Диагноз: одиночество

Рушель Блаво, 2013

Люди с рождения мечтают об успехе. Но ведь мы неодинаковы. Существует ли универсальная успешность? Рушель Блаво убеждён: нет! Говоря об успехе, нужно учитывать гендерный аспект; есть успех мужчины и успех женщины. Людям разных полов не надо соревноваться. Для достижения успеха и мужчине, и женщине как база нужен союз с человеком противоположного пола. Вместе мужчина и женщина добьются всего; порознь наживут неврозы, фобии, навязчивости. Перед вами роман-притча о людях, диагноз которых – одиночество. За их жизненным неуспехом, чувством потерянности, страхами стоит не что иное, как отсутствие пары, семьи. Один в поле не воин! Счастье есть, и желания исполняются, но сначала нужно победить диагноз "одиночество".

3 года назад

То, что Юрка любит кататься на лыжах, Алиса прекрасно знала, — он вместе с ней и её классом ездил в Токсово уже две зимы подряд, и дети его обожали, а лыжного похода с ним ждали, кажется, с первого сентября. И решила она сделать ему подарок — сказочные рождественские каникулы. Алиса купила путёвки в Норвегию, на один из горнолыжный курортов, хотя сама на горных лыжах не каталась, и боялась высоты. Ничего страшного, она была готова потерпеть, лишь бы Юрка отдохнул по-человечески, а то всё работа, работа, сплошная работа…

Лучше всего, конечно, сюрприз, а заодно и новогодний подарок — как только пробьют куранты двенадцать раз, как только отопьют они с Юрой шампанского, так и достанет он из-под ёлки подарок, — две путёвки в Лиллерхаммер, на курорт Галу. Интересно, а что он приготовил ей…

— С Новым годом. Юрочка!

— С Новым годом, любимая!

Алиса прервала долгий поцелую и высвободилась из Юриных рук.

— А ты не хочешь посмотреть, что я тебе приготовила?

— Давай сначала ты, а то я волнуюсь!

— Можно подумать, я не волнуюсь. Ну Юрка, давай ты.

— А пошли вместе.

Алиса и её друг вместе опустились на корточки рядом с маленькой пушистой ёлочкой (директор школы всегда умудрялся достать всем учителям самые замечательные деревца, и стоили они совсем дёшево — этакий подарок школы на Новый год).

— Что это, Юрка? Какая прелесть! — в руках Алисы серебряной змейкой скользила тонкая нежная цепочка, нефритовый кулон густого болотного цвета идеально подходил к глазам девушки.

— Тебе правда нравится?

— Конечно! Я нефрит больше всего люблю, Юрочка, ты же знаешь! А тебе как мой подарок?

— Что там? — Юра раскрыл нарядный конверт с ангелочком, сжимающим пышной рукавичкой большую золотистую звезду. — Алиса?

— А ты прочитай, Юрочка.

— Путёвки? Точно! В Галу? Это мне?

— Нам с тобой!

— Лиска, спасибо тебе! Ты чудо!

Новогодняя ночь миновала, а за ней — и каникулы в дивных норвежских горах, где всё, казалось, было наполнено волшебством ясных звёздных ночей, сверкающих огнями лыжных трасс, звонкого морозного воздуха… Алисе было хорошо с Юрой, и она думала: это он, тот человек, за которого она вскоре выйдет замуж. С ним весело, он, видимо, любит её, а ещё ей очень нравилось, что он охотно возится с её школьниками, — катается с ними на лыжах, ездит везде. Вот начало летних каникул они планируют отметить поездкой в Ярославль…

* * *

— Но с Ярославлем ничего не вышло. Юрка не поехал.

— Как вы думаете, Алиса, почему?

— Он меня бросил.

— Как это произошло?

