Репетитор для Рапунцель

Сандра Бушар, 2019

Отец подсуетился и уговорил своего друга, по совместительству ректора одного из крупнейших вузов столицы, взять меня на попечение. Теперь у меня самый высокомерный репетитор в мире, черт бы его побрал! Сноб, с самомнением как у самого царя! Деспот, тиран, взгляд которого так и говорит, что я его враг. От Круглова по телу бегут мурашки, а в голове лишь одно слово: "Бежать!" Но, нет… Нельзя. От него зависит мое светлое будущее, а значит, пути назад нет. Крепитесь, господин ректор! Вам от меня не отвертеться. Для обложки использовано фото автора VitalikRadko, сайт – DEPOSITPHOTOS. Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Говорят, новая жизнь начинается с понедельника. Или с приходом осени. Может, даже с выпускного или поступления в вуз… А у меня все не так. Все не как у людей!

Папа — местная шишка, а мама — судья. Жизнь моя в их глазах была расписана до пятидесяти лет включительно. Я обязана быть идеальной. Отличницей, медалисткой, лучшей в танцах, пении и еще десятке других кружков. Мои результаты по экзамену были показательными, а балл в высшем учебном заведении на десятки выше отметок других студентов. Иной жизни я не знала, даже фильмы о ней смотреть было некогда.

— Что ты делаешь? — ужаснулась мама, зайдя пятничным вечером в мою комнату.

— Одногруппница посоветовала фильм. Его уже все смотрели, так что… — не успела я закончить предложение, как женщина выключила «белиберду» и поставила очередную лекцию по юридическому праву.

— На пенсии будешь смотреть подобное, когда для деградации самое время, — строго сказала она, выходя их спальни.

У меня не было друзей и подруг, тем более парня. Черная машина сопровождала меня вместе с огромным амбалом, отпугивающим всех и вся. Так должно было продолжаться вечность. Учеба, развитие, постижение чего-то нового с утра и до ночи. Но однажды все изменилось…

— Дочь, — позвал меня отец таким радостным голосом, будто произошло нечто необычайно прекрасное. Выбежав в гостиную, я увидела, как мама улыбается, а папа буквально хлопает в ладоши от счастья. Последний раз они были такими радостными на свадебных фото. — Садись, милая. У нас для тебя новость, от которой можно упасть в обморок!

— Я всегда знала, что так будет! — завизжала мама. — Ты достойна лучшего, Кристина. Именно такой мы тебя воспитали!

— Что происходит? — насупившись, я переводила взгляд с одного родителя на другого, а они будто нарочно долго молчали, заставляя сердце биться чаще.

— Я договорился, и тебя приняли в один из лучших вузов. Теперь ты наверняка станешь самым уважаемым и значимым судьей в нашей стране! — ошарашил меня отец и, когда увидел, как челюсть моя осторожно двинулась в сторону пола, поспешно протараторил: — Знаю, экзамены ты не сдавала. Но туда берут только по блату или взятке… А еще по счастливой случайности и с недавнего времени ректор там мой близкий друг.

— И? — все еще не понимала я, от растерянности мысли отскакивали от головы, словно бейсбольные мячики.

— Дурочка, — не выдержала мама. — Тебя приняли!

Наверное, они никогда не решились бы выпустить меня из дома, если бы не настолько заманчивые перспективы. Будущее, которое обеспечит не только меня, но и родителей. Новый уровень для всей нашей семьи.

Чемодан мы собирали вместе. Отец завел на мою имя банковскую карточку с очень скромным лимитом, каждая транзакция приходила тут же ему на телефон. В смартфон установили приложение для слежки, чтобы мама всегда знала место моего нахождения. Ну и, естественно, черная машина по-прежнему обязана была возить меня по всем пунктам назначения.

— Макс взял тебя без единого слова против. Все-таки он должен мне до конца жизни… — завел разговор отец за день до отъезда. — Магистратуру ты закончишь именно там — дело решенное.

