но для меня это скорее напоминание о том, что игра только начинается.

— Что происходит? — закричала Ясмин, её голос был полон ужаса.

Но её брат не слышал, его внимание было полностью сосредоточено на мне. Я же с каждым мгновением все больше наслаждался их страхом.

— Пожалуйста, уйди! — требовала она, её рука потянулась ко мне, словно пытаясь отвлечь меня от своих страховых мишеней.

Я только усмехнулся в ответ, находя лишь удовольствия в этой удушающей атмосфере, колеблющейся между надеждой и отчаянием.

— О, я ещё не закончил, — произнес я, обращаясь к Ясмин, её испуганный взгляд подстегивал мою жестокость. — На сегодня намечено много интересного… Поехали, грешник, на дно Ада!

— Что это значит? — Хлои закричала, её обычно писклявый голос переполнился тревогой. — Ясмин, почему твой парень бьет моего парня?!

Смех застрял в горле, когда я повернулся к Хлои, испытывая искушение расколоть её простодушность. Моя улыбка стала жесткой, когда я сказал:

— Он не бьет, милая. Он всего лишь учится, как танцевать с тьмой.

Адам, еще не готовый сдаться, сжал кулаки, но я чувствовал, как его колебания между страхом и яростью выдают его. Он был всего лишь пешкой в игре, где я был судьей и судьбой одновременно. Ясмин понимала это, и её неподдельное беспокойство сгущало атмосферу вокруг, как тяжелые дождевые облака. Она тянула руки к своему «брату».

— Адам, не стоит… — её голос дрожал, как струна в ожидании того, чтобы её сломать.

— Убирайся! — повторял он, как заклинание, но его внутреннее состояние застыло.

— О, милая Ясмин, — произнес я, подчеркивая её недостатки. — Ты не понимаешь, что это только начало. Когда тьма приходит по зову нашего века, она не оставляет шансов на спасение. Каждый из вас это ноты в симфонии, где я дирижер.

Я встал ближе к нему, произнося каждое слово с ядовитой скоростью.

— Не бойся, Адам. Это не конец, это лишь новый… замечательный поток.

Он издал звук, похожий на хрип, но это лишь добавляло масла в огонь. Я повернулся к Ясмин и сровнялся с её взором.

— Готовься к тому, что темные времена станут ярче, чем когда-либо, и все ваши благие намерения это всего лишь пыль в ветре.

Словно волны, накатывающиеся на берег, их страхи все более нарастали. Я был их истинным противником, темным глашатаем, который наслаждался каждым мгновением своего величия.

— Я ничего не понимаю, — вмешалась Хлои, беспомощно морща лоб.

— О, дорогая, тут все просто, — зловеще засмеялся я. — Ясмин и Адам спят. Но они брат и сестра.

— В смысле? — нахмурила она свои брови, не понимая.

Я повернулся к Ясмин, она побледнела от гнева, который так и прорывался сквозь контроль. Да, её злость напоминала ярость урагана.

— Ты не должен был об этом знать, — прорычала Ясмин, стиснув зубы. Я видел, как её изящные руки сжались в кулаки, но я лишь усмехнулся и шикнул.

— А что, если я скажу, что это не имеет значения? — мой голос был слаще меда, а, следовательно, более ядовит. — Разве твои чувства к Адаму не были именно тем, что ты намерена отрицать? Лишь плоть, ты не можешь угодить другому, если не разобьешь в пух и прах собственные ожидания.

Адам издал звук, словно пытался выговорить что-то, но страх полностью подавлял его. Это было прекрасно. Ясмин заметила его слабость, но не успела ухватиться за это. Сцена накалялась, как раскаленная сталь на наковальне. Я был как вино, медленно и настойчиво добирающееся до самой сути. Ясмин бросила взгляд в сторону Адама, и в нем я различил искорки надежды. И я знал, что настанет день, когда эта надежда превратится в отчаяние, в день, когда я окончательно разрушу их мир. Я отступил на шаг, наслаждаясь тем, как напряжение струится между нами, как натянутая тетива лука. Этот момент, этот мрачный театр, был не просто стать свидетелем; я был личным режиссёром этой зловещей драмы, и сейчас настало время вывода на сцену главных героев.