— Бросил, и всё. Рушель, ну какая вам разница до того, что было три года назад? — ничего себе! Похоже, моя пациентка вообще не видит ничего общего в ситуациях! А ведь в свой прошлый визит она была готова согласиться со мной, что у всех её любовных неудач есть одна общая причина. В прошлый раз я дал Алисе домашнее задание: вспомнить и записать тот момент, который по её мнению стал началом конца её отношений с одним из бывших бойфрендов Юрием, с которым Алиса разошлась чуть меньше трёх лет назад. Этого молодого человека я выбрал, потому что мне казалось, что он был Алисе ближе других, их отношения больше походили на дружеские, чем на любовные, да и вообще по рассказам Алисы он мне был более интересен, чем другие. Алиса задание выполнила, но почему-то снова вернулась к непониманию общей причины своих трудностей.

Так бывает в работе психотерапевта: после победы вполне может последовать поражение. Бывает, добьёшься доверия пациента, слушаешь, как он взахлёб изливает душу, и радуешься, потому что понимаешь: скоро его проблема будет решена. И вдруг на следующем сеансе перед тобой — совершенно другой человекб замкнутый, недовольный ни тобой, ни своими жизненными обстоятельствами, ни собой. И снова бьёшься, пытаясь понять причину такой разительной перемены.

Нет, я ни в коем случае не хочу сказать, что Алиса перестала мне доверять, здесь произошло нечто другое. Алиса неожиданно отказалась видеть причину своих проблем, таким образом сделав существенный шаг назад в их решении.

— Алиса, скажите, пожалуйста, почему вы в качестве того момента, с которого по вашему мнению стали портиться отношения с Юрием, описали вполне идиллический Новый год с подарками, поцелуями, трепетной нежностью, волнением?

— Новый год… Это трудно объяснить, Рушель.

— И всё же давайте попробуем.

— Ну хорошо. Мы с вами в прошлый раз говорили о Володе, с которым я была меньше года, о Мише, а потом добрались до Юрки. До этого момента мне казалось, что вы совершенно правы в том, что я чего-то от своих мужчин всё время требовала, давила на них как-то, что у них возникало ощущение, что они мне чего-то должны, а это никому не понравится. Но когда мы дошли до Юрки, я поняла, что дело совсем не в этом.

— Почему?

— Да потому, что Юрка — совсем не такой! Он… Ничего я от него никогда не требовала! Он и зарабатывал мало, а ни слова ему не говорила! Рушель, вы только сравните по цене путёвки на норвежский курорт и серебряную цепочку с нефритом! И я ни слова ему не сказала!

— Тогда не сказали, а потом?

— И потом не сказала. Я вообще её потеряла. Там же, в Гале.

— И как Юра отнёсся к этой потере? Не обиделся случайно?

— Да нет, с чего бы? Дешёвенькая цепочка.

* * *

— Лис, а что ты не носишь камушек, который я тебе подарил? Так бы было красиво с этим серым свитером!

— Юрочка, я чего-то не могу его найти. Он, верно, потерялся, помнишь, когда мы в снегу валялись…

— Ну вот, жалко…

— Да ерунда, Юрка, дешёвка же! Потом ты мне новую подаришь, правда же? Я и не расстроилась вовсе!

* * *

Признаться, эти воспоминания Алисы меня неприятно задели — девушка оказалась не в состоянии выйти за рамки своего, достаточно ограниченного, надо сказать, представления о мире даже ради человека, которого считала любимым. А вот любила ли Алиса Юрия на самом деле — это ещё большой вопрос. Мне всё же кажется, что нет, в противном случае она могла бы настроиться на него и понять, что обижает его.

— Алиса, вы любили Юру?

–…Наверное… да, любила. И вот уж точно никогда на него не давила, ничего не требовала.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — ну вот опять она в чём-то уверена «абсолютно»! Может быть, мне удастся научить Алису немножко сомневаться в себе и обращать внимание на окружающих? Хотелось бы верить.

— Алиса, давайте вместе проанализируем эту ситуацию с нефритовым кулоном. Как вам кажется, почему Юрий подарил вам именно его?

— Потому что он подходит к моим глазам.

— Отлично! Я рад, что вы так думаете.

— А что я ещё могу думать?

— Вы, Алиса, можете думать, что Юрий отделался от вас дешёвым подарком.