Помолчав немного, я не выдержала, выпалив:

— Но?…

— Но этого мало, — внезапно сказал он, посмотрев прямо в глаза. — Ты должна быть его лучшей студенткой, протеже. Именно он должен стать твоим руководителем аспирантуры, никак иначе. Ясно тебе?

— К-к-конечно, — незамедлительно кивнула, выровняв спину.

— Я сказал, что ты плохо разбираешься в языках и попросил Макса заняться с тобой репетиторством. Это не в его правилах, но другу он отказать не мог. За огромные деньги, естественно, — взяв меня за руку, отец наклонился вперед, хитро прищурив глаза. — Будь ему дочерью. Такой, чтобы конкуренции вокруг тебя не возникло. Ты — номер один. Любой ценой.

Вернувшись в спальню, я ощущала странный осадок. На плечах моих будто висело столько груза, что становилось страшно. Именно тогда постучала мама и вошла в комнату, присев на самый край постели.

— Мы хотели снять квартиру, но все же это не родные стены. Твоя троюродная сестра Рита любезно предложила тебе пожить в ее квартире, — подмигнув мне, женщина улыбнулась. — Та, что вышла замуж за олигарха. Понимаешь, о чем я, милая?

— Да, — устало выдохнула, пялясь в потолок. — Мне нужно наладить прекрасные отношения с ней. И ректором. Все верно?

— Умница. Будь милой, кроткой и целеустремлённой, — похлопав меня по плечу, мама встала и довольная пошла к выходу, но вдруг замерла у двери и строго бросила: — Не вздумай найти себе там парня. Потеряешь девственность — мужа приличного не жди. Поняла?

— Мама! — поднявшись на локтях, я уставилась в пустые и бессердечные глаза родительницы, напичканные лишь пустой корыстью. Осознав, что крыть мне нечем, бесчувственно кивнула: — Хорошо.

Стоило приехать в столицу, как жизнь закрутилась вихрем. Да таким… Пуще прежнего! Первое занятие с господином Максимом Викторовичем Кругловым было назначено на воскресенье — за день до первого дня учебы в новом вузе.

Я надела черное платье, чем-то напоминающее балахон, с огромными рюшами под самое горло. От природы мама передала мне белоснежные волосы и голубые глаза. Она называла это явным дефектом, заставляла носить карие линзы и завязывать волосы в тугой узел.

Замерев у двери, я трижды проверила, как выгляжу. Вроде более приличный облик подобрать сложно. Мужчина сразу должен понять серьезный учебный настрой.

Сосчитав до трех, подняла руку и позвонила в дверь, пытаясь угомонить гулко колотившееся сердце. Никогда раньше так сильно сбежать от трудностей не хотелось…

Не прошло и пяти минут, как Круглов снизошел и открыл дверь.

Это был высокий поджарый мужчина лет тридцати пяти. Значительно младше моего папы! Как и главное где они могли с ним познакомиться?

Но выбило из колеи совершенно другое. Он не был… ужасен. Очень даже наоборот. Темный уверенный взгляд, слегка прищуренный. Острые скулы, густая каштановая шевелюра. На мгновение я засмотрелась, как его язык медленно скользнул по пересохшим губам и…

— Пылесос мне не нужен… — грубо отрезал мужчина, смотря в упор, я настолько растерялась, что не сразу смогла понять, что происходит. — Ах, да! В бога тоже не верю, ваша секта мне неинтересна.

— А?… — растерянно буркнула я себе под нос, на что Круглов вопросительно приподнял бровь. Наш немой диалог длился почти минуту, пока Круглов плавно давил на меня своим суровым взглядом.

— Как вы вообще вошли? Сейчас позвоню консьержу. А лучше сразу в полицию.

Понимая, что почти сорвала самую важную встречу с будущим ректором, одернула себя и выпрямила спину.