— Ты думаешь, что можешь скрыть это от всех? — прошептал я, подаваясь ближе к Адаму. Моя усмешка была наигранной, но он не имел сил на это реагировать.

— Не будь таким самонадеянным, — произнес он, с трудом поднимая глаза на меня.

Я почувствовал, как его душа, как тонкая нить, начинает натягиваться под давлением ужасного откровения.

— Самонадеянным? О, нет, — сказал я, подмигнув ему. — Я просто более информирован, чем вы. Может быть, Ясмин могла бы это рассказать, но кто из нас умеет слушать?

Я обратился к Ясмин, и её взгляд, наполненный яростью и беспокойством, пробивал меня, как стрелы бессмертного воина. Она была такой яркой, такой сильной. Я хотел бы заполучить её, но понимал, что у меня в карманах лишь злобные планы и саркастичные комментарии.

— Ты и вправду думаешь, что я не могу расставить все точки над «и»? — прервала она меня, её голос был неподражаемо дерзким, как поджигатель рядом с бензином. Я уловил в её тоне угрозу, но не собирался отступать.

— Расставить точки? Ясмин, милая, в твоей истории уже столько запятых, что можно издать роман. Подумай только: брат и сестра, пара, которая может спасти мир, не так ли? — ухмыльнулся я, стараясь усмотреть малейший намек на страх в её глазах.

— Да кто ты такой вообще? — бросила она, но в её голосе уже слышался трепет. Ясмин всегда была слишком самоуверенной, и эта уверенность сейчас шла на убыль.

В этот момент Хлои, наконец, вступила в разговор, её глаза были полны недоумения.

— О, черт, — произнесла она, когда последняя тайна раскололась, словно недоразумение. — Вы… вы брат и сестра?

Я не мог удержаться от смеха. Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

— Да, да, как мелодия, — закричал я, поднимая руки, как будто защищался от гнева небес. — Но, к сожалению, это не то, что вам рассказали в сказках. Это реальная жизнь, и в ней тоже есть свои раны.

Ясмин посмотрела на меня с презрением, четко осознавая, что в этот момент я был врагом номер один.

— Я не собираюсь с тобой играть, — прошипела она, выставляя перед собой мечты о благих намерениях, которые рассеивались, как туман.

— О, игра уже началась, дорогуша. Оставайтесь на линии, и вы увидите, как ваш мир разваливается на глазах, — произнес я, с явной радостью от того, что стало возможно.

И вот, свернувшись в своей черной зависти, я был уверен, что этот мрак надвигается на них с каждым мигом, как надвигающаяся буря. С каждым словом, с каждой струной страха, я лишь подливал масла в огонь, оставляя их в смятении, а себя в роскоши собственного садистского влечения.

— Черта с два! — воскликнула Ясмин, словно столкнувшись с невыносимой правдой.

Я стоял в тени, с ухмылкой наблюдая за её фурией, как за ярким спектаклем. В её голосе была ярость, контрастирующая с мягким светом, и я понимал — она уходит. Вернее, попыталась уйти, но что-то внутри неё заставило её повернуться:

— И вообще, не приближайтесь ко мне. Никто.

С её резким движением я заметил, как невидимая граница, разделяющая нас, сжалась до предела. Её слова были едкими, как уксус, и я был уверен, что только я смог уловить их глубинный смысл. Она покинула нас, бросив в наш адрес возмущение, а я лишь усмехнулся, наклонив голову.

После её ухода, мне ничего не оставалось, как направиться к университету.

— Эй, ты куда? — спросила она с предостерегающим тоном, будто этим вопросом могла спасти меня от собственных темных мыслей.

Я закатил глаза, словно отвечая на вопрос, который на самом деле не имел смысла. В этот момент я был удовлетворен, наблюдая, как мрак медленно окутывает их. Нет, я не пожалел бы Ясмин. Я был демоном, и даже моё желание губило её.

Проходя мимо Хлои, которая вела себя, как будто мир её заботит, я улыбнулся про себя. Да, Ясмин не знала, что я наблюдаю. Я знал, что мрак надвигается, как буря, и готов был наслаждаться этим зрелищем до самого конца. Ведь когда мир будет разорван на куски, Ясмин всей своей душой будет сражаться рядом с тёмными. И я, как истинный дьявол, буду ждать своего часа.