— Ну уж нет, я хорошо изучила Юрку! Ему на деньги вообще всегда плевать было. Он бы никогда не купил вещь только ради того, что она дешёвая. Кулон ему просто понравился, он, и правда, был по цвету, как мои глаза, и очень мне шёл. Рушель, да вы представляете себе, что Юрка даже внимания не обратил, насколько его кулончик дешевле путёвок в Норвегию! — ага, а Алиса, похоже, до сих пор забыть не может о разнице в цене. — Это же насколько надо быть не от мира сего! Его женщина дарит ему дорогущий подарок, а он ведёт себя так, как будто ничего не случилось!

— А как он должен был себя вести, Алиса?

— Ну как… Если один человек чем-то обязан другому, он должен больше его любить, как я понимаю. А я для Юрки ничего не жалела! — по словам Алисы её последний партнёр, Владимир, тоже был ей обязан очень многим, вплоть до еды, которую она сама и покупала, и готовила. Есть такое понятие в психологии — виктимность.

— И вам было не жалко его потерять?

— Жалко ещё как! Но я это скрыла от Юрки, чтобы он меня не жалел, утешала его!

— Каким же образом вы его утешали?

— Что кулон был дешёвый, что я совсем не расстроилась…

— Вы же сами только что сказали мне, что Юре на деньги было плевать, а потом утешали его тем, что потеряли недорогую вещь! Где логика, Алиса?

— Ну… я как-то не подумала… все нормальные люди расстраиваются, если теряют дорогие украшения, — так, кроме «настоящего мужчины», в Алисином представлении о мире есть ещё и «нормальные люди».

— Вот видите, что получается, Алиса! Вы знаете Юру, знаете, что для него деньги имеют второстепенное значение, однако для того, чтобы утешить его, используете «денежный» довод, больше подходящий не для Юры, а для каких-то абстрактных «всех нормальных людей». А где собственно Юра? Человек, которого вы, как утверждается, любили?

— Получается…

— Что получается, Алиса? Я вас внимательно слушаю.

— Получается, что… что я… что я не о Юрке в тот момент думала, а…

— Так, смелее, Алиса!

— А о себе?

— Вынужден признаться, вы правы: стараясь утешить друга, вы думали не о нём, а о себе. Вы даже успокаиваете его великолепным доводом, что вы не расстроились! Как вы думаете, Алиса, а если бы Юра потерял какой-нибудь ваш подарок и не расстроился, вам бы было приятно?

— Нет, конечно. Как это может быть приятно!

— А вы почему-то решили, что Юре ваше безразличие к его подарку понравится.

— Рушель, но настоящий мужчина не может хотеть огорчить свою женщину!

— Алиса! Вы опять! Может быть, абстрактный настоящий мужчина и чего-то должен, а живой человек хочет, чтобы его любили, понимаете? Это естественная потребность каждого человека, Алиса!

И тут Алису проравло.

— Рушель, тогда выходит, что я их всех не видела, думала только о себе, да? Но ведь так… Рушель, понимаете, вы все взгляды мои в прах разбиваете! Я же всегда знала, всегда, что настоящих мужиков на свете не бывает, что мужчину делает женщина, которая рядом с ним, а в разговорах с вами я начинаю в этом сомневаться. Я помню, когда мне было пять лет, папа стал поздно приходить с работы, потому появились какие-то командировки, я не знаю, я маленькая была, не понимала. Только помню, приехал он из одной командировки поздно ночью, я уже спала, проснулась, услышав, как он дверь открывал — у нас тогда такой замок был, тихо его было не открыть. Только разделся, как мама его — в кухню, даже умыться не позволила, и дверь за собой прикрыла. А я пошла подслушать, о чём они говорить будут, — я тогда очень боялась, что мама с папой разойдутся, наверное, чувствовала, что что-то не так. Так мама плакала, говорила, что если он уйдёт из семьи, то она ни за что не отдаст ему меня, и даже запретит встречаться, а мне объяснит, какой он подлец. Что настоящий мужчина никогда бы так не поступил со своей женой и дочерью, что если настоящий мужчина полюбил когда-то, то это — на всю жизнь, а измены и всякие романы на стороне — удел слабых. Рушель, я уже, наверное, и не вспомню всё, что она говорила. А папа ничего не говорил. Я не видела их за дверью, но думаю, что он сидел и на маму не смотрел, — он вообще на неё старался не смотреть, особенно когда она заводила про «настоящий мужчина должен»… Ой! Рушель! Получается, что я тоже говорю, как она!