— Я Кристина Баева. Мой отец ваш друг, — протянула руку мужчине и постаралась улыбнуться наиболее приветливо. Наверняка продавцы всяких там пылесосов и свидетели Иеговы так не умели… Но ректор лишь скривился, даже с места не сдвинувшись. — Сегодня у нас первое занятие, так что…

— Ах, да… Как тебя консьерж впустил? — прищурив глаза, мужчина навис надо мной, будто пытаясь в чем-то разоблачить. Его тело было так близко… Почему-то в голове промелькнула совсем неуместная мысль: на Круглове лишь домашние брюки и майка. Чертовы бицепсы безумно отвлекали… Господи, а еще эти вены на руках… Это нормально, что они так сильно выступают? И нормально ли, что я вообще обращаю на такое внимание?

— Он спал, — не стала врать, сглотнув вязкий ком. В горле до невозможности пересохло.

— Что же, — протянул недорепетитор, осматривая меня с ног до головы. Стало не по себе от того, как Круглов поморщился, увидев рюши у ворота платья. А от хвоста вообще поперхнулся. — С консьержем потом разберусь. А ты входи. Я забыл, прости. Сейчас оденусь и начнем.

Мало того, что квартира Максима Викторовича находилась в самом центре города, так еще ремонт в ней был далеко не из дешевых. Явно постарался один из безумно дорогих и пафосных дизайнеров столицы.

Кухня и гостиная оказались совмещены, но пока мы шли к ним по длинному коридору, я насчитала около шести дверей. Да в таких хоромах запросто можно разместить три многодетные семьи.

— Сиди тут, — указав на стол в гостиной, Круглов развернулся и быстро скрылся за одной из дверей. Это дало мне возможность лишний раз рассмотреть мужчину, так скажем, с кормы. Что тут скажешь? Хорош. Особенно нижняя часть спины, на которой так заманчиво располагалась резинка домашних штанов.

Засмотревшись, я резко одернула себя и выпрямилась по струнке. Да что же это такое? Что не так с этим Кругловым? Или со мной?

Максим Викторович не возвращался долго… Чертовски долго! Прошло уже десять минут, как я разложила необходимые для занятия вещи на столе, а у ректора зазвонил телефон. Это могло значить лишь одно — куковать одной мне еще долго.

Убрав ото рта почти сгрызенную терку карандаша, я поднялась на ноги, желая их немного размять. Именно тогда послышались слабые мурчащие звуки… Навострив уши, поняла, что доносятся они от дивана, находящегося на расстоянии метра.

Ничего ведь страшного не произойдет, если я одним глазком гляну, правда?

Убедившись, что репетитор все еще увлеченно отчитывает кого-то по телефону, на носочках прошла вперед, но так и не увидела источник звука. Именно тогда котик мяукнул снова. Так жалобно и устало, будто произошла беда.

— Черт! — оказалось, это пушистое недоразумение каким-то образом упало между диваном и креслом, плотно приставленными друг к другу. Выбраться оттуда самому практически нереально.

Заглянув в щель, я увидела маленький черный клубочек, жалобно смотревший своими голубыми глазами на меня. Как тут пройти мимо?

Встав на колени, оперлась руками о подлокотник и нагнулась вниз, пытаясь подцепить питомца. Но он каким-то образом выкручивался снова и снова, пока, в конце концов, не тяпнул меня за палец.

— Ай! — капелька крови осталась на коже, и я едва не вымазала идеальный белый диван. Вовремя приложила к губам палец, придавив рану. — Да что же это такое?!

— ЧТО. ТУТ. ПРОИСХОДИТ?! — голос ректора прозвучал, словно гром среди ясного неба. — Надеюсь, ты там ищешь томик английского, а не пристаешь к моему коту!

— Но… Но… — растерявшись, я забыла на мгновение, что стою на карачках спиной к мужчине, выставив свою пятую точку на всеобщее обозрение. К счастью, хозяин был настолько зол, что лишь метал молнии своими глазами. — Он не может выбраться! Я слышала…

— Нет, он сидит там с утра до ночи и выходит только поесть! — прорычал мужчина не своим голосом. Внезапно он расправил сложенные на груди руки, указав пальцем на дверь, прежде чем отчеканить по слогам: — ВОН! Я не собираюсь заниматься со студентом, не имеющим уважения и чувства такта.