— Получается так, Алиса. Но теперь, когда вы это поняли, вам уже будет намного проще видеть в людях людей вместо того, чтобы думать. Что они вам что-то должны. А что же было дальше у ваших родителей?

— Папа никуда не ушёл, только он перестал быть таким, как раньше. Всё больше молчал, правда, когда со мной гулял, всё было, как прежде, — мы и болтали, и играли, и вообще… с ним хорошо было. А дома всё больше молчал. И не ел ничего, что мама готовит, а сам готовил и себе и мне, пока мама не запретила мне есть его еду.

— Почему?

— Сказала, что ребёнок должен питаться здоровой пищей. А мне больше нравилось, как папа готовит. А потом он заболел.

Я уже понял, что будет дальше, — мне известен такой психологический тип, к которому я отнёс отца моей пациентки: люди, которых, в общем-то, легко сломать, но которые в неволе долго не живут. Я оказался прав: отец Алисы болел полгода, потом умер.

— Рушель, но всё же мужчины — очень слабые существа! Почему папа не ушёл тогда? А дедушка у меня вообще спился! Да, с бабушкой трудно было, я понимаю: она всё время требовала от него самых разных вещей, — чтобы он и денег больше в дом приносил, и ей внимания больше уделял, и подарки дарил, и детьми занимался… — мне стало понятно: стремление давить мужчину у Алисы наследственное.

— Алиса, а много у ваших бабушки и дедушки было детей?

— Трое. У моей мамы ещё две сестры.

— И как у них складывается жизнь?

— Ничего хорошего у них не вышло. У тёти Лены был муж, да весь вышел — бросил её через три года после свадьбы, а детей у них нет. И никто из кавалеров не задержался. Ну, у неё характер, как у бабушки, вся — в неё. А Томка, она совсем другая, — да только и у неё… муж бросил, а Сашка, сын, сидит.

— За что?

— Да по малолетке ларёк грабанули. Томка — самая младшая, Сашке сейчас шестнадцать. Так она его — и на музыку, и на каратэ, и французский учить. Он от такой жизни из дома сбежал, месяц шлялся где-то, потом ларёк этот дурацкий ограбили, и поймали его. Хорошо хоть так, а то Томка с ума сходила.

— Она что, целый месяц не знала, где её сын?

— Ну, что жив, она знала, — он иногда письма с контакте писал, а где он прятался, — нет. А потом, как взяли его с ларьком, так говорит, по очереди у друзей жил, а у кого — так и не назвал.

— Да уж, хорошенькая история. Алиса, вот вы говорите, что ваша тётя Тамара не такая, как старшие сёстры, одна из которых — ваша мама? А чем же она отличается? Как я вижу, она ещё как давила на сына, а подростки это переносят хуже, чем взрослые.

— Но она же не требовала от него, чтобы он стал настоящим мужчиной, она хотела дать ему образование.

— От этого, знаете ли, Алиса, не легче. Скажите мне, пожалуйста, вам что, лучше, чтобы вам постоянно твердили, чтобы вы стали настоящей женщиной, а для этого должны каждый день мыть полы, готовить роскошные обеды, быть всегда красивой, в постели — восхитительной… Или чтобы вы чаще ходили в театры и музеи, больше читали философской литературы, учили наизусть стихи и вообще повышали своё образование?

— Ничего бы мне не понравилось. Это же — абсурд какой-то!

— Вот именно! А вы почему-то думаете, что мужчинам всё это должно нравиться.

— Теперь я поняла, Рушель. Значит, чтобы человек не сбегал от меня куда-то за Полярный Круг, я не должна на него давить и требовать чего-то. А что должна?

— Да любить его, Алиса! И принимать таким, какой он есть. И не стремиться показать, как много вы для него делаете. Вообще в ваших отношениях думать о любимом человеке, а не о себе.

Я говорил Алисе эти очевидные вещи, а самому мне не давала покоя мысль: не умеет Алиса думать о другом человеке, что-то в ней недовоспитано, чего-то не хватает. И не потому, что она — эгоистка, — не более, чем другие люди. Алиса способна заботиться о подругах и входить в их проблемы, ей вполне важно, что происходит в душах её учеников… Вот только, к сожалению, эта её способность не распространяется на мужчин. А может быть, это потому, что Алиса ещё не встретила своего человека? Может быть, если она полюбит, то начнёт прислушиваться к любимому? Я понимал, что нет. Да и не полюбит она, потому что в каждом следующем партнёре будет видеть не его, не личность, а потенциального мужа, и подделывать его под свой убогий идеал «настоящего мужчины, который должен», и произойдёт это в любом случает, несмотря на то, что сейчас она всё поняла и полностью со мной согласна.

Так что же мне с ней делать?

И вдруг меня осенило: Мьянма! Мьянма, прекрасная страна, которую я очень хорошо знаю и люблю, и древние сакральные практики которой, известные мне от моих знакомых бирманцев, колоссальным образом обогатили мой психотерапевтический арсенал. Пошлю-ка я Алису туда. Есть в Мьянме маленький монастырь высоко в горах, где женщин учат старинным методикам управления сексуальной энергией. Это — именно то, что нужно моей пациентке, чтобы наконец разомкнуть проклятый круг, состоящий из стереотипов, привычек, семейных идеалов и свойств личности.

На первый взгляд моя идея отправить Алису в монастырь для обучения управлению сексуальной энергией может показаться странной: вроде бы на секс она не жалуется, не в нём её проблема. На самом же деле всё гораздо сложнее. Дело в том, что сексуальная энергия — самая мощная из всех энергий человека, которая даёт ему огромный потенциал производительных возможностей. Это и творчество, и любовь, конечно, и способность наслаждаться жизнью во всех её проявлениях. Чем больше у человека сексуальная энергия, тем богаче и счастливее его жизнь. Но у нас в обществе очень часто люди подавляют свою сексуальную энергию. Происходит это по многим причинам, в первую очередь, культурным: секс традиционно с советских времён считается чем-то постыдным. Досоветские времена тоже не отличались повышенной сексуальной свободой, но тогда Россия была, как и вся Европа, традиции которой в этом смысле сильно отличаются от традиций Востока. Потом у нас в стране всё стало намного хуже.

Но причём тут Алиса? Я уверен, что проблема Алисы заключается в подавленной сексуальной энергии. Девушка с трудом прорывается через стереотипы, внушённые, в первую очередь, в семье. И самое страшное в её стереотипной картине мира то, что мужчина — это не человек, который любит и которого можно любить, который несёт наслаждение и жаждет наслаждения, а функция — партнёр, муж. Зачем он ей? Потому что без мужчины как-то неправильно, не более того. Настоящая женщина, согласно этой картине мира, без мужчины — немного ненастоящая, неполноценная. А значит, надо услышать себя (читай: свою сексуальную энергию) и искать достойного мужчину. Не жизнь, не счастье, не наслаждение, а только «должен», всё. Пока человек настолько зажат, встреча с тем, с кем она будет счастлива, для Алисы невозможна, так что пусть едет в Мьянму.

Надо сказать, перспектива такой своеобразной «экспедиции» мою пациентку очень заинтересовала. Алиса по природе своей любознательна, путешествовать любит и умеет, а на Востоке не была никогда. Я помог ей спланировать поездку, снабдил адресами и связями, которые ей понадобятся в чужой стране, написал рекомендательное письмо к настоятельнице монастыря. В общем, более трёх месяцев я своей пациентки не видел, а осенью ко мне пришла уже совсем другая женщина.