Будущее рассыпалось на глазах. Я уже видела себя возвращающейся домой под плач мамы и папино: «А я и не сомневался, что семью ты подведешь!» Институт, престижное обучение, безбедное будущее — все это висело на волоске. Как и мое проживание в столице.

— Ты его еще и напугала… — недовольно покачал головой Максим Викторович, проследив за тем, как обманщик пулей выскочил вон и с одного прыжка оказался на высоком трюмо.

— Я все исправлю! — голова шла кругом от страха. У меня возникло четкое ощущение, что если я не решу проблему сейчас, то выйду из квартиры человеком без определенного места жительства. Потому, не понимая, что делаю, кинулась за котом, пытаясь снять его и вернуть на место. — Все нормально, видите? Он уже меня любит. Ой… Мы… подружились. Ай-яй!

Но это было не так. Кот шипел, царапался, угрожающе мяукал. От прежнего жалобного стона о помощи не осталось и следа!

— Да оставьте же вы его в покое, наконец! — воскликнул мужчина, пересекая комнату так быстро, как только можно. Но было поздно. Слишком поздно.

Этот «посланник дьявола» спрыгнул на полку ниже, толкнув при этом аквариум. Увесистый круг с золотой рыбкой полетел прямо на меня. Сперва хорошенько так дал по голове, а после «опорожнился» на платье. Я замерла, окруженная миллионом мелких осколков, вся в тине, листьях и мелких водных растениях. Платье промокло до нитки, неприятно облепив тело, а ворот и вовсе распустился на ленты.

Прищурившись, я сжала кулаки, чтобы не расплакаться, сбивчиво пробормотав:

— Простите… — но стоило проронить слово, как слезы таки хлынули из глаз сумасшедшим потоком, остановить который было просто невозможно. — Я ведь просто котику хотела помочь. Он так жалобно мяукал, а вас не было… Мне жаль, я все возмещу! И сейчас же уйду.

— Ага, уйдет она… Мокрая и вся в стекле, — пробурчал ректора за моей спиной. А я и не услышала, когда он успел оказаться так близко. Мужчина обхватил меня за талию, поднял в воздух и прижал к своей бешено вздымающейся груди. — А Монстра жалеть нельзя, он еще тот симулянт.

— А? — жалобно простонала, ощущая позади себя крепкое тело. Мускулатура у ректора что надо. Пытаясь устроиться поудобнее, я немного качнулась назад. От этого простого движения Максим Викторович замер на мгновение, сильнее сжав пальцы на талии. Клянусь, я слышала, как он резко и сбивчиво выдохнул:

— Не двигайся, Баева, — его руки скользнули немного вниз будто случайно. По крайней мере, я хотела в это верить. Но тут же прозвучал вопрос: — Ты чего такая худая?

— Так учеба… — выпалила я, а до ректора ничего не дошло. Подойдя к первой двери, он открыл ее с ноги, и это оказалась спальня. СПАЛЬНЯ, мать его. — С-с-стресс и все такое…

— Стресс, говоришь… Значит, и я скоро с тобой похудею, — пробормотал он. Пальцы репетитора замерли на том месте, где под платьем располагалась резинка моих трусиков. Он будто почувствовал барьер, за который заходить нельзя. А по моей спине странно пробежал рой мурашек. — Горе ты… с бахромой.

Усадив меня на постель, он встал рядом, возвышаясь, как некое подобие статуи. Его взгляд был… таким странным. Хотелось закутаться в платье, обернуться сверху халатом. К тому же Максим Викторович молчал слишком долго. Будто решая, что со мной делать.

В какой-то момент его взгляд прошел по мне сканером, оценивая урон. И задержался на той части, где ранее была бахрома, а сейчас четко вырисовывалась форма лифа. Лифчик я всегда носила тканевый, и теперь от холода соски четко прорисовывались, как две огромные горошины.

— Сейчас посмотрю, нет ли осколков в коже, — будто отрезал он, снова переходя на свой пугающе-строгий тон. — После переоденешься, и… урок проведем. Вижу, ты по-другому не отстанешь.